Первостроителям города посвящается…

На фото: Ефим Владимирович Рашев, 1916 год

На сайте УМВД по Тюменской области до недавних пор размещали длинный список репрессированных. Вот номер 4643, Ковалев Борис Родионович, 1875 г., жена – Мария Даниловна, 1876 г., дети: Семен, 1905 г., Николай, 1914 г., Дмитрий, 1925 г. В 1930 г. раскулачены и высланы по классовому признаку из Викуловского района, Тюменской области в п. Рыбный, Самаровского района. Реабилитированы в 1993 г. Это – мои прадед и прабабушка, а Николай Борисович – дед…

Рядом номер 4646, Ковалев Константин Иванович, 1907 г., жена – Мария Ефимовна, 1912 г. В 1930 г. раскулачены и высланы по классовому признаку из Викуловского района, Тюменской области в п. Рыбный, Самаровского района. Реабилитированы в 1995 г. Константин Иванович – двоюродный брат моего деда, а Мария Ефимовна – родная сестра моей бабушки. Так уж получилось – тесно переплелись когда-то судьбы предков. И в любви, и в ссылке…

Не были они богатеями и лавочниками. Работали истово, от зари до зари, и с младенчества до гробовой доски. Баба Ганя, Царство ей Небесное, рассказывала, как в семь лет взяла на покосе в руки «литовку» да так, не разгибая спины, и проработала без малого девяносто лет. Сибирские крестьяне на митинги не ходили, листовки не расклевали, они трудились — хлеб растили, масло сбивали, овец стригли, кормили, одевали и обували Российскую империю.

А потом к ним пришли свои, деревенские голодранцы и лодыри, нацепившие кожаные тужурки и красные косынки. С наганами пришли да мандатами. Выгребли подчистую хлебушек, «обобществили» скотину, забрали добротный дом под сельсовет. А крестьян посадили на подводы, позволив взять с собой топор с пилой да по паре валенок, и отправили на Север…

В далеком 30-м году их буквально выбросили на неприютном обском берегу, неподалеку от поселка Нялино. Каково пришлось в ту первую зиму старикам, женщинам, ребятишкам – без жилья, продуктов, теплой одежды – не знает никто. Лишь забытые людьми и поросшие кедрами могильные холмики свидетельствуют о том черном горе, что постигло Россию…

До сих пор звучит в памяти мягкий голос бабы Гани, читавшей-напевавшей вот эти строки:

«На берегу Оби бурливой 

Стоят палатки  на песке.

Там слышен голос ворчаливый

И крик десятника в леске.

Посёлок новый разбивая,

Строитель ходит у реки.

И тихо песню напевая,

Ведут постройку «кулаки».

Они у речки в косогоре

Закладку делают домов,

Не в силах скрыть печаль во взоре – 

Не в радость им проект домов.

Какими трудными путями

Сюда судьба их привела!

Валится лес под топорами,

Визжит безжалостно пила.

С трудом рабочие шагают,

Тащат лесины на подъём,

И тихо песню напевают:

«Ещё молодчики, берём».

Со всех концов страны крестьяне

Сошлись в неведомый урман.

И все как будто каторжане

Плетутся вечером на стан.

Покушав черствого с водою,

Ложатся на ночь, на покой.

И все с заветною мечтою:

Когда вернёмся мы домой?»

Через год их перебросили на строительство столицы только что образованного Остяко-Вогульского национального округа. Мужики с темна и до темна под конвоем поднимали новый город, а их женам и ребятишкам власти милостиво разрешили рыть землянки на окраине Самарово, в дремучей тайге.

Однажды вечером мой прадед, Ефим Владимирович, не вернулся домой. Другие мужики рассказали, что внезапно ему стало плохо, и он умер здесь же, на лесной делянке. Охранники не позволили остальным «колонистам» бросить работу и увезти старика семье. Его тело быстро закопали где-то в общей могиле, вместе с несколькими другими несчастными.

Я до сих пор нередко гадаю – где лежит прах моего прадеда? Может, под шикарным Концертно-театральным центром? Или под помпезным зданием какого-нибудь музея? Или, все-таки, под асфальтом одной из улиц, и над ним проносятся сейчас «крузаки» и «бэхи»?..

…Страшные, кровавые, лютые времена пережила наша Родина в первой половине прошлого века. Безжалостным паровым катком прошлись репрессии по человеческим судьбам – в том числе и моего рода. Но почему же тогда сегодня над моим рабочим столом висят портреты Сталина и Берии? Смею надеяться, что к иванам, не помнящим родства, я не отношусь. Откуда же вдруг такое проявление «цинизма»?

И дело даже не в том, что страницы истории нашей страны нельзя писать только белой и черной краской. Просто когда я слышу нападки в адрес Сталина и его сподвижников, то вспоминаю своего деда и бабушку. Они пережили репрессии, голод, смерть близких, войну – и никогда не поносили даже в самых сокровенных разговорах своих обидчиков.

Почему? Отпетые либероиды могут утверждать, что все дело в страхе людей, сохранявшемся чуть ли не на генном уровне. Только эти толерантные господа не знали наших дедов и прадедов, легко выходивших и на медведя, и на немецкий танк, способных послать куда подальше любого «большого начальника» и откровенно потешавшихся над своими ровесниками – членами Политбюро. Просто знали они что-то большее, чего не знаем мы с вами. И не нам, сытым, судить ТЕХ людей и ТО время. Мы можем лишь ставить свечки за упокой душ всех безвременно ушедших…

P.S. Через какое-то время дом моего прадеда отдали одному из деревенских коммунаров, принимавшему активное участие в раскулачивании. Во время ремонта он нашел «захоронку», оставшуюся от сосланных на Север людей – несколько десятков золотых монет. Позже он сам хвастался об этом односельчанам. Только не пошли ему впрок чужие деньги – быстро спился и в одночасье помер под забором. Говорят, сегодня пресекся род того «строителя коммунизма»…