Всего лишь четверть века отделяет нас от «времен застоя» — мгновение в истории России. И в то же время – целая пропасть, разделившая и порвавшая судьбы людей, предприятий, отраслей, государств. Всего лишь четверть века…
…Саня ловил на себе заинтересованные взгляды проходящих мимо девушек и прям-таки раздувался от гордости. Еще бы, ведь благодаря любимой тете Клаве, приславшей посылку из Владика, выглядел он шикарно. На ногах – разноцветные «дутыши» и только-только появившиеся «варенки» фирмы «Мальвина», из-под распахнутой отцовской летной куртки виднеется нежно-голубая заграничная футболка с загадочной надписью «Sanctity», на макушке непонятно как держится яркий «петушок»…
— Здорово, Саня! Зыкинский прикид! Где достал? – голос за спиной принадлежал соседу и бывшему однокласснику Олегу, больше известному под кличкой Мафин. Плохо скрытые нотки зависти слышались в его голосе. Еще бы, ведь сам Мафин красовался в поношенных джинсах фабрики «Тверь», свитере «Бойз», коричневом полушубке из искусственного меха и суконных «прощай, молодость».
Мафин сплюнул «беломорину» и пожал Санькину ладонь своей заскорузлой чумазой лапой.
— Чо делаешь, братка?
Санька неопределенно пожал плечами:
— Думал до корефана одного прошвырнуться. Знаешь Афоню лысого? Говорят, ему предки видак подогнали, хочу глянуть.
— Успеешь еще! Айда лучше на «сковородку»! Я на днях с тремя классными телками из «меда» контакт наладил, теперь надо ковать железо не отходя от кассы! Одна, конечно, настоящая лахудра, страшнее атомной войны. А две другие, — Мафин причмокнул пухлыми губами, — зашибись! Буфера – во! А булки – так и съел бы! Ну, сечешь?
Санька задумался. Видак, конечно, вещь заманчивая, стоило бы глянуть на это заморское чудо. А с другой стороны гораздо больше прельщала возможность близкого контакта с привлекательными существами противоположного пола. Сладко затрепыхалось сердце, едва Санька представил себе волнующую картинку возможного результата этого знакомства. Для приличия поломался:
— Слышь, Олежа, а может они не придут?
Мафин покровительственно похлопал его по плечу:
— Чтоб ты понимал в колбасных обрезках! Не боись, чувак, все будет ништяк!
Он наклонился и доверительно зашептал на ухо:
— Я с одной из них, Танькой, уже замутил по-тихому. Если честно, то тащусь от нее, как удав по пачке дуста! Не перепутай, рыженькая — моя! Беленькая – Ленка, чучундра, к ней лучше не подкатывай, а вот темненькая Светка-конфетка в самый раз! Ну, погнали?
Повинуясь могучему инстинкту размножения, соседи решительно двинулись по плохо освещенной улице, старательно обходя многочисленные лужи. Чтобы сократить дорогу, парни свернули на большой пустырь, именуемый в народе «Куликово поле». Днем у одинокой пивной бочки здесь колыхалась громадная толпа мужиков с бидонами и трехлитровыми банками, а по вечерам лежали тела наиболее «уставших» любителей пенного напитка.
Внезапно путь им преградили несколько темных теней. Мафин шепнул обреченно:
— Шухер, механовские! Мля… По-хорошему не отвянут, придется махаться…
Самый рослый из группы лениво произнес:
— Сюда иди. Шевели поршнями! Ну, и куда премся, земеля? На симпозиум или так, в тубзик вышли?
Санька поборол внутреннюю дрожь и постарался придать голосу недостающей уверенности:
— На «сковородку». Идем, никого не трогаем…
Оппоненты противно захихикали, переглядываясь и демонстративно потирая кулаки. Амбал тоже оскалил зубы:
— Зашибись. А мы вот как раз продаем туда входные билеты. По рублю с носа. Сами заплатите или нам поискать?
— Не, мужики, вы чо, с дуба рухнули? Мы ж с Перековки, нас там все знают! Давайте ровно разойдемся!
Вперед выступил мозгляк в распузыренных «трениках», крытом полушубке и «механовской» форменной шапке-ушанке:
— Харэ! За базаром следи, пацанчик! Меня не колышет, где ты там живешь. Сказано вам – за проход надо платить. И лучше по-хорошему!
Мафин беспомощно оглянулся на Саньку и попытался урегулировать вопрос:
— Мужики, да у нас и денег-то нет! Чесслово! Так мы пойдем?
Амбал перебил его грубо и решительно:
— Ша! А губозакаточную машину тебе не подарить? «Пойдем»! Смотри, чтобы вас не увезли отсюда! Все, вы меня заколебали! Последний раз спрашиваю: за проход платить будем?
И вся шпана почти синхронно шагнула вперед…
— Витя? Скосырев? Бессовестный! Да я завтра же в «Горрыбкоп» зайду и все твоей матери расскажу! Ох, тебе отец-то ремнем всыплет! – в голосе тихо подошедшей невысокой сухонькой женщины звучали привычные учительские нотки.
Амбал вдруг разом стал ниже ростом и заблеял низким голосом:
— Альбина Петровна, да мы ж с парнями просто шутим, никто никого не обижает! Правда? – умоляющим тоном обратился он к Саньке с Мафином. – Только, пожалуйста, не говорите ничего маме!
«Перековские» обрадованно закивали, выражая тем самым полное согласие со словами амбала.
Учительница из-под очков строго посмотрела на Витьку, обвела взглядом остальных и тяжело вздохнула.
— Эх, Витя-Витя, тюрьма по тебе плачет… Неужели не понимаешь, горе ты луковое? Доиграешься и посадят тебя, оболтуса… Ладно, я с тобой еще поговорю. А теперь все быстренько разошлись по домам! Тоже мне, Кудеяры доморощенные…
Дождавшись, когда несостоявшиеся разбойники и их жертвы разбежались в разные стороны и канули в сгущающейся тьме, Альбина Петровна подняла тяжелую авоську и чему-то улыбаясь заспешила прочь…
