В 1930 году в деревне Старый Катыш на реке Конде, левом притоке Иртыша, была организована первая рыболовная артель под председательством Сидора Даниловича Пьянкова — малограмотного, но опытного и смышленого в хозяйственных делах человека. Артель занималась неводным промыслом на Конде несколько месяцев в году — с того момента, как после ледохода река входила в берега, и до того, как появлялась шуга. О том, как налаживался промысел и что он собою представлял, вспоминает учитель-пенсионер Константин Сидорович Пьянков, сын первого председателя артели.
Близко от Нового Катыша был неводной песок, там построили избушку. Ловили стометровым неводом. Забрасывали его с лодки, выгребая на веслах к противоположному берегу. Когда весь невод уходил в воду, поворачивали обратно, быстро нажимали на весла и снова на этот берег. При этом разматывался привязанный к речному концу невода канат, и все, сколько было рыбаков, этот канат тянули. Там были лямки сделаны специальные, рыбаки один за другим переходили ближе к реке, захлестывали свои лямки и, упираясь, тянули невод на песок и постепенно подтягивали так называемые «уши».
А на том конце, откуда начинали забрасывать, была «пята», с помощью которой пятовщик — как правило, опытный рыбак — удерживал невод, чтобы его не унесло течением. В руках у него был кол с желобком в нижней его части, а на неводном канате — петля, он всовывал кол в эту петлю и она держалась на нем за счет желобка. Если пятовщик видел, что невод сильно вытягивался течением, он выдергивал кол из песка, перебегал чуть пониже по течению реки и снова втыкал его. Делалось это для того, чтобы нижний, глубинный край невода не поднимался, а то из него могла уйти рыба. Так пятовщик постепенно приближался к тому месту, где вытягивали невод.
Когда подтягивались к берегу уши, становились по 2—3 рыбака на нижнюю тетиву невода и по 2 на верхнюю; нижнюю тянуть было тяжелее из-за подвешенных к ней грузил — так называемых «кибасьев». Выбирать старались равномерно, невод (тетиву и мережу) складывали на берегу аккуратно. Все это обеспечивалось умелыми действиями пятовщика. Когда он подходил к остальным рыбакам, невод уже был расположен таким образом, что как бы описывал в воде круг, петлю. Теперь самое главное состояло в том, чтобы не упустить рыбу, чтобы мотня — мережный мешок, в котором она скапливается — шла ровно. Для этого пятовщик своими перемещениями по берегу все время регулировал движение невода, чтобы он сохранял нужную форму. И, наконец, весь невод вытаскивали на берег.
За одну тонь добывали примерно 50 килограммов рыбы. Сорожняк, язь, щука, окунь. И даже попадались стерлядки. На этот случай между рыбаками была установлена очередность, кому достанется ценная добыча. Ее распарывали тут же, посыпали сольцой и с удовольствием съедали, потому что это было довольно редкое лакомство.
За день делали три-четыре таких заброски невода, тони. А летом же жарко. Чтобы рыба не портилась, на противоположном берегу, ближе к Новому Катышу, был построен навес и под ним стояли огромные деревянные чаны, наполненные тузлуком — соляным раствором. Рыбу из мотни переваливали в лодку и быстрей везли на этот засолочный пункт, вываливали прямо целиком, без обработки, в тузлук. Держали в крутом рассоле 5—6 дней, а потом вычерпывали в неводник и на гребях вчетвером (моторов никаких тогда не было) везли вниз по течению в Нахрачи — нынешний райцентр Кондинское. Хотя и с грузом, но туда было легче. А обратно неводник приходилось больше тянуть на лямках, переваливая Конду с песка на песок. Вот такая чисто физическая работа была. Конечно, возить не так часто приходилось.
А потом перешли на сохранение рыбы в воде. Рядом с песком протока проходила — ее перегораживали с двух концов. И как только рыбу привозили, в специальных носилках из мягкой материи бегом тащили туда и вываливали в воду. А зимой хранилище это рыбное неводили, рыбу морозили и увозили опять в Нахрачи.
Так как промысел длился все лето до глубокой осени, а рыбакам надо было когда-то и сена заготовить, и ягод запасти, люди на промысле менялись и лов не останавливался. В деревне было дворов 17 и работников хватало.
Я любил бывать на песке, особенно в теплые солнечные дни — природа живописная, искупаться можно, поэтому почти все лето проводил там с отцом.
Журнал «Югра», 1992, №3
