Слепцовы-Огрызковы: семейная летопись

Надежда Сысоева

…Жизнь как река: начинается где-то далеко-далеко, постепенно накапливает свои силы, вбирает в себя все новые и новые потоки и становится большой и полноводной. Все в ней не случайно, одно тянет за собой другое, вливается в третье, создавая единое целое. Где, когда и кем определяются пути, переходы, повороты, дающие людям возможность встретиться, расстаться, уйти навсегда? Откуда пришли в этот мир мои родители, дав жизнь мне и моим сестрам? Где жили их родители и кто были наши далекие предки? Как и куда разбросала жизнь наших многочисленных родственников?

Белогорский Затон, 1960 год. В центре Слепцова Александра Мироновна, по бокам дочери Мария Васильевна Огрызкова и Татьяна Васильевна Тырновская, над ней Евдокия Васильевна Духневич

Мой отец – Огрызков Анатолий Иванович – появился на свет от слияния двух больших родов: Слепцовых и Огрызковых. Причем, два этих больших клана жили в деревне Еланка и дружили с давних времен. Потому что в документах о крещении детей они друг у друга встречаются нередко, а тогда это была большая ответственность. Тогда это называлось не «крестный», а «восприемник», то есть следует понимать, что, если с родителями что случится, этот человек примет на себя заботу о новорожденном. Так, у Слепцова Василия, родившегося в феврале 1887 года, восприемниками были Федор Романович Огрызков и его жена Матрена Михайловна, мои прапрадед и прапрабабушка. Этот Василий, видимо, умер в младенчестве, потому что следующего сына, родившегося в 1890-ом году, они снова назвали Василий, и это уже был наш прадед.

Прадед Слепцов Василий Степанович с женой Александрой Мироновной, двумя дочерьми Марией и Татьяной и сыном Марии Огрызковым Виктором

Слепцов Степан Иванович и Елена Зиновьевна
Самые старые упоминания о Слепцовых, которые я отыскала, датируются XIX веком. Василий Степанович Слепцов родился в большой крестьянской семье, в которой, как помнит из рассказов бабушки мой дядя Владимир Федорович, было 16 братьев. Однако, в документах о рождении Марии Васильевны, их первой дочери, восприемником значится сестра Василия по имени Ульяна Степановна. Значит, уже не одни братья. В архивных документах я отыскала данные на 10 детей (и не только мальчиков). Было ли их 16, сказать трудно, так как в архивах документы за некоторые годы не сохранились. Но не верить дяде у меня нет основания, поскольку очень многое в этой книге написано благодаря его прекрасной памяти. Встречая в Тюмени кого-нибудь с фамилией Слепцов, дядя спрашивал: «Дед был Степаныч? Значит, мы двоюродные братья». А встречи такие в 70-80-х годах случались нередко.
Из архивной справки: «В архивном фонде Омской духовной консистории в метрических книгах Свято-Николаевской церкви села Загваздинского Тобольского уезда Тобольской губернии за 1882, 1891-1900 гг. имеется актовая запись о бракосочетании 29 января 1882 года. Жених – деревни Яланской отставного унтер-офицера сын Степан Иванович Слепцов, 17 с половиной лет, православного вероисповедания, первым браком. Невеста – той же деревни унтер-офицера дочь Елена Зиновьевна Огорелкова, 19 лет, православная, первым браком. Поручители по жениху – Дубровной волости села Загваздинского отставной солдат Павел Осипович Максимов и Слободчиковской волости деревни Яланской отставного унтер-офицера сын Дмитрий Иванович Слепцов. Поручители по невесте – Слободчиковской волости деревни Березянки крестьяне Василий и Павел Ивановичи Трифоновы».

Деревня Варпавла, Пастырев Петр Семенович с женой Евдокией и детьми

Родился Василий Степанович Слепцов 29 декабря 1890 года – архивная справка Омской духовной консистории, данная по метрическим книгам Свято-Николаевской церкви села Загваздинского Тобольского уезда Тобольской губернии. По сведениям Луговского сельсовета его датой рождения значится 1 января 1888 года, на момент смерти в 1958 году ему было 70 лет. На могиле тоже значится 1888 год. В справке о рождении детей у него, однако, год рождения также получается 1890. Что-то с его возрастом не сходится. Скорее всего, эти годы были прибавлены им с какой-то целью уже в Затоне (избежать ареста или отправки на фронт). В те времена такие изменения своих данных были возможны и, наверно, нередки.
Евдокия с внуками

Слепцов Василий Степанович и Александра Мироновна
Прабабушка наша Александра Мироновна была из семьи Фоминых, проживавших в деревне Затон Новодеревенского района. Они были более зажиточные, обеспеченные, поэтому ее родители не хотели отдавать свою дочь за Василия. И он ее, как тогда называлось, умыкнул.
По всем сведениям, моя бабушка Мария Васильевна была их первым ребенком. А родилась она 7 августа 1910 года. Вторым был сын Павел, он родился в 1912 году. По архивной справке, пятым и шестым ребенком были двойняшки Александр и Наталья, родившиеся в 1919 году. Значит, сведений о двух детях, родившихся после Павла, не имеется. Далее в справках значатся Иван, 1922 года рождения, и Ульяна, 1924 года рождения. В 1926 году родилась Татьяна, и десятым ребенком в 1931 году стала Евдокия.

Белогорский Затон. На крыльце дома, в котором мы жили. 1961 год. Огрызков Анатолий Иванович, мой отец, мама Галина Петровна, ее сестра Пелагея Петровна

Раньше я знала только тех, кто дожил до поры взрослости. Это его дочери Мария, Татьяна, Евдокия. Немного позднее узнала о братьях Павле и Александре, погибших в войну. Получив ответы из архивов, обнаружила сведения о сестрах Наталье и Ульяне, брате Иване. И те двое детей, наверно, умерших в младенчестве, о которых нет сведений. Это уже десять. Между Татьяной и Евдокией довольно большой перерыв в пять лет, где тоже могли быть еще дети. Есть еще сын Василия Степановича и сосланной немки Амалии — Владимир Шнайдер. Вот и получается, что у самого Василия Степановича точно известных было 11 детей!
В Ханты-Мансийском архиве меня заверили, что Белогорский Затон был основан в 1932 году. По какой причине оказался здесь Василий Степанович со своей семьей, мне выяснить не удалось. То ли он тоже был осужден и сослан, то ли бежал, то ли просто поехал в поисках лучшей жизни. Но в списках репрессированных я его не нашла. Возможно, после кулацко-эсеровского мятежа в 1921 году в Омской губернии начались притеснения и гонения, поэтому люди стали потихоньку разъезжаться кто куда, искать себе более спокойные места для проживания. Просто ехали и останавливались, где понравится. Владимир вспоминает, что прадед был одним из первых поселенцев Белогорского Затона. Возможно, даже название деревне дал он, так как его жена Александра была из Затона Новодеревенского. А здесь недалеко была деревня Белогорье, вот и назвали новое поселение Белогорский Затон. Этого мы точно не узнаем, но предполагать такое приятно! К сожалению, сейчас Белогорского Затона, как и многих тысяч русских деревень, уже нет.

Мама Пастырева Галина Петровна в Ханты-Мансийске, середина 50-х годов. Очень хотелось бы знать, кто рядом с ней!

В деревне Еланка семья Слепцова Василия, как и его родителей – Степана Ивановича и Елены Зиновьевны — числятся крестьянами, род занятий указан земледелие. В справке из поселка Луговской Ханты-Мансийского района по Затонской промартели за 1948-1950 годы род деятельности Василия Степановича значится как плотник, Александра Мироновна — домохозяйка. Как вспоминает Владимир, Василий Степанович некоторое время занимался доставкой почты, привозя ее на лошади из Кирзавода. Если бы он был под следствием или под контролем органов, вряд ли ему доверили бы доставку почты, ведь почтой отправлялись и документы.
Дом Слепцовых в Белогорском Затоне был большой и находился на высоком месте. Из воспоминаний о Белогорском Затоне Огрызкова Владимира, 1948 года рождения.
«Затон был большим поселком, находился он на острове между Обью и речкой Сенная. В Затоне было озеро Можаевское, оно охватывало большую территорию. Была еще Слепцовская протока, она была неглубокой, даже во время разлива ее глубина была до одного метра. Назвали ее так потому, что недалеко от нее стоял дом деда — Василия Степановича Слепцова.
Проживало в Затоне довольно много народа. Работали люди на разных предприятиях. Там были механический, литейный, кузнечный, деревообрабатывающий цеха, строили катера и брандвахты, клуб, почта, школа, конный двор, электростанция.

В то время леспромхозы и рыбзаводы ездили и агитировали людей на работу, называлось это «вербовали». Несколько семей таким образом привезли в Затон за один раз из деревень под Демьянском. Жили там также сосланные семьи немцев, я помню людей по фамилии Шнайдер и Уфельман. В Затоне было три двухэтажных дома, где проживало по несколько семей. В одном из них после женитьбы жил брат Анатолий со своей семьей.

Начальником участка был Притужалов Петр Николаевич, заведующей почты Сургутскова Антонида Ивановна. Киномехаником работал Хозяинов Геннадий, ему помогал Огрызков Анатолий, мой брат. Позднее стал киномехаником и я. Оба мы увлекались фотографией, сами снимали и печатали фотографии. Учительницами в школе были Сладкова Нелли Григорьевна и Стафеева Клавдия Ивановна, медсестрой Кавардакова Валентина.
В воспоминаниях, собранных архивом города Ханты-Мансийска для книги о Белогорском Затоне, написано о Шушунове Василии Степановиче, трудившемся на местной электростанции. Но это неверно. Шушуновы были Андрей и Николай, а Василий Степанович был наш дед Слепцов. Шушунов Андрей работал токарем в механическом цехе, пока бык не повредил ему ногу. В Затоне был племенной бык с кольцом в носу. Иногда он срывался со своей привязи и бегал по деревне. Его боялись даже взрослые. Вот он и прижал Андрея, а спас его Михаил Стафеев. Он ударил быка сзади, тот кинулся за ним, и Андрею удалось уйти. Стафеев тоже убежал. Возможно, потом после повреждения ноги Андрей и работал на электростанции, но в мою бытность в Затоне там работал Кавардаков Николай, а кочегаром была Огрызкова Мария Васильевна, моя мама. Когда в Затоне появилась наша семья, я знать не могу. Но моя мать вышла замуж, наверно, в деревне Еланка Усть-Ишимского района Омской области. В 42-м году она осталась вдовой, с двумя маленькими детьми. После войны она завербовалась в деревню Косари на разделку рыбы. Деревня Косари стояла на высоком берегу, на работу мать ходила через Обь в деревню Зенково. Когда в 48-м году родился я, ее отец Василий Степанович приехал за ней и забрал ее в Затон. Там я и прожил до тех пор, пока не получил профессию киномеханика и не стал работать на передвижке.

Моими одноклассниками были Петя Паньков, Брагина Вера, Белопашинцева Вера, Струихина Катя, Палкин Валера, Григорьева Лида, которая была глухой. Еще у одной девочки была повреждена шея, голова была всегда набок, и ее все звали «Серая уточка», поэтому настоящего ее имени я не помню.
Брат Анатолий после армии ходил на катере по Оби, иногда брал в поездки меня. Он и показал мне реку Ворона, на которой утонул мой отец. Позднее Анатолия перевели в Прииртышский, а затем он переехал в Базьяны. Сестра Раиса, окончив курсы, стала работать на почте и тоже переехала в Прииртышский. Потом туда же мы забрали и маму. Это было в середине 60-х годов».

Белогорский Затон. Моя бабушка Огрызкова Мария Васильевна справа. Имен других женщин, к сожалению, не знаю

Но вернемся к Василию Степановичу. Прадед был сильным мужчиной и еще в конце сороковых годов у него была любовная связь с сосланной немкой Амалией Шнайдер. Прабабушка была не очень ласкова на характер, возможно, поэтому, а может просто полюбилась ему эта женщина. В списках репрессированных отыскала двух женщин с таким именем, сосланных на поселение в Омскую губернию: это Амалия Адамовна Шнайдер, родившаяся в 1911 году в Саратовской области. Приговорена в 1941 году по национальному признаку. Спецпоселение Тюменская, Омская область, 1941-1956. И Шнайдер Амалия Генриховна, 1913 года рождения, приговор тот же. Которая из них проживала в Белогорском Затоне, точно неизвестно.

Своих отношений с Амалией прадед особо не прятал и помогал ей, чем мог. Наловит рыбы – ей отделяет, ягод наберет, тоже ей выделит. Амалия родила от него сына, которого назвала Владимиром. Когда немцам было разрешено выехать, Амалия уехала, увезя с собой и сына Василия Степановича. Я пробовала искать его через передачу «Жди меня» и через интернет, но пока поиски результатов не дали.

Говорили, что в семидесятые годы приходило письмо то ли из Германии, то ли из Австрии, но в то время еще велик был страх иметь родственников за границей, да и не очень наши бабушки настроены были «принимать» такого родственника, ведь еще и Александра Мироновна была жива! Она-то об Амалии и Владимире уж точно слышать не хотела, поэтому на письмо тогда никто не ответил. Так и потерялась связь с последним сыном Василия Степановича.

В бабушкином доме в Белогорском Затоне. Бабушка Огрызкова Мария Васильевна, на руках у нее я, а рядом ее младший сын Владимир и выше дочь Раиса

В послевоенные годы семья Слепцовых в Белогорском Затоне разрослась: Василий привез сюда дочь Марию с детьми, женился ее старший сын Виктор, Евдокия и Татьяна вышли замуж, семья Павла перебралась поближе к родне и увеличилась в своем составе. Василий Степанович умер в 1958-м году.
Когда было получено разрешение выезжать на свои прежние места жительства, стали разъезжаться и другие жители. А в июле 1966 года по причине большого наводнения выехали и члены нашей семьи, сначала в Прииртышский, а потом кто куда. Наша семья перебралась в Базьяны, а после смерти папы – в Леуши. Семьи Евдокии и Татьяны переехали в Тюмень, забрав и Александру Мироновну. Туда же переселилась вскоре и Раиса Ивановна, а с ней и Мария Васильевна. Наша прабабушка Александра Мироновна Слепцова (Фомина) прожила долгую жизнь и умерла в 1981 году в возрасте 92 лет.
Из справки райвоенкомата я узнала, что Иван также, как Павел и Александр, погиб на фронтах Великой Отечественной войны, он значится пропавшим без вести. Имена всех трех братьев записаны в Книгу Памяти Ханты-Мансийского района и высечены на обелиске Славы в Ханты-Мансийске.

Моя тетя по отцу Раиса Ивановна Огрызкова слева крайняя. Работа на пилораме, Белогорский Затон

Слепцова Огрызкова Мария Васильевна
Моя бабушка Слепцова Мария Васильевна родилась в деревне Еланка 7-го, крещена 8-го августа 1910 года. Ее судьба была очень несчастливой. Хотя в послевоенное время женщин, в одиночестве поднимающих своих детей, было огромное количество. Удивительно, что мужья-то у Марии как раз были, но ненадолго. С кем бы не сводила ее судьба, она неизменно оставалась одна.

Первым ее мужем был Огорелков Леонид Матвеевич. Были ли они зарегистрированы, неизвестно. Виктор, родившийся в 1930 году, является его сыном, хотя и записан был позднее на Огрызкова. Может быть, отсюда и начались ее беды, неприятие родителей, тяготы последующей жизни. Леонид Огорелков, уйдя в армию, написал Марии, что освобождает ее от данного ею слова.

Папа Огрызков Анатолий Иванович во время работы киномехаником

В 1932 году Мария выходит замуж за Огрызкова Ивана, который дал Виктору свою фамилию. Вроде бы, счастье улыбнулось Марии. В 1939 году она родила сына Анатолия. До Анатолия у нее еще был сын, он умер младенцем. В 1941 году Мария вновь беременна и ждет ребенка. Жить бы да радоваться! Но тут разразилась война, и Ивана призывают на фронт. Мы не знаем, видел ли Иван свою дочь Раису, родившуюся в октябре 1941 года, скорее всего, нет (сведений о дате призыва не имеется). А в 1943 году Мария получает на Ивана похоронку. Он погиб при освобождении города Котельниково Волгоградской области 28 декабря 1942 года, не дожив три дня до своего 32-го дня рождения. Благодаря сайту «Мемориал» я нашла, где погиб и был похоронен мой дед, и в 2016 году посетила его могилу.
А Мария вновь остается одна. Ее родители в это время уже жили в Белогорском Затоне. Жить с ребятишками в военное время тяжело, родители, особенно мать, Марию не привечали, и Мария вербуется на север, в деревню Косари, недалеко от Зенково. Она едет туда с двумя маленькими детьми — Анатолием и Раисой. Виктор, видимо, оставался у деда с бабушкой, потому что с ней его не было. Работала Мария на разделке рыбы, ходила на работу через реку, трудилась и на лесозаготовках. Лес валили и сплавляли рекой. Как умудрилась сохранить детей, чем выкормила… Эта загадка всего поколения военных и послевоенных женщин.
Кондинский район, с. Леуши