Лидия Завьялова, фото Олега Холодилова
Я родилась уже после той страшной войны. Но о войне напоминали некоторые вещи: это была гимнастерка и брюки галифе военного покроя, предметы, привезенные моим отцом Алтуховым Михаилом Николаевичем с войны – зеркальце с ручкой в виде русалки, прибор под бритвенные лезвия, и наконец, это были фотографии не только отца с однополчанами, но и фото девушек с которыми он знаком был, когда их военная часть стояла в освобожденной Австрии и Чехословакии. Война была в рассказах отца, когда мы с братом, в который уже раз, просили его рассказать о форсировании реки Одер.
В название моей темы вынесены слова моего дяди Андрея Григорьевича Рябкова, двоюродного брата моей мамы Анны Васильевны по линии ее отца.
Каждый год в День Победы мой отец — Алтухов Михаил Николаевич, снимал с «плечиков» из гардероба парадно-выходную одежду – брюки-галифе и гимнастёрку защитного цвета. Прикрепив на левую сторону груди боевые медали, начистив сапоги, он отправлялся в гости.
Отец ушел на войну 26 мая 1944 года. В «Именном списке на команду № 3, призванных в армию призывников, 1926 года, Ханты-Мансийским окрвоенкоматом, направленных на пересыльный пункт в г. Омск» на основании телеграммы Омского облвоенкомата от 10 мая этого же года за № 2/1103, среди 59 человек значился и «Алтухов Михаил Николаевич – д. Воронова, Кожевниковский район, Новосибирской области, д. Б[ольше] –Тархово, Ларьякский район, рабочий, 7 кл., рыбак, б/п (беспартийный – Л.З. ), русский, родной язык – русский, состав семьи – 3 чел., годен к строевой, подготовку на всеобуче не получил.<…> 21/VI-1944 команду №3 в количестве 59 чел. принял начальник эшелона мл. лейтенант запаса Ершов» (из архива Ханты-Мансийского окрвоенкомата.Т.63,с.48)
Служил пулеметчиком, принимал участие в боях, 5 февраля 1945 года в бою получил ранение, о чем свидетельствует справка от 10 марта 1945 года. В связи с ранением пальцев в дальнейшем служил хлебопеком. Участвовал в боях за взятие реки Одер. Закончил службу 25 декабря 1946 года в Чехословакии. В 1947 году вернулся в Больше-Тархово Ларьякского (ныне Нижневартовского) района. На груди его сияло 4 боевых медали.
Но мой дед – Алтухов Николай Иванович, 1904 г.р., навечно остался на той войне. О нем я уже писала на страницах журнала «Югра».
Великая Отечественная оставила глубокие раны и на семье Рябковых — родственниках по линии моей мамы.
Первые из Рябковых на фронт ушли 31 мая 1942 года. Два Григория: Гриша (1923 г.р.) — или как его ласково звали родственники – Гриня, двоюродный брат моей мамы, и Григорий Александрович – муж его родной тётки – Аскитрии Павловны.
28 августа того же года на войну были призваны два Андрея – сын Григория Александровича, которому исполнилось 18 лет, и его дядя по материнской линии – Андрей Павлович (отец Грини).
Фронтовые почтовые треугольники… Написанные в лучшем случае химическим, а иногда и плохо отточенным простым карандашом на тетрадных листочках в клетку, линейку, ожидаемые в каждом доме от своих защитников с фронта – детей, отцов, матерей. Стук почтальона в дверь мог принести и страшную весть – « Ваш …проявив геройство и мужество убит…», «Пропал без вести…» и радостную – «Жив, нахожусь в госпитале…», «Среди пропавших без вести, убитых и умерших не числится…»
Больше всего родные боялись получить весть непосредственно от командира части. Письмо из «Бюро по учету потерь» давало еще маленькую надежду.
Треугольники, оставшиеся с войны – единственное, что осталось Аскитрии Павловне Рябковой на память от сына Андрея. Их сохранилось немного — всего шесть небольших писем, пришедших в дом по улице Заводской,5, в котором родители Андрея прожили до конца своей жизни. О чем думала Аскитрия, извлекая осторожно письма из старой шкатулки? О том, как умирал её единственный сын — родная кровиночка? Или о том, что не довелось ей нянчиться с внуками, которые так и не появились на свет? А может, сожалела о том, что слишком строг был с ним отец? И вспоминала, как в один из весенних дней набегавшись с соседскими мальчишками, он вернулся домой и сон мгновенно сморил его на кровати. Отец, припозднившийся с работы, увидел грязные ботинки сына и, несмотря на ее возражения, разбудил Андрея, приказав вымыть обувь.
Андрей Рябков характеризовался как хороший общественник. Видимо, учитывая это, в графе «Куда предназначается» в списке призванных было отмечено – в военное училище.
1943 год. Война набирала обороты, Берлин был ещё далеко. Каждая весточка с фронта, а также из дома, вселяла надежду на встречу. Но не все письма доходили до адресата. Между тылом и фронтом висел двойной завес цензуры. Категорически запрещалось указывать географические названия, ход боевых операций, виды вооружения, имена командиров, давать какую-либо информацию о потерях. Запреты касались и описания бытовых деталей окопной жизни: питания, личного здоровья.
Еще более плотный занавес цензуры висел над тылом. Вся исходящая почта контролировалась НКВД на предмет обнаружения компрометирующей истины. Многие письма попросту отправляли в печь.
Безусловно, только этим можно объяснить фразу, написанную Андреем с фронта домой, не исключая, конечно, и потери почты во время наступления противника: «Мама, вы должны знать из моих писем все интересующие вас вопросы, так как я написал и послал вам писем целую уйму (подчеркнуто автором), но от вас пока не получил ни одного, за что обижаюсь».
Не всем суждено было перешагнуть снова порог родного дома. Не увидел родные лица тех, кому он посылал приветы в своих письмах, самаровские улочки, широкий Иртыш и Андрей. Бой у деревни Дарьино Ярцевского района Смоленской области 5 сентября 1943 года оказался для сержанта 521 стрелкового полка Рябкова Андрея Григорьевича последним. Только через полтора месяца извещение-похоронка пришла в дом по улице Заводской.
Все призванные сначала проходили обучение навыкам ведения войны с врагом в пригороде Омска – Черёмушках. В омских «Черёмушках» формировались соединения и воинские части из сибиряков для отправки на фронт. К слову сказать, на территории Омской области в годы войны было сформировано 20 основных воинских соединений.
Андрею Павловичу не пришлось встретиться со своим сыном Григорием, находившимся там же – в Черемушках. Григория готовили для разведки: он был отличным лыжником и хорошо ориентировался на местности. Тяжелые, затяжные бои заставляли советское командование бросать в бой часто недоучившихся новобранцев. По одному из таких приказов и Григорий ушел на фронт раньше, чем полагалось.
Отец Григория вернулся домой в 1945 году с рядом медалей на груди. Его первенец, младший сержант, разведчик Рябков Григорий, согласно официальному извещению, погиб в бою 2 декабря 1943 года близ села Чернип Полесской области.
Родным не всегда вовремя сообщали о гибели защитника Родины. Затяжные бои с противником не позволяли этого делать. Так, и о гибели Григория, извещение было отправлено Управлением по учёту погибших лишь 2 апреля 1945 года.
Моё повествование будет неполным, если не сказать о Самолове Филиппе Никифоровиче, 1899 г.р., погибшем во время боя 7 августа 1942 года на окраине с. Мело-Клетского Сталинградской области, где и был похоронен в братской могиле. Кстати, и призван был дед по материнской линии моего мужа Ивана Завьялова в один день с Рябковыми – 31 мая 1942 года. Может, даже и плыли на одном пароходе до Омска…
Треугольники, оставшиеся с войны – самое святое воспоминание о прошлом в каждой российской семье. Иногда и единственное о невернувшихся с Отечественной.
«…проходит в учёбе и занятиях дни проходят быстро, незаметно, чувствую себя ничего, хорошо, питание ничего, хорошее. Мама, я вспоминаю жизнь в гражданке дома и вообще, но сильно себя не тревожу на воспоминания, потому что отражается на самом себе. Здесь главное то, что есть много наших с севера ребят, с которыми есть о чём вспомнить и поговорить. Пока всё, жив, здоров. Твой сын Андрей. Привет дяде Сергею, Лизе, Фае, дяде Володе, дедушке…»
«Добрый день!!! Здравствуй, мама и с горячим приветом к тебе твой сын Андрей. Мама, нахожусь в дороге, пока стоим на одной из станций разъезда на железной дороге южнее приблизительно против г. Горького, стоим на этом разъезде 6 суток, чувствую себя хорошо. Разъезд Красный узел. Видели фрицев, гнев против них такой, что трудно удержать себя, чтобы не залимонить чем-нибудь. За то, что они напали на нашу страну, прервали нашу мирную жизнь, разрушают наши города, расстреливают мирных жителей. Особенно не удерживают гнев у тех, у кого погиб брат или отец, защищая свою родину, осталась в оккупации семья, терзаемая фашистами. Гнев у нас такой против немцев и на их вассалов, что мы постараемся сочесть концы к концу. А насчет выучки нашей заботиться никому не придётся, не доучились несколько дней, только бы экзамены — и офицеры Красной Армии, но приказ… Пока всё, здоров. Андрей. Привет Сергею, Лизе, Фае, тётке Федоре, Опросинье, Геше, Мане, Нюре. Привет Володе, дедушке, Кобылиным, Кощеевым, Дудиной и другим знакомым. Привет Лидии (отчество неразборчиво – Л.З.)»
«Добрый день!!! Здравствуй, мама!!! С приветом к тебе сын Андрей.
Мама, нахожусь на передовой в боевом охранении. Чувствую себя ничего, хорошо. Пока всё идёт нормально, без каких-либо перемен. Бывают случаи, их описывать не стоит, здесь фронт, передовая.
Пока всё. Привет Сергею, Лизе, Фае, Володе, Дедушке, тётке Федоре, Мане, Опросинье, Геше, Толе, Севрюгиным»
«Привет с передовой. Здравствуй, мама. Шлю тебе свой горячий красноармейский привет. Желаю успеха в работе, в хозяйстве и счастья в жизни и здоровьи. Мама, вы должны знать из моих писем все интересующие вас вопросы, так как я написал и послал вам писем целую уйму, но от вас пока не получил ни одного, за что обижаюсь. Пишу письмо, не сообщая никаких новостей, их нет. Жизнь и всё такое идёт по-прежнему. Чувствую себя хорошо, настроение хорошее. Пока жив, здоров. Сын Андрей.
Привет Сергею, Лизе, Фае, тётке Опросинье, Геше, Нюре, тётке Федоре, Мане, Володе, Марусе, Толе, тётке …. Клане, бабушке, дедушке, Кобылиным, Кощеевым, Дудиной, Козловым и др. Чем занимаетесь, кто, где и адреса Гриньши, папки, Андрея.
Крепко целую. Здоров. Сержант Рябков»
«Привет с передовой. Добрый день. Здравствуй мама. С приветом сын Андрей. Мама, от тебя получал письма, в которых узнал адреса папки, Гриньши, а также узнал, что папка находится в госпитале. Если что знаешь о нём и Гриньше, то пиши письма. Себя чувствую хорошо, настроение хорошее, жизнь фронтовая. Пока все. Остаюсь здоров.
Сын Андрей.
Привет Сергею, Лизе, Фае, тете Федоре, Мане, Опросинье, Геше, Нюре, Кобылиным,…Дудин дедушке, Володе и др. знакомым. 18/ VII–43»
«Привет с передовой. Добрый день, здравствуй мама. Шлю тебе свой горячий фронтовой привет. Мама, ты знаешь, должна знать из моих писем, где нахожусь. Я вообще подробно в одном письме всё не описывал, но в каждом выйдет полное содержание и будет подробная опись обо мне.
Мама, я ещё из училища выслал тебе фото, но вы не описываете про них ничего, должно быть не получали их и не знаю дойдёт эта или нет. Пиши письма. Сфотографировался на документ – партбилет, вышел плохо, но какая есть. Можешь, если получится, перефотографировать.
Привет Сергею, Лизе, Фае, т. Федоре, Мане, т. Опросинье, Геше, Нюре, знакомым для меня девчатам, Кобылиным, Кощеевым, Дудиной, Володе, дедушке.
Пока всё, пишите. Остаюсь жив, здоров. Андрей.
Мама, у меня друг товарищу Поспелов О., учились в Самарово вместе в школе. Его мамаша спрашивала в письме мой домашний адрес. Его мамаша желает познакомиться с тобой»
