Е.В. Перевалова. Фото Алексея Галкина
В традиционных культурах существуют представления о народах-соседях, разделяемых (в зависимости от реальной ситуации) на врагов или союзников, конкурентов или партнеров — обо всех, с кем данный народ вступает в любого рода контакты. В комплекс характеристик представителей иного этноса включаются, прежде всего, внешние отличия, поведенческие стереотипы, отмечается своеобразие одежды, хозяйственной деятельности, образа жизни. Народы по-разному оценивают и интерпретируют те или иные исторические события. Примечательно с этой точки зрения выглядит «портрет» русских в глазах тех, кого сами они в ходе многовекового освоения Сибири называли «туземцами», «иноверцами», «инородцами» и пр.
К «русским» (хант. — русь/рущ, манс. — руч, лес. нен. — сусса) обские угры и лесные ненцы относили «все цивилизованные народы», т. е. некоренных жителей Сибири. Ненцы, в отличие от обских угров, к «русским» причисляют татар; даже появившиеся недавно в Пуровском районе «лица кавказкой национальности» именуются «русскими черными». Северные ханты и манси, у которых было известно деление на фратрии Пор и Мось, причисляют «русских» к группе Пор (послан) ех/махум, как и прочих пришельцев (т. е. «не местных», «не чистых»). По объяснению северных хантов, «русская земля» или «земля белого царя» находилась на западе, на «темной стороне — там, где заходит солнце», поэтому «русские» отнесены к Пор (послан) ех как группе, связанной по происхождению с отрицательной героиней угорского фольклора — Пор нэ (иногда определяемой как Баба-Яга). В то же время зырян, также пришельцев с запада, они причисляют к Мось ех, поскольку фратрия Мось в большей степени связана с западным миграционным потоком.
При характеристике представителей «чужого» народа отмечаются, прежде всего, черты, не соответствующие нормам и стереотипам данного этноса. Например, обские угры считают тундровых ненцев хорошими оленеводами, в фольклоре они выступают соперниками в борьбе за территории, оленей и женщин; светлые, с огромными глазами зыряне характеризуются, как предприимчивый и хитрый народ, русские.
У лесных ненцев, именующих себя пяхат хасаво (‘лесной человек’) собирательная характеристика своего этноса выглядит следующим образом: «доброжелательные, но не терпящие над собой главенства», «в воспитании не подавляется индивидуальность, способность к властвованию», «самостоятельность». Положительной оценки заслуживают «собственным огнем живущие люди», т. е. имеющие свою собаку, чум, жену, детей, орудия труда и не зависящие от кого-либо другого. Считается позором пойти в батраки, презрение адресуется батракам и капи, пасущим стада богатых оленеводов. В отличие от «доброжелательных в быту, но самолюбивых и воинственных селькупов» и от «опытных оленеводов, постоянно стремящих к главенству, напористых и опять же воинственных тундровых ненцев», русские характеризуются весьма непоэтично. Они воспринимались лесными ненцам как капщан — ‘причина, умерщвляющая человека’, т. е. несущие с собой болезни и смерть. Ненцы считали, что до прихода русских на Север тундра была «чистой», здесь не было ни холеры, ни чумы, ни кори. Они связывают распространение эпидемий, уносящих сотни жизней, и ранее не известные в тундре болезни с открытием в Сибири ярмарок и торжков: «где много народу — там и болезнь». В одном из ненецких преданий говорится, что «на спине Земли» (Сибирские увалы) в вершине р. Пяку-пур есть «гибельное место» рода Панхой Пяк. По преданию, на р. Пяку-пур, где проходила «народная дорога» на Сургут, приехал парень-толмач и сообщил, что в городе эпидемия оспы, и на ярмарку, чтобы доставить ясак, в этом году ехать нельзя. Однако пяковские князья, опасаясь последствий за не внос ясака, не послушали гонца и отправились на ярмарку. «Оспа свирепствовала. Люди вымирали целыми стойбищами: “покойников некому хоронить было, так в чумах и лежали, росомахи и песцы растаскивали тела умерших. У лесных ненцев до сих пор бытует поверье, что если во сне увидишь русского, то кто-то семье заболеет или умрет.
История делится на мось пораин — сказочное время, катра пораин (ис пораин) — старое время, «царское время», «советское время». В угорском фольклоре широко представлены так называемые русь мось пораин — «русские сказки» или точнее «сказки русского времени». Основными в данных сказках можно назвать лишь несколько объектов: русский Царь (Хон), священник («старейший поп с большим серебряным крестом на груди»), казаки, купец, корабль/пароход, бумага (документ), ярмарка, водка.
У восточных хантов сохранилось несколько преданий о взятии Сибири казаками. Тонья-богатырь — «царь хантов» с р. Малый Юган, защитивший свой городок от 700 казаков, стрелявших из пищалей («одному на плечо ружье кладут, другой целится, а третий поджигает»), неуязвимый герой был наказан Торумом за то, что головы побежденных, выстроенные в три ряда «свалил через урью», а вместо недостающих двух голов поставил головы убитых собак. Казаки пытались договориться с богатырем, предлагая «вместе воевать». Второй сюжет рассказывает о приходе Ермака на Васюган и встрече с местным богатырем, который, демонстрируя свою силу, «смял пушку» и перепрыгнул через Обь, по заключенному договору: русские и ханты больше не воевали, остяков в армию не брали и «на Васюган Ермак не приходил».
В композиции этих сказок белый царь, пароход появляются лишь в конце.
В сказках появляются домашние животные, в одном из хантыйских мифов о сотворении сам Нум-Торум, наряду с прочими божественными тварями, создает коров и овец. Сами боги нередко величаются эпитетами типа «Желанный Богатырь — Купец Нижнего Света, Купец Верхнего Света», обладающие «дорогим имуществом русского человека, дорогими товарами русского человека», ходящими «по веселой купеческой дороге». Как правило, бумага, ниспосланная Верховным богом (упавшая с неба) герою, содержит указания на те или иные нормы поведения людей, систему запретов и законов. В одном из сказаний «бумага с золотыми ветвями писания» выполняет роль предписания-назначения, согласно которому главный герой в «кукольном веке» становится божеством — «царем с данью весенней белки, царем с данью осенней белки» «на всей священной земле, изогнутой в виде круга», ему самому предназначено «нескончаемую кровавую жертву со стрелы принимать, нескончаемую кровавую жертву с лука принимать».
На медвежьих игрищах появляется Микол Торум, с крестом из двух палочек, обмотанных тканью, в руках. Выход его напоминает русскую плясовую. Участники праздника (маски) высмеивают священников и попов, обличая их в жадности, пьянстве и распутстве. В обязательные ритуалы обливания водой на медвежьем празднике встраиваются часто инсценируемые сюжеты русской бани, стирки белья, доение коровы.
Некоторые русские народные сказки обские угры считают своими: так, дочь знаменитого в прошлом сказителя Евдокия Ребась с уверенностью утверждала, что сказку «Лягушка-царевна» придумал ее отец, так как лягушка является их родовым духом. Весьма распространенной у южных хантов была техника вышивки шерстяной ниткой по холсту, называемая русь ханч — русский узор в вышивке шерстью по холсту, а на одном из бисерных воротников из фондов ТГИАМЗ узор обозначен как «купола русский церкви».
В фольклоре (в ранних мифах и преданиях) лесных ненцев сюжеты, связанные с русскими, не представлены, зато в преданиях и песнях, воспроизводящих исторические события конца XIX и особенно начала XX вв., их более чем достаточно. В целом российско-советская история в интерпретации лесного ненца О. Дянсюта Айваседа представлена так: «Лесные ненцы долго воевали с капи (селькупами), которые пришли на земли ненцев и часто грабили стойбища, уводя оленей и женщин. Ненцы собрались вместе и оттеснили врагов на Таз, пока шла война с капи, в устье Оби русские основали острог. Тундровые и лесные ненцы, собрав огромное войско, предприняли попытку взятия крепости, но им удача не сопутствовала. Если бы они выбили русских из Обдорского городка, то двинулись бы дальше на Москву. Однако время было упущено. Тут пришел Ленин, вероятно, он был трусом, так как стал с ненцами договариваться (если бы он был храбрецом, то пошел бы войной на ненцев), и ненцы обещали, как и русскому царю, платить ему ясак в Сургут». В преданиях, связанных с периодом установления советской власти в Сибири и «раскулачивания» (30-е гг.), лесные ненцы из рода Найвахи Пяк Хошемеля и Ылыйкапчу были предводителями восстания 1935-36 гг., в рассказах о них русские фигурируют как «острошапочники». В одном из преданий описываются реальные события: «Пришли красноармейцы в тундру, одного из них ненцы убили. Другой, отрправившись на его поиски, увидел у костра сидящих ненцев, которые поджаривали на шомполах у костра что-то. Сначала понять не мог, что же это коптится, а затем смекнул. Чтобы он не донес, ненцы убили его, а молодую женщину, что с ними была, с собой увезли. До сургутского начальства дошло известие о потерявшихся в тундре красноармейцах. Отправили отряд острошпапочников. Пяки всех их (30 человек) из луков из-за маскировочных щитов расстреляли, на нарту сбросали, а сами в тундре скрылись. Сын хантыйского богача Кольчу Дюши их скрывал, дал им свежих оленей, а затем и сам откаслал. Многих ненцев после этих событий расстреляли и посадили. Из рода Найвахи только 2-3 мужика осталось».
Хотя известны случаи использования обычных фабричных кукол в качестве божеств. Божество Русь ики (Русский старик) «возил в нартах» А. Аляба (войкарские ханты), с тех пор как увидел во сне, что кукла едет верхом на белом олене. «Одна шаманка поставила куклу в святой угол вместе с другими духами, смотрят, а кукла курит». Новоявленному божеству шилась шапка из пешки и «пальто» из сукна, жертвовались белые рубахи и ткани, папиросы. В поздних сказках русские боги оказывались сильнее местных угорских /божков. В одной из сказок: «Жена одного из местных божков, зовет мужа и его брата Ими хилы на Большую Обь на рыбалку, большой рыбы ей захотелось. Брат и сам не хочет идти и их не пускает: «Всегда маленькую рыбу ели». Уехали, чум на берегу поставили. Едут большие лодки по Оби на гребях, жена местного духа с русским парнем кокетничает, он ей платки дарит. Сговорились убить мужа. Узнал Ими хилы о гибели брата, день и ночь плачет. Осенью русский парень с караваном ушел, сноха спряталась. Решил разыскать Ими хилы наказать убийц, погнался за русским парнем. Убегает от него русский, с неба железная лестница спустилась, колокольчиками звенит, парень по ней в небо забрался, Ими хилы за ним. На небо забрались, там русский бог: «За чем русского гоняешь, я его не отдам». Рассказал ему Ими хилы, как все было, отвечает русский бог: «Раз баба все затеяла, ты ее убей, а русскому парню мизинец отруби». Ненецкие шаманы, напротив, оказываются сильнее русских богов.
