Валентина Патранова
То, что происходило на территории Югры после Октябрьской революции, частично отражено в документах, которые хранятся в фондах 447 и 67 Государственного архива Югры. Пожелтевшие, обветшавшие от времени листы бумаги сохраняют для потомков дух эпохи, в которой было много крови, слез, сломанных судеб, в общем, всего того, что связано с Гражданской войной. Тяготы послереволюционного устройства жизни коснулись не только местных жителей, но также иностранных граждан, которые в самый разгар революционных событий оказались в Березовском уезде — это были подданные Германии и Австро-Венгрии.
Как видно из архивных документов фонда 447, в город Березов «на основании правил военного положения по подозрению в военном шпионстве» были высланы Гельмут Штакель, Густав Шмидт, Эрих Пихота, Фердинанд Фишер, Юлиус Циарковский и Карл Брай. Эти имена названы в письме, адресованном 3 января 1918 года комиссару Березовского уезда из Тобольского губернского управления. Откуда и когда эти люди прибыли в Березов – неизвестно, хотя можно предположить, что событие связано с Первой мировой войной и произошло оно еще при царском режиме. Теперь новая власть не знала, что делать с иностранными подданными, когда в самой России творилось непонятное.
При проверке переписки иностранцев представители власти «не нашли никаких указаний на их причастность к изменническим деяниям», а потому еще тобольский губернатор признал возможным «освободить всех вышеупомянутых лиц от высылки и надзора». Да, им дали возможность выехать в любую местность, но как покинешь ссылку, не имея средств? Подданные Германии и Австро-Венгрии полагали, что если российская власть отправила их в такую глухомань, то она должна бесплатно обеспечить им обратный проезд. Ссыльные обратились с ходатайством в губернское земское управление.
Ответ поступил уже от новой власти 28 февраля 1918 года: за неимением в губернском управлении кредита и невозможности получить его из Петрограда ехать иностранцам придется за свой счет. Через месяц в Березов пришло разъяснение: как принадлежащие к подданству воюющего с Россией государства немцы не имеют права выехать на родину впредь до указания центральной власти. Дело иностранных граждан разрешилось только к июню 1918 года: им выдали «проходные свидетельства на проследование в Тобольск». Как дальше сложилась судьба этих людей в круговороте российских революционных событий, неизвестно.
В 1921 году, когда на территории бывшей Тобольской губернии вспыхнуло крестьянское восстание, для борьбы с «контрреволюцией» на местах были созданы волостные и сельские военно-революционные комитеты. Ревкомы решали как вопросы организации военного сопротивления врагам революции, так и устройства мирной жизни. В фонде 67 Госархива Югры хранятся документы, отражающие деятельность ревкомов в тот период, а просуществовали они до конца 1921 года. Вот типичный случай для того времени: в милицию Кондинска (ныне поселение Октябрьское) обратилась Гликерия Корикова, проживавшая в Кондинском монастыре, она просила дать ей разрешение на выезд в Березово для лечения. Из волостного ревкома пришло указание: выезд разрешить, удовлетворить пропуском. И в это же время в Кондинский волревком поступило письмо: в соответствии с циркуляром наркомата внутренних дел не выдавать никаких пропусков для проезда по железной дороге. Только вряд ли была необходимость в таком указании: ближайшая к Кондинску железная дорога находилась за сотни километров.
Военно-революционная власть действовала жестко и решительно: в Самаровский волостной ревком осенью 1921 года был направлен циркуляр из Тобольского уездного ревкома: «В отдел управления поступают заявления от служащих волостных ревкомов об увольнении со службы ввиду прекращения дачи продовольственного пайка. В некоторых ревкомах наблюдается даже самовольное оставление служащими своей работы. Это недопустимо, так как вредно отражается на ходе общей работы Республики. Впредь все подаваемые подобного рода заявления рассматриваться не будут. Самостоятельно оставившие службу будут предаваться суду как труддезертиры».
Решения ревкома исполнялись, а не обсуждались. Это подтверждает акт от 23 августа 1921 года, составленный комиссией Самаровского волревкома «по поводу снятия с работы кузнеца Олькова Аркадия». Чем же провинился кузнец перед новой властью? Тем, что «в селе есть масса служащих, которые нуждаются в починке обуви в связи с приближением холодного времени года». Поэтому ревком постановил: считать организацию сапожной мастерской неотложной задачей, а так как кузнец Ольков является хорошим сапожником, то с 24 августа снять его с должности и обязать приступить к починке обуви. Так кузнец по решению волостной власти переквалифицировался в сапожника.
Революционная целесообразность, фундамент которой был заложен сто лет назад, еще длительное время оставалась для власти руководством к действию. К счастью, это время безвозвратно ушло.
