Были. Антонина Григорьева

…По широкой глади реки неспешно шел «Ярославец», на палубе у леера стояла явно выраженная столичная штучка мужского полу – в массивных очках, беретике, светлом хорошем плаще, на шее висел фотоаппарат «Зенит». Рядом на лавке восседал средних лет абориген, попыхивающий папироской, по виду – представитель сельской интеллигенции. Аборигену хотелось поговорить с редким гостем, он с интересом поглядывал на него, потом пригласил:

— Ты, мил человек, не чинись – садись рядком, поговорим ладком. Из газеты, чай, будешь?

Гость секунду поколебался, чуточку брезгливо разглядывая облупившуюся на солнце лавку, потом высоко поднял полы плаща и аккуратно уселся рядом.

— Да, из «Труда». Приехал вот писать очерк о вашей Григорьевой. Знаете такую?

Абориген оживился:

— Шутишь? Антонину Георгиевну-то у нас всякий знает! Народ промеж себя ее «хозяйкой округа» зовет, а местные дак и вообще – «хантыйской матерью». Она ж и вправду ради простого человека к черту на рога попрет! Вон, в прошлом годе Госплан на уши подняла!

Журналюга перебил его, со строгостью заметив:

— Вы, товарищ, поаккуратнее с выражениями. В советском Госплане черти не водятся, я вам точно говорю!

Абориген беспечно отмахнулся:

— А как прикажешь называть людей, которы весь наш КРС едва на смерть не обрекли? Тем летом была большая вода, сена мы, почитай, и не поставили. Зимой скотину кормить нечем — значит, всю придется пустить под нож. А чтоб с Тюмени или с Казахстана корма завезти – вагонов не дают. Знашь, сколь сена одному только нашему Октябрьскому району нужно? Шутка ли — четырнадцать тыщ тонн! А ведь не только колхозное стадо жрать хочет, но и частные коровенки от голода ревут!

Абориген в сердцах сплюнул окурок за борт и пристукнул кулаком по колену.

— Дак вот, Георгиевна как узнала про все это, сразу бросилась в Госплан, к Байбакову.

Он покосился на гостя и многозначительно покачал в воздухе заскорузлым пальцем:

— И чо думашь – выбила-таки вагоны! Все до последнего! И зиму мы прожили спокойно, ни одна буренка не померла!

Журналюга старательно делал какие-то пометки в перекидном блокноте.

— Значит, вы говорите, председатель окрисполкома отзывчива к нуждам простых тружеников?

— А то! Георгиевна в кабинетах-то сидеть не любит, ей все больше по душе с народом, на делянках, песках, стройке. Причем, никаких церемоний не любит, на ночь в балке тулупчиком накроется – а утром — как огурчик! А ты говоришь!

Меж тем «Ярославец» сбавил ход – показался небольшой приобский поселок, на краю которого бригада рыбаков заметывала невод. Журналюга подошел к борту и принялся с любопытством наблюдать за процессом. Едва дождавшись, пока катер пришвартовался и перекинули трап, гость неловко выбрался на берег и поспешил к бригаде.

Было заметно, что пятовщик не отошел после вчерашнего, ему тяжело и неохота двигаться – очень уж хочется пивка и полежать на травке. Внезапно к нему подскочила крепкая полноватая тетушка в ватнике и кирзовых сапогах, ловко отвесила пятовщику подзатыльник. Тот испуганно вздрогнул, тетушка громко заругалась:

— Скотина ты все-таки, Федор! Опять вчера нажрался?! Щас из-за тебя вся рыба из мотни уйдет! Ну, погоди у меня!

Она яростно вырвала у Федора веревку и ловко потащила ее вдоль берега, потихоньку выбирая на себя. Корреспондент, вдохновленный появлением столь колоритного персонажа, побрел следом, на ходу делая снимки. Вдруг он наступил на конец веревки, отчего тетушка чуть не упала. Она оглянулась и яростно полыхнула глазами:

— Раззява! Не видишь, что ли?!

И более уже не обращая внимания на досадную помеху, принялась что-то громко кричать другим рыбакам. Обруганный журналюга, не привыкший к подобному обращению, осмелился приблизиться только когда невод был выбран, и на песке шевелились и прыгали разнообразные рыбины.

— Товарищи, не подскажете, где мне найти Антонину Георгиевну?

Веселые бабы, сноровисто выбиравшие улов, лукаво поинтересовались:

— А ты, гражданин хороший, кто ж ей будешь – жених, али проверяющий?

Перед зубоскалками журналюга смешался:

— Я журналист, из Москвы…

Давешняя крепкая тетушка, по виду бригадир, разогнула спину, из-под ладони оглядела гостя, потом вытерла руки тряпочкой и кивнула:

— Айда, провожу!

Они двинулись вдоль берега. Проходя мимо навеса, где готовилась уха для бригады, крепко ступавшая по земле тетушка остановилась и обратилась к журналюге:

— Ись, поди, хочешь? Давай пообедам, а потом я тя с твоей Григорьевой познакомлю!

Гость робко запротестовал:

— Но…

Попытка была пресечена мгновенно:

— Кому сказала! Споласкивайся вон в рукомойнике и садись! Никуда твоя Григорьева не убежит! Клавдя, нас покормишь?

Пока невзрачная худенькая Клавдия наливала из огромной закопченной колташихи уху, бригадирша подошла к стоявшей в тенечке оцинкованной ванне, откинула брезентуху и придирчиво оглядела лежавших там крупных щук. Подхватив самую здоровенную, она ловко распластала ей брюхо, отхватила печень, аккуратно, чтобы не повредить, оторвала желчь. Потом сполоснула печень водой, положила на чистую тарелку, отрезала кусок, обмакнула его в соль и с удовольствием принялась жевать. Спохватившись, отчекрыжила еще один ломоть и протянула гостю:

— Угощайтесь, товарищ корреспондент! Очень вкусно!

С ужасом взиравший на это журналюга нервно сглотнул и отчаянно замотал головой:

— Нет-нет, спасибо! Я вообще есть как-то не очень хочу! На катере нас угощали бутербродами!

С видимым сожалением посмотрев на интеллигента, бригадирша вздохнула и произнесла:

— Ладно уж, айда! Клавдя, максу-то прибери!

Через пару минут они зашли в поселок, тетушка остановилась у крайнего дома, оказавшегося зданием правления колхоза, и скомандовала:

— Здесь жди.

И зашла внутрь. Гость тоже вздохнул, прислушался к голодному урчанию в своем животе. Дикари…

Через пару минут дощатая дверь распахнулась и на пороге появилась давешняя тетушка – но теперь уже в модной шляпке и элегантном красном костюме, сшитом по английскому фасону, на ногах – изящные боты. Несмотря на некоторую полноту, выглядела она очень женственно, и смотрела на гостя с изрядной долей насмешки:

— Здравствуйте, товарищ. Я – Григорьева. Пойдемте в сельсовет, там и поговорим. Так чем я могу вам помочь?

В это время из-за угла показался давешний не проспавшийся Федор. Заметив его, Григорьева показала ему крепкий кулак и многообещающе произнесла:

— А с тобой, обормот, я попозжа побеседую! Брысь отсюдова!

Посреди деревянного тротуара на их пути лежала здоровенная лохматая барбосина, нагло смотревшая на приближавшихся незнакомцев. Но едва ее взгляд пересекся с неотвратимым, словно КА-700, взглядом женщины, как барбос тут же встал и от греха подальше убрался под крыльцо.

С Григорьевой шутить нужно было очень аккуратно…

Григорьева Антонина Георгиевна, 1918-1998. Родилась в деревне Богданы Кондинского района, по национальности ханты. Окончила Ханты-Мансийское педучилище, работала учителем, редактором районных газет, секретарем райкома, председателем райсовета, председателем окрисполкома (1969-1982), являлась депутатом Верховного Совета СССР. Награждена орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, «Знак Почета».