Самаровский чугас — сухопутный остров

Гордеев Юрий Иванович (1932-2008) — краевед-фенолог, орнитолог, заслуженный эколог Ханты-Мансийского автономного округа – Югры. Родился 6 апреля 1932 года в с. Белогорье Самаровского (ныне Ханты-Мансийского) района в семье служащего. С 1932 по 1940 год семья проживала в п. Остяко-Вогульск Омской области. В 1940 году отца Юрия Ивановича направили на работу в Березовский рыбакколхозсоюз и семья переехала в с. Березово, где проживала до 1948 года. Здесь у Юрия Ивановича впервые пробудился интерес к природе, наблюдениям за жизнью птиц, ведению записей о наблюдениях. В 1945 году начал сбор коллекции яиц дроздов-рябинников. В 1948 году семья возвратилась в п. Ханты-Мансийск, где Юрий Иванович продолжил наблюдение за птицами окрестностей Ханты-Мансийска, вел записи в дневнике, занимался фотоохотой. С 1953 по 1958 год Ю.И. Гордеев учился в Ленинградском университете им. А.А. Жданова на биолого-почвенном факультете. За годы учебы побывал в экспедициях на Курильских островах, в Астраханском заповеднике, в Белогорской области. По окончании университета работал в Ханты-Мансийском краеведческом музее научным сотрудником. Каждый год летом Юрий Иванович ездил в районы округа с целью изучения природы края: 1959 — в Кондинский, 1960 — Березовский, 1961 — Сургутский и Нижнивартовский районы, в 1962 — Березовский район — р. Казым, 1963 — Ханты-Мансийский район — р. Иртыш. 30 ноября 1958 года впервые в газете «Ленинская правда» была опубликована заметка Ю.И. Гордеева «Богата природа нашего края». С 1963 года Ю.И. Гордеев работал в Ханты-Мансийской Санитарно-эпидемиологической станции зоологом особо опасного отдела, также продолжал наблюдения за птицами и их фотографирование. С 1963 по 1973 год собраны демографические сведения о городах, селах, деревнях, выселках, юртах Ханты-Мансийского округа. В 1975 году начал писать рукопись «Птицы Ханты-Мансийского округа». В 1977 году в сборнике «Орнитология» № 13 опубликована итоговая статья по фауне птиц Ханты-Мансийского округа. В 1988 году вышел на пенсию. С 1991 года жил в г. Тюмени. Ю.И. Гордеев дал самое подробное фенологическое и ботаническое описание природы Ханты-мансийских холмов с точки зрения познавательной прогулки, впоследствии часть этой работы была опубликована автором в очерке «Самаровский чугас – сухопутный остров».

Самаровский чугас — сухопутный остров

Самаровский чугас — одинокая возвышенность на мысу у Иртыша

Часть I. Введение

В широкой пойме реки Иртыша, примерно в десяти километрах  по прямой, от его слияния с р. Обью, с высоты птичьего полета видно как от правобережной надпойменной террасы, именуемой местными жителями обычно горой или материком тянется извилистый мыс надпойменной террасы прямо к руслу, где заканчивается округлым высоким сухопутным  островом, вытянувшимся с Северо-запада на Юго-восток примерно на шесть километров, а с Северо-востока на Юго-запад всего два с половиной километра. По окружности остров измеряется почти в пятнадцать километров.

При взгляде на этот остров с земли он выглядит высоким холмом поднимающим свои увалы на 65-70 метров, отчего виден издалека, например с бортов судов плывущих по Оби за 40-50 км. по Иртышу за 35-40 км.

Подобным высоким островом, коренные жители края иртышские ханты давно дали свое название — чугасы, которые в дальнейшем получили дополнительные «именные» название. Так чугас у г. Ханты-Мансийска стал называться — Самаровский у с. Цынгалы один — Ближний чугас, другой Дальний, а в устье реки Назым Сургутский.

Как постепенно выясняется Самаровский чугас, представляющий собой вершину древнего, погребенного под километровым слоем осадочных пород, Эргинского вала. В период мощного оледенения, когда льды поползли, с высоченных в ту пору Уральских гор, через высокую в то время Полуденную гору, ныне ставшую низким водоразделом между бассейнами р.р. Конды и Сосьвы, то один язык, двигаясь к слиянию Иртыша с Обью, и перемещая перед собой, как, бульдозер, огромные валы осадочных пород смешанных с галькой, булыжником и валунами, куда попадали большие куски твердых осадочных пород оторванные от бугров — отторженцы перегородил ими старые русла обеих рек. В результате возникновения такой преграды — в виде высокой дамбы, Обь понесла свои воды на север по новому руслу через Сибирские увалы к Тазовскому полуострову. Иртыш так же повернул свое русло от устья Конды через правобережный материк к р.Оби и далее, его воды соединившись с обскими пошли вместе на север.

Такое новое направление рек существовало, пока не произошли грандиозные изменения рельефа всей Западно-Сибирской равнины под влиянием тектонических сил, которые привели в движение куски или блоки древней кристаллической плиты, прикрыты к этому времени трехкилометровой толщей осадочных пород. В одних участках блоки поднялись, в других опустились, в том числе между Самаровским чугасом и Белогорским материком, вместе с ледниковой дамбой. В конечном итоге образовались прорывы, куда в первую очередь устремились воды Оби в свое старое русло, а затем и Иртыша, которые тогда начали быстро подмывать южный и западный край чугаса, сделав их обрывистым. После отступления ледника, на берегах Оби и Иртыша, остались крупные валуны, перемешанный с булыжником и галькой, а в высоком обнажении Священного увала огромный кусок из твердых опоковых пород принесенный ледником — отторженец.

После окончания ледникового периода на чугасе начал постепенно формироваться свой новый близкий к современному эрозионный рельеф, под влиянием текучих вод. Особенно быстро он шел в первые столетия, после ледникового периода, когда его поверхность, сложенная из рыхлых осадочных пород, не была защищена лесной растительностью, а обильные атмосферные осадки, добавляя силу ручьям, давали возможность легко промывать крутобокие овраги, которые, уходя к центру от края чугаса, сделали их изрезанными.

Под влиянием такой мощной водной эрозии, более изрезанными оказались северо-западный, западный и южный края породившие в рельефе отдельные увалы. По северо-западной части их возникло четыре: Торумский, Почтовый, Мостовой и Священный. В южной пять: Милосладоский, Губернаторский, Казацкий, Геофизический и Филиновский. В восточной один — Сургутский и северной один — Мансурова.

Остальную часть чугаса заняли две равнины — плакоры — центр Югорский, от которого на юг между ручьями Санаторским и Самаровским пролегал Заводинский плакор замечательный тем, что вдоль его Южного края протянулось уникальное природное прерывистое образование в виде широкой ступени — оползневая терраса, от устья Санаторского ручья почти до самого устья Рыбниковского.

После отступления ледника прошло еще несколько тысяч лет, когда теснимые другими народами, одни племена медленно шли на заболоченную Западно-сибирскую равнину верховья р.Тавды и Конды другие более быстро от степей Алтая.

Столетие за столетием племена продвигаясь с юга по Иртышу и Запада через Кондинскую низменность, слияния р.Иртыша с р.Обью и в один из дней, неизвестно кто, рыбаки или охотники увидели синие очертания высокого холма, которые привлекли их внимание — это был сухопутный остров чугас.

Не решаясь сразу поселится на нем некоторое время они наведывались к нему зимой и летом, пока не оценили его достоинства. Одно из них было обилие и доступность рыбы, в водах Иртыша главного пищевого продукта. Для обилия ее в заводах у чугаса летом складывались прекрасные кормовые условия. Зимой, там же, в устьях ручьев несущих богатую кислородом воду, складывались благоприятные условия для зимовки, что в конечном итоге привлекло первых постоянных поселенцев.

Второе важное преимущество жизни у подножья чугаса, в сравнении с травянистыми открытыми пойменными берегами было с одной стороны  постоянная возможность иметь доступный материал для очагов и строительства своих жилищ, как  временных шалашей, так и постоянных — землянок.

С другой не менее важное значение имели выступы на увалах чугаса — нёлы защищающие своей высотой жилища расположенные у их подножия от северных холодных ветров.

Постепенно проявилось еще одно положительное преимущество для жизни аборигенов возле чугаса, когда вокруг его возросла плотность населения и появилась вражда из-за обладания более лучшими местами для рыбной ловли охоты и проживания — начались мелкие войны. Здесь первые поселенцы обнаружили значительную выгоду высоких выступов — нёлов по краям увалов, которые стали естественными малодоступными — убежищами. На них достаточно было перекопать основания узкого треугольного нела с крутыми слонами неглубоким рвом, с помощью простых природных орудий, которые получались из лосиных и олений, лопаточных костей, чтоб получить труднодоступное укрепление, позволяющие жителям успешней оборонятся.

Шло время и в какой-то период среди поселенцев чугаса начали появлятся довольно крупные семейные кланы, связанные между собой родственными узами выдвигавшие из своей среды более смелых и умелых организаторов, принявших на себя в первую очередь ответственность по защите своего племени от врагов — богатыри. Одним из таких богатырей стал представитель рода Самаров. Постепенно объединив вокруг себя другие племена он стал и хозяйственным правителем — князем и поселился на чугасе.

Для главной княжной резиденции был выбран невысокий нел в устье ручья ныне известного как Санаторский у подножия самого высокого увала с величественным белым обнаженным, на вершине которого когда-то уже существовали жилищ предков первых поселенцев. Почитая духи этих предков поселенцы поставили священный амбар, а увал получил собственное название Тонх-пох-вош- Город святого сына.

На этот священный увал по крутому подъему по своим языческим праздникам или в случае особых событий, не раз в год, поднималась вся семья Самара или отдельные соплеменники, чтобы принести дары своим духам и вымолить удачу.

Кроме удачного расположения княжной резиденции в экологическом плане, она была более удобной и в транспортном, как зимой когда по открытым и заснеженным берегам рек жители на оленьих или собачьих нартах и подъезжали прямо к укреплению, так и летом, когда  по проточке названной в будущем самаровскими жителями Узенька они на легких лодочках прямо с Иртыша стали подплывать к укреплению. Вход в эту протоку, со стороны реки Иртыша прикрывали ленточные рощи ивняка, что делало его менее заметным для врагов желающих напасть на княжескую крепость. Такой была столица Самара и ее транспортные связи в прошлом тысячелетии.

В пятнадцатом столетии прошлого тысячелетия князь Самар, как обычно, в конце зимы вместе со своей личной охраной отправился в санный поход по юртам, чтоб собрать меха зверей добытых за зиму для себя и своего окружения. Когда он вернулся домой его ждало неприятное сообщение, которое привез посланец от князя Немьяна, что жил выше по Иртышу в устье р. Демьянка. Его разведчики донесли, что те бородатые люди, которые появились поздней осенью на лодках вблизи границ его княжества и перезимовали, готовятся напасть и на крепость Самара, а были эти люди из дружины Ермака под руководством атамана Богдана Брязги и шел 1582 г.

Получив такое известие Самар, несмотря на приближающуюся весеннюю распутицу, послал своих сыновей по юртам для дополнительного сбора воинов, чтоб защитить «столицу» своих владений. В ожидании прибытия дополнительных военных сил князь проверил и укрепил деревянные стены столицы.

В мае, когда Иртыш очистился ото льда, Самар получил новое известие о приближении стругов теперь от ближнего князя из юрт Цингалинских, и по берегу Иртыша в устье проточки Узенька, где сейчас находится новый речной вокзал выставил посты «оповещения» из лучших войнов — охотников, которые по голосам птиц живущих постоянно у воды могли заранее узнать о приближении врагов.

Тем временем накануне для захвата городка Самара казаки подплыли по Иртышу к Ретешному острову, откуда впервые увидели  синие увалы  чугаса, и начали готовиться к последнему ночному броску, для чего, проявляя военную хитрость, чтоб внушить преимущество в численности своей маленькой дружины, атаман принял решение набить сухой травой лишнюю одежду казаков и полученные чучела, разместить на носах стругов.

Перед самым рассветом казаки, тихо проплыв мимо постов «оповещения» вошли в протоку Узенька и вскоре оказались перед крепостью Самара, где у костров дремали войны. От всплеска вёсел они проснулись и пустили град стрел, но они не причинили никакого вреда чучелам, что вызвало некоторое замешательство, что позволило казакам произвести первый залп из пищалей, огонь и грохот которых сильно испугали защитников и ряды их дрогнули, чем воспользовались казаки, быстро пристав к берегу, они произвели второй прицельный залп, поразив насмерть несколько защитников и бросились в рукопашную с саблями.

В момент  атаки был убит князь, и перепуганные войны побежали по тропам в тайгу, оставляя крепость без защиты, так в мае 1582 г. кончилось правление князя Самара.

Захватив крепость, казаки несколько дней отдыхали, живя в ней, потом начали обследовать окрестности, подбирая место для постройки сторожевой избы. Поднявшись по протоке Узенька к ее началу от русла Иртыша, они нашли там, в лесу поляну, возле которой бежал ручей с чистой водой  в будущем названный Самаркой и принялись общими силами рубить избу для проживания в ней — будущей стражи.

Когда она была готова, атаман Брязга оставил в ней казаков — зимовальщиков, и, продолжая свой путь вниз по Иртышу выплыл на стругах к р. Оби, и отсюда следуя царским наказам, направился на восток, к владениям  крупного Князя Вони, живущего в крепости Сургут (Сор-кат).

Оставшиеся в готовой избе казаки — зимовальщики занялись рыбной ловлей, охотой на зверей для своего пропитания, а так же знакомством с коренными жителями, перенимая их драгоценный опыт жизни в условиях зауральской земли называемой — Сибирью. С весны начали готовить еще одну избу в ожидании прибытия новой смены казаков — годовальщиков, которые потом стали приезжать, регулярно сменяя друг друга,  обеспечивая охрану водного пути всем государевым людям, следующим из России далее на север и восток Сибири.

Так продолжалось почти пятьдесят лет, пока в 1637 году не поступил царский указ, по которому для установления более устойчивой связи Сибири  с Россией зимой предлагались принять практические меры и открыть Ямскую службу.

Для постоянного и устойчивого развития ее из Европейской России в Сибирь было отобрано и направлено несколько десятков крестьян — ямщиков со своими семьями и лошадьми, в том числе и в Самарово. С прибытием первых ямщиков с лошадьми облегчился подвоз строительного материала, и ускорилось строительство новых домов предназначенных для новых поселенцев и их семей. В результате вдоль ручья Самарки от р.Иртыша в гору по нынешнему отрезку ул. Гагарина, что идет от пристани, по прошествии нескольких лет выстроилась первая улица, а на карте России появилось название нового поселения — Самаровский ям.

С появлением ямов и сторожевых поселений между первыми северными городами — крепостями Тюмень, Тобольск и Сургут длинный путь из России в Китай стал более безопасным. Именно этим путем воспользовался царский посол Сапфарий Милескиу, который направляясь в Китай и проплывая по Иртышу мимо Самарово в 1675 году и дал первое краткое, но точное описание чугаса: «Самаровские горы очень высоки, но круглы. В окружности они не более 20 верст, на них есть болота и озера, а земли не плодны».

С этого первого описания Самаровская гора, т.е. чугас получила известность далеко за пределами Сибири. Потом каждый путешественник, а в дальнейшем и журналист сообщая о чугасе, что-нибудь новое на основе  своих наблюдений, пополняя общий объем знаний, о нем которые обобщил и главное уточнил своими многолетними наблюдениями, коренной житель села Самарова Хрисанфий Лопарев, написав книгу.

Первые столетия после появления Самаровского яма, чугас оставался «диким», почти таким же каким увидел его атаман Брязга. Первые изменения в его природе под влиянием человека начали происходить, когда само село разрослось, и появился молочный скот.

С появлением коров, которым обязательно нужны были выпасы тех лужаек, что были по окраинам села, в лесу стало не хватать, правда годами в малую воду на Иртыше выручали луга, что лежали по западной окраине села на Барабе. Однако годами они из-за высоких паводков на Иртыше становились не доступными и в этих условиях скот приходилось по овражным тропам выгонять на лесные полянки, остающиеся после вырубки деревьев на строительство села, по краям Казацкого увала, возвышавшегося над Самаровом.

Появление скота на увале принесли первые отрицательные влияния на естественное восстановление тайги, после вырубки. Почва полянок, где из года в год выпасался скот, под давлением копыт начала уплотнятся, исчезли мхи защищавшие погибали всходы древесных семян и появились новые травы спутники человека. Из-за постоянной пастьбы изменялся и химический состав лесной почвы, в которую постоянно вносилось новое органическое вещество, с пометом домашних животных. В результате в девятнадцатом столетии, на осветленных полянках вместо рыхлой под- золистой почвы появился новый для тайги плотный слой — дерновый почвы созданный корнями злаков по всему южному краю чугаса.

Еще большие изменения природа, чугаса начала получать в двадцатом веке, когда сменился государственный строй, и началось усиленное плановое освоение севера связанное с индустриализацией страны. По ним возле чугаса у его северной оконечности по Магистральному мысу началось строительство нового поселения будущего центра национального округа п. Остяко-Вогульск. В тридцатых годах с появлением первых кварталов административного центра возникла острая необходимость в соединении его с пристанью в старом селе Самарово сухопутной дорогой.

Ее начали прокладывать через чугас по наиболее ровным участкам увалов Югорскому плакору, в таежных нетронутых топором чащах. В конечном итоге, когда она пролегла в 1935 году от сплошной тайги крупные участки остались на северо-западной оконечности на северо-восток по Сургутскому увалу и мелкие по юго-западному краю Заводинского плакора.

Оставшиеся острова древнего леса люди долго не трогали, лишь проводили в них санитарную рубку, уничтожая мелколиственные породы березу и осину, как сорные, а также подсыхающие хвойные деревья. В результате такого подхода к шестидесятым годам таежные леса перешли в особый тип древостоя состоящего только из одних хвойных пород: ели, пихты и кедра — урманы.

В семидесятых годах в округе началось очень сильное наступление человека на всю природу округа, связанное с поиском и добычей нефти, и тогда в стране под руководством Всесоюзного добровольного общества охраны природы зародилось движение направленное на сохранения в ней, для будущих поколений нетронутых человеком уголков природы, которым присваивался статус — Памятников природы. Подобное движение подхватило окружное общество охраны природы и в 1984 году урманы в северной части  на Самаровского чугаса получили статус — «Памятника природы — Ханты-Мансийские холмы». Так в центре города на высоком острове — чугаса остались урманы, в которых старые деревья «видели» еще казацкие струги сподвижников Ермака стали доживать свой век, а жители города, не уходя далеко от дома получили возможность в любое время года посещать леса: зимой для активного отдыха, летом для сбора грибов и ягод или просто полюбоваться просторами родного края с высоких увалов чугаса.

В девяностых годах, когда произошло новое изменение государственного строя и округ получил автономию, с финансовой самостоятельностью Правительство его приняло постановление об изменении старого названия «Памятник природы» на новое Природный парк — «Самаровский чугас» с бюджетным финансированием и самостоятельной управленческой структурой призванной активно проводить работу по охране природы парка, его благоустройству для привлечения туристов, бережного отношения к тайге и повышения пропаганде экологической грамотности всего населения севера.

В результате произошедших изменений на острове — чугас стали существовать два разных ландшафта кусочек древней северной тайги рядом с новым расширяющимся антропогенным ландшафтом, представляющим собой жилые кварталы города, человечества, деятельность в которых сильно влияет на жизнь Природного парка, как прямым, так и косвенным путем. Оба эти пути, идя одновременно при этом, постоянно усиливаясь, привели к значительным изменениям первоизданной фауны и флоры.

Наибольшие изменения за три предыдущих столетия произошли в фауне, и она в первую очередь сильно обеднела от прямого влияния человека через уничтожение. В результате парк давно лишился крупных по размерам млекопитающих, а именно: лося, медведя, лесного оленя, волка, росомахи, а потом и средних: лисы, барсука, зайца, соболя. От прямого влияния человека  изменился и более подвижный птичий мир, в первую очередь исчезли охотничьи виды, глухарь и тетерев. В парке полностью исчез «домосед» — рябчик.

Косвенный путь влияния человека на фауну коснулся и мелких млекопитающих, в первую очередь, появлением непреодолимой преграды антропогенного ландшафта на древних миграционных путях: белок, бурундуков, полевок, землероек, оставшихся на чугасе прервав генный обмен.

Произошли изменения и во флоре как от прямого влияния связанного вырубкой некоторых видов древесных пород как, например осины, черемухи, лиственница, так и косвенного постоянного внедрения в тайгу различных видов сорных растений сопровождающих человека. При этом началось появление и «заносных» видов вообще несвойственных тайге севера, которые, «дичая» самостоятельно расселялись из культурных посадок призванных озеленять улицы города. Так на лесных полянах появился гривистый ячмень, ромашка — нивяник.

Однако, не смотря на происходящие изменения во флоре и фауне урманы, все еще сохраняющие в себе многих обитателей прежней тайги и  находящиеся в центре растущего города — дают возможность горожанам, не тратя много времени и средств на дорогу, оказаться в лесу в любой день месяца всех четырех сезонов года, и познакомится с жизнью его обитателей, собрать немного ягод или грибов летом, а весной и осенью просто подышать лечебным лесным воздухом, каждый раз при этом прокладывая свой путь.

Кроме того, высокий сухопутный остров — Самаровский чугас, вместе с Природным парком, расположенный в уникальной и величественной Обь-Иртышской пойме, дает возможность туристам совершать однодневные круговые пешие походы по краю чугаса, преодолевая различные  трудности и, делая остановки на отдельных высоких выступах увалов — «носах» или на языке коренных жителей — нелах образовать ее просторы.

Для художников каждый такой нёл, имеющий свою точку широкого обзора дает уникальную возможность рисовать разнообразные пейзажи открывающиеся со всех четырех сторон света.

Для натуралистов — остров дает возможность, прикладывая в каждом сезоне по нескольку коротких однодневных маршрутов, более тщательно ознакомится с его живой природой и тем влиянием, какое оказывает погода севера, на которые она отвечает разнообразными феноменами или явлениями. Одновременно с результатами влияния погоды, каждый маршрут дает возможность видеть, какое влияние оказывает новая сила — трудовая деятельность человека антропогенный фактор.

 

Часть II. Познавательные тропы чугаса

Февраль

Февраль, в годовом цикле развития природы, еще принадлежит к наиболее суровому, для животного мира, сезону — зима. Снеговой покров в урманах чугаса в эту пору достигает по высоте своего максимума 75-80 см, полностью лишая доступности наземных кормов для пернатых. Морозы порой устанавливающиеся ниже 30 градусов, для поддержания высокой температуры птичьего организма, требуют много пищи, но при коротком световом дне собрать ее трудно и они голодая, истощаясь, за несколько морозных ночей замерзают в своих дуплах, а днем становятся легкой добычей для хищных птиц, на добычу которых переходят совы и сычи, обычно кормящиеся мелкими грызунами. Длинными ночами, они летают по лесу прислушиваясь в тишине к птичьим шорохам в гуще ветвей или убежищах под снегом.  В эту пору у них остается больше надежд на добычу пернатых, чем на грызунов под толстым слоем снега. В конечном итоге и совы начинают голодать, и чтоб пережить такое трудное время, они приближаются к городу, где живут воробьи и синицы. Приблизившись к городу, ночные охотники живут в урманах чугаса не всегда днем прячутся в гуще древесных ветвей и тогда люди видят их. Чаще всего это бывают светло окрашенные неясыти длиннохвостые, которые, усевшись на темных ветвях елей с белыми шапками кухты, сидя часами неподвижно полуприкрыв глаза, сами походят на снежные бугорки.

Однако, несмотря на суровость февральской погоды, в конце месяца происходит важное событие удлинение продолжительности дня на два часа и этого достаточно, чтоб в жизни пернатых появились смягчающие бескормицу обстоятельства — увеличение времени на сбор пищи. Удлинение светового времени, не только помогает в поиске корма, но оказывает влияние на физиологию птиц, как живых существ наиболее зависящих от солнечного света. Недаром натуралист и путешественник Альфред Брэм, котолрый побывав в Сибири в 1882 и был на чугасе отнес птиц к живым существам, для которых самый длинный день кажется коротким и наоборот самая короткая ночь — длинной.

Для того чтоб увидеть первые феномены, которыми птицы встречают увеличение продолжительности света, надо в тихий солнечный день совершить первую экскурсию на лыжах или пешком в урман. На лыжах ее можно начать из долины Семи ручьев, прямо из города, а пешком от стадиона в Биатлонном центре по утрамбованному лыжами снегу на широкой просеке в урмане.

В том и другом случае еще до углубления в лес, можно вначале услышать первый признак — феномен наступающей фенологической фазы — после зимы в годовом цикле живой природы — голоса постоянно живущих в наших краях птицы — черного ворона, который является самостоятельным видом, а не самцом серой вороны.

И так вы идете, поскрипывая снегом, и вдруг слышите звук, доносящий с неба похожий на бульканье камешков падающих в воду, и если поднимите голову, то увидите сам источник этих звуков, двух черных птиц одна из которых время от времени пикирует на другую. Такими брачными воздушными играми семейные пары встречают увеличение воронов светового дня.

Увиденные нами черные вороны, одними из первых среди наших дневных птиц, своими воздушными играми, сопровождаемыми особыми голосами, начинают демонстрировать, пробуждение весенних «чувств», вызванных влиянием солнечной радиации.

Солнечный свет февраля, попадая на глаза, птиц проходит в мозг и затрагивает своей энергией спрятанный там особый орган — гипофиз, который в свою очередь посылает особые сигналы, пробуждая «спящие» гормоны, стимулирующие процесс размножения.

Если двигается по шуршащему или скрипучему снегу по лыжне и делать короткие остановки, то можно услышать первые тихие короткие песенки синичек и пробные громкие звуки «дятловых барабанов».

Другое явление в жизни птиц, а также млекопитающих связанное с удлинением солнечного сияния в феврале, можно наблюдать, в городе порой не выходя  из дома, через окно, где на улице всю зиму по оградам и на деревьях шныряют в поисках корма сороки, или у воробьев на солнечных стенах строений.

В отличии от воробьев сороки прилетев с мест ночевки в лесу рано утром с восходом солнца усаживаются на верхушки деревьев и по нескольку минут сидят неподвижно, распушив свое оперение, как будто «задумавшись». На самом деле они не о чем не думают — они принимают ультрафиолетовое облучение, которое бывает в эту пору наиболее сильным, так как зимний воздух, очищенный снегом от летней пыли становится прозрачней и пропускает их больше. Сам процесс получения таких лучей птицами и зверями называется «солнцеванием» и похож по результатам на человеческий процесс «загорания» летом,  с той лишь разницей, что люди раздеваются, а те и другие остаются «одетыми»: они не могут сбросить свою одежду из перьев и волос, а только распушится давая возможность ультрафиолетовым лучам проникнуть глубже к телу. Среди наших зверей солнцевание можно наблюдать на чугасе в урманах, только у белок особенно в марте, тогда они выбрав на ветвях деревьев проталинки по нескольку минут лежат распластавшись.

Продолжая поход по зимней тропе, экскурсанты с первых шагов в парке видят лес в белом снежном покрове, где деревья стоят не шевелясь, как будто заснувшие. Картину такого сна, особо ярко демонстрируют ели и пихты: их ветви покрытые налипшими за зиму снежными шапками, которые называются — кухтой или нависью опущенные под ее тяжестью до самой земли походят на белые цепи не дающие возможности пошевелится деревьям.

Рассматривая эту картину неподвижных деревьев прикованных снежными цепями можно заметить и тонкости в расположении кухты, в зависимости от вида. У кедра она прижимает только нижние ветви, тогда как верхние напоминающие руки с пальцами — веткам поднятыми вверх — в середине как в ладошках держатся снежные бугорки.

Продолжая осматривать заснеженный зимний лес, обязательно обратите внимание на одну особенность, она связана с появлением в нем различных фантастических фигур животных, которых за зиму сотворили снега и ветры. Их особенно много бывает на полянках, где поднимается молодой подрост хвойных деревьев.

Всмотритесь в снежные фигурки и, приложив свою фантазию, вы откройте для себя целый зоопарк не только из животных, которые обычны для северной тайги, как например, белых зайцев, горностаев, куропаток, но не свойственных тропической природе, правда, они тоже белые: коалы, бегемоты, змеи, бразильские выдры. В эту пору, бедную явлениями в живой природе, у натуралиста появится интерес к поиску новых животных, и он взяв с собой фотоаппарат вновь пойдет в лес на лыжах.

В первое февральское посещение урмана, если повезет, то можно оказаться свидетелем «оживления» застывших за зиму деревьев под влиянием еще одного климатического фактора — ветра. В одно из мгновений вы, вглядываясь в замерзшие и неподвижные верхушки пихт и елей, заметите, что с них начинает падать кухта, вслед за этим задрожат ветки, и в застывшем воздухе послышится какой-то шум, — это «проснулись» деревья. Они стряхивают кухту, которая рассыпаясь в белые ручьи летит вниз и на какие-то секунды, окутывает кроны туманом. Ветер стихает на минуту и лес, освобожденный от снега, предстает в новом потемневшем виде. В следующие минуты деревья начинают качать верхушками и махать ветвями, как будто приветствуя приближение чего-то нового. Действительно этим новым в феврале является приход сильных ветров, за что и месяц в народе называют — «ветронос». В эту пору начинают гулять метели поднимая снежную пыль и на опушках порождать возле стволов ветровые лунки.

Усиление ветров в феврале приводит к значительному изменению и в лесном зоопарке: одни звери начинают менять свою форму, и место обитания тюлени и белые медведи влазят на деревья, а другие совсем убегают куда-то. Одновременно меняется и поверхность снегов, на ней появляются круглые вмятины от упавших комков кухты и темные кучи, из обломанных ветром ветвей.

С середины месяца февральское солнце рождает особый феномен свойственный только ему притаивание снега на южных стенах домов и первую капель, за что народ наградил его еще одним названием — «капельник».

Самое первое рождение капели можно наблюдать и в лесу в полдень в затишье на маленьких полянках около них на темных «лапках» елей и пихт, обращенных к солнцу, где прячась от ветра, сохранились снежные комочки. Осматривая их днем, вы увидите блеск редких капелек воды, падающих на снег и темные дырочки от них под ветвями.

Те, кому интересно наблюдать появление первой февральской потайки снега может увидеть ее в городе, особенно заметную на бревенчатых стенах домов. Если рано утром, уходя на работу, вы заметили в пазах белые снежные змейки, то в солнечный полдень возле них по краям увидите темные полоски мокрой древесины, а, вечером придя с работы и осмотрев южную сторону дома, заметите на краю крыши коротенькие сосульки, то поймете «капельник» — февраль получил первое тепло, посланное солнцем.

Если в феврале главной силой вносящий первые заметные изменения в однообразную жизнь зимних лесов выступают ветры, и краткое нежное тепло солнца, то в марте оно рождает из капели на крышах бахрому сосулек, а прямые лучи впервые нарушают снежную белизну, крохотными темными проталинками, в первую очередь на крутых склонах чугаса обращенных на юг.

 

Март

Март — первый месяц начала второго сезона года — весна, его первой фазы названной писателем М. Пришвиным — «весной света». В эту пору даже в хмурых лесах чугаса, становится необычайно светло, как от прямых лучей солнца идущих в очищенном за зиму от пыли воздухе, так и отраженного света с земли покрытой белым снегом, проникающем в густые чащи древесных ветвей снизу.

В открытом ландшафте лесных полян на южной части чугаса солнечный свет сразу слепит глаза и при длительном пребывании на воздухе вызывает первый весенний загар на лице.

Изобилие света рождает ряд новых феноменов свойственных еще холодному марту, которые увидеть может каждый натуралист, если совершить первый мартовский поход пешком вдоль чугаса по объездной дороге.

По пути к дороге, если день будет ясный, то можно увидеть феномен рождения первых струй тела, поднявшихся в небо от нагретых солнцем темных лесных крон в виде легких кучевых облачков на горизонте.

Второй феномен, рожденный прямыми солнечными лучами — наземная потайка снегов ждет нас прямо у дороги в виде «ежиков», которые возникают на снегу обсыпанной за зиму дорожной пылью, темные колючки, которых все смотря на полдень куда наиболее высоко поднимается солнце.

Пройдя по дороге за Хуторской нёл, мы видим крутой склон чугаса поросший соснами деревьями с более прозрачными кронами, чем у елей и кедров, поэтому больше пропускающих лучей и замечаем у стволов на земле, тоненькие «подковки» темной земли первые проталины, рожденные в пору «весны света».

За вторым нёлом Глухариным, где начинается величественное обложение Священного увала еще на половину закрытое снегом, на белой поверхности его видим очередную примету весны «света» — рожденную прямыми лучами солнца — черные извилистые полосы, из мокрой земли своеобразные «слезы», — таежного духа — тонха, еще живущего в тайге на Священном увале чугаса.

На само деле черные полосы указывают, что здесь начался геологический процесс называемый солифлюкцией. Он рождается каждую весну по склоновым обнажениям, обращенным к солнцу, оттого, что застывшая осенью в земле вода, оттаивая и, смешиваясь с грунтом, начинает течь вниз в виде грязных ручейков. Живут такие ручьи не долго, пока солнце греет, но как только оно прячется в облаках, склоняется к закату, они застывают  до следующего солнечного дня.

В начавшийся процесс освобождения склонов от снега свою лепту вносят маленькие «теплички», которые можно рассмотреть, только подойдя ближе. С близкого расстояния они выглядят как ледяные прозрачные окошечки в снегу, под которыми видна темная земля. По мере прогревания ее снизу на ледяных окошечках появляются капельки и протаивают  дырочки, лед ломается, и белая граница снегов отступает ниже. Так день за днем теплички и солифлюкция освобождают солнечные склоны чугаса от снега.

Кроме тепличек, солифлюкции и кучевых облаков — для марта характерно зарождение особого погодного явления «утренников», которые совсем не связаны с понятием известных «детских утренников». Погодные утренники, которые постоянно бывают в апреле и даже в мае представляют собой резкое снижение температуры воздуха утром перед восходом солнца видимым указателем таких ночных заморозков служат появление на крышах домов в начале прозрачных потом «молочных» рядов сосулек. В марте они наиболее густо повисают по солнечным краям крыш. Рождаются они и в лесу на ветвях деревьев, правда бывают всегда более короткие, так как запасов снега по сравнению с большими площадями крыш к этому времени остается мало.

По склонам чугаса сосульки тоже рождаются, но в своеобразных местах — на корнях деревьев, которые свисают с обрывов. Закончив свои наблюдения за первыми результатами работы солнечных лучей, мы можем садиться на автобус возле устья ручья Санаторского и ехать домой.

Второй мартовский поход в середине месяца следует посвятить результатам влияния солнечных лучей на живую природу не только в урманах, но и в пойменных лугах для чего в начале прокладываем маршрут с западной окраины города, через мост на противоположный берег Иртыша, при этом обязательно берем темные очки на случай солнечной погоды.

Оказавшись на противоположном берегу, мы сразу встречаем характерные для поймы кусты или деревья ивы или по-местному тала. При взгляде на их ветви в середине марта видим, что они покрыты белыми шариками, хорошо известными как вербочки. Если глубина снега позволит, то нужно подойти — к ним ближе, чтоб выяснить, почему они ожили, в это еще холодное время.

Рассматривая пушистые вербочки мы в некоторых местах на снегу замечаем бурые чешуйки, именно они с осени закрывая белый пух почек всю зиму защищали их от сильных холодов, но когда пришел солнечный март со своими «утренниками» они, не выдержав контраста температур лопнули.

На кустах ивы внимание натуралистов обязательно привлекут какие-то бурые шишки похожие на засохшие бутоны цветов шиповника, которые летом в листве не были видны. Это оказывается результат работы личинок мелкой мушки — галлицы.

Мартовские контрасты температур заставляют лопаться «цветочные» чешуйки еще у одного, всем известного дерева — осины растущей на городских улицах порой раньше, чем у ивы, однако появление ее вербочек многие не замечают, потому что пух у них серого цвета.

Прежде чем продолжить маршрут дальше, мы обращаем свой взор на снежные просторы лугов. Первое сравнение, которое приходит в голову, после осмотра — зимний луга похож на воду большого озера в ветреную погоду, но с застывшими волнами сугробов называемых — заструги. Пройдя немного по дороге от берега и еще раз присмотревшись к «снежным» волнам, вдруг обнаруживаем, что некоторые заструги похожи на наших речных рыб, которые, высунув свои головы, дружно плывут куда-то в одну сторону против ветра. Просматривая каждую стаю, находим в них и остроносых стерлядок, и плосконосых налимов и коротконосых язей. Увлекаясь поиском новых видов рыб, особенно в безветренный день, можем не замечать, как пройдет час и, обратив взоры на лица, друг друга вдруг обнаружим, что они потемнели, это результат влияния ультрафиолетовых лучей, которых много в мартовском чистом воздухе.

Познакомившись с влиянием прямых солнечных лучей на живую природу на примере вербочек и собственного лица, в виде первого весеннего загара возвращаемся обратно на объездную дорогу к склону Городищенского увала поросшего соснами и замечаем, что там возле некоторых стволов в снегу, первые полоски проталинок расширились и даже стали кольцевыми. Выбрав одну из них, подходим ближе и видим на темном стволе сосны первое живое существо, из мира насекомых ожившую под лучами солнца темно-синюю муху. При нашем приближении она взлетает, но тут же садится на ближайший ствол: воздух вокруг еще очень холоден.

Сами проталинки вокруг стволов начинают привлекать птиц, в первую очередь зерноядных, которые находят на них перезимовавшие ягоды брусники, зеленые веточки черники, семена хвойных деревьев, в том числе прошлогодние кедровые орешки.

От Городищенского увала, продолжаем путь к Священному увалу, где лежит треугольный суглинистый склон обнажения, похожий на лик лесного духа — тонха изрезанный канавками морщин. Здесь прямые лучи раньше, чем на равнинах прогревают грунт, и он быстрее освобождается от снега. Такие хорошо прогреваемые места на южных склонах чугаса обычно называют «выгревами». Они имеют свой микроклимат, что очень важно для более раннего оживления растительного и животного мира.

От Самаровского выгрева рукой подать до устья ручья Санаторского, где мы,  повернув в лог, и отправимся по дороге, через урман, чтоб увидеть, а главное услышать, как повлиял солнечный свет на птичью жизнь.

Если шли в это день дорогой занесенной снегом, то первые минуты после остановки — молчим, сдерживая тяжелое дыхание, и прислушиваемся. Тишина стоит звенящая, а перед глазами две картины мартовского леса по разным сторонам лесного оврага — на солнечной он весь зеленый, как летом, на противоположной в тени — пестрый от белых шапок пристывшей к ветвям.

В овраге у ручья рядом с нами среди редких старых елей виднеются два невысоких деревца без листьев одно из них хорошо знакомое по белым пушистым вербочкам ива, другое — мало знакомое в черных шишечках торчащих рядом  с длинными сережками, — это ольха серая. Ее сережки оживут только в мае, и тогда вытянувшись и пожелтев от мелкой пыльцы будут дожидаться порывов ветра, которые подхватят ее и легко, перенесут на зеленые шишечки, совершая «обряд» опылении, чтобы в них зародились крылатые орешки, которые начнут сыпаться в августе.

В то время, пока мы рассматриваем мартовский лес, в звенящей тишине появляются новые звуки, принадлежащие каким-то пернатым существам, которых очень взбодрил солнечный свет, и через какую-то минуту мы видим их — это смешанная стайка постоянно живущих здесь в урмане обычных лесных синичек и следующих вместе с ними поползней.

Синичек два вида буроголовая гаичка или пухляк и московка. Оба вида маленькие, меньше, чем воробьи серенькие с черными головками на темном фоне, которых плохо заметны глаза за эту особенность пухляка хантымансийские мальчишки называют — «слепышем».

Между тем некоторые синички, а это самцы вылетая из темной гущи ветвей, садятся на макушки и начинают петь свои коротенькие тихие песенки, рожденные солнечным светом.

Постепенно вся стайка из леса на темной стороне оврага перебирается на солнечную и писк, который служит сигналом указывающим общее направление стайки — стихает. Постоянный писк в кочующих стайках синиц кроме оповещения о месте нахождения каждого члена невидимого в густом лесу выполняет роль сигналов предупреждающих об опасностях, замеченных в пути, и угрожающих жизни.

Тропа, по которой движется группа, натуралистов, подходит к крутому повороту оврага направо, а прямо открывается крутой склон с широкой просекой, по которой тянется деревянная лестница, облегающая подъем.  В этот момент, когда мы ступаем на первые ступеньки, раздается странный громкий дребезжащий быстро затихающий звук, похожий на барабанную дробь. Глаза всех ищут источник его и находят на сосне там, на конце обломка толстой ветки с длинной сухой щепкой сидит черная в белых пятнах птица и время от времени бьет по ней клювом. Та начинает колебаться и, ударяясь об клюв,  выставленный вперед, издает тот самый дребезжащий звук, что привлек наше внимание. Так барабанной дробью, выражая свои чувства, встречая «весну света» большой пестрый дятел не умеющий петь как маленькие синицы.

Этот дятел — барабанщик в урмане имеет целый набор таких «музыкальных» инструментов, которые он с марта периодически посещает и, исполняет на них свои «мелодии», ставя в известность других дятлов, что эта территория,- его. Здесь будет жить он и его семья.

Если какой-то молодой дятел, не послушав предупредительных сигналов, залетит на занятую территорию хозяин приблизится к гостю и с предупредительным громким. Если это не помогает, то начинаются гонки с перелетами и криком с одного ствола на другой.

Рядом с музыкальным деревом, возле толстого пня мы видим темную кучу из вытаявших еловых шишек, обработанных дятлом в его «кузнице». Большой пестрый дятел единственная птица, в наших лесах, которая для добычи пищи использует лесной инструмент — щель в пеньке или на стволе дерева, чтоб, заколотив в нее шишку, было удобнее долбить, доставая семена. Для того чтоб насытится еловыми мелкими семенами — орешками дятел тратит целый зимний день и приносит к пеньку шишки десятком. При этом каждый раз выполняет весьма сложную для него, не имеющего рук, процедуру замены старой шишки на новую. Подлетев к щели, он новую прижимает грудью к стволу, затем освободившимся клювом выбрасывает старую, и только после этого свободным клювом вставляет новую. За зиму возле удобных пеньков или стволов набираются сотни шишек, которые привлекают внимание синичек во время зимних странствий и они обязательно подлетают к ним, внимательно осматривают, и выбирают те, у которых чешуйки бывают, раздолблены, что облегчает им вытаскивание оставшихся орешков. Получается, так что дятел ежедневно обрабатывая шишки не осознанно проявляет заботу об этих птичках с маленькими слабыми клювиками.

Большой пестрый дятел — по общей окраске действительной пестрый от сочетания черных и белых пятен на спине и крыльях. Единственное цветовое разнообразие в такое оперение вносит красное подхвосты да красная полоса на затылке у самцов.

Большой пестрый дятел, кроме заготовки, еловых семян для других птиц, в урмане выступает еще в качестве единственного добровольного строителя лесного жилья — дупел. Здесь надо сказать, что в наших лесах весной кроме большого пестрого дятла встречается еще пять разных видов, т.е. бригада в которой каждый из них строит дупла с разными по ширине входящими отверстиями, в которые могут залезать дуплогнездники как маленькие такие как синицы и горихвостки, так и крупным размером с галку.

Для мелких птиц дупла строят малый пестрый дятел, для средних — белоспинный, седой и трехпалый, для крупных черный или желна.

После подъема на территорию биатлона центра экскурсантам остается пройти короткий путь к автобусной остановке и отправится домой.

 

Апрель

В один из последних дней марта, а чаще в начале первой декаде апреля, выйдя на улицу, вы почувствуете, что в погоде произошли какие-то перемены. Оглядываясь по сторонам и прислушиваясь, вы начинайте находить их. Во-первых, снег, который вчера хрустел при каждом шаге от мартовского морозца — затих.  Во-вторых, ветерок, приносивший холод потеплел и в нем даже почувствовались какие-то запахи оттаявшей земли.       В-третьих, на вычищенной от снега, середине двора отсвечивая голубизной чистого неба, виднелась маленькая лужица — одна из примет начала первой фазы настоящей весны, которой писатель М.Пришвин дал поэтическое название — «весна воды». С этой фазы вода, всю зиму лежавшая неподвижно в холодных снегах ожила, заблестела в первых лужицах, а потом и побежала из них тоненькими ручейками.

Появление первой воды для натуралистов служит сигналом к выходу в лес, чтоб там увидеть другие приметы первых шагов весны. Для этого, в солнечный день едем в Природный парк — чугас. С автобусной остановки у Биатлонного центра идем на просеку, где были в феврале в фазу предвесенья.

С первых шагов замечаем произошедшие перемены: от опушки вдоль просеки стороной обращенной к полдню, видим цепочку крохотных темных проталинок, и поверхность снега, потерявшую прежнюю белизну от различного древесного мусора: сучков, старых иголочек, мелких кусочков коры и семян ели. Последние вылетев из раскрытых мартовскими контрастами температур шишек, падая на  уплотненную поверхность снега — «пролом» теперь легко катились под ветерком, в разные стороны при этом, попадая в разных ямках, собирались в кучки приманивали к себе лесных синичек, которые, видя столько доступного корма, постоянно слетают на снег. Надо сказать, что ель из хвойных деревьев первой в начале года начинает рассеивать свои семена.

Шагая далее, близко у дорожки, замечаем обломок ствола, с бурой от гнили сердцевиной, и чтоб рассмотреть ее делаем по снегу к нему первый шаг, как вдруг слышим какое-то глухое — «у-ух» при этом видим, что впереди вся снежная поляна оседает. От неожиданности такого явления, останавливаемся, раздумывая, что произошло. Случилось же вот что, под снежной поверхностью от потеплевшей земли образовались полосы пустот, и как только на снег вступила нога человека он, ухнув разом, осел.

Еще замечаем, что там, где были сделаны наши первые на поверхности снега около них легли кусочки — «пролома» — затвердевшие корочки снега. Оба явления, наблюдаемые нами на снегу, говорили, что в его поверхности от солнца и ветров произошли свои предвесенние изменения.

Предвесенние изменения видны и на деревьях, сбросивших от теплых порывов ветра, последние комья зимней кухты, — они стали зеленей, и главное ожили: замахали ветвями, как руками, и закачали верхушками, как головой, при этом запели свои таежные очень древние песни ветровым шумом своих ветвей, каждая порода на свой лад, в зависимости от длинных иголочек. Пихты с елями глухо и однотонно, кедры с тонким присвистом, сосны с дополнительным шорохом закрученных тонких чешуек красной коры на верхних частях стволов.

В чистых сосняках эти чешуйки, летом шелестя даже при слабом ветре, постоянно создают шорохи, от чего кажется, что по стволам лазят то ли белки, то ли бурундуки. Взглянув в такие минуты на сосны, с удивлением не увидишь ни одного зверька. После новой волны шорохов, более тщательно присмотришься, прислушаешься, и, наконец, заметишь, что звук идет от тоненьких красноватых чешуек, что покрывает верхние части стволов.

Осмотрев апрельский урман и найдя новые приметы весны, в лесу, по тропе подходим к деревянной лестнице и спускаемся в лог к Санаторскому ручью. Еще не доходя до него русла вдруг отчетливо слышим булькающие звуки воды, говорящие, что она получила дополнительный приток от подтаявшего снега — заговорила в ручье появление участков русла из-под снега в нескольких местах от дороги пока мы идем к его устью, расположенного между склонами высоких увалов справа, Священно слева Заводинского плакора.

Еще немного пути и лесистые склоны отходят в сторону, и мы видим устье Санаторского ручья, поперек которого лежит голубой бугор наледи. Ее за всю зиму нарастила быстро застывающая на морозах текучая вода Санаторского ручья.

В новом столетии такой картины не видать, так как именно через устье прошла насыпь с асфальтированной дорогой от Биатлонного центра к остановке на объездной дороге, к которой мы подошли.

Пока нет автобуса осматриваем склон Санаторского обнажения и замечаем, что снег остался лишь внизу, переводим взгляд выше на полосу обсохшей земли с темными полосами сырых канавок, потом еще выше на зеленую опушку тайги и метрах в ста над ней в голубом небе, видим птицу с распластанными крыльями, которая совершает медленные круги — это орлан — белохвостый одна из рано прилетающих хищных птиц.

Провожая его полет на северо-запад мы начинаем размышлять, почему он летит вдоль края чугаса? Причина такого маршрута на север вдоль повышенных краев приречных «материков», как теперь выяснено, кроется в рождении над ними теплых потоков воздуха называемых «термики». Образуясь над более прогретыми участками земли по склонам, они, быстро поднимаясь вертикально вверх над лесом, ударяют в распластанные крылья уставших птиц  и, облегчая им планирующий полет.

Кроме «термиков» образующихся над высокими краями «материков», там рождаются особые восходящие вихревые потоки, от сильных западных ветров, которые они разогнавшись по открытой и ровной пойме, ударяются об высокий чугас, резко поднимаются вверх. Ими так же пользуются птицы особенно молодые для тренировок мускулаты крыльев, особенно перед отлетом.

Подходит автобус, наблюдения заканчиваются, но мы, продолжаем раздумывать о влиянии рельефа на выбор пути перелета птиц, въезжаем в город на ул. Рознина и у одного из частных домов на шесте видим скворечник и на крыше его только что прилетевшего скворца. Птичка, видимо, предварительно уже осмотрела его и найдя пригодным для жилья принялась громко петь, но мы не слышим голоса зато видим как она, поднимая черную головку с раскрытым клювом часто взмахивает крыльями, чтоб такими необычными движениями задержать на себе взгляд пролетающих мимо скворчих и заманить на осмотр найденного жилья.

В один из дней конца первой декады апреля взглянув на оконные стекла обращенных на юг мы замечаем на них следы капель — это ночью прошел первый дождь — важная примета оживления воды во второй фазе весны — «снеготай». А для натуралиста сигнал, совершая вторую экскурсию на этот раз одновременно посетив закрытый лесом ландшафт Природного парка «Самаровский чугас», а дальше открытый Антропогенный созданный — руками человека на южной окраине чугаса.

Для этого в ближний субботний день, на автобусе поднимается на чугас до первой остановки и по улице Гагарина и от нее заходим в урман у гостиницы «Мисне», где с одной точки можно наблюдать сразу два ландшафта один закрытый лесной, в котором стоим, другой открытый луговой в пойме р. Иртыша хорошо видимый через широкую просеку.

На первый взгляд оба ландшафта кажутся одинаково покрытыми снегом, однако это не так: стоит поднести к глазам бинокль, который надо обязательно иметь с собой, видим в нескольких местах по краям обширных ложбин, которые половодье превратят в заливы, черные точки, это верхушки   высоких кочек, которые проступили сквозь осевший слой снега.

От точки обзора у гостиницы опушкой проходим утоптанной лыжней до просеки, которая тянется от остановки Геолог на Запад через урман и видим на ней свои изменения. Здесь из под осевшего снега всюду выступили старые пеньки, которые в тайге всегда привлекают насекомых, в холодное время года как в теплое — как места размножения, надежно защищающие от непогоды и врагов.

Подходим к одному из них и сразу видим на его серых сторонах темные дырочки разного диаметра, когда-то прогрызенные личинками жуков — дровосеков, златок, усачей, теперь служащие воротами для разных поселенцев, которые осенью перед холодами заползли в различные камеры, расположенные в глубине древесины и в теплую погоду сегодняшнего дня выползли.

Первая встреча происходит сразу, как только приближаемся с серым паучком и темной полоской на спине, принадлежащего по способу добычи разных насекомых к «гончим» так как, заметив ее, начинает преследовать, соревнуясь в быстроте бега. За это его называют — «волком» или «леопардом». Сейчас он греется на солнечной стороне пенька, посматривая по сторонам одновременно тремя парами глаз, что является обычным для этих беспозвоночных.

На другом пне наше внимание привлекает красная точка, подходим ближе. Ей оказывается хорошо знакомый жучок — «божья коровка» с названием семи точечная, которая сидит у входа в дырочку на пеньке и греется, а готовая при похолодании вечером заползти по нему внутрь.

В названиях божьих коровок, которых летом можно встретить несколько видов в качестве отличительных признаков друг от друга часто слышится арифметика, а именно количеством черных и белых точек или пятнышек на ярких надкрыльях. В соответствии с ними можно встретить: двухточечную, пятиточечную, семиточечную, 14-точечную, 16-ти точечную и даже 24-точечную, а так же  пятнышковые. Все взрослые жучки поедают вредных тлей, чем приносят пользу.

Два других обитателя сидящие на пеньке принадлежали к семейству двукрылых мух. Одна из них темно-синяя, которую называют ранневесенняя или первовесенняя, оправдывая такое название, обычно раньше других вылетает с зимовки весной. Другая муха с желтыми щетинками на спине имеет очень странное для слуха название — червеедка, что заставляет невольно задуматься, как она такая маленькая может съесть крупного дождливого червя.

На самом деле червей ест не муха, а ее личинка, которая выходит из яиц отложенных самкой на тело червя, когда он выползает по ночам из своих нор, чтоб подобрать зеленую травинку.

Осматривая следующий пенек, встречаем других представителей семейства пауков, которые летом часто попадают на глаза, как в лесу, так и на вырубках по способу добычи все они «охотники». Одни из них активные, куда входит группа «гончих» и «засадников», другие пассивные «тенетники» единственные существа, беспозвоночные которые для добычи постоянно используют орудия лова, собственного изготовления сети из тонкой паутины тенета.

Раньше других пауков весной появляются активные охотники «засадники» и «гончие» к последним принадлежит и встречный на пеньке паук — леопард или волк.

Именно самки этого паучка уже в мае начинают попадать на глаза с белыми мешочками из паутины на брюшке представляющим собой своеобразную защитную сумку, как у австралийского кенгуру, где находятся отложенные яйца. В таких сумках яйца находятся под постоянной защитой и в наилучших температурных условиях, которые создает мать перебегая в течении дня с холодных мест в тени на прогреваемые солнцем. В дальнейшем, когда из яиц выйдут паучата все они перебираются на спину матери и еще несколько дней путешествуют вместе с ней.

Серые под цвет старой древесины самцы постоянно находятся в движении, оправдывая название «волков», которых кормят ноги.

Группу других пауков — охотников составляют «засадники». Одни из них — «крабики» благодаря их покровительственной окраске могут по долгу сидеть неподвижно на цветах или стволах деревьев, поджидая жертву, пока она не приблизится на очень близкое расстояние. Другие «скакунчики» не дожидаясь этого прыгают на нее. Те и другие летом встречаются в больших количествах.

Все эти пауки имеют по четыре пары глаз по бокам головы и только «засадники» — скакунчики еще одну впереди головы, что придает им какой-то особый облик «мыслителя».

Неожиданно на пенек, где сидит скакунчик, выбегает многим знакомый по лесным прогулкам за ягодами или грибами, своими конусными кучами лесного мусора рыжий муравей и прямо устремляется к мухе. Та, заметив приближающуюся к ней угрозу, быстро улетела. Муравей остановился, и, слегка присев, на задние ноги приподнял голову, начал усиленно шевелить своими усиками, видимо надеясь по запаху, проследить место, куда она села. Нас в этой картинке в первую очередь заинтересовало появление муравья в столь раннюю пору весны, когда снегу в лесу еще очень много, а они не любят бегать по его холодной поверхности.

Внимательный осмотр опушки помогает нам выяснить причину столь раннего появления муравья на пеньке. Оказывается, в тени ели вытаяла рыжая вершина муравейника и на ней что-то темнеет. Подходим ближе и видим, что темное пятно — куча живых муравьев, которые, медленно перебирая, лапками ползают друг по дружке. Нам повезло, мы оказались в момент удивительного события в жизни муравьев — открытие «отопительного» сезона внутри муравейника, где в холодных камерах они провели всю зиму.

Скопление муравьев, на вершине муравейника оказалось особой группой, которая весной выполняет роль «теплоносителей». Они, медленно ползая в лучах солнца, нагревают свои тела и потом непрерывной лентой уползают внутрь его, где, отдавая полученное тепло, нагревают воздух камер, пробуждая самочек.

Осматривая муравейник, мы так же поняли, как на пеньке оказалось несколько муравьев за снежной «поляной», им помогли вытаявшие травинки злаков, по которым они медленно переползли через ее холодный покров.

Пока мы наблюдали за важным событием в жизни муравейника, связанный с открытием входов и прогреванием холодных камер, постоянно слышали звонкую бодрую, хотя и короткую песенку птички — зяблика. Это единственная птица в таежных лесах, которая исправно весь день поет с раннего апрельского прилета, хотя в это время бывают холодные дни и она мерзнет — зябнет.

Кроме песни зяблик примечателен своей разноцветной окраской. У самца грудка красноватая, верх головы голубоватый, спина бурая, поясница зеленная на крыльях, так же как и у серой самки две белые хорошо заметные полоски — «эполеты» по которым обоих легко определить издалека.

Примечательны они и гнездами — читечками, которые плетет одна самочка из корешков с мохом опутанных паутиной, а снаружи украшенных лишайниками, растущими на стволах, которые маскируют их. Наконец он принадлежит к тем европейским птицам, которые перевалив Урал дошли до слияния Иртыша с Обью, а в новом тысячелетии приблизились на Восток к р. Енисею.

Совсем близко от нас на верхушке ели начинает звучать более тихая песня еще одного лесного певца, который прилетает вместе с зябликом. Когда мы взглянули на него через бинокль, то увидели, что он меньше зяблика и окрашен по другому. Грудь его желто-зеленая с темными пестринами, на голове черная шапочка — это казался многим знакомый по литературе — чижик любимая птица птицеловов.

Эта неожиданная встреча чижа на чугасе удивила некоторых натуралистов, потому что они не знали, что он постоянно гнездится здесь, но и не разу не видели его все, потому что любит темный урман. Ведет себя в местах гнездования скрытно и осторожно даже в период холодных отзимков, когда ему приходится в поисках корма, спускается на землю. Собирая упавшие еловые семена, он быстро взлетает при опасности на ели и прячутся в их густых ветвях. Так же тщательно он прячет и свои гнезда в наиболее — густых лапках располагая близко у древесных вершин, куда люди никогда не лазят.

Познакомившись с различными явлениями первой фазы — «снеготаяния» в закрытом ландшафте — урмана переезжаем к открытому ландшафту на южной окраине чугаса, чтоб увидать какие явления происходят там, в один и тот же день.

От остановки по ул. Сутормина идем по ул. Березовской до конца и далее на Казацкий увал к самой высокой радиомачте и видим другой открытый ландшафт. Большая часть его от береговой бровки освободилась от снега. Он сошел так же на полянах по пологому склону увала. От чередования темных проталин и белых островков оставшихся сугробов, весь пейзаж имеет пестрый вид характерный для второй фазы весны — «пестрой».

К выбранной издалека точке осмотра на береговой бровке Южного нела по грязной дороге, где ноги скользят и вязнут, но как только вступаем на ковер старой травы, называемый «дерниной» скольжение сразу прекращается и ноги получают устойчивость. Именно дернина создаваемая корнями злаков, как и моховой покров, но более устойчиво защищает от водной эрозии суглинистые грунты чугаса широко распространенные по округу.

Пока мы выбирали наиболее сухую точку на береговой бровке для осмотра, наше внимание привлекает прошлогодний листок березы, почему-то летящий против ветра. Еще раз, взглянув на него, понимаем свою ошибку, это не листок, а бабочка — крапивница раньше других дневных вылетевшая с зимовки. Раннему появлению крапивниц благоприятствует то обстоятельство, что часть их прижились к поселению человека. Здесь летом их гусеницы всегда имеют корм из листьев крапивы, а бабочки нектар цветов. Осенью залетая в различные постройки человека, где снег не сыплет и температура устойчивая — зимуют. В таких сухих местах весной в дневные часы воздух быстрей прогревается и бабочки вылетают на улицу когда — же приближается холодная ночь, возвращаются в свои укрытия.

Вот и край чугаса — береговая бровка — точка сегодняшнего обзора. С нее одновременно открывается вид на прибреженую часть с. Самарова, реку Иртыш и широкую пойму за ним.  С первого взгляда видны изменения на реке и в пойме. Река, которая зимой белым цветом не отличалась от поймы сейчас, приобрела новый пестрый вид от синих лужиц на льду возникших от растаявшего снега. Эти лужицы, которые по мере потепления постепенно растут и, соединяясь, превращают лед реки в сплошную синюю ленту воды, которую в народе называют «зажерной». Появление зажерной воды играет большую роль в подготовке ледохода.

Как только первые лужицы появятся, они благодаря более темному цвету воды на солнце быстрей нагреваются и начинают точить или «жрать» сам прочный лед. Протачивая бесчисленное количество тонких канальцев, вода делает из его скопление длинных призм, которые легко разрушаются в период ледохода.

С точки нашего обзора, на реке видно еще одно явление свойственное фазе — «оживления воды» «забереги» — полосы чистой воды, имеющие разную ширину. У крутых берегов они — узкие, возле отмелей — песков широкие.

В подготовке ледохода забереги вместе с «зажерой» водой играют свою роль. Переполняясь водой, что стекает с поймы, они начинают отрывать примерзшие осенью к дну края ледовых полей, после чего он держится только за берега. С этого момента стоит, где-то обвалится подтаевшему на солнечной стороне берегу у русла реки, как вся масса полей делает первое движение и в воздухе разносится глухой шорох. Одновременно с этим движением больших полей по их поверхности пробегают трещины и они колются на более мелкие куски получая возможность свободно разгонятся. После такого освобождения они начинают плыть быстрее и сталкиваясь друг с другом еще больше крошатся. В эти часы ледохода открывается одна особенность в весеннем движении льда — вода расталкивает его от стрежня к берегам, так же как и мусор, который плывет за льдом.

Это явление связано с усиленным поступлением снеговой воды, от которого масса ее по стрежню будет немного выше и потому растекается к берегам в стороны.

Осенью, когда течение слабеет, видна обратная картина, уровень воды в реке по стрежню понижается, и мусор в замедленном течении собирается к середине.

Осматривая пойму с Южного нела, мы в этот  день не увидели лебедей, которые в прошлые годы, всегда останавливались на круглом озере, что лежит на левом берегу Иртыша напротив Самарова. Там обычно перед ледоходом они и кряквы, которых местные охотники называют, селезнями отдыхали несколько дней. Лебеди и кряквы жизнь которых тесно связана с водой, появляясь рано весной, в общем миграционном потоке птиц в районе чугаса, составляют свою экологическую группу «водников», а грачи, стая которых только что пролетела над нами, другую «проталинников». Вместе они открывают первую волну пернатых мигрантов, связанных с изменениями в природе — разрушением снегового покрова и появлением воды.

Для «водников» ранняя весна обычно ставит более жесткие условия по выживанию, в случае возврата холода, чем для «проталинников» особенно лесных. В случае похолодания с возобновлением снегового покрова у водоплавающих появляются сразу два неблагоприятных экологических фактора — резкое сокращение доступности пищи из-за свежего слоя снега и мест обитания от  промерзания водоемов. Все это вызывает в некоторые весны даже обратный отлет на юг, а чаще в места где, корма мало, но есть открытая вода.

У лесных птиц «проталинников» более защищенных от холодов древесной растительностью и имеющих в разных местах рельефа безснежные полянки, где они могут кормиться, обратного отлета не бывает.

Относительно встреченных нами стаи грачей, на точке обзора, надо сказать, что они у города Ханты-Мансийска обычно встречались только на пролете дальше, на север и в случае весенних похолоданий вместе с серыми воронами и галками на городской свалке, куда прилетали и скворцы. Но в первые годы нового столетия в одной стае произошел «раскол» часть птиц не полетела дальше на север и остановилась на в еловой роще, что сохранилась на береговой бровке за улицей Рознина и образовала там новый городской грачевник, другая полетела дальше.

Маршрут сегодняшнего дня закончен и мы поворачиваем домой. Не успели отойти от береговой бровки, как природа преподносит последнюю новую встречу с птицей — «проталинником», которая обычна на юге области, а у нас на севере немногочисленная — полевой жаворонок. В отличии от других птиц прилетающих в таежный край жаворонок единственный кто усиленно поет свои песни в полете на пути к Родине, правда не так полно как на местах, где будет жить летом. На чугасе он не встречается, зато в пойме Иртыша, где есть низко-травные участки гнездится. Гнездится он и на коренных берегах по окраинам грунтовых аэродромов, пастбищ.

В третьей декаде апреля вновь проводим экскурсию, так же охватывая два ландшафта закрытый лесной и открытый поляночный, с целью выявить разницу в сроках наступления одних и тех же явлений в новой фазе весны «пестрой», когда среднесуточные температуры переходят через «ноль» градусов в сторону тепла и это влияет на однообразно белую окраску земли, появлением всюду темных проталин.

Добравшись до Пихтоварного лога, где были во второй декаде апреля, идем в лесной ландшафт и сразу замечаем изменения, снег сильно осел и даже в глубине его появились темные проталинки возле стволов. Это значит, что в урман пришла фаза «пестрой» весны. Еще замечаем, что на снегу, после первых апрельских дождей появилась блестящая на солнце льдистая корочка это — наст. В отличии от пролома он более прочный и выдерживает вес молодых экскурсантов.

Проходя мимо одной из полянок мы неожиданно вспугиваем с земли черную бабочку — траурницу. В ее неожиданном появлении удивило и озадачило нас то, что такая крупная, с размахом крыльев в пять сантиметров она,  оставалась на замеченной пока мы не подошли к ней на метр.

Чтоб разрешить эту загадку стали наблюдать за ее полетом пока она,  сделав полукруг не опустилась недалеко на краю той же полянки. И вот как только она коснулась земли, и сложила вместе крылья, исчезла из глаз. Держа под наблюдением место посадки, медленно приближаемся и видим на земле лишь обломки мелких черных сучков, которых полно в лесу. Уже приходит мысль, что она села дальше, как вдруг один из сучков оживает, превращаясь в бабочку, и взлетает.

Такой же прием пропадать из поля зрения, при посадке на землю использует другая весенняя бабочка — лимонница, которая в отличии от траурницы имеет светлую желтую окраску крыльев и далеко видимую в полете между темными стволами деревьев, но как только они приземлиться на фоне из лесных трав, используя тот же прием складывания крыльев, после чего превращается в зеленоватый листочек.

Дальше идти в лес по Пихтоварному логу трудно: снегу в нем сохранилось много и его слой закрывает ямки с водой, куда попадают ноги, поэтому поворачиваем обратно и в эту минуту на кончик еловой ветки близко от нас выпархивает наше «таежное» колибри — желтоголовый королек, весом всего 6 грамм при размахе крыльев в 16 см.

Какую-то секунду черные бусинки глаз рассматривают нас, а мы его Брюшко птички серое, спина зеленоватая, головка серая с двумя черными полосками по бокам и ярко желтой полоской по середине, как золотая корона короля. Из-за своих мелких размеров и манеры держатся, в густых вершинах елей, королек редко попадает на глаза, поэтому считается в лесу птичкой — невидимкой. Оставаться невидимкой ему помогает и его тихий писклявый голосок, который, смешиваясь с шумом древесных ветвей, едва слышен.

К таким же скрытым птичкам урмана принадлежит лесная завирушка темно-серого цвета. Он также постоянно держится в гуще ветвей даже в самое радостное время года весну, распевая свои тихие песни, ведет себя осторожно, едва заметив издалека приближение человека, прекращает его, и камнем падая вниз прячась в гуще ветвей.

Третья птица — невидимка, которая прилетает в эту пору весны, имеет в своем оперении редкий для лесных пернатых чугаса синий цвет особенно заметный в хвосте, за что она и получила название — синехвостка. Все три вида птиц роднит общее стремление к скрытности и тихое пение, поэтому на экскурсиях в урманы встречи с ними бывают редкие.

Отправляясь в третий апрельский маршрут, кроме постоянного знакомства с новыми весенними явлениями в природе, мы поставили себе задачу начать попутно поиски точек осмотра по кругу со всех сторон чугаса. Для начала практического осуществления такой задачи мы по Хреботовому  нёлу поднимаемся на Мостовой увал, который своим крутым склоном выходит к новому мосту через Иртыш.

Всего несколько шагов по лесному склону лога Пихтоварного ручья из лога и перед нами крутая стенка узкой гряды шириной всего 1,5-2 метра, уходящей в верх на чугас, это и есть Хребтовый нёл. Поднимаясь по нему видим, что он извилистый и пронизан древесными корнями которых несколько столетий сохраняют его от размыва снеговыми волами.

Подъем на увал по хребту короткий, но так как крутой, то заставляет каждого «попыхтеть». Наверху, нас встречает узкая полоска свободной от снега береговой бровки, выводит экскурсантов на крохотную поляну, с которой открывается хороший обзор. Прямо перед ними внизу творение рук человеческих, часть объездной дороги с первой в городе развязкой и главное ярко-красный ажурный мост через Иртыш, получивший название «Спящий дракон». Отныне он соединил два берега, лишая древний Иртыш, в наиболее широкой части русла звания Свободной непрекасаемой сухопутным транспортом — водной преграды. От моста за Иртышем открытый лнадшафт весенней поймы испешренной темными линиями проталин в перемежку с голубыми пятнами лайд — временных озер.

Как только мы с Мостового увала направляемся обратно вниз по Хребтовому нёлу к объездной дороге, за деревьями слышим трескучий голос тревоги дрозда — рябинника, за который местные жители назвали его «трещетка». За этот голос, хорошо слышимый издалека стремление селится вблизи поселений человека целыми колониями от 5 до 8 пар, рябинника знают лучше, чем пять других видов дроздов встречающихся в тайге.

Стремление селится вблизи человека дрозда — рябинника связано с особенностью питания его птенцов, которых родители кормят дождевыми червями, в большом количестве живущих в обработанной земле огородных грядок или в старом навозе у молочных ферм.

Подобные колонии почти каждый год образуются по опушкам урмана подходящим к северной части города и здесь почти весь май жители домов не только слышат голоса «трещоток», но и видят как эти коричневые сверху и желтоватые снизу в темных пестрых птицы постоянно прилетают на огороды, чтоб схватить червяка.

Закончив гнездование, рябинники перебирают с молодняком в близь лежащее леса на все лето, чтоб вновь появится в городе уже огромными стаями осенью рано по утрам там, где зреет рябина. За пристрастие к ней они получили свое основное название — рябинников. Именно они не «задумываясь» давно начали посадку рябины без участия человека в урмане после того как она была врублена там. Каждую осень они посещая рябиновые палисадники по Самаровской дороге насытившись отдыхали по опушкам урмана. Отдохнув и почистив перья, освобождали кишечник и оставляли на земле не переваренные семена рябины, которые хорошо прорастали, пока вдоль опушки не поднялись целые заросли из нее.

Кроме рябинников в лесах чугаса постоянно живут еще два вида дроздов, которые хорошо поют — белобровики певчий. Певчий  любят петь поздно вечером или очень рано утром. В это время самцы усаживаются на острые вершины елей или пихт в разных концах урмана и в вечерней тишине начинают звучать мелодичные голоса, которые далеко разносят по лесу. Они достигают и городских кварталов, так что сидя на скамейке в городе можно слушать их пение.

После осмотра просторов поймы Иртыша, которая уже вступила в очередную последнюю фазу весны «Серую», когда в лугах пока невидно ни одного зеленого островка свежей травы, мы на спуске увала за деревьями слышим особый «цыбакающий» голосок одной из характерных птичек фазы «серой» весны — белой трясогузки.

Эта птичка с черным фартучком на груди и черной шапочкой на голове хорошо знакома коренным жителям Сибири под национальным названием — «вырчик», за свою песенку когда, прилетев, распевает ее на крышах избушек. Местные жители, обращая внимание на ее белый с голубоватым оттенком окраску оперения дали ей второе называние — «синичка».

Научное третье название ее связано с манерой этологией характерного поведения время от времени, между короткими перебежками, остановившись покачивать основанием хвоста — гузки или трясти гузкой — трясогузкой. Есть у ней и четвертое название — ледоломка. Это название народ дал за совпадение ее прилета с началом ледохода на реках.

Белую трясогузку в наших краях можно отнести к экологической группе прилетных птиц — «приводников» или «прибрежников», куда входит большинство куликов, в том числе интересный своими местами обитания в лесу и гнездованием на деревьях — черныш.

Для всех «приводников» кормовой стол — поверхность воды у самого берега или край берега куда постоянно заплескиваются волны выбрасывая плавающий мусор.

После встречи с белой трясогузкой садимся на автобус и едем домой в город Самарово.

 

Май

В первой декаде месяца среднесуточные температуры воздуха, поднявшиеся выше «ноля» градусов, вызывают первые явления, связанные с оживлением растительного мира, главного звена в пищевых цепях, как позвоночных, так и беспозвоночных животных. Чтоб увидеть их едем на автобусе до остановки у Биатлонный центр.

Сразу после выхода из транспорта подходим к березам, что тянутся вдоль дороги и осматриваем ветки, чтоб найти случайно сломанную зимой. Найдя такую, присматриваемся и видим, как из обломка одной медленно выступает прозрачная жидкость, это хорошо известная — «березовка» сладковатый сок, появление которого говорит, что корни деревьев ожили после зимнего покоя в прогретой земле, и погнали его по стволу к ветвям и почкам.

В другом месте находим выделение сока прямо на стволе, возле места с поврежденной корой и первых потребителей его мелких и крупных весенних мух. Для них сладковатый сок дает энергию, так важную для полетов в этом еще прохладном воздухе.

В местах, где березы на чугасе встречаются чаще, а эта долин ручья ключевого сок потребляют и некоторые птицы среди них на первом месте стоит мастер — дуплостроитель большой пестрый дятел. Если другие птицы как, например, свиристели пьют его обнаруживая случайно вытекающем из ран, то дятлы, вооруженные клювом — долотом, добывают по своему желанию специально для того, чтоб «пображничать» и поразнообразить вкус зимней пищи, состоящей из смолистых еловых семян.

В конце апреля, дятлы, летая по лесу между своими природными «барабанами» виде сухих сучков или отставших щепок, специально подлетают к березам и делают в их стволах одиночные проколы, и как только увидит первые капли сока, начинает делать их по кругу. Пока пробивают последние дырочки, из первых уже капает сок. Напившись сока, дятел еще несколько дней поделает и когда он кончается, бросает свой «лесной» бар. Оставшиеся отверстия зарастают, чернеют, и потом многие годы становится указателями дятловых «баров».

Осмотрев первую примету оживления деревьев, — начало сокодвижение спускаемся в Санаторский лог, где растут ивы и, пройдя вдоль ручья, находим такую, у которой на вербочках появились желтые пыльники, так же признак их оживления, в результате которого появляются питательные пыльца и главное нектар с глюкозой — носителями энергии.

На такие вербочки вместе с мухами разного размера, прилетают и другие насекомые, в том числе хорошо знакомые полосатые мохнатые шмели. Они садятся на них и сразу начинают искать нектаринки, не обращая внимания на то, что к волоскам «шубы» прилипает пыльца, потом перелетают на вербочки другие деревья, делая важное для растений дело — перекрестное опыление.

На вербочки прилетают и дневные бабочки, такие как крапивница, траурница, павлиний глаз — всех влечет нектар, дающий силу. Здесь же встречаются одиночные весенние пчелы андрены покрытые бурыми волосами как шмели. Получив энергию, они ищут на прогретых солнцем склонах, сухие песчаные места, где роют норки и откладывают яйца, продолжая свой род.

Если в открытом ландшафте на Казацком увале, где были несколько дней назад, мы увидели, что там снега сошли, и наступила «серая» весна, то здесь в Санаторском логу она только начиналась и, снег отступил лишь на южных солнечных склонах мелкими зелеными полянками вокруг деревьев. Рассматривая, их мы вдруг слышим песенку одной из рано прилетающих насекомоядных птичек с очень своеобразным «пожарным» названием — горихвостка.

Такое название она получила за рыжую окраску перьев у основания хвоста, которая хорошо бывает заметна, когда она взлетает, и тогда создается впечатление, что там вспыхивает огонек.

Горихвостка, как и скворец, тянется к поселениям человека. Главная  причина такой тяги связана с особенностью ее гнездования. Свои гнезда она устраивает в дуплах, а так как в урмане построенных дятлом бывает мало и они занимаются раньше прилетающими скворцами, то горихвосткам приходится селиться в городе и занимать пустующие скворечники.

Живя в городе горихвостки, приносят двойную пользу, одна связана с уничтожением огородных вредителей, другая с ее особым певческим  талантом.

С закатом солнца и почти всю белую ночь самцы поют, перелетая с места на место вокруг скворечников, где на гнездах сидят самочки и зорко следят за разными опасностями, главная из которых связана с кошками, мастерами лазить по скворечникам. Заметив врага, самец подлетает и, издавая короткие тревожные сигналы, подергивает своим ярким «пожарным» хвостиком, отвлекая на себя внимание.

В этом же году мы услышали своеобразный голос, который свистом в народе зовут «дудкой лешего» еще одной птицы гнездящейся в дуплах — вертишейки. Надо сказать, что эта птичка более крупная, чем горихвостка довольно «нахальная». Увидев понравившийся ей скворечник, уже занятый горихвосткой, она, не смотря на энергичный протест, и начинает носить в него строительный материал, закрывая им кладку яиц и даже вылупившихся живых птенчиков.

Санаторский ручей выводит нас в пойму, и на глинистом нас встречает, видим россыпь желтых цветов мать-мачехи, которые своей солнечной свежестью всегда радуют глаз, контрастируя с сырой и грязной почвой, над которыми порхают первые мелкие весенние бабочки голубянки.

С места нашей остановки открывается вид на Барабу ныне застраиваемую домами Южного микрорайона. Тепло светит яркое солнце и вдруг с неба доносится голос летящего кроншнепа к своим местам гнездования на обширных моховых болотах. Там, устроив своё гнездо, на моховой кочке самец целыми днями летает по кругу, оживляя эти унылые однообразные недоступные весной унылые места, своим печальным голосом.

В сегодняшний теплый день у нас происходит еще одна встреча, с птицей из семейства куликов большую часть жизни проводящих в лугах или на болотах — чернышом.

Она интересна тем, что, не смотря на принадлежность к куликам, гнездящимся на земле, способна устраивать их в лесу и на деревьях, правда, используя готовые постройки обычно прошлогодние гнезда дроздов — рябинников сплетенные из сухих стеблей осоки, промазанные глиной.

Сидя в таком гнезде, самка черныша находится в большой безопасности, чем те кулики, что устраивают гнезда на земле. В период насиживания она ведет себя тихо, тогда как самец, охраняя ее, покой, периодически поднимаясь вверх, кружит, издавая громкие голоса.

Пока мы, стоя возле озерка Заводинского, «перевариваем» в уме встречу с необычным куликом, который гнездится на деревьях, до нас из маленького заливчика доносятся какие-то тихие булькающие звуки, похожие на глухое кваканье, характерное для оживающих весной остромордых лягушек, — чтоб проверить это подходим ближе к берегу шум «концерта» сразу стихает, и только кружки на воде указывают, что они действительно ожили и все нырнули.

Пользуясь неожиданным перерывом, в лягушачьем «концерте» подходим еще ближе и замираем. Проходи минута — другая и вот недалеко в плавающей прошлогодней траве появляется маленькая пучеглазая голова нашей самой обычной остромордой лягушки. Потом ее голубоватое горлышко вздувается и раздает первое — «ква», как сигнал для других. С этой секунды везде из-под воды стали появляться глазастые головы, а потом начинаются брачные гонки самцов за самками, и в полную силу зазвучит «концерт».

Если через неделю подойдя к берегу озера, где шел концерт то на мелководье можно увидеть округлые студенистые сгустки с черными точками, отдаленно напоминающими осетровую разбухшую от воды икру это — результат брачных лягушачьих концертов.

Неожиданно недалеко от нас что-то падает в воду, и в ту же секунду на фоне светлого песчаного дна видим большого жука — плавунца окаймленного, который является самым крупным среди жуков нашего края, достигая длины тела более трех сантиметров.

О том, что у нас живут такие крупные жуки, многие жители города узнают только в августе, причем, не подходя к водоемам. В это время у плавунцов по ночам начинаются брачные полеты, так как темнота спасает их от птичьих глаз, летая в разных направлениях. Они, увидев яркий свет фонарей города, летят на него, ударяются о плафоны, падают спиной на землю перед проходящими людьми, удивляя их своим неожиданным появлением.

После встречи с плавунцом мы подходим к автобусу и отправляемся домой, чтоб совершить очередную прогулку, и пополнения своих знаний о природе чугаса новыми наблюдениями.

В очередной майский поход, отправляемся на чугас по долине ручья Смородинка, главного притока ручья Вогульского и начинаем его из долины «Семи ручьев». В самой долине, освобожденной от снега, сейчас лежат  небольшие лужицы, на одной из них издалека видим куртину из желтых цветов калужницы, которую местные жители зовут «курослеп» или «куриная слепота», видимо, думая, что их желтые лепестки на солнце могут ослепить курицу. Однако в этом представлении есть элементы фонтазии: во-первых, зачем курице брести по воде к калужнице, чтоб только заглянуть в цветок.  Во-вторых, никогда солнечный свет, отраженный от лепестков не ослепит ни кого до потери зрения.

Осматривая калужницу, мы замечаем что, листья, которые еще не поднялись из-под воды — красные, это своеобразное цветовое приспособление к солнечным лучам, которое можно видеть и у других растений. Потом делаем маленькое открытие на самом цветке — желтый комочек, что лежал на лепестке, зашевелился и пополз в центр, где кучковались пыльники, и там замер, это показался редкий представитель цветочных пауков — охотников, в данном случае — калужницевый.

Цветочные пауки, в отличие от других «паучков» — охотников находясь в засаде, способны как тропические хамелеоны менять цвет своего тела; на зеленых листьях — на зеленый, на белых цветах — белый, на пестрых как у орхидей — пестрый.

Осмотрев все цветы и ненайдя больше пауков, идем через лес к месту, где в ручей Смородинку впадает короткий Соловьиный ручеёк. Он начинается из родника на краю ранее обрабатываемых полей опытного хозяйства, теперь застроенных домами, возле маленькой березовой рощи, где каждую весну, в середине мая по ночам пели наши сибирские соловьи, которые отличалися от обыкновенных западных, не только пением, но главное окраской; на шее у самцов издалека хорошо видно красное треугольное пятно в виде фартучка, за что они и получили название соловьи красношейки.

Соловьиный ручей в пятидесатые годы давал из своих родников чистую воду, которая шла в общее русло ручья Вогульского главного источника чистой питьевой воды для центральной части строящегося в 30-х годах поселка Остяко-Вогульска, а потом и для города Ханты-Мансийска. Однако, когда в семидесятых годах в верховьях Соловьиного ручья построился окружной маслозавод, без всякой экологической экспертизы  качество воды резко ухудшилось, так как сточные воды, предприятия смешанные с «хлоркой» пошли в Вогульский ручей придав ему неприятный запах.

Напротив устья Соловьиного ручья, где мы сейчас находимся, после давних вырубок леса долго сохранялись небольшие полянки, где по весне распускалась медуница. Сегодня на этих полянках, крутинок медуницы невидимо, и только после усиленного поиска находим, один стебелек с кистью темно-синих цветов, которые по-особому украшают желто-бурую землю.

Для цветов медуницы характерна одна особенность, которую мы можем сейчас пронаблюдать. Те бутоны, которые находятся в зеленых чашелистиках и не распустились — белые, те, что развернулись — синие.

Найденная медуница растет у подножья склона, который в сторону русла ручья Смородинка переходит в интересное болото называемое ручьевым или висячим встречающимся у города только на чугасе. В отличии от обычных широко распространенных равнинных моховых болот вода в нем насыщена минеральными солями, которые для торфяных или сфагновых        мхов губительны, поэтому здесь преобладают зеленые или гипновые и селятся некоторые редкие высшие растения как например белокопытник или нардосмия северная.

Осматривая сырые берега болотца, находим несколько экземпляров этого растения. Его толстые стебли с прижатыми к ним узкими зелеными листьями издалека выделяются мятельчатым соцветием. Цветы беловатые и как у всех сложноцветных с узкими мелкими лепестками не особо привлекают к себе внимание, но когда мы наклоняемся ниже, чтоб рассмотреть ползающих в венчике мух, нас поражает сильный и редкий для наших лесных трав медовый аромат.

Продолжая дневной маршрут по ручью, вверх замечаем, что высота склонов лога понизилась, а русло сузилось, это подсказывало, что и сток его близок, наконец, болотце в ложбинке прерывается широкими точками.  И на одной из них в глаза бросается странное стелющееся растение. Его рассеченное темно-зеленое слоевище, выполняющее одновременно роль стебля и листа покрывали крохотные светлые зонтики — это оказался один из редких представителей зеленых мхов — маршанция.

Недалеко от встречи с маршанцией происходит встреча еще с одним растением чугаса — хвощём камышковым. Для многих при слове — хвощ, предстает облик обычного лесного с прямым стеблем в сетке зеленых веточек выполняющих роль листьев, называемых — кладами, заканчивающимся удлиненной шишечкой — спорангием — вместилищем спор, которые заменяют семена высоких растений.

У камышкового хвоща есть все те же части, что у лесного, но очень мелкие, и так как растет он по логам в тени, то на глаза попадает редко, поэтому его мало кто знает.

Надо сказать, что спорангии хвощей, набитые жирными спорами, так же как и кедровые «крупянки» в годы прошедшей войны служили своеобразным зеленым продуктом на ряду с нежными стеблями борщевика, «пучками» и листьями кислянки в раннюю пору весны.

Впереди овраг превратившийся в совсем узкий ложок раздваивается, и одна ветка идет прямо к водоразделу другая влево к единственному на чугасе замкнутому водоему мелководному озерку — «Кочкарик». Озерком оно бывает в короткие весенний период, когда талые воды собираются в нем, и там кипит жизнь водных животных. Летом вода уходит, и озерко становится травянистым болотцем.

Как только приближаемся к воде озерка Кочкарик, из зарослей прошлогодней травы выбегают насекомые, жизнь которых тесно связана с ее поверхностью. Они быстро двигаются по ней как будто по зеркальному полу.

Среди них наибольшее удивление вызывают клопы — водомерки. Они двух размеров крупные почти полтора сантиметра длинной тела, сверху буроватого цвета называемые — рыжие и более мелкие серого цвета — болотные. Оба вида, в отличии от других насекомых имеют всего две пары ног, на которых скользят по поверхности, да еще и прыгают, при этом не проваливаются в воду, вызывая удивление.

Такому способу передвижения благоприятствуют два обстоятельства одно связанное с физическим состоянием — воды наличие молекулярной пленки натяжения, другое с природным устройством лапок клопов покрытых несмачивающимися волосками.

Если водомерки при движении по поверхности воды используют для отталкивания силу своих ножных мышц то жуки — «вертячки», которые тут же постоянно крутятся на поверхности воды, используют реактивную силу воды, которую они выталкивают из себя как мотор — водомет. Постоянно включая такой двигатель, они крутятся целыми днями, гоняя перед собой стрелки маленьких волн, как будто устраивая какое-то шоу из танцев на воде.

На самом деле это не развлекательное шоу, а обычный способ добычи пищи вертячками одновременно, с поверхности воды в виде упавших на нее по каким-то причинам сухопутных насекомых и под водой быстро проплывающих.

Наблюдая за вертячками, мы не сразу замечаем, что ветер усилился, и стало холодать, поэтому отправляемся по улице Лермонтова к остановке автобуса, чтоб ехать домой.

Начавшееся похолодание этим днем, при северном ветре, и заставившее нас вернуться раньше времени домой, к вечеру усилилось голубое небо, полностью затянули слоистые облаки, и все вокруг стало  серым и унылым.

Утром когда натуралисты проснулись и открыли глаза, то обнаружили в какой-то странный холодный свет идущий от окон. Приблизившись к ним, поняли причину — там лежал свежий слой снега — «новина».

Появление «новины», с похолоданием в первой декаде мая, — характерный признак неустойчивости майской погоды, повторяющийся почти каждый год, который на языке местных жителей называется общим словом — «отзимок». Он сильно влияет на весенние сроки развития живой природы, в том числе на миграцию птиц, особенно водоплавающих, в первую очередь возобновлением ледового покрова на лайдах и озерах. В некоторые весны длительные отзимки вызывают даже обратный отлет на юг водоплавающих птиц. Отзимки отрицательно влияют так же на животный и растительный мир всего чугаса, и чтобы увидеть результаты этого влияния, мы на следующий день отправляемся в «неплановую» экскурсию.

С ул. Калинина мы, одетые в этот раз по зимнему, поднимаемся по Кедровому нелу в урман на Сургутском увале и попадаем в царство ушедшей зимы. Земля, недавно зеленевшая мхами, покрылась холодным слоем белого снега, а деревья шапками кухты.

Сразу обращаем внимание на лесную тишину: пение птиц стихло, слышны лишь редкие контактные голоса, а сами певцы, с распушенным оперением, похожие на шарики, вспархивают на снег, чтоб схватить там окоченевших насекомых.

Белки постоянные жители чугаса так же как, и птицы спускаются на снег возле пней и стволов, где слой его тонкий и роются в надежде найти еловые шишки или кедровые орешки. Бурундуки, которые в теплый день до этого весело пересвистывались, попрятались в своих норах, где у них сохранились последние остатки от зимних запасов.

В разные укрытия попрятались насекомые, в том числе и муравьи. На темных верхушках муравейников не видно и одного: все ушли вниз, где есть своеобразные пещерки и они, сцепившись в живой клубок, пережидают холод.

Новый снеговой покров создал свои неудобства и мелкими грызунами, сделав их дорожки, до этого скрытые под толстым слоем снега более опасными на «радость» только что прилетевших ушастым совам.

Оказал свое влияние снег и на местных врановых птиц, у которых в гнездах появились кладки яиц. Самки сорок и серых ворон, сидя на них, мерзнут и, требуя от самцов больше корма, постоянно издают голоса, чем выдают места расположения своих гнезд спрятанных в густых ветвях деревьев.

Старая  тракторная дорога, по которой мы идем, по Сургутскому увалу,  проходит возле озерка «Кочкарик». Мы подходим к нему, чтоб посмотреть какое влияние оказал на него состояние «отзимок». В глаза сразу бросается, то, что оно застыло и во льду торчат цветы калужницы, обманутые ранним теплом.

Появившийся майский лед оказал свое негативное влияние и на животных связанных с водой озерка. Часть насекомых, что бегали по поверхности воды попрятались по берегам в траву, а часть «плавцов» ушла с поверхности в воду и там затаилась в зарослях старой растительности.

Пройдя немного вперед от озерка, мы вышли к восточному краю Сургутского увала и увидели простор Самаровского сора.

В этот день он выглядел пестрым из-за того, что более теплые воды Иртыша, заполнив его природные ложбинки, сделали их темно-серыми, оставив белыми высокие заснеженные грядки и между ними. Когда же мы, спустившись с увала, подошли к самому берегу сора, то открыл для себя новое положительное значение более теплой, чем воздух речной воды в плане  обеспечения кормами прилетевших птиц, не только «прибрежников», но и лесных.

Речная вода, прибывая каждый час, и разливаясь по сору, смывала с лугов семена трав и оживших насекомых, а ветер гнал весь этот «мусор» к берегу, где выбрасывал, создавая своеобразную «столовую» в виде грядок  — волновые выбросы, по которым кормились пернатые.

Еще в этот день мы удивили как береговые ласточки или «стрижки», почему-то, почти касаясь крыльями воды, постоянно летали над сором. Присмотревшись, мы поняли, в чем дело, часть насекомых, ожив в тонком слое теплого приводного воздуха, взобралась на травинки и сидела неподвижно, где птички легко схватывали их клювами.

Еще надо отметить положительную роль для пернатых мигрантов в период «отзимков» — увеличение крупных свалок возле городов и райцентров как по долинам рек так и на водоразделах своими свалками мусора. На них, дожидаясь тепла, собирались вороны, галки, чайки, грачи, скворцы, привлекая в свою очередь разных пернатых мигрантов.

Через день, когда ветер стих и выглянуло солнце, мы отправились на экскурсию, чтоб начать постепенное знакомство с рельефом чугаса и одновременно с развитием живой природы. В первую очередь это знакомство начали с краевого, так как он раньше освободился от снега. При обследовании этого рельефа с первой экскурсии начали отмечать все удобные для обзора больших пространств различных ландшафтов — точки осмотра зная, что высокие нёлы чугаса дают эту возможность во все стороны света. Первый маршрут проложили по северному краю от гостиницы «Миснэ» на запад от Самаровской дороги. У этой гостиницы находится первая на сегодня точка обзора.

С этой точки обзора, хорошо просматривался узкий нёл Нефтяников покрытый гривой хвойного леса, подходящий к территории занятой ныне Школой искусств, построенной на месте карьера, где раньше работал городской кирпичный завод. В память о нем сейчас осталось лишь глубокая лощина, где брали глину ныне зарастающая лесом. Эта лощина нынче отделяет узкий нёл Нефтяников от широкого нёла — Обзорного, на котором находится очередная давняя смотровая точка, позволяющая окинуть взором всю западную часть города с деревянными домами, нёлы которые предстоит пройти сегодня, чтоб выйти на западный край чугаса.

С Обзорного нёла открывается прекрасный вид и на центр северной части города застроенный новыми каменными домами. В начале  нового столетия на Обзорном нёле была обустроена смотровая полянка с кострищем и скамейками для отдыхающих. Кроме того, что она позволяла, осматривая западную часть города и пойму Иртыша уходящую к Обской она давала уникальную возможность раз в году встречать с неё закат солнца за темный край Белогорского материка в самую короткую летнюю ночь.

Закончив обзор Иртышско-Обских просторов спускаемся через небольшой увалчик к ручью Холодок, который первый начал снабжать питьевой водой строителей Остяко-Вогульска.

От него, преодолев глубокий лог поднимаемся на очередной нёл названный Кодским потому, что его широкий язык смотрит на северо-запад, где на Белогорском материке когда-то располагалось одно из первых и сильных княжеств коренных жителей Кодское.

На северном склоне Кодского нёла встречаем небольшую рощицу из молодых березок с осинами и подходим ближе, чтоб взглянуть на сережки осины, которые, повиснув толстыми серыми червяками, качаются на ветру, а на земле уже видны опавшие. Это явление, связанное с опадением сережек осин, в мае местные охотники оценивают как указатель времени, с которого глухари перестают толковать, и охота на токах кончается.

Немного выше березовой рощицы с Кодского нёла представляющего собой очередную обзорную точку открывается общий вид, на ряд других нёлов идущих ровной чередой на восток, оставшихся за Самаровской дорогой на запад и открытых холодным северным ветром, у подножия которых тянутся улицы восточной части города. Но главное отсюда видна  большая часть долины ручья Холодок с её своеобразным строением. Отсюда видно, что она зажатая крутыми и высокими склонами наиболее высокой части Магистрального мыса идет почти прямолинейно до ул. Рознина.  Пройдя улицу Рознина долина кончается и русло ручья теряя прямолинейность начинает делать первые повороты, свойственные равнинным рекам.

С выбранной точки обзора на Кодском нёле так же открывается вид на объединенную Иртышско-Обскую пойму, которая ниже устья с Иртыша переходит в единую Обскую достигая грандиозной ширины — 30 км. За объединенной Иртышско-Обской поймой с чугаса видно, что половину северо-западного горизонта занимает синяя волнистая полоса с такого же высокого, как чугас — материка — Северный или Белогорская гора. Именно она продолжаясь до г. Салехарда делает правый берег р. Оби животными по сравнению с левым ровным и низким.

После осмотра поймы отправляемся к нёлу Неулевскому названному так за близкое соседство протекающей недалеко протока Неулевка, в свою очередь получившей название от одного из сыновей князя Самара — Неулки. Продолжая движение к следующему нёлу мы замечаем, что —  со стволов деревьев при нашем приближении постоянно слетают какие-то мелкие светлые бабочки, которые как только садятся на другой пропадают из глаз, будто надевают одежду невидимок.

Стараясь разгадать происходящее, внимательно следим за полетом одной из них. Вот она села, место запомнили, подходим к стволу и на коре его никого не видим. Начинаем осматривать сантиметр за сантиметром, пока не догадываемся что тот треугольный кусочек коры, что едва выступал перед глазами на коре и есть то, что ищем — бабочка-моль. Серая окраска крыльев с темным рисунком делает ее «невидимкой» на стволе.

Надо сказать, что дальше, когда поиски этих лесных бабочек пошли успешней мы обнаружили что, хотя темный рисунок на крыльях разных видов бабочек, хорошо маскировал. Чаще среди встреченных бабочек были: пяденицы, огневки, лишайницы, и среди них встретилась одна, которая хорошо знакома для тех, кто в августе начинает шелушить кедровые шишки — огневка пихтовая, именно ее серая голая гусеница выпадывает в мешок вместе с орехами.

Обходя дерево за деревом в поисках бабочек с другим рисунком на крыльях замечаем среди молодой зелени на земле синие пятнышки крохотных цветов, наклоняемся и узнаем в них фиалок, которых на чугасе можно встретить три вида и все они с короткими стебельками, не более 7 см, поэтому не пригодные для первых весенних букетов, однако французы нашли им применение, назвав «петличными» растениям, и радуясь встречая весну вкладывают в петлицы одежды.

Встреченная нами сегодня фиалка называется — теневой, за ее любовь к  маленьким лесным полянкам, куда солнце заглядывает редко.

Продолжая двигаться по тропе вперед за густой елочкой на старом кострище видим первый весенний гриб с бурой бархатистой шляпочкой напоминающей смятый и как бы простроченный на машине кусочек материи откуда и название его пошло — строчок.

Проходим дальше и на земле видим странный шарик похожий на старую картошку, бросаем равнодушный взгляд и тут вспоминаем, что около города встречается очень редкий гриб из систематического класса низших называемого саркосома занесенного в Красную книгу округа. Вспоминаем и его описание данное в книге, оно совпадает с живым шариком, у которого видим главную примету, блестящую крышечку сверху, и студенистое прозрачное вещество под ней.

Редкость встречи нами этого гриба объясняется его жизненной особенностью: он появляется один раз в 5-6 лет, при этом одиночными экземплярами и в разных местах леса.

Справа от тропинки открывается еще один нёл Черемховский названный в память о маленьком поселении, деревянные дома, в которых как в Венеции стояли на столбах по левому пойменном берегу р. Иртыша ниже Коровьей рощицы возле рыболовного «песка», где удобно было закидывать длинные стрежевые невода и ловить заходящую с реки Оби в реку Иртыш рыбу ценных пород в большом количестве. Именно на Черемховском песке, как об этом писала в 1938 г. окружная газета — осенью за сутки неводом было выловлено 10 осетров и 100 килограмм мерной стерляди.

В лесу на Черемховском нёле возле небольшой вырубки с полусгнившим пеньком происходит встреча еще с одним невысоким ранневесенним цветком — будрой, из семейства губоцветных, которые отличались одной особенностью, достаточно потереть его округлые листочки пальцами как в воздухе ощущался аромат мяты. Такой же аромат издавали и синие цветы с длинными трубочками, на дне которых находился нектар, достать который могли лишь бабочки с длинными хоботками да одно интересное насекомое муха — жужало.

Встретить в данную минуту муху — жужало у цветов будры, было мало надежды и мы немного подождав, хотели идти дальше, как вдруг невесть откуда вместо нее на цветок опустилась самая крупная бабочка наших лесов  — махаон, размах крыльев которой достигал 7 см.. Быстро выпрямив свернутый в спираль хоботок, она вставила его в трубочки цветка повис в воздухе часто махая своими великолепными крыльями, и как только мы начали готовиться к съемке — стремительно исчез. Разочарованные неудачей мы стали осматривать другие цветы будры и тут нам повезло: — возле одного из них увидели мохнатую как шмель муху с прямым направленным вперед хоботком, которая неподвижно повисла в воздухе. Перед нами была — жужжало. Внимательно рассматривая ее в неподвижном полете, мы поняли, что возможность висеть на месте в воздухе, как вертолет, ей давали два крыла так быстро махающие, что выглядели как два «облачка» по бокам тела.

Спустившись с нёла подходим к берегу маленького небольшого  пруда и замечаем, в воде много темных мелких живых существ, которые, изгибаясь как червяки быстро уходят в глубину, но через некоторое время, перестав двигаться всплывают — и вскоре перед нами на поверхности воды появился целый слой одного из природных богатств тайги, правда, абсолютно не нужного человеку, — личинок комаров. Здесь в воде пруда пройдя еще одну стадию развития — куколки, когда развернутся листья на березах явятся тучами крылатых кровопийцев и все лето своими укусами не будут давать покоя теплокровным животным, и главное человеку.

От пруда начинаем подъем на противоположный высокий Почтовский нёл, который оканчивает собой западную сторону чугаса. Почтовским он назван потому, что, понижаясь, проходит возле ремонтной базы флота почты.

На увале мыв конце тропы видим ствол старой ели, которая лежит поперек ее перед спуском в Пихтовый лог. Кора на стволе во многих местах отвалилась, и тут мы замечаем странные рисунки, как будто какой то мастер прошелся резцом по дереву.

Вглядываясь в них, понимаем, что их сделали не люди, а маленькие жучки, которых обычно называют короедами, на самом днлн они кору не едят, а лишь прогрызают в ней отверстия, чтоб добраться до питательного для их личинок слоя древесины — камбия или луба.

Прежде чем сверлить дырки жучки обычно долго летают по лесу и «принюхиваются», с помощью своих усиков к воздуху и как только почувствуют особый запах живицы или серы, указывающий на заболевание дерева, спешат к нему со всех сторон и принимаются сверлить в коре входные отверстия. Поделывая ход жучки, нарабатывают кучки опилок, которые мешают их движению,  и чтоб избавиться от них используют, особое транспортное орудие — «тачку» — углубление на задних концах надкрыльев окруженное у некоторых видов зубчиками для увеличения объема загрузки. Двигаясь назад, они выталкивают, время от времени строительный мусор наружу и освобождают вход.

После того как вертикальный вход проделан, самка внедряется в камбий и, двигаясь по нему, выгрызает крошечные углубления, по сторонам откладывая в каждое по яичку. На этом её забота о потомстве кончается. Выйдя из яичка, каждая личинка, обеспечивая себя пищей, несколько месяцев проделывает дополнительные боковые ходы, и создает  причудливый рисунок, характерный для каждого вида лубоедов сохраняется помногу лет.

Если на коре кедра, ели, пихты просверленные отверстия лубоедов плохо видны, то на белой коре берез прекрасно в виде правильных рядов из черных дырочек.

Познакомившись с работой лубоедов, мы в начале спускаемся в лог Пихтоварного ручья, а потом поднимаемся на увал — Мостовой по очень своеобразному Хребтовому нёлу. Он тянется снизу вверх невысокой извилистой грядкой — шириной всего 1 — 1,5 метра. Сложенный непрочными суглинками он сохраняет свою форму от разрушительной эрозии уже несколько веков, благодаря прочной сети  древесных корней пронизывающих его.

Поднявшись на плоский край увала и пройдя немного вперед попадаем на очередную точку широкого обзора на краю крутого склона, примечательную тем, что от неё, начинается южная сторона чугаса самая изрезанная глубокими логами ручьев.

С точки обзора в начале смотрим на юг влево по краю береговой бровки и видим, что она делает прогиб внутрь чугаса, как раз между двумя нёлами Хребтового справа, по которому только что поднялись и Хуторского слева. В этом прогибе защищенному лесистыми нёлами от северных ветров каждую весну возникает природная теплица — выгрев со своим микроклиматом, который позволяет раньше оживать здесь растениям и насекомым.

Переводя взгляд прямо и вниз видим картину творений рук человека ярко-красные ажурные конструкции моста через Иртыш получившего в народе название «Спящий дракон». За ним по левобережную луговую пойму уходящей к двум островами маленькому с названием Пропащий и большому — Морошечный, представляющему собой остаток низкой надпойменной террасы называемый местными жителями — Полуденная гора, которая синит полоской по горизонту.

Закончив обзор иртышских, продолжаем путь по Мостовому увалу к другому нёлу — Городищенскому, сложенному песками, которые любят сосны, поэтому по его склону они успешно разрослись и образовали своеобразный склоновый бор со своей сухолюбивой растительностью.

Пройдя немного вперед и преодолев ложок, мы вновь оказываемся у береговой бровки, где встречаем неожиданное препятствие в виде лесного завала. Это один из тех, что время от времени создают сильные юго-западные ветры, которые, разогнавшись по широкой открытой иртышской пойме встретив высокий лесной остров — чугас с особой силой ударяют в опушку урмана, вызывая вывалку деревьев особенно, таких как ель, пихта и кедр имеющих поверхностную корневую систему.

Прежде чем двигаться дальше, осматриваем встречный участок ветровала и находим, что он давний и поэтому многие стволы упавших деревьев самоочистились, лишившись коры и части сучьев, превратились в так называемые колоды. Идти по колоднику опасно потому, что ноги соскальзывают с голых стволов и есть постоянная опасность поранить их обломками сучков, чтобы не поранится, обходим, колодник краем, представляя себе, как трудно передвигаться пешком по тайге, где ветровалы с ним занимают большие площади.

Ветровал кончился и среди деревьев появляются красные стволы сосен, с пышными кронами выстроившиеся ровным рядом на самой ветровой бровке в котором нет ни одного поваленного дерева. Причина такой устойчивости сосен к ветрам кроется в их корневой системе, в которой наибольшую поддержку деревьям даёт центральные толстые глубоко уходящие в землю корени.

Среди группы сосен впереди на крохотном нёле на себя сразу обращает внимание маленький округлый бугорок засыпанный старой хвоей это — редкий сохранившийся остаток землянки древних поселенцев чугаса.

Присев возле бугорка этой землянки, с хорошим обзором просторов поймы, современный натуралист или турист, слушая спокойную музыку леса, не изменившуюся за тысячи лет, с тем же потрескиванием сосновых шишек рассыпающих семена в солнечный день, может представить себе, как сотни лет тому назад сидел на этом месте хозяин жилища одетый в звериные шкуры и смотрел на широкий простор реки, тогда не имевшей названия Иртыш и думая о своих земных делах до сегодняшнего дня.

После отдыха у землянки мы начинаем спуск по песчаному нёлу, крутизну которого крепко держат своими корнями сосны и вскоре оказываемся у русла Городищенского ручья, затем проходим немного по течению его, заворачиваем направо и на склоне видим колючие кусты: розы коричной чаще называемой — шиповником и еще один кустарник — жимолость голубую. У нее уже развернулись листья и висят парные желтоватые цветы, место которых в первой декаде июля займут то же парные голубые ягоды с горьковатым вкусом.

Кроме жимолости на склоне видны мелкие зонтики из белых цветов проломника северного, одного из первоцветов произрастающего лишь в двух местах на чугасе.

Возвратившись обратно в долину ручья Городищенского поднимаемся  по его левому берегу на небольшой «язык» оползневой терраски занятый очень своеобразным болотцем, называемый «висячем», так как оно располагается на склоне и как вы висит. В долине Городищенского  ручья интересно не только болотце, но и лесок в котором рядом елями растет ольха серая.

В этом лесочке первым встречаем крупное насекомое с длинными повисшими ногами медленно летящим навстречу, многим известное под названием — «малярийный комар». В действительности к распространению этой болезни он не имеет никакого отношения, так как у него нет даже хоботочка свойственного обычным комарам — кровопийцам и зовут его по другому — комар-долгоножка. Комары — долгоножки в лесу имеют большое значение как корм для птенцов — слетков разных птиц, которые еще не умеют быстро летать.

Пройдя несколько шагов, мы все же встречаем, вернее он нас, одного из крылатых кровопийцев. Он крупный, чуть больше сантиметра темной окраски — это комар — жгучий, которого зовут еще аляскинским. Весной он  первым нападает на человека, так как зимует во взрослом состоянии. В этом же тихом и маленьком лесочке мы встречали еще одного представителя камаринного семейства — звонца или дергунца, причем целый рой. Эти комары не кусаются и больше известны рыбакам — удильщикам своими красными личинками называемыми — мотыль, которые применяются для насадки на крючки.

После встречи с разными видами комаров в логу ручья, мы начинаем подъем из него по краю Костровского нёла на один из самых приметных своими обнажениями увалов чугаса — Священный, но прежде чем идти, узнаем происхождение названия этого нёла. Оно связано с кострами, которые постоянно жгли на берегу рыбаки «удильщики» любившие его за одну особенность, которой не было у других нёлов выходящих к берегу Иртыша.

Эта особенность представляла собой полупещерку в суглинистом обрыве под нависшими корнями старого кедра, куда могли спрятаться от дождя три — четыре пацана, что приходили сюда рыбачить, и обязательно жгли возле неё костры. Кроме защиты от непогоды нёл привлекал рыбаков к себе пологим берегом с широкой полосой галечно-валунного пляжа, носившего у Самаровских жителей название — Каменый песок. В тридцатые и сороковые годы здесь еще лежали большие валуны, и когда в июле наступал купальный сезон, удильщики забирались на их окатанные волнами прогретые солнцем «спины», позагорать и одновременно забросить подальше от берега удочки.

Подъем по Костровому нёлу на Священный увал с Санаторским обнаженным  идет пологий, потом становится круче, и тропа входит в густые заросли хвойного подроста, которые на половине пути пересекают полянку, выходящую к краю береговой бровки — еще одной смотровой точки с которой открывается возможность осмотреть часть просторов Иртышского берега преобразованного трудом человека.

Первое что привлекает внимание, при взгляде, на крутой склон обнажения, вниз какие-то глинистые твердые беловатые образования, выступающие коротким хребтом и немного похожие на остатки крепостной стены это — знаменитый Самаровский отторженец, он представляет собой огромный кусок, более прочный, чем глина осадочной опоковой породы принесенный ледником. Сейчас в новом столетии он сильно разрушился и понизился, а в сороковых годах выглядел стенкой из высоких острых башенок, куда с трудом залазили ребятишки из пионерского лагеря.

Если представить эту «крепость», как она внушительно выглядела, когда предки князя Самара увидели ее впервые, то можно предположить, что их она сильно поразила, как таинственный город  вышедший из-под земли, поэтому и увал получил название Тонх-пох-вош — Город святого сына.

В геологическом плане появление куска опоковых глин на склоне Санаторского или Священного увала, называемого отторженецом связывают с периодом Великого Самарского оледенения края, когда один из ледяных «языков» двигаясь с Урала к устью Иртыша на пути срезал и притащил с собой этот отторженец к чугасу.

Кроме отторженца священный увал примечателен нёлом имеющим странное название — глухариный, который своим коротким носом с бетонной защитой от селя стенкой упирается прямо в объездную дорогу.

Своё название Глухариный — нёл получил за то, что к нему с древности и до пятидесятых годов прошлого столетия с Полудённой горы осенними вечерами и даже ясными ночами, при лунном свете видимо ориентируясь по белому обнажению Священного увала, прилетали глухари, чтоб поклевать мелких камешков — гастролитов, которые в мышечном желудке птиц всю зиму выполняли роль жерновов перетирающих грубую пищу, состоящую из сосновых веточек и почек. В полнее вероятно, что возле него охотники каждую осень, во времена князя Самара, выставляли ловушки — давилки на глухарей.

На самой вершине Священного увала, куда мы поднялись, нас встретила обширная травянистая поляна, где давно поселилась и растёт невысокая травка с желтыми цветами — крупка перелесковая, единственная представительница из шести других видов, которые растут в холодных горах Приполярного Урала.

На этой полянке можно было отдохнуть, после преодоления ряда подъемов и спусков, пройденных за сегодняшний день и одновременно  осмотреть результаты десятилетнего преобразования некогда пустынного низкого берега Иртыша, и заливаемого половодьем, который после проведения огромных объемов земляных работ, с помощью земснарядов, значительно поднялся и превратился в не затопляемый. С помощью тех же снарядов здесь вырыли три «ковша» для зимнего отстоя судов, в том числе самый большой для речного порта.

Отдохнув начинаем осматривать лес возле полянки и сразу замечаем, что здесь так же как на Городищенском нёле видны земляные бугорочки  указывающие на какое-то древнее поселение, возможно предшественников иртышские ханты, которых они называли — «чудь».

Возможно, встреча этих следов жизни первобытных людей послужила дополнительной причиной предкам рода Самара посилившимся возле увала назвать его местом города Святого сына и потом поставить здесь священный амбарчик, куда приносили ценные приклады охотники из поселения князя Самара, прося у лесных духов удачи на лесного зверя, прежде чем отправится в урман.

От места отдыха на полянке Священного увала мы начинаем спуск к Санаторскому ручью по крутому склону, по которому ноги бегут сами, успевай только отворачиваться от древесных стволов, чтоб не стукнутся лбом.

Через пару мы внизу на треугольной площадке невысокого нёла, который подходит к самому устью ручья и имеет свою историю, начало которой положило, как предполагают выстроенная здесь крепость князя Самара.

В последнем столетии прошлого тысячелетия, когда большое развитие на сибирских реках получил паровой флот в устья ручья на оползневой террасе у нёла был организован дровяной склад, к которому с Иртыша по протоке Узенька подходили пароходы для погрузки топлива.

В период строительства окружного центра п. Остяко-Вогульск на треугольном нёле, в начале открыли временный летний пионерский лагерь, преобразованный в сороковых годах Окружной постоянный пионерский лагерь, от которого сейчас осталось лишь поляна, зарастая молодым сосняком и небольшой огороженный участок земли, где произведены посадки долговечного дерева — Сибири лиственницы.

От этой посадки вниз идет лесенка, спустившись по которой мы выходим на асфальтированную дорогу идущую к автобусной остановке на объездной дороге, возле временного Экспозиционного центра — единственного надувного здания в г. Ханты-Мансийске.

Пока ожидаем автобус, разглядываем, обнажение на склоне Священного увала и у подножия его видим новинку — творение рук человека, очень своеобразную полуземляную пирамиду, призванную остановить сползание грунта или селя со склона.

Подходит автобус и вторая майская экскурсия, в наиболее длинной фазе сезона весны «зеленая» — заканчивается правда в окраске хвойных лесах чугаса как и зимой остается неизменной зеленой, зато в лугах за Иртышом на бледно-желтоватом фоне прошлогодней травы, молодой травы своей зеленью сразу становятся заметным.

В последней декаде мая, продолжая знакомство с краевым рельефом чугаса, отправляемся к южной стороне его, и начинаем очередную экскурсию от того места, где закончили предыдущую, то есть от устья Санаторского ручья. Для этого доехав до Биатлонного центра, дальше путь совершаем пешком.

Дойдя по дорожке до железного перекидного мостика над дорогой опускающейся к трибунам стадиона биатлонного центра, поднимаемся на него и останавливаемся на несколько минут, чтоб осмотреть одну из живописных форм рельефа долину Санаторского ручья. Она покрытая по обоим склонам таежным лесом, похожим на зеленую рамку, в котором виден простор — Иртыша.

После осмотра долины с мостика идем вправо и вниз по дорожке мимо небольшого участка молодого соснового леса, где в солнечную сухую погоду сегодняшнего дня можно услышать треск. Эти звуки издают подсыхающие сосновые шишки, из которых сейчас выглядывают семена с крылатками.

Далее спустившись по лестнице, мы оказываемся возле русла Санаторского ручья третьего по длине, после Вогульского и Холодка имеющего свои отличительные особенности. Одна из них — начинается от места, куда мы вышли, и состоит в том, что отсюда вода течет в русле, между  крупными валунами, переливаясь через которые она то шумит водопадиками, то булькает по булыжниковому дну. Другая особенность ручья, он единственный из всех на чугасе, который впадает в притеррасовое озерко, называемое Заводинским. Само оно теперь представляет остаток русла протоки Узеньки, которая в прошлом была судоходной.

Продолжая экскурсию к устью ручья Санаторского, мы можем частично пройти к нему не по широкой асфальтированной дорожке, а как раньше пионеры по узкой старой тропе петляющей в тени хмурых елей, по которой в древние времена ходили охотники князя Самара. Она идет то по мягкому грунту, то вдруг пропадает на «спине» какого либо древнего валуна, то прерывается руслом ручья. На этом пути возле тропы может встретиться одно из древних растений края, ведущих свой род со времен Каменноугольного периода — папоротником, который называют страусовое перо. Здесь на серых и тенистых берегах он достигает своего расцвета. Его сразу можно узнать, по характерным высоким до 70-80 см перистым листьям, называемых за сходство с пальмовыми — вайи. Они растут пучком в своеобразной зеленой спирали называемой — фужер. Сейчас весной в этом фужере возвышается коричневый лист от присутствия спорангиев похожий своей формой на страусово перо от него, и папоротник получил соответствующее название.

Слушая журчание ручья по камням, и осматривая лесистые склоны увалов, можно себе легко представить, что мы находимся в предгорьях Северного Урала, а не у города Ханты-Мансийска на чугасе.

За мостиком, когда мы выходим снова на дорогу нас встречает трясогузка, но не белая, а желтая с черным галстуком на груди название которой горная подчеркивает ее стремление жить в горах. Эти условия она находит здесь среди увалов чугаса.

Возле слияния Санаторского ручья с Пионерским ручьем открывается полянка, на которой сейчас белеют пушистые головки — пуховки одного из видов пушиц — ручьевой или Шейхцера.

Еще несколько шагов и слева от дороги перед нами, открывается одна из форм эрозийного рельефа, характерная только для южного края чугаса — оползневая терраса, которая тянется от Урайского нёла с перерывами мимо Самарова до Южного нёла.

Как возникла эта относительно ровная и высокая ступень, вдоль подножья чугаса, до подлинно неизвестного, ясно лишь одно в ее рождении принимали участие под земные воды.

Прежде чем подняться на террасу у ее подножья видим два растения.  Одно из них обычное встречающееся и около жилья человека — яснотка белая или глухая крапива с кольцами белых цветов вокруг стебля и не жгучими листьями.

Другое растение воронец с раскидистой шапкой листвы, из которой торчит прямой цветонос с одиноким белым колосовидным соцветием, которое в июле превращается в скопление блестящих ярко-красных ягод сразу останавливающих взгляд грибника или ягодника пришедшего в лес.

Несколько шагов вверх и мы на уникальной форме рельефа — оползневой террасы. Шириной она от 40 до 60 метров и высотой 7-8 м над поймой. В нескольких местах она прорезанная ложками временных ручьев и покрыта хвойным лесом.

Тропа идет то самым краем, то бровкой, то подходит к крутому  склону чугаса, который так же покрыт хвойным лесом, защищающим весь растительный мир террасы от северных ветров. В таком лесу встречаем ряд теплолюбивых представителей зеленого мира.

На одной из крохотных полянок в тени деревьев наше внимание привлекает скопление каких-то зеленых завитков, поднимающихся из земли. Подходим ближе и видим, что это другой высокий папоротник кочедыжник женский тронулся в рост и, соблюдая правила древних растений начал подниматься вверх, раскручивая спираль стебля, но не как современные растения вытягиванием кончика его прямо вверх.

Такой же древний способ роста демонстрирует нам еще один невысокий папоротник — щитовник Линнея. Его тонкие стебельки в этот день походили на нить с тремя веточками на кончиках, которых висели зеленые комочки листьев. Пройдет неделя, и они как шарик из мятой бумаги расправятся в узорчатые зеленые треугольники листьев похожих на щиты воинов Римской империи, за это сходство с ними папоротник и получил свое название — щитовник.

На очередной поляне, окруженной пихтами и елями, нас своей формой весенних всходов строения удивляет растение, которое летом повсюду обычное — хвощ лесной. Сейчас его тонкие стебли походили на ёлочки с очень короткими ветвями без хвои, круги, которых, сокращая свою длину, тянулись вверх и имели отдаленное сходство с китайскими пагодами.

На половине пути тропа подошла к склону, где деревья не росли и наше внимание привлек кустарник с мелкими округлыми листочками, среди которых виднелись редкие пучки мелких розоватых цветов — это оказалось  растение более теплых краев представитель степной флоры, встречающееся только по южным склонам чугаса — черноплодник, названный так за свои черные безвкусные плоды, которые созревают в июле. Этот кустарник на себя больше внимания он обращает осенью своими листьями, которые в сентябре становятся темно-красными.

На следующей полянке даже через путаницу колючих ветвей ели хорошо просматривается, лента из белых крупных цветов, будто это она сама так расцвела. На самом деле перед нами единственное вьющееся растение — таежная лиана — княжик или белый хмель, который, поднимаясь по ветвям  на короткое время хмурым деревьям, придает праздничный вид как живая гирлянда в новый год.

Цветы княжика имеют свою оригинальность, их крупный венчик, состоящий всего из четырех лепестков, пока они молоды несколько дней привлекая насекомых, а потом, старея, они повисают вниз. В июле вместо этих цветов, на ветках появляются пушистые семенные головки как у одуванчика. Подует ветер, и они летят в равные стороны, постепенно опускаясь на полянки.

Следующая поляна приносит встречу еще с двумя травами. Одна из них стоящая на самом солнцепеке и в первое мгновение показались незабудкой из-за своих голубых мелких цветов. Но когда подошли ближе  и рассмотрели, то поняли, что это совсем другое растение — липучка. Весной такое название кажется странным, зато летом, когда начинается сбор земляники, возле ее зарослей становится правильным и понятным, потому что  сборщики ягод, отправляясь, домой, проходя через заросли, вдруг почувствуют странное царапание ног, а когда наклонятся, вниз выясняя причину, то заметят много серых колючих семечек, будто они прилипли к ткани брюк.

Другое растение встреченное на полянке очень маленькое высотой всего 5-6 см. с крохотными белыми цветочками не бросается в глаза, зато удивляем своим названием — чаровница, как-то сразу заставляя остановится и внимательно осмотреть его, стараясь найти подтверждение такому названию натуралисты низко, по очереди все накланяются и все отмечают тонкий чарующий аромат. По систематическому положению чаровница  принадлежит к тому же семейству, что и хорошо знакомый, на высокий красный Иван-чай.

Еще немного пути терраса сужаясь — прерывается крутым склоном, от которого дальше несколько нёлов, между которыми лежат короткие лога с ручейками. Выходя на пойму, они растекаются в разные стороны, в том числе к Заводинскому озеру пополняя его водный баланс.

Наконец терраса прерывается и мы, спускаясь вниз, попадаем на тротуарчик из нескольких досок идущий на улицу Кирова мимо своеобразного нёла Милославского с островком хвойного леса начинающего ступень очередной невысокой террасы.

Раньше до Революции на этом нёле в клёпаном железном баке принадлежащему Волдостному правлению хранился керосин, носитель света для жителей Самарова на всю зиму. После Революции на месте его простроили Туберкулезный диспансер, а в новом столетии на этом красивом нёле вновь установили баки.

Продолжаясь дальше терраса подходила к ручью Самарка у нёла Богдановского, который соединившись с ручьем Дорожным был главным источником питьевой воды для жителей старого села Самарово.

Пройдя красивое обнажение Губернаторского увала от улицы Пролетарской вновь выступала и становилась проезжей дорогой по улице Набережной до маленького микрорайона Рыбников, к которому планировалось нами сходить в июне, продолжая знакомство с рельефом восточного края чугаса.

На сегодня у нёла Богдановского, получившего свое название от атамана дружины казаков, захвативших крепость князя Самара Богдана Брязги, выйдя на центральную площадь южной половины города мы полные новых впечатлений оканчиваем экскурсию и отправляемся автобусом домой в северную часть города.

 

Июнь

В конце третьей декады мая, среднесуточный показатель положительных температур, переходит через десять градусов и в первой декаде июня природа вступает в последнюю фазу сезона — весны, которую называют — «разгар весны». Однако ей больше подходит название — «зеленая весна». В эту фазу зеленый цвет, выступающий накопителем и хранителем  солнечной энергии на Земле, без которой невозможно существование и развитие всего царства животных, включая и человека. Начинает свое наступление на лугах, болотах, голых кронах листопадных пород деревьев и усиливает насыщение весеннего воздуха кислородом.

В эту фазу вместе с накоплением солнечной энергии в зелени растительного мира, оживает животный мир, наполняя природу новыми различными явлениями, делающими все экскурсии интересными.

На первой июньской экскурсии, связанной с продолжением знакомства с краевым рельефом чугаса, значительно большое будет привлекать внимание явлениям в развитии зеленого царства, как первого звена пищевых цепей, так и в животном царстве.

Для продолжения знакомства с южным и юго-восточным краем чугаса, мы едем на автобусе до остановки на по ул. Сутормина и от нее по ул. Березовской выходим к первой точке обзора сегодняшнего дня на Губернаторском увале у памятного знака в виде стальной 30 метровой ажурной пирамиды. От нее открывается вид на южную часть города, которая долгие годы существовала самостоятельно, как село Самарово, и на просторы пойменных лугов за Иртышом, где особенно заметно, наступление зеленого цвета на желтизну прошлогодних трав.

Точка обзора у стальной пирамиды, своеобразного памятного знака, посвященного покорителям и преобразователям природы округа, для жителей Самарова является старейшей среди подобных на чугасе: на неё поднимались первые открыватели Сибири казаки атамана Ермака.

С этой точки повернувшись на запад, мы видим рядом начало тропы, которая постепенно опускаясь по нёлу Покровскому и выходит на центральную площадь у возрожденного здания старинной церкви Покрова Божьей Матери.

Дальше за центральной площадью возвышается хорошо видимый нёл — Богдановский на вершине, которого находится обширная поляна — вторая старейшая точка обзора Самаровских жителей, на которую чаще поднимались ученики школы номер два, чтоб осмотреть просторы родного села Самарова.

Между нёлами Богдановским и Покровским в рельефе чугаса лежит глубокий лог, из которого вытекает ручей Самарка, снабжавший водой еще первых жителей Самаровского Яма. По нему проложена современная дорога, соединяющая Северную и Южную части г. Ханты-Мансийска, под асфальтом которой ныне спрятано русло Самарки, которые раньше чувствовали себя свободным.

Закончив осмотр юго-западной части рельефа чугаса, и окрестностей Самарова начинаем осмотр южной и одновременно всего обнажения Губернаторского увала похожего на равнобедренный треугольник переходящий в нёл Ямсокй, отдельный от него коротким и глубоким оврагом похожим на горное ущелье.

Нёл Ямской, который выходит к переулку Рабочему свое название получил от первого географического названия села Самарова — Ям Самаровский, указывающего на главную черту трудовой занятости населения ямской государевой гоньбой, которая поддерживала сухопутную связь с Москвой в течение длинной зимы.

Закончив осмотр части южной стороны рельефа, по той же дороге по которой пришли на Губернаторский увал отправляемся дальше к Земцовскому нёлу и по пути пересекаем наиболее высокую часть Казацкого увала, поросшую хвойным лесом, где  преобладают кедры.

Осмотр деревьев и трав на полянках по пути, сразу даёт массу встреч с  различными насекомыми, которые ожили, после зимнего покоя и набросились на свежую зелень, набирать сил для размножения. Чаще всего встречаем, гусениц различных бабочек в основном принадлежащих семейством: пядениц, совок, лишаиниц, огнёвок, которые распределяются так, что каждое дерево, каждый вид цветка получает своего «нахлебника» — вредителя.

Для гусениц, как медленно ползающих существ, которых мы встречаем и потому особенно беззащитных перед пернатыми, главным способом сохранения жизни является: покровительственная окраска, густой мех и способность скрутившись калачиком падать в траву.  Рассматривая все это, натуралисты могут сделать для себя маленькое открытие, как гусеницы получая большое разнообразие цветовых рисунков на теле, успешно прячутся  в зелени трав и хвои, защищая свою жизнь.

Вместе с гусеницами появляется много различных дневных насекомых, которые питаются лишь нектаром: осы, пчелы, бабочки, мухи, жуки, и, проводя целые дни на цветах, то же удивляет окраской и формой своих тел.

Одним, из таких удивительных и вместе с тем относительно знакомых жуков оказывается еловый усач, который сидит на пеньке, и, выставив вперед, свои длинные черные усы, угрожающе шевелит ими. Этого крупного жука в народе зовут — «стригун» и маленькие ребятишки очень боятся его, думая, что он может обстричь волосы на голове.

Название его «стригун» скорей всего связано с  редкими случаями, когда он медленно и тяжело летая, приземляясь, садился на голову, не прикрытую кепкой и, запутавшись в волосах, стараясь выбраться, начинал царапаться, да еще поскрипывать нагоняя страх.

Большинство усачей и усачиков связано с лесом, где в древесине личинки их, проходя развитие, портят ее деловые качества своими крупными ходами. На срезе другого пенька, мы замечаем еще одного жука, который удивляет нас своей уникальной способностью, прыгать, когда падает ногами вверх, выскользнув из руки. Перегнувшись он резко выпрямляется, издает щелчок и падает в траву на ноги. За такой способ поднимать себя, жуки этого семейства получили название — щелкуны, а желтая личинка его, которая живет на дачных грядках.

На глаза попадает еще одно насекомое из семейства божьих коровок — глазчатая единственная жизнь, которой связана с хвойными деревьями. Она как и другие коровки уничтожая мелких насекомых — тлей, которые сосут соки из молодой поросли хвойных деревьев, приносит пользу.

Тропа, пересекая рощу хвойного леса на вершине Казацкого увала проходит дальше мимо нёла Земцова, который получил свое название от фамилии жителя села Самарова Ивана Земцова, который в определенной  степени, своим трудом, связанным со строительством больших гребных лодок — «каюков», которыми пользовались многие европейские путешественники изучавшие Сибирь, прорекламировал существование судостроительной верфи в сибирском селе Самарово в Европе.

В том месте, где тропа выходит на нёл Земцова, он представляющий собой постепенно сужающийся выступ поросший сосняком по крутизне цепляясь за ствол на дорогу, по ул. Набережной, чтоб пройти по ней небольшой участок пути, и осмотреть краевой рельеф со стороны. В глаза сразу бросается крутой, как бы обрубленный конец Земцовского нёла. Действительно такую форму крутизны ему придал труд человека. Когда в тридцатых годах на берегу Иртыша за консервным комбинатом построили деревянное здание аэропорта — нёл стал препятствием для прокладки дороги и его лопатами срезали, придав форму обрыва. Проходя этот обрыв, дорога вначале пересекает широкую ложбину, вдающуюся высокий край чугаса по которой бежит ручеек и потом, поднявшись на очередной бугорок, оказывается вблизи нёла Южного.

Название жука — «стригун» вероятно связано с давними редкими случаями, когда он, тяжелый в полете, выйдя из куколки, начинал в начале лета иски самки приземлялся на неприкрытую кепкой голову купальщика сидящего возле кучи бревен и запутывался в волосах. Стараясь выбраться из них, естественно царапался да еще в свойственной их нему роду манере скрипел, рождая ощущение стрижки.

Большинство усачей и усачиков, которых еще за издаваемые ими звуки, называют — скрипуны, а за то, что личинки их портят своими ходами качество деловой древесины — дровосеками, постоянные жители лесов. К таким же вредителям относятся жуки с драгоценным названием — златки получившие его за блеск своих надкрыльев. Именно вылетные отверстия этих насекомых часто украшают черными пятнами серые бока пеньков.

Несколько шагов вперед и на широком срезе пенька мы видим черного жука средних размеров принадлежащего к особому роду, представители которого удивляют натуралистов своей способностью лежа на спине подпрыгивать, при этом издавать щелчок. За что их называют — щелкуны. Желающие, узнав эту особенность — переворачивают его на спину и внимательно смотрят, как он какое-то время пытаясь, как многие другие жуки машет лапами, потом перегибается горбом — звучит щелчок, он взлетает и падает в траву, где быстро скрывается.

Кроме своей оригинальной способности подниматься с земли он, пожалуй, больше известен своими личинками, с которыми в девяностых годах столкнулись жители города, взявшиеся за освоение таежных земель, под дачные огороды. Там на грядах засаживаемых картофелем каждую осень на клубнях они стали обнаруживать грязные глубокие дыры, а иногда и самих вредителей, желтых прямых личинок, которые за свою форму получили название — «проволочники», которые весной превращались в жуков — щелкунов.

На макушке небольшой елочки видим пятнистого жучка поднявшего свои надкрылья перед влетом и стряхиваем в баночку — это божья коровка хорошо знакомая с детства своей особенностью взлетать с пальчиков детской руки, после того как ей пропоют «дорожную» песенку. Рассматривая ее почти шарообразование тело с красноватыми надкрыльями в крупных пятнах мы узнаем в не глазчатую которая, как и другие приносит пользу уничтожая мелких вредителей тлей, но от других видов живущих на хвойных деревьях.

Тропа по которой идем через рощу хвойного леса, раздваиваясь поворачивает вправо выходит на огороды уходящие к одному заметному нёлу названного именем Самаровского крестьянина — Земцовым. Именно он своим трудом впервые ознакомил: «Европу» с существованием села Самарово, когда стал строить особый вид лодок сколоченных  из досок со специальной кабиной, где можно было укрываться от непогоды, во время путешествия не устраивая каждый раз временных шалашей для отдыха. Этими гребными лодками, называемыми — каюки пользовались и различные путешественники, которые приезжали из Европы для изучения природы Сибири.

Выйдя на нёл Земцова, поросший сосняком, чтоб познакомиться с его достопримечательностями и краевым рельефом южной стороны чугаса спускаемся по его крутому склону придерживаясь за стволы на дорогу, что идет по участку оползневой террасы в сторону маленького поселка Рыбников.

Достопримечательность его видна сразу как оказывается на дороге — очень прямой как бы срезанный специально склон. Действительно такую форму ему придал человек. Когда в тридцатых годах на берегу Иртыша определили место под строительство здания совершенно нового вида транспорта для Сибири — воздушного, то нёл стал преградой для дороги, поэтому лопатами его срыли.

Сразу от обрыва перед нами открывается прямой участок теперь асфальтированной дороги пересекающий широкую но короткую ложбину с ручейками окруженную высокими склонами чугаса. Перейдя ее дорога поднимается на очередной бугорок с которого видны остатки здания бывшего гидропорта и еще один нёл Южный.

Южный нёл, в отличии от нёла Земцова в краевом рельефе чугаса не особо привлекает к себе внимание, так как он не выступает далеко из общей линии крутого склона чугаса. Единственное чем он примечателен так это крутизной, которая ставит препятствие всем пешеходам, которые в  дождливую погоду желают пройти из Гидропорта через Казацкий увал на Березовскую улицу. Сегодня сухо и тем не менее мы с трудом поднимаемся снова на чугас, недалеко от металлической высокой радиомачты.

На чугасе за радиомачтой начинается короткий участок полевой дороги через широкую ложбину, где лежат травянистые поляны, покрытые слоем дерновой почвы, и чередуются с островками леса с кустарником любимые места обитания мелких птиц: пеночек, коньков, славок и чеканов. Некоторые из них заметив нас уже заявляют о своем присутствии песнями другими голосами тревоги.

Песнями о себе заявляют два вида конков пятнистый и лесной. Обе они  серые с темными черточками на груди, но у пятнистого они более темные и широкие. Самцы обоих видов при исполнении своих завлекательных песен использовать характерную для них манеру, начало — запева, исполняют  сидя  на верхушке дерева, потом, не прерываясь, взлетают, делают «горку» и только потом медленно отпустятся на распластанных крыльях и заканчивают ее на другом дереве.

В отличии от коньков два вида чеканов  поселившихся здесь же славку-завирушку объединяет не песня, а акустический сигнал тревоги — «чек -чек» похожий на удары двух камешков друг об друга. По окраске оперенья они все хорошо отличаются друг от друга. Славка серая с более темным теменем, чекан — каменка белый с черной полосой через глаз, черноголовый наиболее контрастно окрашен, голова его черная, грудь рыжая, брюшко белое.

Если коньки, не обращая внимания на людей продолжали петь, то славка и чеканы сразу выразили недовольство своим «чеканьем» при этом каменка сопровождала весь путь по дороге, подтверждала свое второе название — «попутчик».

Еще одна птица, в этот день привлекла наше внимание, пока мы шли по дороге своим запоминающимся голосом,  который хорошо всем знаком: без него весенний хор птиц бывает не полным — кукушка.

Ее «ку-ку», которое доносилось издалека, заставило остановиться, и желающие задали ей обычный вопрос: «сколько лет я буду жить!» Она, отвечая на него, прокуковала пять раз и смолила, разочаровав слушателей. Здесь нужно сказать, что кукование это — весенняя песня самца, который он привлекает к себе самку, не думая о продолжительности чей-то жизни и исполняет её согласно своему правилу на одном месте 6-7 раз и обычно летит на другое.

Кроме разнообразных песен птиц «зеленую» фразу весны характеризует проявление новых цветов и бабочек. Из цветов, здесь преобладали лютики северные похожие своими блестящими желтыми лепестками на золотистые. Они занимали все зеленые поляны, и придавали им дополнительный желтый солнечный цвет.

Другие цветы, несущие в своих лепестках синеву были более редкие и росли мелкими куртинами это фиалки собачьи, над которыми порхали похожие на них цветом мелкие бабочки — голубянки.

Полевая дорога, приблизившись к юго-восточному краю чугаса, где тянулась не густая гривка молодого сосняка, и превратилась в тропу. Здесь мы остановились, на очередной обзорной точке, чтоб осмотреть противоположный пойменный берег Иртыша, там находится единственный возле чугаса, своеобразный массив ивового леса растущего на дуговых грядах своеобразного эрозийного рельефа — называемого «веером блужданий» возникшего в половодье возле русел близко расположенных друг около друга проточек.

В момент осмотра поймы из сосновой гривки, одному из участников экскурсии, везет и на стволе дерева он замечает еще одного крупного усача серого соснового, у которого длинные усы загибаются назад.

От места осмотра поймы тропа начинает спускаться по суживающему Казацкому нёлу к ручью Рыбников, который соединившись с Филиновским ручьем единым руслом, пересекает берег Иртыша усыпанный булыжниками и галькой.

Сам по себе берег в этом месте, кроме россыпи гальки, примечателен еще одной особенностью, это единственное место, где воды основного русла Иртыша в половодье наиболее близко подходят к краю чугаса почти на полусотню метров, и в годы высокого весеннего разлива бьются прямо в него. Мы останавливаемся возле этого места и смотрим как могущий водный поток Иртыша встретив здесь преграду из прочных, хотя и осадочных пород круто поворачивая на юг, закручивает многочисленные водовороты, завораживает взгляды своим быстрым течением.

Несколько минут отдыха, с любованием на это вечное движение «живой» воды и мы поворачиваем домой, чтоб вновь придти к этому месту и продолжить знакомство как с рельефом, но уже восточного края чугаса, так и с долиной ручья Ключевского, но на следующей июньской экскурсии.

Первую часть второй июньской экскурсии мы отдаем знакомству с Филипповским увалом и начиная ее от автобусной остановки пешком по            ул. Сутормина. Миновав административное деревянное здание за ним поворачиваем вправо на дорогу к Филиновскому увалу, который проявляется невысоким подъемом за автомобильным мостиком. Там мы вступаем на его лесную дорожку, имеющую свою оригинальность, благодаря тому, что по краям её появляются заросли единственного хвойного кустарника севера — можжевельника, которого местные жители упорно зовут «вересом».

На самом деле, кустарник с названием вереск в округе растет, но только далеко от чугаса на самом юго-западе Кондинского района и представляет собой кустарничек не более полуметра высотой, который в июле покрывается кистями мелких розовых цветов в засушенном виде долго сохраняющих эту окраску.

Можжевельник таких цветов не имеет: они у него мелкие невзрачные и после опыления в мае к осени превращаются в плоды виде мелких круглых зеленых шариков окончательно созревающих через зиму и приобретающие синий цвет. Такие плоды с иголочкой на верху называются «шишко-ягодой» и потребляются в пищу разными птицами.

По систематическому положению, можжевельник относится к тёплолюбивому семейству, кипарисовых, представители которого на черноморском побережье достигают высот до 30 м. У нас на чугасе можжевельник, поднимается всего до двух метров, но доживает до 70-80 лет. В настоящее время заросли его больше распространены по юго-восточному краю чугаса, где местами он образует аллейки и островки, в которых воздух особенно чист благодаря выделению особых летучих веществ — финацидов.

Дорожка по можжевеловой аллее выводит нас на хребет Филиновского нёла, где есть обзорные полянки, с которых открывается еще более широкий вид на долину Иртыша с ивовыми рощами, и самим руслом реки наполненным водой, которая в течении дня несколько раз меняет свой цвет.

Первая обзорная полянка привлекает к себе внимание, не только кустарником, но и травянистой растительностью, где издалека выделяется желтый островок, из цветов ястребиночки, из семейства сложноцветных, а ближе обнаруживаются высокие стебли оригинально цветущего сейчас василисника придаткового. Оригинальность его цветов заключается в том, что всю красоту им, придают не разноцветные лепестки как у большинства трав, а длинные желтые тычиночки собранные в пучки.

Рассматривая эти растения полянок, мы находим в окружающей траве несколько видов травяных клопов, которые ожили и днем открыто ползают, не боясь птиц, так как имеют две степени защиты зеленый цвет и неприятный вкус. Травяные клопы, как и древесные, принадлежат к вредным насекомым, которые своим хоботком, прокалывая листья и стебли, сосут соки, от чего при большом скоплении вредителей они начинают сохнуть. Ради оправдания наносимого ими вреда растениям следует сказать, что среди клопиного семейства есть и хищники, уничтожающие других вредителей.

Кроме полян с редкими цветами Филиновский нёл интересен близким соседством на них с разными видами своеобразных низших растений — лишайник , с которыми мы встречаемся всюду, но из-за их малых размеров и отсутствия ярких красок, не обращаем внимание. Здесь на полянах нам предоставляется возможность ближе познакомиться с разнообразием, их формы «тела» и местами обитания, не делая больших переходов.

Первая группа из них встреченная на поляне — наземные. С высоты человеческого роста они кажутся одинаковыми по цвету и форме. Однако, стоит опуститься на колени, да еще пригнуться к земле, как обнаружится великое разнообразие их форм и перед глазами предстанут какие-то фантастические, леса вершины которых не колышут ветры.

Лишайники хотя и принадлежат к растительному царству, но в нем занимают особое положение, так как соединяют в себе два способа получения энергии, один от солнца свойственный зеленым растениям и другой грибной способ из готового полученного зелеными растениями и переработанного бактериями перегноя. Они не имеют, как зеленые растения, ни корней, ни стеблей, ни листьев их видимые тела состоят из особых образований — клад, поэтому  даже хорошо знакомый всем «олений мох» называется — кладонией оленей, так же как встреченные нами сейчас на поляне кустики другого лишайника обычного в лесах чугаса — кладония лесная.

Итак, наш после поклона к земле взор прикован «кладоневому» лесу состоящему из крошечных деревьев не более 3-4 сантиметров высоты имеющих почти одинаковый для всех зелено-голубоватый цвет. Одни из лишайников по форме тела походят на тонкие голые столбики, как — клада стройная, другие имеют разветвления, как клада роговидная, третье с разными выступами, разветвлениями и чешуйками, клада бесформенная, четвертые как толстые столбики с воронковидным расширением на верху, — клада бокальчатая.

Не смотря на свою постоянно однообразную окраску некоторые виды раз в году могут порадовать глаз другими цветами, например коричневым или бурым, который появляется на верхушках клад. Но особенно бросается в глаза ярко-красный цвет похожий на капли свежей крови, у трубчатой кладонии, названной за это красноплодной. Правда, чтоб увидеть этот цвет надо низко наклониться.

Наземные лишайники обычно предпочитают песчаные почвы, но могут поселиться: расти на вечно сырых болотах, где занимают вершину старых пней или стволы павших деревьев. Такие поселения видел каждый, кто собирал морошку или клюкву.

Другая группа неземных лишайников, так же обычных спутников лесных полянок называются — листоватые и их тела формой своей действительно напоминают листья обычных зеленых растений, только без жилок. Из таких листоватых лишайников на полянах обычны пельтигеры собачья и рыжеватая.

Стоило с этой поляны сделать несколько шагов в тень елово-пихтового леса, который стеной подходил к ней, как мы попадаем в царство — древесных лишайников — эпифатов, для которых постоянным местом жизни служат стволы и ветви деревьев, при этом у них меняется и форма тел, появляются мелколистоватые и мелкобугорчатые.

Из мелколистоватых лишайников, тела — талломы которых похожи, то на кружевные ленты обвивающие стволы, или на округлые розетки здесь обычны пармелии: козлиная, розетковидная и бороздчатая. Присматриваясь к ним без труда можно заметить, что они гуще разрастаются на одной стороне стволов — северной.

Именно благодаря их более плотным зарослям можно определить, где находится север, особенно в пасмурную погоду. Среди всех стволовых лишайников, как и наземных большинство имеют голубоватую окраску таломов и только у одного вида, который встречается на чугасе, желтый у цетрарии можжевеловой.

Мелкобугорчатые или накипные лишайники на стволах мало заметны, так как имеют темный цвет и только один вид стенная золотянка издалека выделяется оранжевой окраской на старых осинах.

В лесу лишайники покрывают не только вертикальные стволы, но и горизонтальные ветви. Среди них появляются виды, у которых клады тонкие нитевидные гибкие и походят на клочки волос, за что их называют косматками или бородачами. Одни из них, как наземные тянутся с веток вверх, например, эверния, другие провисают вниз, за что их зовут вислянки. Именно среди вислянок есть виды, нарушающие характерную черту лишайников, малый рост это вислянка длиннобородая. Она опуская свое тело до метра вниз и придает участкам леса запущенный и дремучий вид. Такие вислянки еще в сороковых годах встречались по некоторым логам большого урмана на чугасе, но теперь в новом столетии с появлением дыма, они, любящие чистый воздух, исчезли навсегда.

Выйдя из леса вновь на поляну, мы еще раз осматриваем сам Филиновский увал, который продолжается дугой за Филиновский ручей, и раздумываем, почему он получил свое название от самой крупной птицы из отряда совинообразных — филина.

Оказывается во времена, когда село Самарово разрослось так, что для выпаса скота в пойме у окраины не стало хватать пастбища, то на чугасе начали расширять вырубки, заготавливая строевой лес, на казацком увале при этом оставили значительный участок его со старыми дуплистыми осинами на дальнем увале получившим потом название Филиновский, потому что там постоянно жила семья этих оседлых птиц.

Передохнув на поляне, мы по довольному крутому и длинному Филиновскому нёлу спускаемся через разреженный полянками хвойный лес к ручью Рыбников, и перед самым его руслом выходим на обширную поляну очень напоминающую своей растительностью кусочек суходольского луга с высокотравым. Как только мы вступили на его край, перед нами из травы  начинают подниматься какие-то мелкие светлые бабочки, которые, не позволяя рассматривать себя быстро, улетают в сторону и там, опустившись в траву, пропадают из глаз, становясь «невидимками». Такое поведение очень заинтересовало нас.

После неспешного и внимательного наблюдения мы частично разгадали этот секрет: он заключался в том, при посадке бабочки опускаясь на травинки, во-первых, предпочитая те, что имели более широкие пластики листьев, во-вторых, садились на них снизу. Наиболее часто такой прием демонстрировали почти белые мелкие бабочки пяденица лесная и более крупная стрельчатка, у которых в июне начался массовый вылет из куколок.

Две другие бабочки — щавелевая пяденица и бальзаминовая лоренция, скрываясь от яркого дневного света, прятались по-другому, они сразу опускались глубже в заросли, где, сложив свои крылья, становились похожими на треугольные листочки.

Также в глубину травяных зарослей прятались серые пяденицы решетчатая и травяная. Постепенно, пересекая высокотравяную поляну, мы встретили еще несколько видов бабочек залетевших сюда случайно, хотя гусеницы их предпочитают кормиться на листьях березы и осины, это два вида лоренций, одна белая с контрастным черным рисунком, похожим на кружева — березоволистная, другая с красновато-рыжеватым рисунком — разноцветная.

Продолжая поднимать из травы, различных пядениц мы на пеньке встречаем толстого желтоватого жука. Достаточно было бросить один взгляд, чтобы узнать в нем майского жука, героя детской сказки, говорящей о том, как муравьишка домой спешил и позволивший ему вовремя долететь до дому, пока солнце не скрылось за лесом.

Увиденный нами майский жук, которого теперь зовут корнегрызом из-за того, что личинка его грызет корни и приносит значительный вред особенно молодым посадкам сосны. Вполне возможно, что встреченный нами жук, вылупившийся из куколки, в сосновой рощице на Казацком нёле полетел к березам, что растут в Ключевском логу, но, не долетев, упал на высокотравную поляну растут к березам, что жук, вылупившийся из куколки в сосновой рощице на казацком .

Кроме майского жука мы в этот день встретили еще одного, личинки которого объединяют корни, правда, травянистых растений, за что его зовут — корнеедом, он более подвижен коричневатого цвета с характерной для его тела светлой полосой на спине.

Кроме бабочек и жуков поляна была интересна своим растительным миром, в котором своими цветами выделялись ветреница вильчатая и синюха, более характерные для пойменных лугов. Там они раз в году распускаясь, одновременно на полянах в ивовых рощах создавали, то белые острова из цветов ветреницы, то синие из высоких зарослей синюхи.

С поляны мы спускаемся на берег Иртыша покрытым булыжником и галькой своеобразный каменистый пляж, на котором виднелось несколько последних крупных валунов. Именно такой вид имел весь берег Иртыша, в 30-е годы, что тянулся от пристани в Самарово до построенного в тайге поселка Остяко-Вогульска, пока в 50-е годы не пришла пора покрывать ранее проложенную дорогу булыжником, чтоб укрепить её полотно, который стали брать с берега. В эту же пору стали использовать и гальку при заливке фундаментов под первые кирпичные строения в городе. Через несколько лет вместо каменистых пляжей остались лишь покрытые грязью берега.

И так, узнав историю исчезновения древних каменистых пляжей, мы по  последнему сохранившемуся участку направляемся на Восток берегом, чтоб обследовать последнюю часть краевого рельефа чугаса, представляющую собой длинный, высокий и значительно обособленный Сургутский увал. Этот увал в рельефе чугаса интересен тем, что соединяясь с обширным Югорским плакором служит коротким увалом, который стает границей водораздела.

На первоначальном отрезке пути, от каменистого пляжа, по берегу протоки Горной, что выходит из Самаровского сора в Иртыш, мы доходим до устья крупного ручья Ключевого с его особенностями возле Елового нёла.

Первая особенность в рельефе — она представлена неглубоким ущельем, по которому от автодорожного моста течет ручей Ключевой; вторая — само русло усыпанное галькой как у Санаторского ручья.

От выхода ручья на берег открывается вид на юго-восточный край чугаса, вернее начало Сургутского увала. Здесь он не подходит прямо к берегу и отделен от него ступенью надпойменной террасы, на которой видны цеха ремонтной базы флота, построенные на том месте, где раньше располагался карьер для добычи глины для первого небольшого предприятия местной промышленности, по изготовлению печного кирпича.

Сразу за ремонтной базой Сургутский увал отступает и уходит на северо-запад, а перед нашими глазами открывается надпойменная терраса, представляющая восточный край Магистрального мыса, к нему нас ведет хорошо утоптанная дорожка, конец которой переходит в подъем.

Подойдя к этому подъему, видим несколько кустов в белых шапочках цветов, которые наше внимание больше привлекают стволами, покрытыми необычно ярко-красной корой, которая характерна для этого растения называемого сведина. Местные жители за такую окраску стволов называют кустарник — «краснотал», а за беловато-синеватые плоды — «белоягодник».

На террасе, тропа заменяется деревянным тротуаром, который идет вдоль склона Сургутского увала к опушке леса, и здесь отходя от него тропа, приближается к самому подножью увала. Мы сворачиваем на нее и вскоре оказываемся в густом лесу.

Пройдя по лесной тропе еще немного вперед, мы выходим на широкую просеку и осматриваемся. Один конец ее выходит на улицу Строителей, другой поднимается на чугас и по ней частично идет грунтовая дорога, по которой зимой ходят трактора.

От точки нашего выхода на просеку с дороги открывается вид на значительную часть Сургутского увала, покрытого урманом, где одни хвойные деревья, поэтому он круглый год, не меняя цвета, остается зеленым и этим придает самобытность всему микрорайону Строителей.

Всматриваясь в открывшийся перед нами край увала, мы замечаем две особенности его рельефа, во-первых, не видно ни одного обрыва или обнажения, которые характерные для юго-западного края чугаса обращенного к Иртышу. Во-вторых, нет глубоких ложбин с ручьевыми оврагами, как и самих родниковых ручьев. Единственное нарушение в зеленый цвет склона вносит человек своей белесой глинистой дорогой, ставшей к тому же причиной появления первого оврага, после вырубки леса.

Вдоль дороги идет телефонная линия на потемневших от времени столбах, один из которых надломился. Подходим ближе и видим причину аварии весь он в темных дырках оставленных личинками жуков дровосеков — усачей сельского и соснового, личинки их всегда скрыты в древесине, однако в Ханты-Мансийске в пору печного отопления увидеть их можно было всегда, когда шла заготовка дров, и раскалывались чурки. Там спрятанные в древесине они оказывались на свету.

Поднявшись на увал, мы находим точку для осмотра большого пространства земли уходящего на восток, где в глаза сразу бросаются два не похожие друг на друга ландшафта — лесной и луговой.

Лесной ландшафт представлен Магистральным мысом, уходящим извилистой лентой к Иртышскому материку, и покрытый хвойными деревьями. Он всегда зимой и летом одним зеленым цветом. Однако зимой на белом фоне заснеженных лугов Самаровского сора выглядит очень контрастно.

В свою очередь луговой представленный обширным полукругом Иртышской поймы — Самаровским сором примечателен постоянной сезонной сменой окраски. Сейчас в июне он выглядит обширным темно-синим заливом, не уступающим по размерам морскому, по которому ветер гоняет  крутые волны с белыми «барашками». В августе синий цвет воды заменит зеленый цвет осоковых лугов в начале сентября желтоватый увядающих трав. С ноября на долгую зиму выступит однообразный белый цвет снегов. Ранней весной, эту белизну, в пору апрельского снеготаяния разрушит пестрота, из-за чередования белых остатков снега с темными проталинами и голубыми озерками лайд.

На увале дорога, по которой мы поднялись, раздвоилась и одна ветвь пошла прямо, где за лесочком виден странный земляной бугор, это площадка для локатора, который стоял здесь в годы «холодной войны» с целью предупреждения появления вражеских воздушных целей.

Другая ветвь, дороги, повернув вправо, стала продолжением нашего пути. Вначале она пошла по разреженному лесу, где наше внимание на земле сразу привлекли невысокие растеньица с розовато-белыми цветами — это Линнея северная, получившая свое название от фамилии шведского ученого Карла Линнея.

Таким образом, ботаники мира обессмертили его имя, за разработку бинарной (двойной) системы названия животных и растений, благодаря которой наука систематика получила возможность давать каждому живому существу и растению на земле свое название, не путая с другими.

Само по себе крохотное растение Линнея не лишено изящной красоты, особенно в пору своего цветения. В июне над стелющимися стебельками с округлыми листочками, поднимаются прямые цветоносы обычно с двумя розоватыми колокольчиками цветов.

Другое растение, так же с белыми душистыми, но более мелкими собранными в кисточку, цветами образовало свои заросли — майник двулистный, родственник ландыша. В наших краях он хотя и называется майником, но цветет в июне.

Третье невысокое растение густо усыпанное розовато-зеленого цвета ни у одного из экскурсантов не вызвало особый интерес, хотя его плоды известны всем, потому что появляясь в конце июля, они висят темно-синими шариками с плоскими донцами и называются черникой.

Цветы черники, похожи на круглые фонарики, опущенные вниз, не имея яркой окраски особого запаха, почти не привлекают к себе насекомых — опылителей, поэтому главным помощником в этом жизненно-важном процессе становится ветер.

На очередной полянке возле дороги наше внимание привлекает ствол старой ели лежащий на земле. В надежде найти какое либо новое насекомое подходим, отрываем кусочек коры и видим скопление каких-то мелких белых «пилюль» и рядом суетившихся возле них мелких муравьев из рода мирмика. Они дружно начинают хватать свои пилюли или куколки и уносить в другое место. Муравьишки — мирмика принадлежат к древесным и не строят муравейников, и в период летнего размножения, прячут куколки под кусками сухой коры, в течении суток могут несколько раз перетаскивать с места на место чутко следя за температурой воздуха.

Кроме мирмики, со старыми пнями связана жизнь и самых крупных муравьев черных — древоточцев, у которых рабочие бывают длинной 13 мм, а у мирмики всего 4 мм. Рабочие муравьи обоих видов в отличии от рыжих лесных половину времени тратят не на сбор строительного мусора, а на выгрызание камер и ходов в древесине, поэтому мало заметны на лесных дорожках.

После знакомства с жизнью древесных муравьев дорога пересекает широкую прямую просеку, по которой шагают стальные пирамиды ЛЭП и возле одной из них наше внимание привлекает широкая поляна, где виднелись посадки каких-то зеленых деревьев. Подойдя к ним ближе, узнаем, что это молодые лиственницы, самые устойчивые к холоду древесные породы. Они интересны тем, что с одной стороны они, походят на хвойные деревья — с другой, как лиственные породы сбрасывают ее каждый год.

Лиственница, которую вновь хотят восстановить, в лесах чугаса работники парка, принадлежит к светолюбивым породам, и поэтому в густой тайге прорастает редко, зато на вырубках, и опушках получая много света, поднимается быстрей еловых и пихтовых, обгоняя по скорости роста темнохвойные ели и пихты. Лиственница самое морозоустойчивое дерево среди древесных пород округа, поэтому только она поднимается выше других в горы Приполярного Урала, образуя ещё более светлые, чем сосновые леса — лисвяги.

У лиственницы есть еще одна особенность, отличающая ее голые кроны зимой от листопадных пород, темные почти круглые шишечки, сохраняющиеся на ветках 2-3 года.

Дорога тянется дальше и проходит мимо озерка Кочкарик за которым открывается поляна, со странной травянистой растительностью на свойственной тайге — Сорной, что естественно вызывает удивление, которое проходит после знакомства с историей её появления.

В пятидесятых годах, когда ужесточились требования к санитарному состоянию территорий предприятий пищевой промышленности среди которых в городе крупным был Рыбный комбинат в Самарово, то руководству его было предложено навести порядок и вывезти различные отходы для складирования которых и была выбрана вырубка леса у озерка Кочкарик на чугасе.

Через несколько лет их накопилось много и обнаружилось, очень они оказывают заметное влияние на всю таежную растительность. Установив этот факт, природоохранная и санитарная службы, предложили закопать все отходы и прекратить дальнейший вывоз отходов на свалку. С этого времени на удобренной отходами земле начали пышно расти сорные травы: крапива, лебеда, горец шершаволистный, осот желтый, лопух и даже борщевик, который сейчас цвел.

Борщевик — это  единственная наша трава, которая может поднимать свои цветочные зонтики на высоту до двух метров. Еще он интересен тем, что во время цветения выделяет душистый и сладкий нектар, который манит к себе различных насекомых. Таким образом, когда мы подошли к нему, то на цветочном зонтике увидели крохотный природный зоологический парк из различных насекомых, причем таких, которых на многочасовых экскурсиях не всегда можно встретить.

Из двукрылых к которым принадлежат мухи и кровопийцы слепни, больше было мух — журчалок с брюшками в желтых и черных полосках. В лесу они встречаются как сидящими на цветах так неподвижно в воздухе на одном месте, за что один вид так и называется журчалка — «висящая». Другой вид журчалки называют сказочным именем — сирф, третий просто — северная. Журчалки, которых мы встретили, оказываются полезны для человека, так как некоторые, залетая в теплицы, опыляют огурцы.

Среди мух сидящих на цветах были совсем мелкие, на которых мало кто обращает внимание, однако один из них заслуживает внимания Летом, когда в домах появляются фрукты, особенно душистые яблоки на их запах пролетают мелкие мушки называемые фруктовыми, среди них вид стал знаменитым, называемый дрозофила, когда в двадцатом веке начала свое бурное развитие новая наука — генетика, по двум причинам у мушек  оказались, самые крупные хромосомы, а сами они очень не прихотливыми для разведения в лабораторных условиях — дрозофила.

В пестрой «толпе» мух на цветке борщевика наше внимание привлекла еще одна, тем, что хоботок у ней прямой как у комара, а на груди пять темных полос — это толкунчик хищная муха способная своим хоботом прокалывать тела других насекомых.

Дополнительным украшением цветов борщевика были и разные жуки, в первую очередь связанные с деревьями, где их личинки жили и питались живой или мертвой древесиной. Выйдя из куколок эти жуки, пополняя запас энергии за счет нектара, устремлялись на цветы. Одни были зеленые, другие синие, третьи красные, четвертые полосатые и усатые, каждый со своим образом жизни и определенной полезностью и вредностью для леса.

Осмотрев, цветочный зоопарк насекомых мы подошли к озерку, где обитали другие насекомые. Первыми в глаза бросились мелкие стрелки. Они парили в воздухе не высоко над травами.

В окраске этих стрелок, обитающих возле озерных зарослей трав, преобладал покровительственный зеленый, с металлическим блеском цвета, а голубой виднелся лишь пятнами на длинном брюшке. В эту встречу среди них встретились: лютки, весенние, наяды, изящные.

Все они летали низко над травой и постоянно делали резкие броски вперед как стрелы из лука. Возможно эти движения и послужили причиной дать им такое название. Резкие и неожиданные броски стрелок позволяют им успешно ловить мелких мух, что взлетает из травы или с поверхности воды. Схватив добычу стрелки, садились на травинки, и в эти моменты можно было разглядеть подробно окраски каждой и определить вид.

От озерка дорога, по Сургутскому увалу продолжившись, вошла в  урман со старым лесом, по краям которой уже давно обосновались травы, характерные для деревенских улиц: подорожник, воробьиное просо, клевер белый, одуванчик, оттеснив в тень старых кедров зеленые мхи и таежные травы. Здесь  на повороте дороги тянулся ряд толстых стволов старых кедров, раскидистые кроны которых еще приносили на себе урожай шишек хранивших в ядрах своих орехов генетический резерв этого вида приспособившегося за сотни лет к экологическим условиям чугаса.

В ботанической систематике то дерево, что местные жители привычно считают кедром, называется сосной сибирской, но имеющей свои хорошо отличительные признаки от обыкновенной сосны.

Во-первых, ствол покрыт бороздчатой серой корой, а не желтоватой как у сосны. Во-вторых, иголочки в лапках очень длинные и мягкие и в каждом пучке сидят по 5 штук. В тайге с чистым воздухом они опадают через пять лет.

Но самое главное отличие кедра от сосны в орешках, которые принесли ему особую славу за очень питательные ядра, в народе получившие название «сибирский разговор». Именно эти ядра делают кедр «хлебным» деревом тайги.  Урожаи орехов создают самые благоприятные условия для жизни зимующих и постоянно живущих в кедровниках — зверей и птиц, но особенно для одной — ореховки, которая в неурожайные годы даже становится «перелетной», и, покидая родную тайгу осенью к зиме добиралась до Европы, где в середине века своим неожиданным появлением наводила ужас, предсказывая предчувствие беды. В такие годы в родных лесах птиц становилось меньше, так как улетевшие не возвращались обратно.

Продолжаясь по урману, дорога делает поворот, и вдоль него появляется несколько полянок, и почти на каждой мы встречаем разные  растения.

Но первой внимание привлекает трава высотой всего 15-20 см. с широкими листочками, которые сидят парами друг, против друга образуя крест, выше его еще один, но с более узкими, еще выше — очень короткие с желтоватыми краями, между которым темная завязь, и называется оно как-то  странно — вороний глаз. Странность этого птичьего названия раскрывает время: если придти к зарослям этой травы через месяц, то вместо темной завязи здесь будет синеть одинокая ягода похожая на вороний глаз.

На следующей полянке более высокая трава, в название которой звучит то же слово ворона, но связанное уже с цветом плодов — воронец красноплодный. Сейчас из его густой листвы поднимается высокий цветонос с белым колосовидным соцветием, пока ничего не говорящий о присутствии красного цвета: он появится в июле месяце. И тогда плоды воронца заметит каждый: они ярко-красные, блестящие сидят на стебле высоко, и видны издалека в лесной тени. Глядя на них, так и хочется попробовать, но делать это опасно: они как ягоды вороньего глаза ядовитые.

Однако, несмотря на ядовитость плодов воронца, они довольно быстро исчезают с цветоносов, потому что для многих птиц они лекарство помогающее изгонят кишечных глистов, делая пернатых более здоровыми перед трудным перелетом на зимовку.

На краю полянки с воронцом наше внимание издалека привлекла большая куча муравьиного «города» возле которой возвышалось сразу несколько грибов с крупными шляпками, на которых как черепица на крыше кругами лежали светлые чешуйки так перед нами предстает довольно редкий — в хвойных лесах гриб — зонтик большой, который в молодом возрасте можно употреблять в пищу.

Обходя по кругу эту же полянку мы находим еще один съедобный гриб, который местные жители зовут «моховик», на самом деле от называется польский, который по вкусовым качествам уступает лишь белому да подосиновику. Для него характерна шляпка с коричнево-бархатистым верхом и темно-зеленым трубчатым слоем снизу. Ножка короткая вздутая без «сеточки». Мякоть беловатая на срезе синеет. Там где радиационный фон повышен, гриб способен накапливать в себе радиационные отходы.

От этой полянки с грибами дорога начинает спускаться вниз по кедровому нёлу и выходит к началу ул. Калинина, где заканчивается наш очередной июньский маршрут.

Очередную экскурсию во второй декаде июня мы посвящаем окончанию знакомства с рельефом чугаса, а именно его центральной части, где преобладает ровная местность с малыми перепадами высот в пределах всего 2-3 метра называемая — плакор, который распадается на три части. Из них самая большая по площади часть Югорский плакор. Именно он к двух тысячному году оказался самым застроенными жилыми кварталами, резко изменившими прежнюю природу бывшего лесного ландшафта чугаса.

Второй плакор Заводинский, отходящий от Югорского занимает юго-западную окраину чугаса между бассейнами ручьев Дорожного и Санаторского. Он также испытал на себе антропогенное влияние, в большей степени связанное с развитием земледелия: здесь находились поле опытной сельскохозяйственной станции.

Третий самый маленький плакор Парковый или Биатлонный единственный, где сохранилась первозданная тайга — урман некогда покрывавшие целиком Самаровский чугас.

Свой сегодняшний маршрут мы начинаем от первой остановки на чугасе устроенной на вершине увала Мансурова названного так в память о предводителе первой дружины казаков подошедший близко к устью Иртыша и остановившейся на правобережье реки Оби занятом «материком» — Белогорская гора, из — за раннего наступления зимы. Здесь в пределах прекрасной видимости чугаса казаки стали строить первое русское поселение — крепость, названную позже как Большой обской городок на границе Кодского княжества с Самарским.

От автобусной остановки, продвигаясь пешком вдоль дороги по ул. Гагарина мы отчетливо видим, как она вначале опускается в ложбину, а потом резко поднимается на увал представляющий собой северный край плакора Югорский. Поднявшись на него, справа видим здание одного из корпусов окружной больницы и боковую дорогу, возле нее, которая приводит нас в урман самого маленького плакора — Биатлонного расположенного целиком в пределах природного парка Самаровский чугас, по которому вдоль опушки проложена асфальтированная тренировочная дорога с несколькими ответвлениями.

С нее делаем несколько выходов на полянки, окруженные высокоствольным елово-кедровым лесом. На первой из них встречаем два вида растений представителей семейства сложноцветных с желтыми цветами скерду кровельную и золотую розгу.

Скерда имеет более крупные цветы, собранные в зонтик. Второе растение со странным названием розга да еще «золотая» соцветия имеет в виде кисти из более мелких цветов. Оба эти растения в июле будут постоянно напомнить о себе, пуская по лесу свои семена — летучки.

На следующей полянке видны сразу два лесных злака один высокий птичье просо названный так за мелкие семена похожие на просяные, которыми в некоторых лесных деревушках юга области действительно подкармливали домашнюю птицу.

Другое растение низкое — перловик поникающий постоянный спутник темнохвойного леса. Его тонкие стебли, несущие на себе крупные не яркие цветы всегда гнутся к земле, поникают как от дождя.

Открывая свои взоры от перловика, оглядываем поляну и часть просеки уходящей в глубь леса, где отчетливо видим результаты постоянной борьбы за свист в древесных кронах в результате которой они принимают так называемую «чащевую» форму, когда основная густая часть ее  сосредотачивается в узкой верхушке, а низ ствола постоянно очищается от ветвей испытывающих недостаток света.

На следующей поляне даже издалека видно одно из растений, которое местные жители высаживали раньше перед домиками в своих палисадниках — кокалию стрелолистную названную так, за ее листья действительно напоминающих острые концы стрел. Это трава высотой более метра, сейчас украшена кистями соцветий из неярких беловатых цветов, но привлекающих видимо своим особым запахом много мух.

На краю поляны, где встретили кокалню в тени среди разреженного мохового покрова видим несколько белых цветов, принадлежащих растению из семейства грушановых называемого одноцветка. Действительно каждый стебелек высотой 4-5 см с мелкими округлыми листочками несет  единственный цветок, примерно такого же диаметра, как и высота стебля. Глядя на одноцветку, невольно хочется прикинуть, как выглядела бы она, если б цветок увеличился соразмерно и вместе со стеблем в десять раз. Тогда в лесах урмана появился белый цветок диаметром в полметра самый крупный  из всего растительного царства округа.

Переходя от полянки к полянке и рассматривая разные цветы на некоторых находим небольших мух с брюшками в черно-желтых полосках, как у лесных ос, которые постоянно удивляют нас одной особенностью,  взлетев с цветка, повисать в воздухе неподвижно, как маленькие вертолеты, но при любой попытке схватить их исчезают из глаз за секунду — это разные виды мух — журчалок.

Однако удивительную способность висеть неподвижно в воздухе демонстрируют не только мухи — журчалки, но и наши больно кусающиеся слепни или как их зовут местные жители — «пауты».

Идя по лесным тропам и присматриваясь к воздушному пространству, в жаркий день где-нибудь под дождевой лужей — вы можете вдруг заметить крупную муху, окрашенную не ярко и висящую на одном месте как журчалка — это и будет слепень-самец, который таким образом ожидает встречу с самкой.

Наши поиски такого слепня неожиданно прерывают встреча, когда, мы проходя через поляну с упавшим древесным стволом, на котором торчал короткий сучок взглянув мельком на него видим, что это живое существо  пушистый совёнок, видимо ночью вылетевший из гнезда.

Такая встреча птенца — слетка совы ушастой обычно гнездящейся в старых гнездах сорок в конце июня, не редкость, ибо этот месяц июнь является временем вылета птенцов других птиц: дроздов, скворцов, гнездящихся на деревьях и совпадают с массовым выходом и вылетом различных насекомых, которые в первые дни самостоятельной жизни пернатых становятся легко доступной пищей даже и для птенцов. В эту пору жизни слетков большую роль для них играют звуки, которыми они обмениваются с родителями. С одной стороны постоянно подавая, их птенцы, позволяют быстрее находить их в траве или густых ветвях, с другой стороны родители подавая свои особые предупредительные голоса, заставляют птенцов затаиваться.

Обходя различные полянки, в поисках новых цветущих растений и встреч с разными насекомыми, на одной из них, поросшей травами видим какие-то белые комочки пены похожие на слюни человека и естественно не можем предположить, что кто-то пойдет сюда в лес, ради того чтоб наплевать на траву.

Наши невероятные предположения может подтвердить или опровергнуть только опыт, что и делаем. Взяв травинку осторожно кончиком, другой отодвигаем пену и обнаруживаем под ней какую-то пестренькую личинку — это слюнявица. Она принадлежит к подотряду цикадовых, пение которых могут слышать отдыхающие ханты-мансийцы на дальнем юге. Наши северные представители этой систематической группы абсолютно молчаливы и мелкие поэтому встречаясь в лесу не привлекают внимания своей окраской и голосами. Бывает, сядет такое насекомое даже на руку в лесу, но собиратель ягод не обратит внимания думая что это соринка, которая через секунду, сделав прыжок — исчезнет. И только массовое появление пены на траве, которое в народе зовут «кукушечьи слезы» заставляет задуматься о их происхождении.

Пенные домики, которые появляются на траве это — своеобразная и оригинальная защита нежных личинок от солнечных лучей в пору, когда они сидят подолгу на одном месте, питаясь соками молодой травы. Особенно большие сгустки пены дает ивовая пленница, потому что создают их сразу несколько личинок.

Мы поворачиваем обратно, чтоб обойти в один день еще два плакора и видим в нагретом воздухе над асфальтовой дорожкой массу представителей хорошо знакомого отряда стрекоз как средних, так и самых крупных видов коромысла и дозорщиков. Здесь они парят, стрекоча крыльями на разных высотах, где для них в это день сложились прекрасные условия для воздушной охоты на мух.

Перед самым выходом прямой дорожки из урмана на маленьком плакоре — Биатлонный, сворачиваем на боковую выходящую, на стадион, чтоб взглянуть на интересный родничок, которые принято называть «ржавцом» из-за цвета воды в нем.

Спустившись в ложок, мы сразу находим его в канавке у самой дороги по ржавому цвету воды в небольшой лужице. Такой цвет вода получает под землей, проходя через слой грунта богатый солями железа.

Осмотрев ржавец, не спеша, возвращаемся обратно и, поднимаясь мимо склона поросшего кедрами — близко у дорожки видим всходы его, и считая, что нам повезло, внимательно рассматривая, видим бурые орешки, с треснутой скорлупой торчание на кончиках коротких зеленых иголочек, которые поднялись дружной кучкой и догадываемся, что взошли они из «ухоронки» спрятанной осенью птицей ореховкой.

Глядя на найденные росточки возле толстых стволов старых кедров, вершины которых качаются на многометровой высоте, невольно представляем себе сколь длинный вековой путь, они прошли. Сейчас над низенькими росточками склоняется «царь природы» человек, а потом они гордо подняв свои вершины над несколькими поколениями «царем природы» будут качать свои кроны.

Выходим из урмана к дороге и идем пешком к Южному переулку, чтоб увидеть на плакоре Югорском еще одну форму рельефа и крошечную рощу остаток прежней тайги.

Удивительной формой рельефа оказывается возвышение, на котором ныне стоит новое кирпичное здание окружной пожарной части. Оно представляет собой наиболее высокую точку чугаса, своеобразный «Эверест», вершина которого над поймой Иртыша поднимается на сто десять метров.

Недалеко от Эвереста на другой стороне дороги, замечаем заросли борщевика сибирского. Где предоставляется возможность осмотреть цветочные зонтики, на которых всегда сидят привлеченные ароматным нектаром различные жуки, мухи, бабочки.

Среди жуков преобладают самцы разнообразно окрашенных представителей семейства пластинчатоусых такие как ярко-зеленые бронзовки. Среди другого семейства — дровосеков здесь видны: красные лептуры, странгалии, усачи, осы и даже самцы слепней.  Тут же встречаются представители семейства щелкунов: черные с обычными усами и более редкие с гребенчатыми усами и ярко красными крыльями.

Уголок прежней тайги сохранившейся на противоположной стороне дороги сейчас выглядел не таким, каким был в восьмидесятые годы. Тогда он представлял собой рощицу из елей и кедров возле небольшого озерка на бугорке, рядом с рубленым домиком. Сейчас озерко почти засыпали грунтом, домик потемнел от времени, а деревья поредели.

С Южного переулка, через бывшую территорию Опытной сельскохозяйственной станции мы выходим вначале на заброшенные опытные грядки, и далее на сам Заводинский плакор, край которого тянется от нёла Богдановского до нёла Урайского, возвышаясь почти на всем протяжении над оползневой террасой, он прикрывает ее своими склонами и гривами хвойных лесов от северных ветров создавая на всем протяжении особый микроклимат.

До 2004 года Заводинский плакор был самым плоским из трех ровность которого нарушали лишь несколько мелких пониженный, которые весной на короткое время превращались в озерки — лужи, привлекая к себе внимание уток, которые в разливе Иртыша иногда гнездились в лесочках пол окраинам их.

В 2003 году ровность плакора нарушила великая стройка одного из спортивных сооружений рукотворный земляной холм, призванный поднять  начальный конец лыжной трассы, чтоб увеличить скорость спуска на одиночных лыжах — сноубординга.

В результате строительства этой трассы в высокой гриве урманного леса идущей вдоль всего южного края чугаса возникла широкая просека и появились обзорные точки с которых открывался вид на один из новых микрорайонов города Ханты-Мансийска — Южный построенный там, где лежал обширный участок Иртышской поймы называемый Бараба. До начала строительства Остяко-Вогульска он в маловодные годы был прекрасным пастбищем для скота жителей Самарова.

Потом, в начале тридцатых годов, Бараба некоторое время служила посадочной площадкой для первых маленьких самолетов, совершавших полеты по линии Тюмень — Салехард.

Кроме рукотворных обзорных точек на береговой бровке Заводинского плакора существовали естественные на небольших полянках идя мимо которых к Санаторскому ручью наблюдатель останавливаясь мог видеть внизу базы комплектации, завершенное здание огромного спортивного корпуса Ледового дворца, а вдоль берега Иртыша новый Ханты-Мансийский порт, перед устьем ручья Санаторского первое надувное помещение в котором в 2002 году открылся временный экспозиционный или выставочный центр.

Осмотрев плакор Заводинский мы пройдя по ул. Лермонтова вновь продолжаем осмотр рельефа Югорского, но теперь Северо-восточной части, подходящей к Сургутскому увалу вдоль ручья Смородинка,  который тянется до ручья Соловиного. На всем этом пространстве ровный рельеф плакора когда-то занятый полями опытно-производственного хозяйства (ОПХ) занятого выращиванием местных сортов картофеля идет с набольшим уклоном к ручью Смородинка. В наши дни часть этих полей примыкающих к ул. Гагарина уже застроена первыми кварталами кирпичных домов, которые тянутся на северо-восток, к брошенным полям, краем которых мы идем и вскоре встречаем интересный гидрологический объект — родник на ровном месте. Вода в нем, медленно выступает на поверхность и постепенно скатываясь в долину ручья Смородинка образует несколько сырых мест, где поселились влаголюбивые травы. Одна из них не высокая сразу бросилась в глаза ярко-рыжим цветом своих колосков, за который само растение, принадлежащее к семейству злаков, назвали — лиса хвост, правда теперь с прилагательным рыжецветный с другим прилагательным — коленчатый.

Рядом с ним возвышается куртина другого, но высокого злака, с обычными не яркими метелками, зато с оригинальным рыбьим названием — щучка. Услышав его, многие начнут искать какую-то особенность в его форме подтверждающую правомочность такого названия, но не смогут пока не проведут рукой по листьям снизу вверх и сразу почувствуют шероховатость от слабых уколов, отдаленно напоминающим хватку щучьих зубьев.

От родничка идем к березово-осиновой рощице, что поднялась возле ложка с ручьем Соловьиным. Подойдя к ней, получаем очередную возможность сравнить состав травянистой растительности леса, в данном случае мелколиственного, с луговым из сорных видов принесенных человеком.

Из сорняков здесь обычны подорожник большой, клевер белый, (катка),  одуванчик, тысячелистник, мятник и свойственные обрабатываемой земле низкую травку торицу посевную и высокую гречиху шершаволистную, которая если вовремя ее не выполоть то она покроет картофельные грядки, так что перед копкой, после инея с трудом, можно найти стебель последнего.

В рощице в глаза в первую очередь бросаются заросли черники с крупными зелеными ягодами, а возле пенька таежная брусника, с длинными кистями, но с мелкими ягодами. Совершенно неожиданный здесь встречаем первый трубчатый гриб молодой подосиновик, принадлежащий к группе наиболее собираемых мелких дырочек.

В тени ели напору сгнившем пне встречаем представителя другого семейства пищевых грибов именуемого пластинчатыми за наличие у них снизу на шляпах радиальных пластинок опенка летнего. Его на Севере, где много других съедобных грибов, собирают реже, боясь спутать с ядовитым похожим на него.

Разглядывая листья березы на зеленой поверхности, едва различаем каких-то очень мелких зеленых существ с прозрачными крылышками, которые сидят на поверхности в народе «травяная вошь». Так вот эти существа, не смотря на свои крохотные размеры, могут высосать много соков, особенно когда их собирается масса, и он раньше времени начнет сохнуть и уже в начале августа пожелтеет.

Другое «чудо» сегодняшнего дня, которое привлекло наше внимание листья, на молодой березке почему-то скрученные в трубочку. Ради раскрытия тайны образования таких трубочек раскручиваем одну и находим внутри какую-то крохотную личинку, неизвестного рода — племени.

Если бы мы в этот березовый лесок пришли раньше, когда листья только развернулась, то могли застать строителей данных трубочек, маленьких черных жучков с длинным хоботком называемых за умение закатывать их слониками — трубоквёртами. Занятые своими делами они показали бы весь процесс, начиная его с проведения по одному листочку двух казалось бы случайно кривых линий. Однако когда математики просчитали ход этих линий, то оказалось что они осуществлялись по законам высшей математики, в результате чего лист сам подсыхая, сворачивался в трубочку.

Трубочка для жучка вернее жучихи — это гнездо для личинки, где она одновременно получила, свежую пищу и защиту от многочисленных врагов. В этой трубке она проводит несколько дней, вырастала и потом вместе с подсыхающим листом падала от ветра на землю и там окукливалась.

Последним насекомым, которым закончились встречи, в рощице оказался довольно обычный представитель семейства листоедов — осиновый, с красными надкрыльями и синей головой. Его за красный цвет иногда называют «солдатиками». Вообще листоедов в смешанных лесах и на травах встречается несколько видов, при этом большинство окрашенных ярко и, сидя открыто на листья днем, не боятся быть съеденными пернатыми, потому что их «кровь» неприятна на вкус и они раз попробовав больше не трогают.

Окончив знакомство с жизнью животного и растительного мира березовой рощицы на Югорском плакоре мы заканчиваем знакомство со всем рельефом чугаса и на следующих экскурсиях уделим больше внимание знакомству с текучими водами, и одновременно с явлениями в живой природе рожденными июньским теплом.

В середине июня мы отправляемся в очередной поход, основной целью которого является знакомство с текучими водами чугаса — ручьями. Они станут для нас моделью дающей представления об основных элементах строения крупных потоков — рек, прорезающих округ в различных направлениях, при этом, не уходя далеко от дома. Кроме того, своими глазами увидим результаты роющей работы текучей воды этих ручьев в создании эрозийного рельефа чугаса. Попутно с этим, как и прежде, будем познавать животный и растительный мир.

Первым ручьем с которого начнется знакомство будет Вогульский или Маде, путь к которому из города начнем от нёла Преобразователей, на котором возвышается прекрасный архитектурный комплекс вновь построенного в 2005 году Храма Воскресения Христова, золотые купола, которого видны за 30-40 км. всем прибывающим в г. Ханты-Мансийск по рекам Иртышу и Оби.

Перед храмом находится площадь, с которой открывается вид на обновленную и сильно измененную центральную часть города, отметившего свое семидесятилетие. В начале второго тысячелетия перед взором вместо деревянных крыш с кирпичными трубами, в основном над одноэтажными квадратами бревенчатых домов, открывается новое разноцветие, крыш с металочерепицей над пятиэтажными строениями различной индивидуальной архитектуры.

С площади так же открывается вид на лесную опушку Малого урмана спускающуюся по северному краю чугаса прямо к руслу ручья Вогульского, несущего воду мимо белого архитектурного комплекса «Югорского» университета, от которого на верх по склону поднимается рукотворная  экологическая тропа — деревянный тротуар, на столбиках позволяющий знакомиться с травянисто-моховым покровом земли не вытаптывая его.

С «экотропы» в июне хорошо видны «цветы» кедры на его ветвях  раскинувшихся над ней, которые в народе зовут «крупянки». Они представляют собой ярко-красный шарик, наполненный пыльцой и собранные в хорошо заметные шишечки. Земля вокруг «экотропы» в эту пору пестрит цветами лесных трав в основном белого цвета: седмичника, миринги, звездчатки Бунге, кислички.

Спустившись к руслу ручья Вогульского мы оказываемся возле нёла Просвещения, за которым начинается долина названная «Семиручейной», хотя в нее вливается всего два сам р. Вогульский и его крупный приток р. Смородинка.

В этот раз мы направляемся вдоль русла ручья Вогульского по левобережному склону оврага, чтоб посмотреть начало его или исток характерный элемент любой большой или малой реки в данном случае ручья.

На полпути к истоку тропа пересекает не широкую просеку, по которой зимой прокладывается лыжная трасса, в том месте, где она переходит ручей по деревянному мостику, останавливаемся и осматриваемся в надежде встретить каких либо лесных обитателей, и, присмотревшись сразу находим двух из мира жуков, относящихся по своему образу жизни к лесным вредителям. Один из них усачик — рагий серого цвета, личики которого живут в старой древесине, возможно даже в бревнах этого мостика. Сейчас жук сидит на бревне, присев на пару задних лап и как собака подняв голову «принюхивается» к воздуху, усиленно шевелит усами, чувствуя в нем опасные для его жизни запахи, сопровождают нас, потом поднимает крылья готовый взлететь. В этот момент мы подхватываем его и к всеобщему удивлению слышим легкий скрип. Это одна из особенностей поведения части древесных жуков подавать скрипучие звуки, за что их называют — скрипуны.

Другой жук тоже серый, но меньше размером, при первом взгляде на него в профиль своей головой вытянутой в трубку напоминает голову одного из крупнейших животных земли — слона за, это таких жуков часто зовут «слоники».

В данном случае это оказывается большой сосновый слоник, который сам вредит, выгрызая кору молодых сосенок и его личинки, грызущая корни. Появляясь в июне, из куколок жуки, летая в жаркие дни в разных направлениях по лесам, и не редко залетают в лесные поселки, а там, через открытые окна и форточки прямо в комнаты. Залетев в помещение, жуки, почувствовав запах жилья, начинают биться с шумом своими крепкими телами в стекла, при этом особенно усиленно ночью мешая спать. Порой, отлетая от стекла, они падают на близь стоящую кровать и, стараясь выбраться из постельного белья, не редко царапают тело спящего или падают в обувь.

Мы уже собрались идти дальше, как произошла короткая встреча с жуком нового лесного семейства — златок в данном случае синея. Она как только села на бревно так сразу в отличии от первых двух жуков быстро побежала по нему с короткими остановками и достигнув его конца, не поднимая как другие, своих надкрыльев перед полетом, быстро исчезла из глаз.

Название этих жуков, говорит, что в их окраске присутствует золотой цвет, но у большинства видов это просто металлический блеск различных оттенков, в том числе бронзовый напоминающий золото. Личинки этих жуков живут под корой хвойных деревьев, выедая широкие ходы, в лубе, по которому у деревьев идут питательные вещества, чем наносят им существенный вред.

Пройдя, от мостика вдоль ручья еще немного вверх по логу замечаем впереди просветы между деревьями и вскоре оказываемся на опушке урмана. Недалеко от неё видим край невысокого увальчика с небольшой лужицей у его подножья, а в ней редкие стебли хвоща водяного. Она и оказалась истоком ручья Вогульского, силу которому давали и постоянно поддерживали подземные воды родника. Сам родник воду получал от атмосферных осадков, которые, медленно пройдя с верхних частей чугаса  через более рыхлые слои земных пород вниз, встретив более плотные слои, по ним подчиняясь гравитации, начинали скользить в нижние точки рельефа, пока не выходила на поверхность в виде родника с чистой водой.

Мы находим  ближе к лужице с хвощем, всматриваемся в прозрачную водой и видим, что мелкий данный мусор в ней медленно скользит в одну сторону, где собирается в крохотную бороздку — русло и по ней выходит за ее край.

Итак, исток найден и теперь вдоль крохотного русла мы идем обратно вниз по течению к концу ручья или устью, для чего придется преодолеть больше километров пути.

В сотне метров от истока течение в русле становится заметней, а склоны оврага выше и мы для знакомства с растительным миром другой стороны лога спокойно перешагиваем узенький ручеек, но чем дальше вниз по течению, мы будем идти от истока, тем шире будет русло его и настанет момент, когда преодолеть его придется в прыжке с разбега.

А сейчас перешагнув ручей, мы оказываемся на правом берегу, принадлежность которого именно к этой стороне у любого водного потока определяясь просто  надо встать спиной к истоку, если близко или повернутая лицом по течению.

На правой стороне мы идем по хорошо заметной тропе и посматривая на левую, через деревья видим, что там по ложку подходит русло еще одного ручейка за тем другого, которые считаются притоками первого порядка и усиливают общий поток воды в русле. Местами, где тропа близко подходит, к нему мы даже слышим журчание, а на берегах замечаем мусор, который он приносит сверху от истока с летними ливнями обрушивающиеся на чугас.

По мере того как в основное русло ручья отдают свою воду боковые притоки, оно становится более прямолинейным, что указывает на то, что идет по логу с большим уклоном как в горах.

Тропа, по которой мы идем, проходим мимо небольшой поляны на просеке и здесь на себя обращают внимание фиолетовые цветы, собранные в соцветия зонтики. Подходим ближе и видим, что это герань лесная. В растительном мире урмана она интересна для натуралистов своим способом рассеивания семян, который можно назвать как активный механический. Сейчас увидеть его рано, но вместилища семян уже видны. Они представляют собой зеленые носики среди цветов. В июле они чернеют и будут напоминать маленькие клювы птиц-журавлей, за что герань получила второе народное название — «журавельник».

В наших краях встречается еще одна герань, правда, больше возле огородов или у дорог, но так же имеющая носики для разбрасывания семян, но они обычно торчат кучками и когда цветочные лепестки опадут, то походят на одно из ручных хозяйственных орудий человек — грабли, поэтому кроме названия «журавельник» герань имеет третье дополнительное — «грабёльки».

Для обоих видов герани способ разрабатывания семян — орешков одинаков в июле, когда носики почернеют можно понаблюдать, как это происходит, стоит задеть такой носик, как пять его створок, одновременно скручиваясь в спираль как стружка от рубанка выбрасывают семена — орешки, находящиеся в углублениях в стороны от родительского корня на 2-3 метра.

Кроме герани в тени деревьев зацвели грушанки зеленоцветная и самая обычная — грушанколистная, листья которой сохраняют зеленый цвет и под снегом. Сейчас из розетки этих кожистых листочков прямо вверх торчат цветонос увешанный белыми пятилепестковыми цветами.

Тропа выходит к нёлу Лыжному от которого открывается вид на всю долину Семи ручьев, а возле него место встречи или слияния двух потоков ручья Вогульского с другим крупным — притоком второго порядка ручьем Смородинка. После слияния общий водный поток с весны начинает значительно работу по размыву (эрозии) берегов русла. Весной или после летних ливней можно видеть, как кусочки суглинка падают с них в воду и уносятся вниз по течению. По пути растворяясь они делают прозрачную воду мутной. Вся муть представляющая собой мельчайшие легкие чешуйки глины и более крупные тяжелые малорастворимые песчинки называемые осадками в зависимости от напора воды в русле уносятся от места смыва на разные растения, песок за сотню метров глина за три-четыре сотни метра и там оседает.

Рассматривая открывшуюся перед нами долину Семи ручьев, возникшую из широкого лога когда-то по склонам поросшего урманом, сейчас видим вместо древесной растительности травянистую, а в наиболее низкой части виды принадлежащие к влаголюбивым, для которых здесь сложились благоприятные условия по берегам небольших лужиц.

Человеческий глаз среди однообразной зелени трав издалека всегда привлекают своей окраской обширными полянами одновременно цветущих видов, а с близкого расстояния форма отдельных цветов. Если для таежных трав встреченных сегодня преобладающим цветом был белый, то для полянок с луговыми другие цвета радуги, при этом и наиболее редкий -голубой, носителем которого являются хотя и мелкие цветы незабудки по берегам ручья.

Сейчас в долине как в тайге нам встретились две травы несущие белый цвет — кипрей болотный, родственник широко известного Иван-чая или кипрея узколистного и частухи подорожниковой любительницы мелководья.

Если оба цветка объединяет окраска, то общая форма строения различил: у кипрея они из мелких лепестков и хорошо видимых с близкого расстояния, то у частухи крупные и все с тремя округлыми лепестками.

Дополнительную желтую окраску в зеленой поляне в эту пору внесли:   лютик ядовитый, череда, чина луговая. Из них сразу выделялась крылатым стеблем чина луговая, который к тому обвивался, вокруг поднимая свои цветы выше, чем колосья хозяина соломинок мятлика лугового. Когда продолжили осмотр зеленых берегов лужиц в долине нашли еще два цветка — шлемник, которые по форме напоминали синие шлемы, и крестики белых мелких цветов подмаренника цепкого.

В народе за природную способность цепляться листьями с мельчайшими шипиками за одежду, подмаренник, как и сухоцвет, получил тоже название — «кошачья лапка». Проверить справедливость этого названия мог сейчас каждый, кто, сорвав стебелек, проводил им по своей верхней одежде. В эти моменты все чувствовали, как он цепляется и даже висит на ней, если его выпустили из рук.

Дополнительные краски зеленому цвету, долины в этот солнечный день давали «живые цветы» — многочисленные бабочки голубянки, среди которых взгляд непременно привлекали своим необычно ярко-красным цветом червонецы.

Пересекая долину, ручей Вогульский подходит к железному перекидному мостику, от которого, поворачивая на запад, покидают «горный» рельеф чугаса русло его, резко меняет относительно прямой рисунок.

Сразу после выхода из чугаса, оно так же становится шире, и вода течет в крутых берегах расстояние, между которыми более метра. Первый крутой поворот или кривляк русло от мостика, делает перед ул. Чехова. За ним второй, спрятавшись в трубку, потом третий перед городским садом. Достигнув ул. Мира русло вновь прячется в бетонную трубу и на поверхности из нее оно выходит в виде единственного водопада через дамбу, проложенную по ул. Пионерской для создания искусственных прудов.

От водопада русло идет в глубоком логу с более высоким правым берегом, который представляет собой край увала. Перед ул. Рознина они понижаются до метра. Сделав очередной «кривляк» перед ул. Безноскова, русло входит в очень своеобразное расширение характерное для многих ручьев округа, называемое на языке коренных жителей — сойм или сайма.

Как правило, сойм представляет собой нижний предустьевой конец русла находящийся в пределах надпойменной террасы, по гидрологическому сезонному режиму тесно связанному с речным. Весной в разлив сойм, заливаясь вешними водами с реки, становится узким глубоким заливом, куда могут заходить катера, а осенью превращается снова в лог, дно которого покрыто илом или на местном языке «няшей».

Ниже улицы Безноскова русло Вогульского ручья, впадая в широкий, но неглубокий сойм в который входит еще один ручей Колхозный, и весной в половодье как бы кончается временным устьем.

Осенью эта часть русла Вогульского ручья находящееся в пределах сойма вновь появляется, приобретая от насосов местами другой вид. Течение ручья тогда ослабевает и нерастворимые осадки или муть, оседая, меняют и его дно. Во многих местах посреди русла, как и на крупных реках округа из-под воды появляются островки-гольцы, а у берегов вырастают кривые отмели или косы.

Сегодня в июне сойм открылся перед нами как полноводный речной залив, в который раньше по Иртышским протокам могли заходить катера и приставать к берегу с гривой старых кедров представлявших собой часть Летнего сада. С 1998 года этой возможности все суда лишались, так как водный путь им по пойме преградила дамба объездной дороги.

Бросив, последний взгляд на устье одного из длинных ручьев чугаса Вогульского мы заканчиваем экскурсию по знакомству со всеми его особенностями.

Пройдя вдоль всего русла ручья Вогульского на прошлой экскурсии от истока до устья мы увидели части его строения и различие между «горной» в пределах возвышенности чугаса и равниной в пределах Магистрального мыса, и самой низкой в пойме, но не смогли познакомиться еще с двумя элементами характерными для любого ручья или реки — водосборной площадью или бассейном и границами между ними называемыми водоразделами. Последние в округе могут представлять собой едва повышенные заболоченные пространства, возвышенности как весь чугас или отдельные увалы на нем. Для знакомства с такими водоразделами на чугасе особенно «ярко» подходят два ручья Смородинка и Ключевой, между ними лежит высокий и узкий увал — водораздел, к которому мы и сегодня в конце июня отправляемся.

Наш маршрут начинается из долины Семи ручьев и идет по тропе проложенной у подножья правого склона оврага, возле которого тянется русло ручья Смородинка и мы можем в любой момент подходить к нему, правда преодолевая при этом очень сырой заросший мхами и травами берег, представляющим собой часть широко распространенных в округе природных образований болот имеющих свои формы рельефа и растительности и поэтому получившие специфические названия.

За особенность расположения возле ручьев на чугас такие болота называют «ручьевыми», а так как они находятся в наклонных логах, а не на ровной местности и как бы в висят, другим — «висячее».

Моховой покров характерный для всех переувлажненных земель на висячих болотах имеет свой отличительный, видовой состав с преобладанием зеленых (гипновых) мхов. Сфагновые или торфяные мхи, которые лучше развиваются при увлажнении атмосферными осадками почти дистиллированной водой, не имеющей минеральных солей здесь растут плохо и занимают лишь небольшие участки на лужицах и кочках.

Обе эти группы мхов имеющие в своем составе разные виды многие со своими особенностями биологии, формы и мест произрастания для многих  из-за своих крохотных размеров, однообразия окраски с отсутствием ярких цветов да еще названий, которые у большинства только латинские, мало знакомы.

Тем не менее с некоторыми мы познакомимся. Итак сфагновые мхи, которые в системе растительного мира стоят на более низкой ступени развития, живя на болотах,  в условиях избытка влаги, выработали ряд уникальных приспособлений, не свойственных другим растениям.

Первая особенность, они могут своим телом (стебли и веточки) из-за существования в нем особых водоносных клеток поглотить много воды и весить в 20 раз больше чем сухие. Эта особенность делает весь толстый, моховой покров болот, уникальным хранителем запасов снежной и дождевой воды, отдавая которую постепенно, они поддерживают и питают истоки большинство равнинных рек округа.

Вторая особенность сфагновых мхов, коренным образом отличающая их от зеленых мхов они растут вверх, не имея корней, которые приносит воду и прикрепляет их к земле. Влагу они получают всем телом.

Третья особенность — сфагновые мхи представляющие собой мягкие стебли с такими же мягкими веточками, покрытыми чешуйчатыми листочками с малым содержанием хлорофилла, поэтому имеют бледно-зеленый цвет, а когда подсыхают — лишаются его и становятся «белым мхом».

В противоположность сфагновым мхам зеленые имеют довольно прочные нитевидные стебли с зелеными листьями, обычно игольчатой формы поднимающимися до 8 см. над землей.  Среди них есть вид, у которого стебель плоский, и он стелется по земле и называется — маршанция, которую мы может, встретить у ручья Смородинка.

Другой мох, принадлежащий к роду мниум, который мы встретили на сыром берегу со своими плоскими округлыми листочками, удивил серебристыми капельками, похожими на ртуть. На самом деле это пузырьки воздуха, что выделяют из листьев. За эти блестящие шарики он получил русское название — мох — серебрянка.

Другой мох, встреченный здесь, с игольчатыми листочками стебли, которого как зеленая шуба покрывали высокую кочку, и хорошо нам известный как — «кукушкин лен» удивил новым белым цветом, который несли множество островерхих пуховок, которые прикрывали собой зеленые коробочки, где развиваются споры.

Тропа, по которой мы продолжаем путь к водоразделу выходит к опушке высокоствольного леса малого урмана, как раз там, где в Смородинку вливается крупный приток ручей Соловьиный, интересный тем, что его исток берет начало из родника, получающего воду из того же подземного пласта, как и сам Вогульский ручей.

Еще немного и, преодолев последние метры мы подходим к цели нашего похода — водоразделу, на нем есть точка стоя на которой, можно видеть конец ложка уносящую дождевую воду на север в ручей Смородинка и рядом ложок, уносящему воду на юг к ручью Ключевому, таким образом, мы понимаем, что стоим на водоразделе. Бассейн Вогульского ручья перед нами предстает лишь небольшим отрезком верховьев ручья Смородинка, а Ключевого почти полностью. С точки обзора Ключевой водозаборный бассейн выглядит как широкая «геобразная» долина, которая отходя от Самаровской дороги на Восток, почти против нас круто поворачивает вдоль Сургутского увала на юго-восток огибая Ключевой нёл представляющего части Геофизического увала.

Насмотревшись вдоволь на весь пейзаж, мы по дороге отправляемся на улицу Лермонтова застроенную старыми деревянными домиками, среди которых еще в 2005 году сохранились знаменитые сборно-щитовые, которые на севере завали «сборно-щелевые», в которых в сибирские зимы было трудно держать тепло.

Сегодняшним походом мы заканчиваем месяц июнь богатый различными явлениями в живой природе и через несколько дней начинаем продолжать в июле так же щедрым на различные явления.

 

Июль

В этом месяце, средние суточные температуры воздуха достигают своего годового пика +15 градусов, а максимальные в два раза выше +30 градусов, как в тропиках и жители северного края в такие дни получают бесплатную возможность побывать в жаркой Индии, Африке или Южной Америке не покидая родной Ханты-Мансийск.

Кроме высоких температур июль среди трех летних месяцев примечателен значительным числом гроз, за что его иногда кроме «жаркого» называют — «грозным». Эти июльские грозы от августовских отличаются своим местом рождения.  Оно бывает вокруг чугаса с водных поверхностей рек, озер и болот, которым источником силы служат нагретые пары воздуха устремляясь быстро в небо, и достигнув высоты они охлаждаются и превратившись в капли воды  несутся на землю ливневые дожди.

Планируя первый июльский поход, посвященный продолжению знакомства с текучими водами чугаса, мы, не исключаем возможности встретить во время такую местную грозу.

Из дому выходим раньше и, собравшись в обговоренном заранее месте идем по ул. Рознина в сторону короткого Почтового ручья, который поил когда-то своей водой первых лесорубов, а потом спецпереселенцев высланных на север. Он берет свой начало из родника в широком логу на западном краю чугаса, откуда бежит к пойме, и при выходе на более низкую ступень Магистрального мыса, теряет свое русло в небольшом пруду возле дамбы, построенной в пятидесятые годы. Дальнейшее течение воды бывает только весной, когда тают запасы снега в лесах чугаса, тогда он, в любой части дамбы может сделать прорыв, и как в древности, бежит беспрепятственно к Иртышской пойме по старому руслу пересекая ул. Рознина.

Как только мы подходим к этому пруду — оказываемся в плену армии крылатых кровопийцев называемых  общим словом — «гнус». Именно он всегда был страшной отпугивающей силой для исследователей Сибири. Он и сейчас остается тем страшным злом, которое доводит до бешенства крупных животных в июльскую пору, да и человека не смотря на множество защитных средств.

В июле «гнусная» армия бывает полностью укомплектованной несколькими дивизиями крылатых кровопийц, которые не дают покоя всем теплокровным животным круглые сутки, как в тайге так и лугах. Каждая дивизия комплектуется разными по размерам кровопийцами, среди которых самые маленькие мушки — мокрицы с длинной тела всего 2-3 мм с крохотными пятнистыми крылышками. Имея такие маленькие размеры и слабые крылья они больше всего нападают в тихую погоду в лесу, где ветер слаб.  Часто бывает чувствуя их укусы человек не догадывается, что черные точки, что ползают по рукам и есть причина зуда. Из-за своих малых размеров мокрицы специализируются на прокусывании участков тела с тонкой кожей на голове возле ушей, губ, носа, глаз и на руках по запястьям.

Если мокрицы первыми напавшие на нас у лесного пруда как только мы применили защитную мазь отстали, то мошки продолжали кусаться, при этом ухитрялись пролазить под одежду.

Кроме того, выискивая не защитные мазью участки тела, они лезли в глаза, нос, уши и даже рот. В пору массового вылета, среди этих кровопийцев трудно отличаемых по виду друг от друга, таких после укуса которых распухают губы, веки, щеки. В народе такие виды называют «поганой» мошкой.

Представители комариного семейства отличаются от мошек более крупными размерами и главное орудие прокусывания кожи длинный хоботок, который могут просунуть даже через ткань одежды. Еще природа этих кровопийцев наградила способность издавать «тонкие» писклявые звуки, которые издалека предупреждают жертву о их приближении. За эти отвратительные для слуха звуки один из видов — комаров получил отличительное название — «пискун».

Именно этот комар перешел на постоянное жительство в большие дома с водяным отоплением, где личинка его даже зимой плодятся в лужицах грязной воды в подвалах, и комары, вылетев по воздуховодам, свободно добираются в комнатах жильцов, не давая им покоя своими укусами и нудным писком.

Основную массу нападающих летом комаров составляют представители рода кулекс и аедес. Еще в наших лесах живет комар, в теле которого успешно развиваются болезнетворные микробы, вызывающие тяжелое заболевание крови — малярию. Громадная вспышка этой болезни началась в округе в годы Отечественной войны, когда на север были эвакуированы зараженные ей люди с юга страны.

Именно тогда для профилактики и борьбы с ней была построена первая малярийное станция по ул. Рознина там, где сейчас стоит капитальное здание окружной организации по санитарному надзору.

Если комаров и мошек отгоняет ветер, и жаркие лучи солнца заставляя днем прятаться в тень,  то этих сильных и крупных кровопийцев, которых сибиряки зовут «паутами» наоборот она вынуждает активно заниматься своими кровавыми делами. Именно массовое появление паутов или слепней становится бедствием для диких животных в Сибири, лоси, спасаясь от них, прячутся в воду, а олени уходят на Урал к холодным вершинам, домашний скот отстаивается в закрытых загонах до ночи, когда они перестают нападать.

В рядах слепней — кровопийцев есть разные виды с разными размерами. Из них самые мелкие золотоглазики и дождевики с длинной тела 8-12 мм,  самые крупные с полосатым телом как в тельняшке только желтого цвета — оленьи с длиной тела до 22 мм.

Это полосатый кровопиец в поисках жертвы  может пролететь за день многие километры, даже против ветра. Он может догнать бегущего оленя или лося. Укус его по остроте боли походит на кипяток, который нечаянно попадает на голое тело.

Обойдя пруд, теперь в окружении разнокалиберного гнуса мы поднимаемся на Почтовский нёл и там встречаем полусгнивший еловый ствол, в котором видна ямка с коричневой древесной трухой, казалось бы ни кому не нужной, на самом деле она служит местом обитания как личинок так и взрослых насекомых. Здесь одни находят пищу виде гиф древесных грибов — трутовиков, другие надежные условия зимовки, третьи — хищники корм состоящих из личинок различных видов насекомых. Если личинки встреченные в трухе для мало знакомого с ним натуралиста покажутся одинаковыми, то жуки сразу обратят на себя внимание один из них необычайно ярко-красным цветом, за что и назван багрянкой, другой имеющий черный цвет, за что назван — чернотелкой медлительный отличающиеся от всех других тем, что его жесткие надкрылья срослись в один крепкий как панцирь покров, и он не летает.

Сейчас летом отстающая древесная кора стволов становится временным домом для мелких бурых и черных муравьев. Здесь они, не тратя много сил на сооружение гнезд, хранят свои куколки, хорошо защищенные от дождя и прямых солнечных лучей.

Осенью под кору защиту заползут многие насекомые, чтоб перезимовать, а лесные доктора — дятлы, «зная» это, будут наведываться к таким стволам, чтоб прокормиться ими день — два.

После осмотра старого ствола, мы спускаемся в долину ручья Пихтоварного, которая представляет собой в этом месте узкий круто спускающийся лог, бока которого поросли травой и тоненький ручей с прозрачной водой бежит по нему, не углубляя своего русла. Спустившись с чугаса отойдя немного от него ручей, кончается в широкой луже, возникшей здесь, с того времени, когда древний путь его перегородила дамба объездной дороги.

За несколько лет существования этой лужи в ней без помощи человек появился свой животный и растительный мир. Одни животные, в первую очередь водяные жуки стрекозы прилетели сюда сами, и наплодили своих личинок. Так же сами без помощи человека поселились, здесь разные водные растения.  Среди которых глаз сразу привлекают заросли лютика водяного с белыми цветами и розовые колоски гречихи земноводной, называемой еще «щучья трава», за то что в тени ее листьев прячутся щуки поджидая проплывающих мимо ельцов.

Пройдя лужу, мы выходими за последние дома ул. Затонской к песчаному склону Городищенского увала единственному месту на чугасе, где господствуют светолюбивые обыкновенные сосны, создавшие свой экологический мир. Вдоль подножья его тропа идет по зарослям клевера лугового искусственно посаженного семенами, над зарослями которого пролетают мелкие пестрые бабочки, в основном из семейства пядениц. Свое такое название они получили за необычное движение их гусениц — пядями короткими бросками тела. Одни из них не яркие с размытым коричневатым волнистым рисунком, такие как пяденица травяная, другие всего в два цвета белого с черным, но с таким правильным графическим рисунком, что сразу останавливают на себе взгляд — это березоволистные пяденицы. Третий вид, который встречался реже, имел крылья с волнистым, темным рисунком, напоминающим решеточку, за него она получила название пяденица — решетчатая.

Однако больше всего наше внимание привлекли представители семейства саранчевых, которые в июле, сделав последнюю линьку,  приобрели крылья, и постоянно выпрыгивая из травы, с помощью их планирования довольно далеко от места взлета затрудняя поиск. Поиск затруднялся и окраска этих шестиногих прыгунов имеющих покровительственные зеленую окраску, за которую один вид так и назывался — зеленчук. Русские названия других больше отражали их своеобразное движение: скачки, прыгунчики, коньки, кобылки.

Кроме своеобразного способа движения — скачками эти насекомые имели еще одну объединяющую их черту поведения и одновременно отличающую их от других насекомых — способность издавать звуки, за что их называют «шестиногие музыканты». Они всегда имеют при себе инструменты, которые моментально настраивают, несмотря на постоянные прыжки.

Посмотреть как исполнители издают свои звуки в этот день мог каждый. Набравшись терпения, он медленно шел по траве и очень внимательно присматривался к месту, куда садился вспугнутый ранее музыкант. Вот вы нашли такого сидящего на травинке и готового вновь взлететь. Замрите и ждите: он непременно подаст голос, потому что если вы остановившись прислушаетесь, то вдруг услышите, что воздух наполнен каким-то монотонным стрекочущим звуком. Это «поют» разные виды «шестиногих музыкантов». Самцы,  которых таким образом, стараются привлечь издалека к себе самок, чтоб успеть за несколько жарких дней создать семью, и продолжить свой род.

Предмет нашего сегодняшнего наблюдения — крупная кобылка с зленными крыльями уже сидит неподвижно, но вот длинная задняя нога, у которой коленко назад, быстро задвигала широким бедром по белым жилкам крыла и зазвучала трескучая песня. Две секунды и она стихает, исполнитель прислушивается, ожидая ответный сигнал, держа наготове свой инструмент.

Вспугивая из травы различных саранчевых, мы встречаем и других насекомых, в том числе и знакомых с детства божьих коровок, которых, оказывается, существует несколько видов и хорошим отличительным признаком их друг от друга, служат кроме цвета надкрыльев, количество точек и пятнышек.

По числу их в нарастающем количестве их называют: двух точечная, пятиточечная, семиточечная и далее с трудно выговариваемым числом 14 и 24 точечная. Все они сейчас заняты поеданием мелких насекомых — тлей, которых в народе называют — «травяная вошь». Тля, высасывая соки, доводит отдельные листья, до высыхания не смотря на свои малые размеры, если их нападает много, когда стебель бывает, покрыт сплошным слоем — гибнет все растение. Одна из таких травинок бросилась нам в глаза своим черным как бы обгорелым стеблем, но когда наклонились ниже, поняли свою ошибку: он сплошь был покрыт черными телами тли.

Идя по тропе вдоль песчаного склона с редкими куртинками травы мы увидели на земле довольно крупное стройное насекомое, принадлежащее семейству ос — песчаных ройщиц или аммофил и сразу остановились, потому что она принадлежит тем насекомым, которые свое потомство выкармливает «живыми консервами». Сейчас она, постоянно бегая по кругу и делая  короткие остановки, постукивала усиками по земле, явно что-то выискивая. Через какое-то время нашла, остановилась и начала рыть ямку в песке, потом отбежала в сторону к заросли травы, и вскоре явилась, с трудом таща зеленую гусеницу, которая была жива, но уползти не могла, потому что была парализована ядом осы. Оса положила гусеницу в ямку быстро зарыла, обежала вокруг и улетела успев предварительно отложить яйцо на ее тело, при этом в таком месте, чтоб вышедшая из яйца личинка начав высасывать соки не вызывала бы у ней смерть и оставалась свежей как живые консервы до тех пор, пока она не превратится в куколку.

Провожая взглядом песчаную осу, мы подняли головы от земли, вдруг увидели, что небесный горизонт на западе заняли плотные гряды кучевых облаков, которые росли и поняли, что вероятность встречи грозы сегодня большая.

После неба мы обратили внимание и на песчаный склон, вдоль которого приближались к Городищенскому ручью. На нем не густо росли травы любящие сухую почву и жаркое солнце. Одна из них заметно выделялась головками своих ярко красных цветов, это клевер пятилистный или люпинолистный, любитель теплой песчаной почвы, который здесь нашел прекрасное условие жизни.

Другое растение такое же редкое как клевер и тоже принадлежащее к семейству бобовых — миллиситум, росло на самом склоне рядом с розой коричной или шиповником сейчас украшенной крупными ярко-красными цветами.

Цветы розы, обычно распускающиеся в конце июня, служат указатели   начало «белых ночей». На чугасе местами на отдельных полянках, он зацветает одновременно, и тогда образует душистые заросли, аромат над которыми усиливается в тихие солнечные дни, и сильно манит к себе не только человека, но и различных насекомых, которые летят на него чувствуя, что в глубине крупных цветков появляются скопления нектара.

Склон кончился, и перед нами открылась широкая долина Городищенского ручья и своеобразное русло самого ручья. Своеобразие заключалось в том, что по сравнению с другими русло его прижимался к одной стороне, а середина долины, больше чем наполовину, закрыта языком древнего оползня, по которому из выше расположенного родника струился узенький ручеек, и постоянно пропитывая грунт водой образовал маленькое ручьевое болото, поросшее деревьями и кустами ивы с ольхой.

Постоянное увлажнение способствовало появлению здесь разных влаголюбивых трав, среди которых наше внимание красным цветом своих оригинальных по форме строения цветов привлек мытник болотный представитель семейства норичниковых.

Другое обычное растение глухая крапива или яснотка белая еще покрытая белыми цветами остановила наш взгляд скоплением каких-то темно-синих и блестящих жуков. Подойдя ближе, увидели, что это  яснотковые листоеды, по какой-то причине усиленно их объедающие.

Третье растение с названием недотрога, сейчас была в желтых цветах похожих на трубу старинного музыкального инструмента — граммофон, висящие на тонких зеленых ниточках. Кроме оригинальной формы строения  своего цвета недотрога оправдывая данное ей название в наших лесах, как и журавельник, распространяла свои семена от прикосновения, правда разбрасывала их за счет давления жидкости в стручках, которые уже висели под листьями.

Все время, пока мы медленно шли по сырой тропе в Городищенском логу, рассматривая цветы, нам приходилось нагибаться или отворачиваться в сторону, чтоб не разорвать висевшие на ветках сети из тонкой паутины, принадлежащие большому типу беспозвоночных существ — классу пауков, которых иногда называют — мизгири.

Среди беспозвоночных только они единственные используют для ловли других летающих или прыгающих насекомых специальные орудия — ловчие сети, изготовляемые самими и из собственного материала. По своему назначению они походят на перевесы, которыми пользовались в своем охотничьем хозяйстве коренные жители края, для добычи уток. Возможно, даже что эти сети пауков подсказали способ постановки перевесов на местах перелета, поперек просек на деревьях.

Пауки свои сети разной формы плетут из тонкой нити, которая быстро твердеет на воздухе, возникая из органической жидкости выделяемой паутинными железами на брюшке. По форме готовых сетей пауков  разделяют на: кругопрядов, сеточников, балдахинников, трубочников.

Паутина для них не только материал для сетей, она используется для защиты их потомства от неблагоприятных метеоусловий и как транспортное средство расселения молоди по воздуху. По наличию в разных биотопах паутины мы узнаем о присутствии этих безмолвных и малоподвижных существ в лесах, лугах, болотах и даже дома, порой, не видя самих мастеров.

Из разнообразных форм ловчих сетей наиболее широко известны принадлежащие паукам — кругопрядам представителям семейства крестовиков и тетрагнать.

Сети крестовиков представляют собой правильные круги в диаметре до 20 см. из тонкой нити раскрученной по спирали от центра. Середина их или центр всегда заплетены сеточкой. Владельцы сети с круглым брюшком до 2 см, обычно сидят в центре и многие на спине имеют светлый опознавательный крестообразный рисунок.  Если не разрывать паутину то можно понаблюдать за поведением охотника, предварительно бросив в нее муху или слепня. Почувствовав дрожание своей сигнальной нити, которая постоянно находилась у него в одной из восьми лап, он спешит к жертве, и быстро определив размеры, делает укол, острыми челюстями выпуская яд, который успокаивает ее и потом начинает опутывать паутиной. После того, как жертва превратится в курицу положенную в сетку — авоську уносит к своему убежищу.

Круговую сеть имеют и тетрогнаты, но она более редкая, с открытым центром, и главное располагается горизонтально. От крестовиков тетрагнаты отличаются и формой тела, она удлиненная до одного см., зеленого цвета.  Паук сидит на сети, вытянув вперед и назад по две пары длинных ног.

В этом же лесу, мы встретили сети паучков — балдахинников, более мелких темным с круглым в белых пятнышках брюшком размером чуть больше полсантиметра принадлежащих род линифий. Несмотря на малые размеры, они развесили между ветвей довольно обширные горизонтальные сети, под которыми сидели сами снизу, ожидая тех насекомых, что падают сверху с ветвей.

Пауки — сеточники отличающиеся еще более мелкими размерами тела всего 4-6 мм длиной, а так как предпочитают жить в зарослях травы на полянах, то мало заметны. Их маленькие горизонтальные сети размещенные возле убежищ в листьях соединены с боковыми сигнальными нитями.  Так как сети их расположены у земли, то обычной добычей охотников являются мелкие ползающие и взлетающие насекомые. В сухую погоду орудия их хоты на темной земле бывают плохо заметны, но как только начинают выпадать росы, благодаря капелькам воды, проявляются серебристыми кусочками.

Еще одна группа пауков паутинников — трубочников так же раскидывая свои сети у земли, но сами охотники более крупные, до одного сантиметра длинны. Для жизни они предпочитают травы и кусты и только один вид покидает их летом пробираясь в открытые окна и форточки, остается там жить в домах и комнатах за что его называют домовыми пауками. Заняв темный уголок паук из белой паутины плетет гнездо — трубочку и треугольную сеть. За зиму она покрывается пылью и когда,  мартовское солнце начинает освещать темные углы и тут хозяйки замечают серые треугольники паутины и наведя порядок сметают ее порой вместе с хозяевами в поганое ведро.

Познакомившись с большой группой разнообразных пауков, мы начинаем спускаться вниз по сырой тропинке, и неожиданно поднимаем с нее крупную стрекозу и рода коромысла, с необычно желтой окраской тела. Это оказывается  редкая для лесного чугаса, занесенная в Красную книгу желтоногая стрекоза.

Тропа подходит к самому ручью, и у берега в траве видим кустик мяты полевой в мутовках синих цветов. Специально срываем по листочку и нюхаем аромат, посматривая на горизонт, где грозовые тучи поднялись на километровый рост, где в этот жаркий день белели как вершины гор, покрытые снегом, тогда как, внизу наливаясь синевой на земле создавая густую тень в которой мелькали особенно контрастно вспышки молний и доносились раскаты грома. Все признаки говорили — что будет сильная гроза, и мы поспешили к автобусной остановке.

Быстро проходим мимо железной трубы, из которой течет вода Городищенского ручья единственного источника, которой до сих пор пользуется у приезжающих на машинах по объездной дороге людей спросом  и видим, как в облике грозовой тучи происходят новые изменения.

От ее застывшего переднего темного края отделяется светлая серая дуга облака с рваным нежным краем и начинает довольно быстро приближаться в установившейся тишине к чугасу. Мы прибавляем ходу, молнии теперь сверкают ярко и в установившейся тишине гром гремит оглушительно.

Проходит минута — другая серое облако, которое на севере называют «полосой» близко и тут видим, как с земли столбами поднимается пыль и сразу слышится шум ветра, и деревья на краю Священного увала как будто испугавшись приближавшейся грозы ложатся макушками в одну сторону, а на ровном асфальте появляются первые четкие кружки крупных капель дождя, за которыми сразу с шумом врывается сплошная стена ливня. Мы едва успеваем заскочить в открытую дверь автобуса, как все тонет в шуме ветра и воды, который время от времени усиливают громовые раскаты. В окно видим, как все пространство померкло и потеряло очертание: бушует  июльская гроза, одно из наиболее впечатляющих явлений в природе севера.

На следующий день после сильной июльской грозы мы отправляемся, на юго-восточный край чугаса, чтоб познакомиться с Филиновским ручьем, представляющим приток ручья Рыбников и одновременно своими глазами увидеть, какой вред нанесла гроза.

Доехав до остановки на ул. Сутормина пешком идем к Филиновскому увалу, где на его вершине тропа расходится две и поворачиваем на левую. По ней проходим совсем немного и оказываемся в удивительном месте  — единственной природной лесной аллее с высокими кустами можжевельника.

Солнце уже нагрело деревья и мокрую землю от неё и от стволов заметно для глаз поднимался пар отчего стоит духота как в банной парилке зимой, давая нам раз в году представление о жаркой погоде тропических лесов, куда нам захотелось бы поехать! С можжевеловой аллеи сворачиваем в лог Филипповского ручья и на дорожке всюду видим кучи лесного мусора снесенного со склонов оврага, а в одном месте, даже как в горах, из него временную плотину и перед ней маленькое озерко. Здесь наше внимание привлекает толстый ствол пихты, прикрытый от прямых лучей солнца ветвями, а там, в тени гриб — трутовик не похожий на тех, что встречали раньше. Он был темно-серый как ствол, пихты, выделялся тонким слоем зеленых мхов на поверхности. Нам повезло перед нами был редкий для чугаса гриб — пробковик Гартунга  занесенный в Красную книгу округа.

Овраг расширился, и появились солнечные полянки на одной из них встречается куст малины с первыми покрасневшими ягодами, которые своим аппетитным видом останавливают наше движение. Мы начали обирать вкусные ягоды как один из участников похода показал на ягодку, где сидел маленький бурый жучек и видимо пил ее сок. Глядя на такого жука, многие позавидовали  тому, что он мог соком одной ягодки утолить свою дневную жажду. Самого жучка за пристрастие к этой ягоде даже звали малинный.

Не успели позавидовать сладкой жизни жучка — малинного, как другой участник похода начал плеваться и говорить, что ягода почему-то пахнет клопом. Все начали искать источник такого запаха пока не увидели на одной из ягод какое-то плоское зеленоватое насекомое и, начали рассматривать. Первое на что обратил внимание на его голову, от которой в нежный бочек ягодки шел прямой хоботок, помогая насекомому сосать сок. Перед нами был еще один любитель малинового сока — ягодный клоп представитель крупного семейства полужесткокрылых, которые летом в пору созрева малины, земляники, княженики не редко портят вкус собирателям своим запахом.

Ягодный клоп, которого мы встретили сегодня на малине один из представителей семейства полужесткокрылых, разнообразные виды которых, как и пауки заполнили лесную древесно-кустарниковую и травянистую растительность, питаясь ее соками. Они имеют разные размеры, форму тела, окраску отличающие один вид от другого, но вместе с этим имеют два объединяющих признака.

Первый из их колюще-сосущий ротовой аппарат в виде хоботка, как у комаров, но более жесткий которым они прокалывают мягкую и твердую оболочку растений.

Второй объединяющий признак отвратительный запах. Этот запах, отпугивая различных мелких насекомоядных зверей и птиц, в сочетании покровительственной окраской, дает им возможность жить открыто на поверхности листьев и веток.

Кроме запаха и покровительственной окраски для защиты своей жизни клопы используют, заметив приближение еще два приема. Один, заметив опасность замереть, а потом без предупредительного приема, как другие насекомые, не поднимая надкрыльев, быстро распустив тонкие крылья и мгновенно взлетать. Другой прием быстрого исчезновения от опасности — падение на землю с прижатыми ногами.

Ягодный клоп довольно крупное насекомое и когда на него смотришь, то не можешь понять, если он такого размера и сидит, открыто, почему узнаешь о присутствии его на ягодах только по противному клопиному запаху у себя во рту. Оказывается причиной его являются крошечные мало заметные личинки клопа, заползающие на ягоды в пору их созревания, и в отличии от взрослых даже от сильного встряхивания не торопящихся покинуть сладкий плод.

Пополнив знаний о появлении клопиного запаха во рту, мы продолжаем путь и выходим в наиболее широкую часть Филиновского лога, где сразу обращаем внимание на противоположную сторону, где зияет большой участок оголенного суглинка — результат выпадения большого объема воды при вчерашнем ливне.  Она быстро пройдя рыхлый почвенный горизонт на склоне до суглинка смочила, его и стала причиной появления особого эрозийного явления — оплыва. Оплыв, как и оползень, сносят с собой по склонам всю почву с растительностью, включая и деревья, но отличается от него тем, что затрагивает очень тонкий горизонт, а само движение происходит быстро из-за одновременно с поступлением большого количества воды.

Хвойный лес кончается и перед нами в логу ручья Рыбников открывается обширная высокотравная поляна, на которой мы были в июне.  На ней издалека наше внимание привлекает высокие растения с корзинками лиловых цветов — чертополох курчавый. Однако, не смотря на данное ему прилагательное курчавый, когда мы подходили ближе увидели, что оно не вполне соответствует: граненный стебель, листья и даже цветоносы выставили иглы. Если нам чертополох своими колючками не позволял трогать его ароматные цветы, то любителем нектара доступ был свободен  и там кормились разные жуки дровосеки и усачи.

Обойдя поляну, мы начали подниматься обратно к вершине Филиновского нёла и тут на земле возле пня увидили толстого коричневатого жука, в котором сразу признали неповоротливого майского хруща, личинки которого как известно живут под землей, подгрызая корни деревьев чаще сосны и реже кедра наносят значительный вред молодому подросту. Возможно и этот жук, недавно выбравшись из — под земли в сосновой гривке сейчас отдыхал на солнце перед ночными полетами.

Тропа идет выше, на полянках мы одновременно встречаем ярко-красные сердечки земляники и темно-синие шарики черники — настала пора их созревания.

Еще в нескольких местах видим красные шляпки грибов. Одни из них принадлежат сыроежкам самым популярным у грибников, которые зовут общим словом — «краснявки». К осени на чугасе их можно будет встретить более десяти видов, а среди них и валуй с беловатой  скользкой шляпкой ил «сопливик». Другие коричневатые шляпки в белых чешуйках принадлежат наиболее ядовитому пантерном и мухомору.

Вот и вершина нёла с узкой полянкой, на которой в траве видны два новых цветка. Один из них постоянно изображаемый на картинках — синий колокольчик с тонким нежным стебельком и узкими листочками. Он интересен тем, что когда созреют его семена в коробочке с одной дырочкой, то ветер легко колеблет их тонкие стебельки, в разные стороны, и они поочередно высыпаются близко друг от друга.

Другое растение высотой  7-9 см. с белыми мелкими цветами у которых средний лепесток с желтым пятнышком не зря называется очанка: оно действительно в народной медицине используются для лечения глаз — очей.

За цветочной низкотравной полянкой нас встречают кусты можжевельника с плодами имеющими странное название шишко — ягоды. Рассматривая их на одной из веточек, видим темно-синего клопа — щитника, которого за постоянное обитание на этом кустарнике называют можжевеловым.

На восточном склоне нёла, где солнце днем печет меньше, чем на вершине в тени молодого хвойного подростка встречаем еще два растения одно из семейства орхидных размножающегося семенем, другое из семейства ужавниковых размножающегося спорами овеянное особой легендой папоротник — гроздовник.

Она гласит, что если в древний языческий праздник «Купалы» — почти ночью в лес и найти там цветы папоротника, то нашедшему откроется дар видеть клады спрятанные в земле. Такой чудо — цветок вполне мог оказаться у гроздовника имеющего на кончике стебля гроздь из мелких шариков, похожих на закрытые бутоны цветов. На самом деле в этих шариках созревали споры без цветков, и удача не могла придти ни кому.

Представитель семейства орхидных, был пололепестник зеленый, многочисленные виды, которого славятся очень оригинальной формой своих крупных цветов с пестрыми лепестками и нежным ароматом — живут во влажных тропических лесах. Наши орхидеи обычно сами не большие и с мелкими цветами, именно к таким орхидным относится встреченный нами пололепестник. Цветы которого действительно не яркие или лепестки их как листья зелены.

Несмотря на общую скромность пололепестник, встречающийся на чугасе, имеет некоторые интересные особенности в строении цветов, корня и существования в лесу.

Цветок у пололепестника устроен так, что мелкие мушки, которые опыляют его, прежде чем дотянутся до сладкого нектара, должны пролезть глубже в трубочку, над которой находятся пылинки.

Достигнув нектара насекомое, обязательно задевает основание пыльников, и от этого они резко склоняясь и ударяют его по спине оставляя на ней кучку пыльцы.

Семена, родившись в коробочке очень мелкие, и легко разносятся по ветру, но, упав на землю, успешно прорастут там, где есть корешки грибов — гифы, выделяющие особые органические вещества, способствующие быстрейшему их прорастанию.

По прошествии нескольких лет под землей из спор возникает клубень, из которого поднимается стебель, с листьями и начинает запасать другие питательные вещества для цветения. Клубни орхидных служат не только хранилищем запасов питания, но своей формой у ряда видов являются надежным отличительным признаком.

Кроме пололепестника на лесных полянах часто встречается орхидное растение ятрышник пестрый, и очень редкие любка двулистная и башмачок пестрый.

Продолжая свой путь, мы сворачиваем на небольшую полянку и сразу видим необычное растение в траве. Его стебель, короткие прижатые листья и даже кисть цветов с утолщенными лепестками бледные как весенний корешок проросшего картофеля это — подъельник. Он единственная и редкая трава в лесах, которая не имеет зеленого хлорофилла.

Немного углубившись в лес, мы нашли несколько видов знакомых съедобных пластинчатых грибов, которые в июльскую пору начали заполнять леса: рыжик еловый, млечник — серушку, сыроежку съедобную.

Нашли и малосъедобные грибы — рогатики, среди которых встретился редкий вид — аметистовый, многочисленные рожки которого вместо желтоватого цвета имели фиолетовый.

В нескольких местах нашли овечий гриб, у которого снизу на шляпке не пластинки, а мелкие шипики как у ежевика, который обычно появится позже в конце августа.

Выходя обратно на другую поляну, мы замечаем старый пенек с трещиной на верху, возле, которой насыпаны розовые шарики размером с горошину и чуть больше. Перед нами были тела особых грибов не имеющих привычных шляпок на ножках, из рода плазмодиевых или слизневиков. В данном случае встретился вид ликогола.

Большинство видов слезневиков не имеют такой округлой формы как ликогола, и напоминают мелкие кусочки цветного теста, разбросанные на траве или прилипшие к древесным стволам. Имея, такую необычную форму слезневики от всех грибов отличаются еще не свойственной миру растений способностью медленно двигаться, с одного места на другое.

В моховом покрове в тени не далеко от пня с ликоголой мы находим еще один необыкновенный, гриб похожий на оранжевый язычок — кордицепс. Необыкновенность его связана с особой требовательностью, к месту произрастания, которым бывают куколки, какой либо крупных бабочек.

После знакомств с необыкновенными грибами наша дневная экскурсия заканчивается, и отправляемся домой.

Очередной поход, в середине июля, посвящаем знакомству с долиной ручья Ключевого устье, которого, мы осмотрели на предыдущей экскурсии.   С автобусной остановки идем по ул. Сутормина спускающейся круто с увала Геофизиков, переходящей в грунтовую дорогу с крутым поворотом и  останавливаемся на этой точке обзора несколько минут.

Светит солнце, слабый ветерок дует со стороны сора, и мы улавливаем в нем особый запах тлена характерный для подсыхающих водорослей. Он говорит, что началось июльское осушение поймы, и вода в реке пошла на убыль.

Продолжив свой спуск, мы через железный мостик переходим на левую сторону ручья ключевого и оказываемся на опушке смешанного леса, где встречаем высокую с ярко-красными головками цветов — это бодяк разнолистный, названный так за различную форму листьев, в зависимости от высоты расположения на стебле.

Цветы его душистые поэтому, на них копошатся некоторые жуки, которых раньше не встречали и первым из них выделяется своей окраской  желтый в черных полосках на крыльях, усачик — комендант.

Рядом с поляной несколько старых берез, одна из них стоит близко от нас. Мы подходим к ней и находим на листьях насекомых использующих их зеленый цвет для своей защиты, поскольку живут они открыто. Это два представителя клопов и один листоед.

Из клопов один так и называется — щитник березовый плоский и широкий, зеленоватый. Он с весны до осени живет на листьях, питаясь их соком. Встречается он не только в лесу, но и в городе, где есть березы. Иногда от ветра он падает с дерева на человека и тот стряхивает его, вдруг ясно почувствует забытый запах постельного клопа.

Второй клоп паломена, в отличии от березового сплошь зеленый и когда сидит неподвижно, то заметен плохо, правда в солнечную погоду его выдает черная полоска тени, падающая на листья от его тела.

Листоед щитоноска, названный за свой хитиновый покров закрывающий как щит всё его тело, в отличии от клопа палонелы отдыхая на листке, не только прижимается к нему, но и прячет под него ноги и усики, а так как зеленого цвета, то походит на плохо различаемый нарост.

Под березой кустик черники, с ягодками соблазняясь их вкусом, наклоняемся, чтоб сорвать, в этот момент видим маленькую зеленую гусеницу, пересекающую листок с одного края на другой. В ее движении отдельными бросками, как будто использующей для измерения свое пути, старинную меру — пядь, узнаем родоначальницу бабочки пяденицы черничной, встреча с которой наводит на мысль, что не только многие травы и деревья имеют своих «нахлебников» или правильнее вредителей, но каждая ягода. В семействе пядениц гусеницы, которых питаются листьями этих ягод, бабочкам присвоены соответственные названия: малиновая, жимолостная, клюквенная, брусничная, смородиновая.

Не менее богато своими представителями, чем семейство пядениц, семейство жуков — листоедов, один из которых сидит перед нами на листке кипрея или Иван-чая открыто и демонстративно выедает дырку. Он черный хорошо виден на зеленом фоне и когда пытается взять мгновенно исчезает из глаз, демонстрируя широко распространенный среди жуков способ защиты своей жизни простой прием экстренное падение на землю. Видя приближение опасности жук, поджимает лапы и не боясь получит травму  падает с любой высоты на землю, где в траве найти его трудно. За этот прием жучок, которого мы сейчас рассматриваем заслуженно получил особое название — падучка.

Пройдя немного вперед вдоль склона Сургутского увала, являющего восточной стороной лога ручья Ключевого видим у подножья его поляну с белыми цветами на высоких стеблях — это лабазник восьми лепестный или луговой чай. Второе название народ ему дал не зря: его листья раньше, не имея настоящего чая, покосники часто заваривали, и даже сушили впрок.

Дальше вдоль склона довольно близко друг от друга встречаем три растения одно с кистями синих цветов, за что оно названо — синюха, два других с желтыми — льнянка и вербейник луговой, растущие небольшими куртинками. Из них лишь одна — синюха образует обширные заросли, но в пойменных лугах, похожие на синие озера однообразной — зелени злаков выглядят синими островами. Если вербейник своими цветами образует небольшие желтые островки лишь по берегам Самаровского сора у подножья чугаса, то льнянка здесь встречается редкими кустиками, поражает наблюдателей необычной формой строения цветов, похожих на садовые, но более крупные, которые в народе называют — «львиный зев».

Склон, вдоль которого мы идем, поворачивая на юг, становится частью узкого водораздела, который мы посещали, раньше обследуя ручей Смородинка.

Поднявшись на него, у грунтовой дороге видим заросли поросшие клевера ползучего, который называют «кашкой». Эго душистые белые цветы  дают приют и пищу одному крохотному жучку относящегося к семейству долгоносиков или слоников из рода семяедов. Они как многие слоники имеют длинный хоботок, на конце которого находится рот.

После непродолжительных поисков мы находим такого жучка на белой голове цветка клевера. Он черный с толстым туловищем и действительно походит на крохотного слона,  за любовь к семенам клевера его называют клеверным или кашковым.

Дорога подходит к огородам и там, на высоких стеблях видим бледно-фиолетовые щитки цветов растения, которое на севере называют «васильком». На самом деле, оно, хотя и относится к семейству сложноцветных называется по другому — молокан сибирский за белый сок похожий на молочко, которое всегда выступает в местах повреждения стеблей. Это растение, как и молокан, относится к семейству сложноцветных, но с желтыми цветами на более высоких стеблях и тоже с белым соком, вошедшим в его видовое название — осот с прилагательными желтый хорошо известен огородникам, с которым они ведут постоянную борьбу как сорняком, глубоко прячущим в землю свои корни. Следующий тоже высокий сорняк, с которым огородники ведут постоянную борьбу полынь обыкновенная, которая из семейства сложноцветных принадлежит к поздно цветущим, и там остается на долго служа указателем исчезнувших  поселений в пойме Иртыша, и на террасах.

Следующее растение на окраине огорода с белыми цветами то же любящее удобрение земли и хорошо знакомое местным жителям под названием ромашка, и часто встречающее в поймах. Она особо густо цветет по берегам, где речные воды каждый год набрасывают своими волновые выбросы.

Свое название ромашка это растение получило за сходство своих цветов с цветами настоящей ромашки или нивяника, но имеющими другую форму листьев — цельных и на жестком стебле наша северная ромашка с перистыми листьями на более мягком стебле — теперь из-за особенностей строения семян называется — трех реберник. Кроме строения листьев трехреберник отличался от нивяника местом произрастания на юге области.

Однако не без помощи человека нивяник появился на чугасе, где издалека может спутаться с трехреберником.

В третьей декаде июля, благодаря установлению самой теплой и влажной погоды, начинается появление различных видов грибов как пищевых, большинству грибников, так и не пищевых удивляющих собирателей то формой, то цветом, то местом произрастания.  Для натуралиста наступает пора, когда можно познакомиться наиболее полно с разнообразием грибов образующих третье царство живой природы.

Грибы представляющие это царство удивительны тем, что сочетают в себе признаки двух царств — животного и растительного. С растительным их роднит наличие у них своеобразных корней — гиф, по которым питательные вещества поступают из почвы; с животным использование готовых органических веществ носителей энергии созданных растениями.

Наиболее богато грибное царство представлено в лесах, поэтому для знакомства с ними выбираем маршрут по урманам чугаса поднимаясь на Сургутский увал по Кедровому нёлу с ул. Калинина по старой широкой тракторной дороге.

Почти сразу, как только входим в лес, на поляках между деревьями встречаем наиболее обычные грибы — сыроежки и замечаем, что среди них преобладают те, у которых шляпки красные, за что их местные грибники собирательно зовут — «краснявки». Присмотревшись к ним видно, что этот  цвет наиболее ярок и чист у ядовитой сыроежки, у болотной бледни, а у цельной появляется черноватый оттенок.

Сыроежки в сборах грибников принадлежат к тем видам пищевых, которые при отсутствии первосортных трубчатых: белых и подосиновиков, помогают заполнить корзины и ведра возвращающимся из леса. При всем изобилии и легкости сбора, сыроежки имеют один недостаток — хрупкость. В результате, когда, проделав путь по лесу и прибыв, домой на кухню, они оказываются сильно искрошенными краями шляпок.

Поднявшись на увал мы, в эту пору, кроме сыроежек встречаем много других незнакомых среди которых на себя обращают внимание с мелкими беловатыми шляпками тем, что стоят на полянке маленьким кругом, который в народе называют «ведьмины кольца». Шляпки первых встреченных небольшие по диаметру всего до 5 см сероватые и снизу с частыми пластинками. Эти обычные для леса грибы которых называют странно — говорушки.

Говорушек в тайге бывает до десятка видов. Одни из них со шляпкой в форме рюмочки, за что называются ворончатые другие с тонким ароматом аниса — душистые, третьи по цвету — рыжеватые.

И хотя все они пригодны в пищу их редко кто из жителей города собирает, потому что надо хорошо знать отличительные признаки, но главное вполне хватает более крупных знакомых и давно проверенных по вкусу видов.

У края дороги, на себя обращает внимание грибок своей шляпкой в форме конуса с мелкими ребрышками по краю, стоящий на длинной тонкой ножке. Встречается он не часто и называется по разному, то толкачик, то поплавок. Если название толкачик не сразу понятно, то — поплавок подтверждается наглядно, если удается встретить его тело выходящее  из — под земли, которое действительно походит на блестящую верхушку плавающего на воде поплавка. Именно эти молодые «поплавки» собирают гурманы для еды,  там, где они часто встречаются. Вид, который мы сейчас наблюдаем, называется поплавок серый.

Когда проходим мимо старой развесистой ели, то в тени ее ветвей видим россыпь грибков — крохотулек с розоватыми шляпками — копеечками на черных ножках — ниточках. Они принадлежат к особому роду грибов негниючников названных так за их особое отношение к влаге.

Бывает, что в пору их появления не надолго устанавливается сухая погода и правильные шляпки сморщиваются в мятые комочки, едва заметные на земле, но как пойдут дожди, они не загнивая, вновь расправляют их.

Грибники севера на негниючники мало обращают внимание — мелкие, правда один вид который мы встретили сейчас и называемый чесночник кое-где собирают, для того чтоб использовать как приправу с запахом чеснока.

В небольшом сыром понижении, где густо зеленеет трава, прямо как огонек горит шляпка какого-то грибка. Осматриваем его видим, что и ножка красного цвета это — не пищевой гриб, с иностранным названием гигроцибе. Он ядовитый и для натуралиста в лесу он привлекателен лишь необычайно ярким красным цветом.

Дорога проходит мимо поляны с вековыми кедрами земля, под которыми засыпана бурой старой хвоей, и на ее фоне контрастно выступают ряды желтоватых тел мелких грибков высотой не более десяти см. без шляпок похожие на палочки с утолщенными концами вроде булавы. Эти грибы рогатики язычковые. Они действительно по форме напоминают длинные язычки каких-то животных, которые ухитрились выставить их из — под земли, только языки.

Встреча этих желтых грибов на другой полянке, среди экскурсантов, вызывала живой интерес, потому что некоторые знают их по вкусу, так как их собирали и приносили родители, это -лисички.

На чугасе лисички появляются каждый год в июле на маленьких полянках поросших травой. С появлением их любители отправляются на поиски и собирают с большим удовольствием, по сравнению с другим, потому что они редко бывают червивые.

Постоянно осматривая землю, в поисках разных видов грибов, мы постоянно слышим громкие птичьи голоса, которые доносятся с верхушек деревьев, это кричат ореховки или кедровки, которых местные жители еще зовут «роньжей».

У них в июле начинается свой праздник, связанный с «пробованием» молодых орехов. Найдя более зрелую шишку, у которой один бок начинает менять фиолетовый цвет на буроватый, птица подает громкий крик, потом несколькими ударами острого клюва отсекает смолистую чешуйку и скивает молодой слегка побуревший орешек, находящееся в стадии молочной спелости ядра наиболее богатого различными питательными веществами.

Дорога проходит мимо небольшой полянки, где лежит часть ствола сломанной ели, освященного ярким солнцем и в глаза сразу бросается большая в черно-белых жестких волосах муха похожая на шмеля с той лишь разницей, что на голове у ней снизу торчит пучок волос как борода, за который всех представителей этого рода называют — «бородатые мухи» или не очень понятным словом — ктыри. Нам повезло, что мы встретили одного их крупных представителей этого рода — ктыря горбатого, длинна тела которого почти 3 сантиметра. Он как и все ктыри — хищник, причем смелый и ловит на лету не только кусачих слепней, но и шмелей вооруженных жалом.

Для своей охоты ктыри выбирают солнечные опушки или просторные поляны, где усевшись на поваленные стволы или вывороченные корни ждут пролетающих мимо насекомых, постоянно поворачивая свои глазастые головы по сторонам, и при виде даже быстро пролетающей добычи успевают моментально взлететь,  схватит ее сильными лапами, уколоть и парализовать своей слюной.

Ктырь, через несколько секунд нашего наблюдения за ним улетел, а мы обратили внимание на торчащий обломок ствола ели, между корнями которого виднелась кучка каких-то новых буроватых пятнистых грибов. Когда подходили ближе становится понятна наша ошибка они не в пятнах, а в оттопыренных темных чешуйках, за которые их называют — чешуйчатками. В хвойных лесах чаще встречается обыкновенная чешуйчатка, которая растет кучками на корнях или еловых пнях. Она пригодна в пищу в соленом и маринованном виде, при этом, произрастая на корнях, имеет специфический привкус еловой живицы (серы).

От полянки, где мы встретили чешуйчатку, начинается спуск в долину ручья Смородинка, на дне которой встречаем по одиночке два разных гриба.

Один на низкой ножке с темно-бурой, шляпкой на которой заметны черные кольца это подгруздок — чернушка из семейства пластинчатых грибов. Некоторые грибники собирают его и солят. Он считается пищевым грибом, но самой низкой четвертой категории, которые в рассоле чернеют.

Другой гриб, погруженный почти до шляпки в мягкую зелень мхов, называемый за эту тягу к ним местными грибниками — моховиком. На самом деле этот гриб с буро-зеленой сверху и ярко желтой снизу шляпой называется польский, грибники ценят его за высокие вкусовые качества, по ним он занимает третье место, после белого гриба и подосиновика и собирают.

Кроме грибов в долине на крохотной полянке нам встретились высокие стебли украшенные широкими зонтиками из мелких белых цветов реброплодник Уральский из семейства зонтичных, которые обычно привлекают к себе разных мух. Сейчас среди них наше внимание привлекла одна с мирным названием — толкунчик, которая на самом деле хищник с прямым хоботком, которым протыкает тело жертвы по мы рассматривали толкунчика поочередно на цветок опускались дневные бабочки характерные для июля: крупная пестро красная перламутровка лесная, мелкая быстрокрылая толстоголовка, и какое-то чудо среди бабочек — пальцекрылка.

Поднявшись на увал разделяющий долины ручьев Смородинка и Вогульского занятый урманом видим в прикорневой части кедра крупное «копыто» трутовика окаймленного и решаем посмотреть его внутреннее строение. Как только кусочек твердого как пробка тела отделяем на срезе появляется дырка, а в ней своеобразное насекомое с темным длинным гибким телом — стафилин или коротконадкрыл. Он сразу привлекает к себе внимание большой подвижностью и манерой как собака — лайка загибать крючком брюшко. Свое название коротконадкрылов эти насекомые получили заслуженно: действительно жесткие хитиновые надкрылья покрывают меньше половины мягкого длинного брюшка. Все стафилины хищники в том числе и этот грибной, который часто попадает на глаза в собираемых грибах, где он охотится на личинок мух и комаров.

В лесах встречается несколько видов стафилинов, в том числе и крупный длинной почти два сантиметра с огромными для его головы челюстями дополнительно оснащенными еще зубами, за что его зовут забустым, а за неяркую окраску серым. Обладал высокой подвижностью он как рыба в воде проскальзывает между травинками и смело хватает своими челюстями самых крупных жуков.

Продолжая осматривать трутовик, мы находим возле него в клочке лишайников еще одного жука — хищника, который кормится в грибах различными личинками — чернотелку грибную. По окраске он соответствует названию только частично: его надкрылья украшают две хорошо заметные желтые полосы.

Недалеко от кедра с трутовиком, находим гриб форма тела которого — шарик. Он чисто белый и покрыт тоже белыми бородавками — это дождевик шиповатый.

Он близкий родственник дождевику — порховке, которого городские мальчишки зовут — «дедушкин табак» за то, что когда он после высыхания белой оболочки станет серым, то на его верхушке появится рваное отверстие. Стоит в эту пору наступить на шарик ногой, как вверх вылетит зеленоватое похожее на дым табака облачко, состоящее их микроскопических спор гриба продолжателей его жизни на земле.

Сам гриб — порховка, многих жителей города в детские годы удивлял своим неожиданным появлением в оградах после дождей. Бывали случаи, вечером проходил дождь, а утром у крыльца на полянках вдруг появится белые шарики молодые дождевики. В эту пору их можно было собирать и употреблять жаренными в пищу.

 

Август

В конце третье декады жаркого июля, в средних суточных температурах воздуха происходят изменения, пока что незаметное для глаз, связанные с переходом их ниже +20 градусов, свойственных следующих месяцу — августу, который заканчивается сезон — лето, его четвертой фазой — «спад лета».

Обычно уже в первой декаде августа появляются первые приметы, указывающие на приход фазы: спад лета в неживой и живой природе. В небесах в неживой природе тихими вечерами рождаются очень своеобразные стелющиеся туманы, которые заползают и в лога чугаса. Закрывая их нижние глубокие части белым полотном, они оставляют вершины лесистых увалов темными и рождают новые пейзажи.

В первой декаде с прохладой волн прохладного арктического воздухом рождаются фронтальные грозы, в которых вместе с молниями вспыхивают зарницы без привычного грома очередные приметы фазы.

Учащаются моросящие дожди, про которые говорят, что они не идут, а «бусят», потому что сквозь их пелену все краски природы делаются однообразно серыми — бусыми.

Еще на земле в реках, несмотря на частые доджи начинается спад воды, она уходит из обширных соров, где за лето наросла масса водорослей. Они, вспыхивая, загнивают, и в воздухе появляется особый запах тлена, который приходит и на улицы города, как примета начавшегося спада воды в Иртыше.

Чтоб увидеть приход новых явлений в живой природе надо в сухое августовское утро отправляются из города, вдоль подножья чугаса к своеобразному замкнутому водоему озеру Заовдинскому, представляющему остаток проточного водоема некогда существовавшей проточки Узеньки.

Первую примету фазы встречаем в растительном мире идя по ул. Затонской в огороде. Там возвышаются стебли сорной травы полыни обыкновенной, на верхушках которой уже в июле появились на веточках зеленые комочки, сейчас они стали цветами, правда, не яркими буроватыми, но заметными.

Вторая примета встречала нас красноватыми кистями невысокой  травы — зубчатки, другое название которой — осенняя говорило, что она последней зацветает в конце лета. Ее несколько кустиков росли в логу ручья Городищенского и в тот момент, когда мы рассматривали строение ее мелких цветов, услышали такое стрекотание, которое заставило нас начать поиски исполнителя его в кустике розы коричной, увешанной сейчас ярко-красными длинными плодами, стоящим недалеко от нас.

К нашему удивлению, хотя звуки шли именно от этого куста, нам пришлось долго и внимательно рассматривать его ветки, не делая резких движений, чтоб не спугнуть музыканта, однако старания были напрасны, пока он сам не подал голос. Тут мы еще больше удивились: он сидел почти открыто и оказался крупным насекомым с длинными усами, которое называлось — певчий кузнечик. Оставаться малозаметным ему помогала зеленая окраска, благодаря которой он и терялся на фоне зеленой листвы.

Некоторое время он молчал, видя наше присутствие, но потом застрекотал и все увидели, как задрожали крылья на краях, которых были «музыкальные» инструменты — зазубренная жилка на одном крыле, которая быстро терлась о толстую гладкую жилку, другого крыла.

Кроме редких кустиков розы в логу росли ивы, и на ближней от нас мы заметили несколько шариков похожих на яблочки, что естественно вызвало интерес.

Подойдя, ближе мы срезали веточку на которой оно выросло, разрезали и увидели внутри крохотную белую личинку и все стало понятно: перед нами были наросты — галлы, в появлении которых виновата была личинка, принадлежащая взрослым мелким шуткам размером с нашу обычную мошку, на которую обычно не обращает внимания, зато галлы замечают многие благодаря их яркой окраске и форме. Эти мушки, в природе чаще поражают лиственные породы деревьев осину и особенно иву. Когда мы начали осматривать другие кусты ивы, то нашли еще две формы галлов один длинный по краям листа принадлежащий краевой галлице, другой в виде пучка зеленых укороченных листьев напоминающих формой цветок розы и вспомним, что именно эти бутоны удивили нас, когда в марте мы осматривали голые ветки ивы за Иртышом.

В природе существует несколько десятков видов галлиц, и один приспособился жить даже в наших домах, попадая в комнаты вместе с почвой принесенной из леса. Когда пройдет срок положенного развития они иногда зимой удивляют своим появлением на комнатных цветах.

От устья Городищенского ручья мы проходим за Глухарный нёл к подножью Священного увала, где оказываемся у рукотворной плоской высотой в пять метров хантымансийской пирамиды, призванной защищать его обнаженный склон от ручьевой эрозии временных сезонных потоков воды.

Сегодня белёсое обнажение на котором в начале июля полыхал красный живой пожар цветов высоких султанов кипрея узколистного, на стеблях висели белые остатки пуха семян, а ниже их на маленьких земляных уступчиках качались распушенные метелки вейника наземного, который любит сухие песчаные почвы и широко распространен по сосновым лесам округа. Эти метелки всю зиму мотаются на холодных ветрах напоминая обрубленный хвост, недаром у него есть второе народное название — волчий хвост.

От пирамиды уже хорошо видно длинное Заводинское озеро и его берега, поросшее различными прибрежными травами, среди которых издалека внимание привлекают две — сусак и дербенник иволистный, зацветающие в июле.

У сусака узкие листья все собраны у земли, а высоко над ними как на голых цветоносах белеют крупные зонтики из очень своеобразных цветов, острые ребристые лепестки которые как будто вырезанные из плотной бумаги, сидят вокруг фиолетовых крупных пыльников. Дунет ветер и на упругом цветоносе закачается весь зонтик, но лепестки сохранят свою прежнюю форму.

Совсем другими по сравнению с лепестками сусака выглядят лепестки дербенника. Они хотя и создают густые красные, привлекательные издалека метелку, среди зелени трав, но выглядит мятыми. Дербенник иволистный имеет второе народное название — плакун-трава данное ему за его особенность — перед дождем, в углах у листьев выпускать капельки воды, своеобразные «слезы» говорящие что сухая погода кончается и будет дождь.

Когда переходим дамбу с асфальтированной дорогой, то видим ряд других водных и приводных растений приспособившихся к жизни в воде или на ее поверхности.

На сыром берегу в окружении однообразно зеленых, листьев осок видим небольшие зонтики из мелких белых цветов одного, из ядовитых растений округа — цикуты или веха. Они приятно пахнут и на них постоянно сидят различные мухи — журчалки с полосатыми брюшками не боящиеся одурманится ароматом, который привлекая их и одновременно предупреждает об опасности коров пасущихся рядом, которую несет эта трава.

Осоки, в зарослях которых нам встретился вех принадлежат к тем злакам, виды которых приспособились к жизни по сырым и переувлажненным землям, создают на них не только свой зеленый покров, но и микрорельеф из твердых и рыхлых кочек. Целые поля их окружая берега пойменных озер или многочисленные ложбины, делают переходы по ним очень трудными, о чем хорошо знает каждый охотник.

В округе около тридцати видов осок, но заготовители сена, в состав которого почти всегда входят эти травы, знают в «лицо» всего несколько, потому что их цветы — колоски однообразные и только созревшие семена сидящие в них дают возможность точно отличить один вид от другого, но для этого нужно рассматривать их через увеличительное стекло.

Исходя из этих особенностей заготовители сена различают и два вида осок — «зеленец» с широкими листьями, и «водопойку» которые имеют наиболее мягкие листья.

В обширных зарослях осок всегда присутствуют и другие виды злаков, так же как и они с неяркими цветами: ситники и болотницы. Если у ситников буроватые и имеют лепестки и тычинки, то у болотниц содержат одни пыльники, которые весной покрывая колоски, выделяют их заросли из однообразной зелени.

Когда вступаем в густые заросли водяной осоки на берегу Заводинского озерка, то в них открывается «окна» чистой воды, покрытые плавающими листьями разной формы, среди которых в августовскую пору непременно на себя обратят внимание очень похожие на железные копья вокруг белых плавающих цветов травы — стрелолиста.  Услышав такое название растения каждый, кто видит их сейчас, сразу согласится с таковым.

У стрелолиста своеобразны не только листья, но и цветы. Своеобразие их заключается в том, что они имеют не четное число лепестков — три, окружающих пучок фиолетовых пыльников.

Кроме оригинальной формы плавающих листьев стрелолист имеет другие подводные резко отличающиеся своей формой в виде узкой и длинной тесьмы. Еще он примечателен способностью, запасать крахмал в корневых клубеньках. Поэтому осенью там, где в пойменных лугах обсыхают заросли этой травы, земля часто бывает покрыта бугорками грунта, нарытыми грызунами — водяными полевками, которых местные жители за это зовут «рытиками».

Эти клубеньки любят не только полевки, но и домашние животные свиней. Когда пошла «мода» выращивать их на пищевых отходах столовых, то осенью около свинарника на Самаровскому сору, где располагалось дно высохшего озерка с зарослями стрелолиста, превращалось в перепаханное вдоль и поперек поле.

Там, где кончались заросли стрелолиста, виднелись плавающие островки травы в большей степени знакомой рыбакам и получившей от них даже рыбное название — щучья.

Научное название щучьей травы другое — гречиха земноводная, наглядное подтверждение этого название мы нашли тут же на пологом участке берега. Здесь одна часть ее длинных стеблей лежала у наших ног на подсыхающей земле, другая плавает на воде при этом на обеих частях, независимо от места расположения, были розовые колоски из мелких цветов, имеющих свою особенность, связанную с растянутостью их распускания. Отчего в одном и том же колоске одновременно виднелись распустившиеся цветы и коробочки с созревшими семенами.

Когда мы проходим по зарослям осок, то сразу обращаем внимание на множество мелких зеленоватых стрелок, которые порхали невысоко над кончиками травы и при малейшей опасности падали, в ее заросли и становились незаметными. Кроме защитных свойств зеленые заросли травы были удобными местами для охоты, так как здесь во множестве встречались мелкие мухи и комары, и стрелкам не надо было далеко улетать.

Над травянистыми берегами, но выше стрелок постоянно порхали более крупные стрекозы: черные, красные, желтоватые, еще выше, самые большие «коромысла», в результате все воздушное пространство от воды до верхушек деревьев контролировалось армией крылатых охотников.

Насмотревшись на стрекоз, переводим свои взгляды на сырой берег, поросший осокой, болотницей, лютиками, дербенником и вехом, на котором обитает мир беспозвоночных животных связанных как с землей, так и водой.

На стеблях травы ближе к земле в глаза сразу бросаются живые существа, которые на своей спине таскают «домики» собственного изготовления — спирально закрученные раковины. За эти домики все эти живые  существа, которые в народе зовут одним словом — «ракушки», принадлежат по систематике к отряду моллюсков.

Те ракушки, что мы видим сейчас, на траве, называются янтарки — и заняты добыванием пищи с помощью своего особенного языка — радулы снабженного множеством мелких зубчиков. Медленно двигая таким языком взад и вперед, как теркой или наждачной бумагой они соскабливают со стеблей слой живых клеток растения своеобразный зеленый «паштет».

Переведя взгляд, с янтарки на другие стебли травы, замечаем там разных мух и комариков, за которыми охотятся стрелки. Одни мухи сразу улетают, другие позволяют рассмотреть себя, к таким относятся и пестрокрылая с птичьим названием — бекасница. Она сидит вниз головой и как будто, кого-то ждет. Через минуту вспархивает и хватает другую ползущую по стеблю муху, потому что она хищница.

Внимание привлекает и маленький комарик,  во-первых, своим нежным зеленым цветом, который делает ее менее заметным в траве, потом головой с пушистыми усиками, своеобразными «бакенбардами», наконец удивляет постоянным подергиванием передних лапок, за что его зовут — дергунцом.

Вот и сырой берег, соприкасающийся с водой, здесь первыми на глаза попадают проворные мелкие  жучки — речные тинники. Они зеленоватого цвета, помогающего им оставаться менее заметными на зелени гниющей травы. Они охотники и потому долго на месте не сидят, бегают в разные стороны. Другой охотник — стафилин или как теперь его называют — хищняк береговой привлекает внимание своей манерой, бегая среди травы постоянно приподнимать кверху «калачиком», как собака лайка хвост.

Местами у воды лежат кучки гниющих растительных остатков, выброшенные ветрами — волновые выбросы, привлекающие некоторых насекомых, которые любят эти гниющие остатки. Как только палкой сдвигаем в сторону одну из кучек, сразу под ней видим черное странное и большое, почти в пять сантиметров, насекомое. Странный и вместе с тем какой-то угрожающий вид ему придают два длинных острых образования на конце подвижного, брюшка. Перед нами редкое скрытое насекомое -уховертка. Встретив такое большое насекомое, да еще с таким названием, на покос под травяной подстилкой балаган невольно лишался сна думая, что оно может заползти в ухо, и своими кривыми клещами проколоть слуховую  перепонку.

На самом деле в жизни уховертки эти клещи используются для удержания кусочков растительной пищи как вилка. В повседневной жизни уховерток увидеть удается редко: эти растительноядные существа деятельны только ночью. Вместе с уховерткой быстро скрывшейся под волновыми выбросами на дневном свету оказались жучки: шаровидки, карапузики и жужелица.

Шаровидка и карапузик встреченные нами под одной кучкой волновых выбросов, и оказавшиеся схожими по округлому короткому телу, — его темной окраске с крупными красноватыми пятнами, резко различались по питанию. Шаровидки вегетарианцы довольствовались гниющими остатками растений и даже коровьего навоза, карапузики плотоядные и ловили здесь же личинок различных мух и жуков.

Таким же плотоядным оказался и третий жук, принадлежащий к семейству жужелиц с названием — быстряк, который, как бы оправдывая свое название, быстро скрылся в траве, блеснув на солнце двумя яркими цветами красным на крыльях, зеленым на груди и голове.

О края берега, на котором лежат волновые выбросы, перед нами начиналась другая стихия, вода со своими физическими, отличными от земных свойствами, которые повлияли на строение тела, всех кто живет в ней. Главными итогами этого влияние стали изменения в органах движения и дыхания. Органом движения вместо трехчленной сухопутной ноги стало — весло, органом поглощения кислорода вместо пузырьков легких стала — жаберная бахрома, омываемая водой.

Физическая особенность поверхности воды имеющей особую упругую молекулярную пленку натяжения, породила новое строение лап у насекомых, сокрыв их несмачивающиеся волоском, позволившими им двигаться по ней не «проваливаясь».

Примеры такого передвижения по поверхности воды постоянно демонстрируют живущие на ней: клопы — водомерки, мухи, пауки, ручейники. Физическая особенность состояния воды как жидкости,  способствовала появлению оригинального природного двигателя — «водомета» у беспозвоночных, который постоянно пользуются личинки многих насекомых, живущие под водой и сами взрослые насекомые на поверхности воды, примером которых могут служить жуки — вертячки без присутствия, которых не обходится ни одно озеро, и даже большая лужа.

Вот сейчас они, перед нами как капельки ртути, поблескивая на солнце, кружатся в замысловатом, и как нам кажется, бесполезном танце, который на самом деле оказывается своеобразным способом охоты. Высокую успешность такой добычи пищи, вертячкам дают их уникальные глаза, работающие постоянно на границе раздела воздуха и воды. Каждый из них разделенный перегородкой на две части, верхний позволяет вести воздушное наблюдение, нижний — подводное.

У самого берега, где мы стоим, под водой лежит небольшая чистая от растительности площадка, на фоне которой лучше видны все проплывающие через нее водных обитателей. С первых минут как мы посмотрели на дно, наше внимание привлекли ярко-красные живые шарики, пересекавшее ее в разных направлениях, это были обычные представители отряда клещей, в данном случае водных или гидрохнид. Среди них время от времени появлялись более крупные до 8 мм, которые заинтересовали нас черными пятнышками, разбросанными по телу, напоминающими по форме очертания земных материков на географических картах. Каково было наше удивление, когда мы дома в специальной литературе, стали выискивать название увиденных пятнистых гидрохнид нашли, что их зовут — клещи географические.

Кроме водных краснотелых клещей в лесах обычны разные виды сухопутных, которые живут среди травы, а так же опасные два человека таежные клещи переносчики вирусного заболевания — энцефалита.

Прослеживая пути перемещения клещей в воде и одновременно осматривая дно вдруг замечаем какое-то сероватое с плоским телом в поперечных бороздках существо медленно пересекающее площадку на своих коротких ногах, которых было не менее десятка пар, с выставленными вперед длинными прямыми усами. В облике этого существа угадывалось сходство с другим, но гораздо крупнее существом, живущем в океанах принадлежащего семейству ракообразных — омаром, которых не раз показывали по телевизору. Как только мы, придя, домой открыли справочник, наши догадки о его родстве с семейством ракообразных подтвердились, а само существо, оказалось, называется водяным осликом.

Через какое-то время на краю данной площадки, под водой, но в редких зарослях травы, появилось еще одно существо, уже известное нам по литературе, но встреченное впервые на данном озере — водяной скорпион представитель семейства клопов. Длинной почти три сантиметра, с прямым хвостовым выростом, представляющим собой дыхательную трубку напоминающую жало, и согнутыми вдвое передними ногами похожими на клешни как бы оправдывал свое название настоящего скорпиона.

Случайно выбранная нами, для наблюдений подводная площадка, оказалась удачной на встречи разных подводных обитателей в том числе, личинок стрекоз, поденок, ручейников, которые во взрослом состоянии ведут воздушный образ жизни.

Личинки разных стрекоз, которые медленно преодолевали открытую площадку интересовали нас как способом применения их оригинального орудия охоты — «маски» выкидной согнутой как рука в локте челюстью оканчивающуюся двумя острыми «клыками». Когда одна из личинок медленно шагая, оказалась близко от нас мы увидели, что в покое маска, находившаяся под головой, была малозаметной, а сама остановившаяся личинка, стала походить на кусочек мусора. Но вот мимо довольно быстро поплыл лягушачий головастик и через секунду замер схваченный «клыками» выпрямившейся маски.

В отличии от личинок стрекоз, личинки — поденок, имели по бокам брюшка открытые ряды ветвистых жабр и плавали быстрее, так как им приходилось догонять добычу.

Данное этим насекомым странное название — поденки, становилось понятным для тех людей, рыбаков или сборщиков смородины, когда в августе месяце они случайно оказывались в местах вылета взрослых особей из воды. В таких случаях, после заката солнца над тихой протокой начиналась «снежная» буря в абсолютной тишине да еще с нарушением закона земного притяжения, когда снег шел из воды вверх, образуя подвижные облака. Проходил час — другой и снежинки начинали падать обратно на воду: день их жизни кончился, правда у некоторых видов после брачной ночи насекомые продолжали жить по нескольку дней и тогда случайно залетали даже открытые окна домов давая возможность рассмотреть их поближе.

В облике этих существ все поражала нежностью и хрупкостью строения — прозрачные крылышки сложенных вместе наверху, маленькая головка, изогнутое брюшко с двумя или тремя длинными волосками, но больше всего, то, что оно прозрачное и пустое.

На ряду личинками стрекоз и поденок, использующих для защиты себя от врагов, покровительственную окраску и скорость движения, всюду встречались малоподвижные личинки ручейников, но живущие в особых домиках в виде трубочек, которые строили сами из того материала какой был рядом под «рукой», и в строгом соответствовали со своим видовым положением. Осматривая трубочки, те, что были в воде, перед нами мы видели домики из песчинок, обрывков хвои, травинок, мха. По материалу, из которого построены домики и формы, можно лучше определить их виды, чем по взрослым насекомым.

Из таких  трубочек, время, от времени высовывались голова и часть тела с тремя парами ног, они начинали передвигаться по дну, собирая в пищу. Личинки в домиках жили и росли всю зиму, а в мае окукливались. В июне куколки ручейников, приобретая подвижность, всплывают, покидая домики — трубки оболочка их лопается и появляется новое крылатое существо взрослый ручейник, который плывет к берегу несмачивая крылья. Добравшись до берега, вся масса крылатых ручейников отдыхает, часто облепляя плотным слоем, предметы у воды, в том числе речные суда и если их не тревожили, сидят до ночи, мало двигаясь. Ночью картина менялась, ручейники, как и поденки, начинают брачные полеты низко над водой в разных направлениях. После спаривания у берегов на погруженных в воду предметах появились студенистые колбаски, в которых видны зеленые мелкие икринки.

Во время массового выхода различных видов ручейников из куколок с середины июля они насыщали воду определенными запахами, которые служили сигналом для рыб и у них наступления поры обильной и доступной пищи, и тогда косяки сырка, с низовьев Оби устремлялись вверх, а у коренных жителей начинался летний лов рыбы сетями и пора изобилия свежей рыбной пищи, которую они называли одним словом — «вонзь».

Массовый вылет ручейников давал много легкой добычи не только рыбе, но и птицам, мелким насекомоядным животным — землеройкам, земноводным и различным насекомым, не только потому, что их было много, но и потому что из-за своей вялости в движении, были легко доступной добычей.

Рассматривая мир беспозвоночных, которые в воде используют для защиты своих нежных тел специальные домики — трубочки, мы постоянно видели домики другой формы из другого материала, у животных относящихся к систематическому типу моллюсков, в народе больше известных как — ракушки.

Домики этих ракушек, постоянно встречающихся в озере Заводинском имели три формы спиральную (катушка) завитую (улитка) и из двух половинок (двустворчатую).

Сегодня на глаза чаще попадали улитки, который держится на подводных травах у поверхности воды, да еще демонстрирует способность передвигаться по ней снизу, что не могут другие ракушки. Кроме этого среди улиток он принадлежит к рекордсменам, так как его бурая раковина достигает пяти сантиметров высоты.

Приглядываясь к прудовикам, мы видим, что у ползущих по траве под водой из устья раковины высовывается мягкое широкое тело это нога, соединенная с головой на которой торчат длинные «мягкие» рожки. На этих рожках, как и у других моллюсков, находятся слабо развитые глаза, которые различают только свет да тьму.

Кроме крупных прудовиков в озере обычен малый прудовик длинной всего один сантиметр, болотный с черной раковиной, который не редко выползает кучами, на берег, а так же физы, аплексы, битинии.

Представители другого семейства — катушек, раковина которых закручена в плоскую спираль, как у древних головоногих — аммонитов, миллионы лет тому назад живших в теплых морях, там, где теперь высятся Уральские горы, хотя и были многочисленны, на глаза попадали реже, так как постоянно держались на дне и были разных размеров.

Среди них по диаметру — наиболее крупной была — катушка роговая шириной до трех сантиметров, наиболее мелкие скрученная и блестящая до одного сантиметра. Кроме формы и размеров раковины катушки роговой привлекли внимание своей особенностью, они начали сверху покрываться тонким слоем перламутра, который на солнце переливался разными цветами радуги.

Кроме улиток и катушек на озере встречались двустворчатые моллюски. Из них наиболее обычно горошинка и шаровка не более одного сантиметра длинны. Однако эти многочисленные обитатели, летом на глаза попадали очень редко, так как постоянно жили на дне, прячась в ил. Обычно об их существовании люди начинали узнавать с конца августа, когда обсыхали мелководные озерки или дно не глубоких проток и тогда перед глазами появились целые полосы из побелевших раковинок, похожие на рассыпанный горох.

Чтоб познакомится с этими мелкими ракушками в живую, надо воспользоваться сачком, чтоб достать их со дна. Когда поднятая проба ила окажется в литровой банке, и он осядет вместе с ракушками на дно, то вдруг окажется, что отдельные легко и свободно поплывут, удивляя натуралиста. Стараясь разгадать такую загадку и наблюдая более внимательно  за активно плавающими ракушками при определенных поворотах заметит, что между створками шевелятся десятки ножек, а не высовывать одна как у горошин и шаровок. В данном случае ему повезло потому, что вместе с ракушками он поймал пресноводного рачка — конхостарку.

Реже на озере Заводинском попадают самые крупные до 15 см. длинны двустворчатые моллюски беззубки потому, что закрываются в мягкий ил. Здесь они живут, постоянно перегоняя воду через свои жабры, улавливая органические остатки. С весенним разливом оживают в иле разные моллюски  и начинают ползать. Они становятся обильной и доступной пищей для нашей нежной рыбы — стерляди, которая, заходя с реки в сора ищет ямки и ложбинки, где собрались моллюски и начинает нагуливать жир.

Кроме всеобщего положительного значения моллюсков, как обильного и доступного корма для рыб у некоторых видов обитаний есть отрицательная сторона, связанная с тем, что они являются промежуточным хозяином личинок одного из паразитов человека — описторхиса, вызывающего широко распространенное заболевание печени описторхоз.

Сегодня стоя на берегу и разглядывая мир животных под водой, мы постоянно видим на ее спокойной поверхности маленькие кружки волн поднятые какими-то обитателями, но самих сразу не успеваем разглядеть, приходится ждать и внимательно наблюдать. В конечном итоге все же устанавливаем их принадлежность к определенным семействам беспозвоночных и одновременно узнать причину делать кружки воли. Она оказывается, связана с их особенностью дыхания воздухом, из-за чего им постоянно приходится подплывать к поверхности, чтоб глотнуть кислорода.

Наиболее обычны среди них, оказываются жуки и клопы. Среди жуков нас в первую очередь привлекают крупные и заметные издалека — плавунцы. Среди них есть гигант коричневатый с желтой каймой по краю тела — плавунец, окаймленный длинной в три сантиметра.  Когда он плывет, то видно, какие сильные толчки придают его  телу дружные взмахи ног — весел.

Плавунцы, которых в озере несколько видов и все хищники, как и их личинки, а окаймленный еще и самый сильный, он способен удержать  в своих челюстях молодого лягушонка или быструю рыбку молодого ельца.

Если окаймленный плавунец — довольно часто попадает на глаза, то более крупный черный — водолюб длинной более четырех сантиметров реже, потому что он вегетарианец и кормится на дне. Если он всплывает близко от наблюдателя, то сразу обращает на себя внимание не только размером, но и медленным плаванием по сравнению с плавунцом из-за манеры грести лапами по очередности, а не вместе.

Вообще при встрече с водными жуками удивляет, что названия свои многие из них получили за разностороннюю связь с ней.  Во-первых, потому какие сами водоемы — проточки (ручьи, реки) замкнутые (озера, лужи, пруды). Во-вторых, за конкретные места обитания их в толще воды верхний, средний, нижний слой или дне. В-третьих, за особенности передвижения в этой плотной отличающейся от воздуха водной среде.

Зная предварительно эти названия, натуралист с большим интересом будет наблюдать за нами, убеждаясь лично в правильности их.

По месту обитания, в разных типах водоемов, в озере Заводинском как замкнутом водоеме можно встретить жука с названием — болотник. Он черного цвета размером длинной в 13 мм с желтой прямой полосой на вершине надкрыльев. Другой жук тоже черного цвета, но с желтой переднеспинкой размером в 18 мм — прудовик. Обитает здесь и третий жучек, который судя по названию должен жить в маленьких временных водоемах — лужник, зелено-бурый с желтой переднеспинкой размером 4 мм.

По месту обитания, в самом толще озерной воды живет жук темно-бурой окраски надкрыльев с желтыми ногами и желтой переднеспинкой размером в 15 мм, который за близкое плавание у поверхности воды получин название — поводень. Два жука, которые живут в нижнем слое воды и оба черные и почти одинакового размера 10-11 мм. Один из них с четырьмя мелкими красными пятнышками на боках получил название — тинник, другой без пятен — ильник. Личинки последнего уничтожают личинки комаров.

В зависимости от способа движения названия выделяют группу жуков крупные представители, которых, наиболее знакомые людям — плавуцы. Они движутся быстро от равномерных взмахов обоих задних ног похожих на весла. Другие «мастера» подводного плавания имеющие задние ноги без весла загребающие ими поочередно движутся медленно. Они мелкие, размером всего 4 мм, желтые в черных пятнах по середине и на боках это — плавунчики. В отличии от плавуников, более крупные жуки размером 8 мм с бронзово-бурой полосатой спиной и с более длинными ногами — веслами, которые двигаются быстрее получили название — гребенцов.

К жизни в воде приспособились представители отряда полужесткокрылых или клопов, которые тоже обычны в Заводинском озере. Из них наиболее приспособленным оказался клоп гладыш самый стремительный хищник, имеющий ряд особых приспособлений.

Первое из них, которое бросается при взгляде на него, а он любит висеть у поверхности воды, расставив длинные ноги. Каждая из них длинной полтора сантиметра как размер его тела. В этой позе он походит на лодку с одним  гребцом, готовым в любую секунду сделав ими взмах оторваться от берега.

Обладая, такими мощными ногами подводный хищник клоп — гладыш способный догнать не только медлительного жука, но и быструю рыбку. Он не только может догнать ее, но и мгновенно проколоть своим колюще-сосущим ротовым аппаратом, похожим на комариный, но очень жесткий хоботок. Этот хоботок протыкает и кожу человека, если он нечаянно схватит гладыша, за что его называют подводной осой.

Кроме большой скорости, которую может развить гладыш, с помощью своих длинных ног-весел, за которое ему дали третье название — гребляк, он имеет перевернутую окраску тела из-за того, что постоянно висит у поверхности воды, к верху брюхом поджидая обитателей спина темная, а брюхо светлое у гладыша наоборот.

Если гладышу второе название гребляк дано за пару длинных ног — гребляк то в озере живет клоп — настоящий гребляк. Он имеет две пары хорошо заметных ног почти одинакового размера. Задняя из них выполняет строго двигательную функцию, тогда как средняя снабженная коготками, кроме двигательной «причальную». С помощью их клоп держится за подводные травы. Наконец третья пара более коротких передних ног используются как руки для поднесения пищи.

Еще в озере встречается хищный клоп — плавт, как и гребляк с обычной бурой окраской спины и тремя парами ног, но в отличии от него передние «мирные» превратились в орудие убийства с острыми когтями, которые в обычном состоянии вложены в как у перочинных ножей в голени.

Переводя свой взгляд от плавта на дно, мы вдруг замечаем там какое-то, на первых порах трудно объяснимое движение. Когда оно происходит, то видим существо, напоминающее плоского червя, когда он останавливается, то вновь найти его трудно: потому что его полупрозрачное тело в мелких темных крапинках сливается с дном.

По всем признакам строения этого червя перед нами данная пиявка представительница целого класса пиявок, куда относится и крупная конская и мелкие рыбья.

Встречей с данной пиявкой гемиплексис мы заканчиваем свое знакомство с водными животными в надежде еще раз придти к озеру Заводинскому увидеть других обитателей.

Во второй половине августа, мы совершаем поход, в южную часть чугаса, но в начале пути знакомимся с бассейном одним из ручьев рожденного в недрах чугаса, воду которого пили казаки Ермака, вступившие во владения князя Самара, и давшие ему название — ручей Самарка.

В настоящее время русло этого ручья, а еще больше его главный притока, ручья Дорожного, благодаря неустанной деятельности человека, особенно в начале нового тысячелетия настолько изменилось, что туристы, прибывающие водным путем в окружной центр и потом едущие от речного вокзала из южной части города в северную — не видят его живого водного потока: он спрятан в бетонные трубы под широкой лентой асфальтированной дороги, единственной в равнинной части округа, поднимающейся как в горах между высокими живописными склонами на перевал через чугас.

Первую половину дневного маршрута мы начинаем от конца Южного переулка через зарастающую молодыми деревьями вырубку, где в 1925 году, поднялись высокие деревянные радиомачты первой в округе радиостанции, и пройдя по грунтовой дорожке, что идет вдоль оврага с ручьем Самарка выходим на высокий увал, кончающийся острым нелом названным фамилией местного жителя с. Самарова — Лопаревским принимавшем участие в освобождении его от белой армии в 1919 г..

Сам по себе Лопаревский увал по рельефу примечателен тем, возвышаясь между двумя оврагами, по которым текут два ручья Дорожный и Самарка, разделяет их водозборные площади. По вершине его тянется тропка, оканчивающаяся точка обзора с которой видно слияние двух ручьев  окружающих окрестностей.

С этой точки обзора на вершине открывается вид на два ближних увала слева Губернаторский, справа Богдановский и прямо внизу начало центральной площади южной части г. Ханты-Мансийска, бывшего села Самарова, а также окончание ул. Гагарина, перед новым белоснежным зданием речного вокзала оригинальной архитектуры из двух частей соединенных аркой действительно напоминающих собой «Речные ворота» города.

Сразу за вокзалом все теплое время года видна живая гладь Иртыша, за которой простираются пойменные луга.

Кроме центральной площади и растущих кварталов из новых пятиэтажных домов, картину с точки обзора разнообразят два нёла принадлежащие двум увалам слева Губернаторскому, с поднявшейся недавно на нем смотровой пирамидой, справа Богдановскому, на котором видна полянка и своя точка обзора.

Губернаторский увал он же левый берег Дорожного ручья по нижней части склона застроен частными деревянными домиками, — которые теперь постепенно заменяются капитальными со своей архитектурой в окружении лиственных деревьев, которые осенью придают новые краски всему склону, которым любуются проезжающие на автобусах пассажиры. Правый слон представляющий собой Лопаревский увал так же застроенный домами примечателен не зарастающим лесом обрывом, возникшем от неправильно выбранного песчаного карьера при строительстве дороги.

Большая часть вершины Губернаторского увала занята деревянными постаревшими от времени домиками по ул. Березовской и боковых переулков спускающихся от нее к Самаровской дороге по коротким увальчикам придающих всему пейзажу оригинальность.

Между этими увальчиками лежат короткие ложбины, в которых живут роднички, дающие  силу всему Дорожному ручью, русло которого теперь не видно под асфальтом. Благодаря этим родничкам Дорожный ручей сразу вступил в борьбу с дорожными строителями, которые в 1924 году начали прорубать просеку из Самарово на вершину чугаса к тому месту, где в тайге должна была быть построена радиостанция.

Как только лес вырубили и зимой начали возить стройматериалы, промерзший Дорожный ручей к весне ожил и прервал движение. Пришлось строителям в наиболее топких местах делать настил из поваленных древесных стволов — первую «лежневку» прообраз тех многочисленных «древесных дорог», что легли в конце первого тысячелетия через многочисленные болота к нефтяным богатствам округа.

В противоположность Губернаторскому увалу, конец Заводинского плакора, по правому берегу ручья Самарки бегущем по Чапаевскому логу не застроен и покрыт таежным лесом и только внизу возле самого русла ручья по левой стороне тянутся редкие деревянные постройки .

Сам по себе Лопаревский увал занимающий пограничное пространство между оврагами с двумя ручьями Дорожным и Самаркой, кроме рельефа интересен растительностью. На нем находятся значительные заросли долговечного и вечно зеленого кустарника — можжевельника, которые когда-то были взяты под охрану городским обществом охраны природы.

В отличии от Дорожного ручья ручей Самарка как и прежде имеет открытое русло, которое местами ограничено деревянными бортами, а вода по прежнему как и 300 лет тому назад находит применение у жителей улицы Чапаевской, для полива и питья, после кипячения.

Пробежав свой путь по логу до ручья Дорожного р. Самарка отдает ему в свои воды и исчезает в бетонной трубе являясь на свет только у берега р. Иртыш там, где раньше начиналась проточка Узенька, позволившая казакам атамана Богдана Брязги незаметно подплыть к укрепленному городку князя Самара.

После знакомства с двумя ручьями южной части чугаса — Самаркой и Дорожным, продолжая дневной маршрут, и перейдя через дорогу по улице Гагарина на спуске к Самарово, поднимаемся на улицу Березовскую. По ней идем до выхода ее на Казацкий увал, где очень давно тайга отступила и  появился новый открытый ландшафт созданный руками самаровских жителей, состоящий из чередования лесных островков с полянками из суходольных лугов — пастбищ.

Войдя в новый ландшафт, проходим мимо самой высокой радиомачты к южной бровке чугаса на нел Южный, где на бугорочки лежит точка обзора широтной части поймы р. Иртыша, которую мы уже осматривали в пору «серой весны». Тогда в красках ранней весны на земле и деревьях преобладали серые тона. Сегодня преобладает зеленый, при этом самый густой и сочный по берегам Круглого озера, что лежит у левого берега Иртыша и соединятся с его руслом тоненьким ручейком.

В былые годы, конца прошлого тысячелетия, это озерко, рано освобождавшееся ото льда, служило обычным местом отдыха первых лебединых пар и рано прилетающих с ним уток — кряков. В наше время, начала второго тысячелетия, лебеди стали редкими парами останавливться здесь из-за постоянного беспокойства.

Сегодня с точки обзора, в конце августа, мы видим в бинокль, что великая река Иртыш уже вошла в свое зимнее русло и воды его начали разрушать берега сложенные из рыхлых глинисто-песчаных пород, продолжая вечную эрозионную работу результатом которой является постоянное изменение русла возле Самарова вполне заметное за период одной человеческой жизни.

Такие изменения видны на отрезке русла реки по правой стороне от старого гидропорта до нового искусственного затона речпорта. Созданные руками человека и течением реки, в виде острова — гольца.

По правой стороне р.Иртыша наибольшие изменения произошли в самой кромке берега где в конце сороковых годов в устье протоки Байбалаковой поднялся поселок в одну улицу — Затонский, где жили рабочие транспортного цеха Консервного комбината и ремонтировали суда.

Шли годы Иртыш упорно подмывая этот берег заставил поселок вначале отступить в глубь поймы, а потом покинуть его жителями. Одновременно с подмывом левого берега — у правого берега начал подниматься островок — голец, мешая подводить плоты, который через 50 лет порос ивняком превратился в остров — Серпец, потому что сверху он действительно напоминал серп луны.

От первой точки обзора прямого отрезка русла Иртыша в широкой пойме идем к юго-восточному краю чугаса, где лежит вторя точка обзора — долготного отрезка русла, которое извиваясь по обширной пойме, подходит прямо к подножью чугаса.

Со второй «точки» кроме поймы внизу открывается вид на домики микрорайона Рыбников прижавшие к чугасу, на берегу Иртыша и пожалуй единственные обширные сплошные заросли ивняка, на противоположному берегу которые покрывают собой рельеф веера блуждений водных потоков, представляющие собой чередование невысоких гряд с ложбинами — лягами имеющими в плане дуговую форму.

Разглядывая в бинокль это уникальное природное образование своеобразную маленькую «согру» вдруг слышим голос серых журавлей, а потом и видим стаю из десяти птиц, быстро двигающуюся на юг, не смотря на свои редкие взмахи крыльев, и вспоминаем, что есть такой Христианский праздник 28 августа — Успение в который отлетали журавли и деревенские ласточки.

Стая журавлей, которую мы увидели сегодня над Самаровским сором видимо летела из обширных болотных пространств, в районе села Зенково на правобережье р. Оби, где многие годы существовал их природный участок гнездования.

Проводив взглядами стаю птиц, на юго-запад в теплые страны, мы поворачиваем домой, и по дороге начинаем разглядывать последние доцветающие растения лета.

У самой дороги на сухом бугорке на себя обращают внимание беленькие цветы травки с названием — очанка. Такое название народ ей дал не зря, ибо настои из нее действительно используются для лечения глаз. Другое растение, но с более крупными желтыми цветами, из семейства сложноцветных, имеющее народное название — девясия, также отражающее его лекарственное значение.

Третье растение с более мелкими желтыми цветами похожими на одуванчик, с которым его роднит одно семейство — сложноцветие, называется по-украински кульбаба осеняя.

Еще одно растение с мелкими белыми цветами, прижатыми в уголку листьев к стеблю, у дороги, не сразу привлекло внимание, хотя является постоянным спутником поселений человека и следует за ним далеко на север, не смотря на суровые климатические условия и грубое вытаптывание, за что оно получило соответствующее название — подколесник, конотоп. Наконец, у него есть название, которое точно отвечает кормовому значению его, для одной маленькой серой птички также прижившейся к поселениям человека — воробьиное просо. Действительно домовые воробьи очень любят его листья и семена. Каждый день с появлением всходов весной до пожелтения листьев просо привлекает к себе внимание как отдельных воробьиных семей, гнездившиеся за окнами одного дома так сборных стай целых микрорайонов.

Знакомясь по пути к автобусной остановке с различными травами, конца августа мы видим, что они вянут и только одна находится в полном расцвете, правда люди мало обращают на нее внимание, хотя она всюду в огородах поднимает свои метелки из мелких цветов не яркой бурой окраски это — полынь обыкновенная. Она, как и воробьиное просо, спутница поселений человека, но гораздо более преданная им: она даже с того момента, когда люди покидают свои деревушки как, например, по берегам Иртыша, еще многие годы своим присутствием указывает на их местоположение, тогда как просо исчезает.

После осмотра зарослей полыни на краю огорода, наши маршруты в летнем сезоне  заканчивается и следующие пойдут в осеннем.

 

Сентябрь

В первой декаде этого месяца в погоде происходят изменения вызывающие ряд явлений, свойственных четвертому сезону года — осени ее первой фазе — «молодая», называемой в народе другим словом — «осенины». Они связанные с дальнейшим понижение средних суточных температур с +10 до +8 градусов, при постоянном сокращении продолжительности светового времени. Эти метеорологические изменения в свою очередь вызывают хорошо заметные явления — феномены, как в живой, так и неживой природе.

Один из таких феноменов, который можно видеть, однажды утром даже не выходя из дома, а лишь взглянув в окно. Там на потемневших от времени досках, железных крышах или на побуревшей траве в глаза бросится серый пушистый налет — иней, указывающий на приход первых ночных заморозков и переходе паров воды в твердое состояние в форме мельчайших  игольчатых кристаллов.

Появление, даже легкого инея, вносит заметные изменения в поведении насекомых. Если в предыдущие дни стрекозы и мухи порхали с появлением первых лучей солнца, то после инея долго сидят на южных сторонах строений, прогревая свои спины, а стрекозы, чтоб ускорить разогрев тела занимаются «зарядкой» при помощи мелкой дрожжи крыльев.

Однако погода, в осенины не всегда сразу переходит в сырую облачную прохладную пору настоящей осени: и часто в первой декаде сентября, с далекого юга ветры приносят волны тепла и тогда в природе на двое — трое суток устанавливается солнечная, как в августе погода, с температурой выше + 10 градусов. Такие дни в сентябре за их краткостью хорошей теплой погоды в народе называют — «бабье лето» и все живое торопится жить по летнему расписанию дня.

В период прихода бабьего лета представляется прекрасная возможность посетить чугас и увидеть начало  второй красочной фазы сезона осени — «золотая» совершив поход по долине ручья Холодок к верховьям и далее к ручью Соловьиному, где есть небольшая рощица из смеси берез с осинами, наиболее ярко цветами своих усыхающих листьев демонстрирующими наступление, этой фазы.

Спустившись в лог ручья Холодок, в это прохладное утро, мы сразу увидим две разные картины состояния природы, зависящие от освещенности солнцем. Одна сторона лога, затененная стеной леса растущего на увале, в которую мы попали в начале нашего пути. Здесь всюду на траве еще сохранялся сероватый налет инея, под ногами хрустит промерзшая трава, и звенит лед в ямках, между кочек не было видно ни ползающих по земле, ни летающих над травой насекомых.

Совсем другая картина встретила нас, когда перешли через ручей на солнечную сторону. Инея там не было, мокрая трава не хрустела, и главное встречались разные живые существа, как летом, однако в поведении их замечалась медлительность, после холодной ночи. Еще было заметно, что некоторые приблизились к местам зимовки, представленные двумя основными типами один связанный с древесиной, другой с землей.

Из первого типа в глаза сразу бросились старые пеньки, лишенные коры, в серых стенках которых темнели отверстия разного диаметра проделанные личинками дровосеков и златок. Возле некоторых уже сидели и грелись на солнце будущие «квартиранты»: божьи коровки, паучки-охотники, древесные муравьи и мухи, готовые вечером спрятаться в них.

Другую форму зимовок представляла древесная кора на стоячих и лежачих стволах деревьев, но здесь зимовальщиков увидеть было труднее: так как многие имели покровительственную окраску. Главными местами зимовок были трещины, и щели, куда могли пролезть очень плоские живые существа как клопы-подкорники и паучки-крабики. Для них зимовка в стволах открытых холодным ветрам была наиболее суровой и многие гибли не дожив до весны. Несколько лучшей зимовка была в дуплах особенно у земли ниже уровня слоя снега. Сюда чаще всего с осени прятались дневные бабочки: траурница, павлиний глаз, «эс» белое.

Наилучшие условия зимовки представляли древесные стволы, лежащие на земле особенно со старой корой, под которую могли спрятаться как мелкие, так и крупные насекомые. После установления снегового покрова под ней устанавливалась хотя и низкая, но стабильная температура. Здесь зимовальщиков можно было легко увидеть, если оторвать куски коры, уже в эти дни, разные виды жуков, личинок, и многоножек — костянок. Второй тип зимовок представляла земля в виде трех слоев, из опада, подстилки и почвы.

Первый слой — опад был самый рыхлый и защищать от холодов начинал с образованием устойчивого снегового покрова в ноябре. В ней зимовали некоторые взрослые насекомые кладки яиц и мелкие млекопитающие, для которых он давал возможность двигаться с выпадением снега свободно и скрытно.

Второй слой — подстилка представлявший из себя многолетние слои опада из хвои и веточек защищал лучше еще до образования снегового покрова. Здесь прятались от холодов наибольшее число различных беспозвоночных и тут же прокладывали свои кормовые дорожки грызуны красная и рыжая полевки, а также насекомоядные землеройки.

Третий слой — рыхлой перегной — почва от зимовальщиков требовал уже усилий для рытья в нем норок и защищал от холода лучше, чем подстилка. Именно в нем собирались различные черви, многоножки, костяники.

Продолжая свой путь к Самаровской дороге по логу, мы выходим на сырую полянку, которую посещали летом покрытую лесным хвощом и не узнаем: она выглядела белей среди побуревшей травы. Причиной появления такого цвета служила, осеняя, раскраска хвоща, стебли и веточки которого насыщены кремневой кислотой, белеют от холода.

Глядя на эти заросли, невольно представляет себе, как выглядели леса из этих растений, в далекий каменно-угольный период миллионы лет назад на территории Сибирской плиты, когда наступила очень в ту пору. Тогда за одну холодную ночь, хвощовые леса белели, как от снега, и в них становилось светло.

От Хвощевой полянки нам начинают попадать последние осенние разной окраски и формы гриба. На полянке в глаза бросился круг из грибов, которые имели толстую ножку необычного голубоватого цвета, это была семья рядовок двуцветных, которые используют в пищу в соленом и маринованном виде.

Дальше наше внимание своей формой привлек гриб плохо заметный на темном сгнившем стволе ели, похожий на бурую чашечку с тонкими волнистыми краями — алеврия.

Другой гриб встреченный  на корнях кедра походил на дождевик, который летом обычно появляется, после июльских дождей, в оградах поросших травой, но он был не белый, а серый и сидел плотной кучкой из нескольких тел. Форма тела каждого грибка походила на маленькую грушу за что он и назван — грушевидным. Он также как алеврия относится к съедобным в молодом возрасте грибам, но  четвертой вкусовой категории.

Четвертый выглядел как обычный — шляпка на ножке, весь желтого цвета, но когда мы наклонились, чтоб рассмотреть форму пластинок, с удивлением обнаружили вместо них множество шипиков похожих на иголки ежа, за которые он получил понятное русское название — ежевик желтый в отличии от второго иностранного — гиднум.

Тропинка выходит к опушке урмана, с которой видны деревянные домики по ул. Гагарина, где в оградах стоят покрасневшие рябины увешанные большими кистями плодов. Как только мы выходим из-за деревьев, в кронах рябин раздаются тревожные голоса дроздов разных видов, и они один за другим начинают выпархивать.

Своим появлением мы нарушили спокойную трапезу этих птиц, которые ежедневно прилетают  на эти рябины, чтоб набить свои зобы ягодами, а потом, перелетев в гущу кедровых крон, спокойно переваривать их, занимаясь чисткой свежего оперения, перед дальней дорогой в южные края.

Именно благодаря отдыху этих птиц на опушке после них на земле оказывались кучки помета с непереваренными зернами рябины. Весной они, лучше прорастая, давали всходы, в результате чего появились молодые рябины без участия человека.

В сентябре кроме усиленного поедания корма птицами, которые остаются зимовать часть начинает запасать его и здесь наиболее последовательными и терпеливыми выступают ореховки или кедровики, потому что орешки им нужны не только для себя, но и для птенцов, которые вылетят из гнезд в апреле, когда на деревьях в тайге не остается. При ясной цели заготовки остается одна загадка, как они найдут их весной на первых проталинах.

Пытаясь разгадать такую загадку останавливаемся и наблюдаем за птицей, которая села возле одного пенька с раздутым подъязычным мешочком набитым орехами. Она быстро начала разбрабатывать мох, подготавливая ямку-ухоронку. Не успела она улететь, как недалеко опустилась другая и тоже принялась рыть ямку. Когда они улетели, прилетела третья и тут пришла отгадка. Закладывая свои «ухоронки» близко друг от друга птицы намного облегчали себе поиск корма весной. При этом часто брали и не свои запасы.

По настойчивости, запасать орехи от кедровки не отстает маленькая птичка с названием — поползень, которая при первых встречах в лесу удивляет своей способностью быстро перемешаться, по вертикальным стволам успешно как вверх головой, так и вниз как бы ползком, за что ее и зовут поползень. Он не только ползает по стволам, но еще ухитряется, повиснув вниз головой долбить кожуру орешков, предварительно вставив их в трещины.

Большую часть орешков, эта голубоватая птичка достает из упавших с дерева или брошенных кедровкой шишек, а так же из тех, что обработаны людьми  при заготовке. С появлением кучи обработанных шишек на поляне возле неё непременно останавливаются поползни, сопровождающие стайки синиц — гаичек. Синички обычно, осмотрев кучу, скоро улетают, поползень остается и начинает осматривать их в надежде найти забытые. Найдя первый орешек, улетает с ним в лесную гущу и вскоре возвращается за другим, и это повторяется несколько раз, при этом часто посвистывает, как ямщик на свою неторопливую лошадь в дальней дороге, за что он получил второе название — «ямщичок».

В урмане для своих «ухоронок» поползни выбирают в основном старые стволы кедров с глубокими щелями в толстой коре, а на южной стороне чугаса в обрывах под береговыми бровками, где в глине тоже бывают трещины. В том и другом месте эти ухоронки зимой не засыпает снег, и птичка легко находит их.

В осенней заготовке кормов принимают участие синички, гаички и московки используя для своих складов в первую очередь семена пихты, которые, рано созревая, легко достаются из рассыпающихся шишек. Еловые семена они достают позже в марте, когда у них начинают отходить плотно прижатые покровные чешуйки.

Взяв семечко гаички, прячут его в нижних частях ствола или густых лапках кедра; московки в густых еловых ветках у вершин. Эти семена часто выносятся ветром и падают на снег, где птички вновь их собирают.

Перейдя дорогу, мы вновь оказываемся в урмане, где стоят одни хвойные деревья. Солнце поднялось выше, стало теплей и мы, посматривая на верхушки елей и пихт, обсыпанных шишками, стараемся понять разницу между ними.

У пихты непрочные шишки толще и торчат на ветках вверх. Кроме того, видим, что те, которые раньше созрели и уже рассыпались, оставили после себя характерные короткие «столбики». Еще наше внимание привлекает то, что к этим «непрочным» шишкам охотно подлетают такие зерноядные птицы как зяблики, вьюрки и чечетки. Они легко достают орешки.

На елях шишки с плотно прижатыми чешуйками, выглядят более тонкими и главное на ветках висят снизу. С осени они доступны только дятлам, которые раздалбливают их своими крепкими клювами, предварительно поместив в щель ствола, пенька и даже старого телефонного столба.

На земле в нескольких местах мы видим какие-то красные мелкие ягодки, которые редкой кучкой сидят на низких стебельках — это плоды майника, которые охотно поедает «лесные петушки» — рябчики, за что и ягоду зовут рябчинной.

За очередным ложком открывается небольшая рощица из берез с осинами, цель сегодняшнего похода. Подойдя к ней и разглядывая кроны, мы видим, как отлетают с родных веток один за другим листья и качнувшись, в воздухе падают на землю, резко отличаясь яркой желтизной от ранее упавших и теперь побуревших.

Ранее упавшие листья уже подсохли и скрутились в трубочки и, когда мы наклоняемся к их вороху, чтоб рассмотреть, то обнаруживаем внутри разных зимовальщиков, то жучков, то гусениц, то паучков. Для них сама природа из листьев готовила свои относительно защищенные и комфортные убежища.  Когда выпадает снег, под его слоем в трубочках температура становится более постоянной, что позволяет всем «зимовщикам» успешно переносить холода.

Глядя на печальную картину листопада, мы грустим и одновременно радуемся, что хвойный лес остается зеленым, всю зиму. Однако это не так: у хвойных деревьев тоже бывает, но не листопад, а хвоепад, который мы понаблюдаем в следующий поход, а сейчас возвращаемся домой, где нас может ждать еще одно явление характерное для начала осени прямо в комнате — трепыхающая красноватыми крылышками на окне  — бабочка-крапивница.

С первой половины сентября в теплые сухие дни — бабьего лета, эти бабочки как бы зная наступление холодов, залетают в помещение, в том числе школьные классы, отвлекая своим трепыханием внимание учащихся.

Второй поход, в середине месяца начинаем, когда услышим по радио хороший прогноз погоды на день, но каково бывает удивление, когда, взглянув утром в окно, мы видим густой туман. Однако, веря прогнозу, не сдаемся и едем на автобусе к биатлонному центру, где есть хорошее место для знакомства с хвоепадом.

Машина, поднимаясь из города, быстро и в тумане катит на чугас и вдруг, перед первой остановкой в окна резко ударят солнечный свет, и мы видим, что туман остался внизу, закрывая город серой пеленой. Такое маленькое природное чудо можно наблюдать только на чугасе в пору низких туманов, как летом, так и зимой.

Остановка. Мы идем к биатлонному центру и вначале сворачиваем на мост, чтоб полюбоваться картиной тумана, который, рассеиваясь еще скрывает долину ручья Санаторского, а лесистые увалы уже зеленеют в лугах солнца.

С моста заходим  в опушку кедрового леса и на бугорке  видим, что здесь от земли покрытой слоем опавшей кедровой хвои идет какой-то теплый красноватый свет. Ступая по его мягкому ковру подходим к низко опущенным ветвям и видим среди зеленых хвоинок редкие красные, еще не опавшие от ветра. Теперь мы догадываемся, почему хвойные деревья вечно зеленые, потому что красных мертвых иголок бывает мало, и они отпадывая очередно и по не многу не изменяют общего зеленого цвета древесных лапок.

Туман рассеивается полностью, когда мы по асфальтированной дороге выходим на участок поймы Иртыша — Барабу. Здесь сохранился обширный островок с высокой травой, что дает возможность понаблюдать еще за одним феноменов — осени массовой миграцией многочисленных видов представителей класса пауков.

Когда мы входим в заросли травы, уже прогретой солнцем, часть паучков сидит на ее кончиках, часть продолжает ползти вверх в поисках свободных для взлета мест.

Мы останавливаемся возле одного засохшего кустика ивы и видим как на освобожденную макушку его влазит очередной паучок. Там, приподняв шарообразное брюшко кверху замирает. Проходит всего несколько минут, и из кончика его постепенно вытягиваясь и удлиняясь, ползет паутинка. Паучок еще круче поднимает брюшко, паутинка растет и, колеблясь на ветру, увеличивает тягу вверх. Видно, что паучок с трудом удерживает себя всеми восьми лапами. Но вот пробегает ветровая волна, отрывает и он, превращаясь из земного существа в воздушное с названием «аэронавт» устремляется в небо. Все следим за ним, поднимая головы, и обнаруживаем, что провода, которые висят над нами не узнать: они превратились в бельевые веревки, обвешанные прозрачными кусками паутины. Это говорит, что в этот день, проходит чрезвычайно массовая миграция.

Ветерок, подхватывая каждую секунду новых «аэронавтов» несет их в сторону чугаса, а тех, что летят выше над чугасом и дальше на восток, давая возможность, этим не особо подвижным существам распространятся быстро, и далеко за один день.

Из наших наблюдений мы делаем вывод, что паутина у этих существ является не только материалом да изготовления орудий охоты и защиты от неприятных метеоусловий, но и средством передвижения, так как, высоко поднимаясь вверх над лесистыми увалами, она, вместе с аэронавтами попадая в высокие слои атмосферы, где с другой скоростью дуют ветры беспрепятственно уносят их на громадные расстояния.

На сегодня наши наблюдения закончены, и мы отправляемся к автобусной остановке и тут видим, что необычайно «густая» паутина облепила все даже мало выступающие над землей неподвижные предметы, и виснет прозрачными кусочками шелка. Она, пока мы идем постоянно цепляясь за наши головы и липнет к лицу.

В третье декаде сентября в погоде, происходит очередное понижение суточных температур с +5 градусов до 0 и начинается связанный с этим переход жидкой воды и ее паров в твердое состояние кристаллы — льда иней. Чтоб посмотреть на появление его после ночных заморозков и одновременно другие явления фазы предзимья, в сухое прохладное утро отправляемся в поход к Городищенскому нёлу.

Спустившись с ул. Ленина в лог ручья Холодок сразу видим лужицы покрытые тонким льдом, и необычайно длинные кристаллы его на пучках засохшей травы. Пораженные их необычной белизной на фоне темной земли останавливаемся и делаем снимки.

Пройдя еще немного по тропе и взглянув на одну из лужиц с прозрачным льдом, мы замечаем в нем — какой-то своеобразный круговой рисунок. Осторожно его обламываем по краям, переворачиваем и не верим своим глазам: перед нами открывается какой-то древний сказочный город с хрустальными крепостными стенами. С этого момента начинанается всеобщее соревнование между натуралистами; каждый хочет найти свой самый лучший хрустальный город.

Пока ищем новые города, возле тропы идущей по участку берега с дерновой почвой мы нигде не видим дождевых червей, так называемых «выползков», которые до этого постоянно встречались после дождей: для них настала пора уходить глубже в землю на зимовку. С этого времени многие птицы, которые кормились ими всю осень по утрам лишаются крупной и питательной добычи, особенно дрозды.

Медленно от русла ручья Холодок начинаем подниматься на увал Торам Маа и бросаем взгляд на рощицу лиственных деревьев, что стоят на склоне Кодского нела. Она, сбросив яркую листву как бы «потухли», а голые серые кроны деревьев сразу потерялись на зеленом фоне хвойного леса.

Входим в урман и обращаем внимание на один новый феномен — нас не кусают ни мошки ни комары, кончился их летний террор. Стоим, дышим прохладным воздухом, наполненным запахом мокрой хвои и слушаем осеннюю тишину, которую теперь не нарушает как летом пение пернатых и лишь тихо шумят густые хвойные ветви.

Но вот, в этой тишине из глубины леса начинает доноситься постепенно усиливающийся шум голосов стайки синичек, которые в эту пору как перелетные птицы, тоже пускаются в путешествии, правда недалеко за Урал в европейские леса, и сегодня нам представляется редкая возможность посмотреть, как ведут себя эти пернатые постоянные жители замкнутого лесного пространства, перед открытым виде русла Иртыша, где им при опасности негде спрятаться.

Для этого направляемся к западному краю чугаса на точку обзора возле моста через Иртыш, откуда открывается широкий простор травянистой поймы.

Поднявшись по Хребтовому нелу на береговую бровку увала Мостового мы осматриваем осенние картины поймы и реки сравнивая  весенними и летними.

Иртыш вошел в свое зимнее русло, и за ним по левому берегу до Полуденной горы, которая в этом месте представляется низкой надпойменной террасой, протянувшейся синей полосой по горизонту за лугами, покрытыми пожелтевшей осенней травой, кое-где отмеченных полосками зелени, которую дают осоки.

Ближе к Полуденной горе на лугах видна короткая лесистая черточка оригинального островка с названием Пропащий, а за ним более длинная острова Морошечного.

Пропащий островок сейчас в солнечную погоду можно хорошо рассмотреть в бинокль. Он, оказывается, состоит из двух узких островков, которые осенью, после осушения поймы объединяются один разделенный глубоким руслом ручья, который в пору весеннего снеготаяния рождается из талой воды на обширных сорах. Летом в половодье русло его превращается в пролив, четко отделяющий один островок от другого.

Наше наблюдение прерывает шум приближающейся очередной стайки синичек, и мы переключаем свое внимание на них. Вот они рядом на верхушках деревьев, и увидев широкую ленту воды, начинают перекликаться громче, вероятно так на птичьем языке они выражают страх перед этим открытым пространством.

Как всегда в стаях находятся лидеры с отчаянными головами и они, почти сразу не отдохнув, взлетают вверх и устремляются вперед на своих коротких крылышках, но, почувствовав пустоту пространства, быстро возвращаются, обратно молча, падая на макушки деревьев. Тут вновь начинают усиленно кричать, видимо «воодушевляя» боязливых, и когда снова взлетаю, то за ними устремляется большинство стаи. Они медленно  начинают отлетать от спасительного леса все дальше, и дальше, но на беду под ними пролетает ворона и, делая в глазах этих птичек, делает из нее ястреба — перепелятника и они вновь камешками падают обратно на ветки. После чего предпринимают третью попытку и теперь видно как, они, достигнув середины реки, начинают резко спускаться вниз к берегу, и скрываются из глаз.

Пронаблюдав еще за перелетом очередной стайки, мы заканчиваем нашу сентябрьскую экскурсию, спускаемся к объездной дороге и по ней спешим домой.

 

Октябрь

В годовом цикле погоды, месяц октябрь характеризуется важным изменением в температуре воздуха, началом перехода средних суточных температур через «ноль» градусов, что в живой природе останавливает развитие растительного мира, и резко сокращает активность большей части представителей животного мира.

В этом месяце начинают меняться краски всей природы. В ландшафтах сокращается распространение зеленой, полностью исчезают желтые и красные тона, на смену им быстро приходят бурые и серые, которые в свою очередь заменяются на полгода белыми.

В первой декаде заканчивается отлет серых ворон и скворцов с чугаса впервые на землю ложатся морозы, от которых, жидкая серая грязь, каменея, белеет превращая грунтовые дороги в трудно преодолимые пути для колесного транспорта, особенно гужевого, и те, кто имеет лошадей, ставят телеги на «прикол».

В комплексе все эти отрицательные явления характеризуют наступление наиболее продолжительной, в сезоне осени фазы с названием — «предзимье» или глубокая осень.

Чтоб увидеть своими глазами приметы — феномены «предзимья» следует в первой половине октября совершить экскурсию по чугасу,  выбрав в череде серых и пасмурных дней один сухой и лучше солнечный. Для этого выйдя на остановке ул. Лермонтова дорогой устремляемся на Сургутский увал к точке обзора.

Сразу за окраиной поселения, мы попадаем на грунтовую дорогу с колеями, заполненными грязной водой, идущей среди побуревшей травы, из которой упорно торчат крепкие стебли тысячелистника и демонстрируют свою стойкость к первым заморозкам последними белыми зонтиками цветов, но уже мертвых.

Выйдя на точку обзора на восточном краю Сургутского увала мы видим, те же два ландшафта узкий Лесной и широкий Луговой, что и летом, но другого цвета. Начиная переводить взгляды с юга на восток по Самаровскому сору представляющему сейчас луговой ландшафт видим под серым осенним небом вместо синего простора воды, бурую краску земли. Медленно переводим взгляд по дальней линии темно-синих лесов на север и замечаем в небе над ними какую-то белесую полосу, которая довольно быстро движется к чугасу, а когда обращаем взгляд на западный край небосвода, то в небе замечаем несколько темных птичьих стай, в которых узнаем гусей.

Они летят как-то не по-весеннему, короткими кучками обгоняя друг друга с громкими голосами, в которых слышится тревога.

Все это показывало, что птиц с мест осеннего отдыха, там, где в пойме р. Оби теперь находится знаменитый Елизаровский заказник подняло какое-то изменение в погоде, которое сейчас и мы у ели, в виде высокой гряды  серых облаков с рваными краями приближавшихся к чугасу. С их приближением заметно усиливается ветер, потом полетели пушистые снежные хлопья, затем, превратившись в колющую холодную пыль, закрывая стаи гусей.

Провожая взглядом редкие цепи гусей, вспоминаем описание такого же резкого отлета гусей данного известным ученым — натуралистом А. Брэмом, когда осенью 1882 года их экспедиция, возвращаясь с низовьев Оби и проплывала на лодке — каюке мимо того же участка Обской поймы, где ныне лежит заказник.

Он писал, что когда стаи гусей поднялись в небо, то они сразу густо покрыли его черными цепями, а шум тревожных голосов напоминал небесный гром.

Сейчас в начале первого столетия второго тысячелетия мы видели, что над чугасом со стороны Елизаровского заказника пролетело только несколько коротких гусиных цепей, ярко показывая, какое отрицательное влияние оказал человек на численность этих птиц постоянным отстрелом и нарушением покоя в некогда тихих местах гнездования по всему северу.

Между тем ветер похолодал и нам пришлось заканчивать сегодняшние наблюдения и возвращаться домой. Всю дорогу до города, пока мы ехали автобусом по улице Гагарина за окнами видели одну картину, как порывы ветра раздевали березы от желтого наряда осенней листвы. Врываясь в короны порывами он срывал ее и, кучами, безжалостно бросал на землю, и там продолжая уносить ее далеко в стороны, превращает некогда густые кроны деревьев в голые метелки.

Второй маршрут в октябре, по чугасу мы начинаем в середине месяца, когда снег, после бури под последним дождем полностью сходит, тает от нела Просвещения, который, теперь оправдывая свое название смотрит на Югорский университет острым концом увала Мансурова.

На этом нёле находится обзорная точка, с которой хорошо видно все здание университета и северо-восточную часть города, постепенно расстраивающуюся вдоль дороги на аэропорт. Сегодня она, после снежной бури выглядит другой, так как все золото осенней листвы слетело на землю и каменные корпуса зданий открылись, демонстрируя разнообразную каменную архитектуру.

Переводя взгляд от этих пятиэтажных домов по ул. Чехова за окраину города, мы видим вдали, еще не застроенные поля, бывшее богатство колхоза им. Чкалова, которые упираются в опушку таежного леса, на которую продолжает свое наступление город.

Оглядываемся назад видим другую картину рядом прямые и толстые стволы кедров одетые в серую истекавшуюся кору, похожую на деревянную кольчугу, которую носили древние богатыри из рода Самара. Вполне возможно, форму которых им показала именно кора старых кедров.

Прежде чем отправиться дальше, обходим ствол рядом стоящего древнего кедра вокруг, в надежде увидеть последних живых насекомых, но не находим ни кого, зато видим глубокую рану возникшую от ударов «колота» своеобразного инструмента для сбивания шишек, представляющего собой тяжелую чурку на длинной жерди, которую один или два человека ставили вертикально, у ствол а потом ударами стряхивали созревающие шишки на землю. На стволе после такого стряхивания сбивалась кора и появлялась рана, из которой как кровь лилась живица или сера вначале янтарная, прозрачная, потом мутно серая и закрывала собой нежный слой камбия, по которому идут соки от гнилостных бактерий и спор грибов — трутовиков. Но смола не могла закрывать все рану и она начинала гнить, , питание дерева ухудшилось и оно гибло.

Древние жители чугаса так же любили кедровые орешки, но ждали октября с его сильными ветрами, которые помогали частично сбрасывали подсохшие шишки на голую землю или с тонким слоем снега, не причиняя вреда дереву. Те шишки, что оставались на зиму были надежным кормом для птиц и зверей чугаса.

От раннего кедра на нёле Просвещения, мы идем через Вогульский ручей на нел Лыжный, и по нему поднимаемся на верх увала в урман останавливаемся и слушаем особую осеннюю тишину, когда не «поют» свои древние песни ветви хвойных деревьев и не слышно наших шагов на мягком слою подстилки, играющей громадную роль в сохранении жизни различным видам животных в самую суровую часть годового цикла погоды — сибирскую зиму.

Эта таежная подстилка, рождаясь от ежегодных слоев опада, в основном состоящего из хвои, мелких сучков и веточек, по нескольку лет сохраняя свою рыхлость, играет для животных двойную роль. Во-первых, впитывая в себя быстрее атмосферную влагу, чем голая поверхность грунта, не давала воде смерзать в сплошной слой льда. Во-вторых, она, пропуская воздух, даже после образования постоянного снегового покрова давала возможность живущим в ней позвоночным животным, не впадающим в спячку — лесным полевкам и землеройкам, дышать кислородом.

Благодаря таким особенностям подстилки мелкие млекопитающие  легко могли двигаться в ней в поисках корма — полевки в виде древесных семян, ягод и зелени трав; землеройка в виде различных беспозвоночных: жуков, личинок, гусениц, куколок, находящихся в своеобразном покое — анабиозе, в который они впадают в октябре.

Проверить присутствие таких животных можно было сейчас, остановившись в любом месте и подняв подстилку обнаружить как отдельных жуков, так и скопления.

Предчувствуя приближение зимы, по уменьшению продолжительности светового времени и усилению холодов к встрече с ней по своему готовились самые подвижные живые существа урмана птицы. Во-первых мелкие птички, спасаясь от холода уже в сентябре обжили все найденные дупла с очень малыми входными отверстиями не позволяющими проникать в них белкам, где птички, если позволяли внутренние размеры дупла, могли собираться по нескольку особей одного вида, где согревая друг друга даже в самые сильные ночные морозы выживать. Во-вторых, начиная каждый день октября, объединились в стайки, усиленно используя акустическую (голосовую) связь. С одной стороны она позволяет им быстро собираться вместе, даже в сумерках леса, а потом, издавая особые «контактные» голоса, двигаться, в одном направлении, даже не видя друг друга. Еще акустическая связь помогала во время предупреждать всех членов стаи о наличии какой-либо опасности в пути одним общим коротким и понятным для всех видов птиц сигналом и совсем другим характерным для одного о находке скопления пищи.

Набор таких акустических сигналов и их действие мы услышали, и проверили, когда подошли к опушке. В начале издалека зазвучали часто повторяющиеся контактные тихие попискивания вперемежку с более редкими «кормовыми», но когда передовые синички увидели нас, то подали громкие тревожные сигналы и большинство членов стаи к нам близко не подлетели.

От опушки стала хорошо видна березовая роща, куда мы стремились сегодня с утра и тут мы увидели обычный конус муравейника, но с необычным изменением на поверхности глубокой ямкой, это была работа большого пестрого дятла, который пользуясь тем, что муравьи спрятались кучей в глубине и находясь в анабиозе, не могли защитится своими ядовитыми фонтанчиками кислоты, давали ему сразу большой объем пищи по сравнению с еловыми орешками, которые приходилось доставать по одному из шишек.

Мы входим в березовую рощу, которая теперь просматривается насквозь и обращаем внимание на землю, покрытую опавшими листьями, представляющими собой особый вид опада отличительный от хвойного, и создающий свои условия для зимовки разных беспозвоночных, а именно тем, что листочки, подсыхая, скручиваются в трубочки, — своеобразные домики, куда они легко могут заползать и защищаться от холода еще до выпадения снега.

В конце октября, утром многие натуралисты, готовившиеся в поход, взглянув в окно, увидели крыши домов и землю, покрытую пушистым белым покровом снега,  а по радио услышали, что температура воздуха упала ниже «нуля». Все вместе это означало, что, не смотря на жаркие лучи солнца, которые прогрели холодную землю севера на 15 градусов, а воду на 20 градусов, да еще на волны тепла, которые приносили южные ветры в пору «бабьего лета» — зима вернулась, предъявив свою белую визитную карточку снегов, как хозяйка на целые полгода.

В этих условиях натуралистам представилась лишь одно утешение, одевшись, потеплей, и пока без лыж, отправится на встречу зимы и посмотреть, как по-разному ложится снеговой покров в закрытом лесном ландшафте чугаса и открытом на травянистых полянах.

В начале пути заходим в закрытый — Большого урмана. Как обычно первый слой снега бывает рыхлый и неглубокий, поэтому особо не затрудняет движение без лыж. С первых шагов по лесу мы замечаем одну особенность в его равномерном нетронутом ветрами покрове, отсутствие его под густыми кронами деревьев. Здесь как весной виднелась земля — приствольные круги. Однако в отличии от весенних причиной возникновения их были густые древесные кроны принявшие на себя снег, а не теплые солнечные лучи.

В короткую пору первоснежья пока новые порции снега не закрыли подстилку на приствольных кругах, она стала «лесной столовой» куда прилетали птицы, и прибегали белки, с полевками оставляя следы. Разглядывая их и стараясь определить кому, они принадлежат, мы вдруг услышали громкую перекличку стаи каких-то птичек, которая опустилась на вершину ели, обвешанную шишками.

Прошла какая-то минута и с макушки на снег посыпались шишки. Стараясь определить, почему они начали падать, и кто их бросают, подняли бинокли и сразу установили, что бросают их красногрудые птицы, — клесты, которых за их кочевой образ жизни называют — «таежными цыганами», так как каждый год они дружной стайкой и даже зимой могут загнездится на тысячи километров от прошлогодних лишь бы был хороший урожай еловых шишек основного корма для них зимой которые с помощью своего особого клюва, похожего на ножницы с кривыми перекрещивающимися концами легко вытаскивают за летучки — крылышки из под плотно прижатых чешуек.

Выяснив вид птиц, мы продолжили наблюдение, чтоб понять, почему так часто падают шишки на снег. Пристальное наблюдение вскоре показало, что птицы сорвав одну шишку и вытащив два-три семечка бросают ее на землю, принимаясь снимать другую. И тут мы вспомнили связь такого поведения с биологией птиц найденную в печатной информации.

Когда клесты приступают к гнездованию зимой в феврале — марте, то птенцы — слетки начиная самостоятельную жизнь в апреле находят еловые шишки на деревьях без семян: они уже вылетели. В этих условиях от бескормия их спасают те орешки, что сохранились в шишках, брошенных на снег родителями осенью. Весной, вытаивая, они становятся хорошо видимыми возле елей. Птенцы, на таких деревьях проводят целый день, находя защиту в густых ветвях, спокойно доставая орешки из-под чешуек размноженных шишек.

К такому же оригинальному способу заготовки и хранению растительной пиши в лесах прибегает еще одна птица — свиристель. Осенью в октябре на путях кочевки в южные края области, они останавливаются на несколько недель в окрестностях города и каждое утро жители видят стаи хохлатых птиц, которые перекликаясь негромкими голосами напоминающие звуки свирели разом опускаются с высоких деревьев на рябины и с жадностью срывают плоды.

За короткие минуты их «застолья» снег бывает усыпан плодами, которые останутся в нем не тронутыми до мая. В эту пору птицы, возвращаясь на север, вновь залетают в город и собирают вытаявшие плоды, пока на болотах не освободились из-под снега кочки с перезимовавшей клюквой.

Выйдя из урмана, где мы знакомились особенностями установления постоянного пока еще тонкого слоя снега, в закрытом ландшафте перемещаемся на южный конец чугаса в открытый ландшафт с преобладанием травянистой растительности, на Казацкий увал. В глаза на белом фоне сразу бросается одна особенность — темная береговая бровка с низкотравьем почти не покрытая снегом, потому что его сдули западные ветры, поэтому такие бесснежные участки по краям обрывов называют «выдува». На чугасе они могут сохраняться всю зиму и весной, рано освобождаясь от снега, становятся первыми проталинками.

В открытом ландшафте условия зимовки животных в земле резко меняются даже на небольшом расстоянии друг от друга в зависимости от высоты травостая. На участках низкотравья, где снег в течении зимы тонок и к тому же от ветров меняет свою высоту, они более суровые, по сравнению с участками высокотравья. Когда мы подошли к такой полосе то увидим, что слой снега там был выше и рыхлый. Такому состоянию способствовало то, что длинные стебли, сгибаясь к земле вместе с листьями, образовали слой опада, где складывались более комфортные условия для зимовки животных. Вообще же если участок с высоким травостоем не вытаптывался и не выжигался, то на нем через два — три года возникал своеобразный слой подстилки — растительный войлок, облегающий зимовку.

После осмотра заснеженного участка поляны с высокотравьем, подходим вновь к береговой бровке и видим картину поймы Иртыша в последние дни фазы предзимья на границе с фазой умерения зима самого длинного сезона года — зима.

На побелевшем фоне лугов резким контрастом темно-синего, почти черного цвета, выступает русло Иртыша, уже с побелевшими от снега заберегами. За ним простирается луговая пойма кое-где с темно-серыми ленточными рощицами ивняка. Последний взгляд на унылый черно-белый пейзаж под серым облачным небом и мы уходим домой, чтоб за зиму привести в порядок все собранные наблюдения, и запечатленные на фотографиях за лето различные явления.

 

Зима

Последний сезон годового цикла погоды, как и три предыдущих: весна, лето, осень по астрономическим показателям продолжительности — равны каждый 90 дням. Однако в погодных, главным образом температурных показателях от установления устойчивых отрицательных температур устойчивых отрицательных температур до их прекращения зима   отличается наибольшей продолжительностью, на севере почти пол года. И хотя, она имеет, такую продолжительность число происходящих в ней явлений бывает меньше, чем в одной декаде каждого сезона, предшествовавшего ей. Зимой природа замирает, особенно живая погружаясь в своеобразный сон, с малым количеством явлений и только в начальном периоде ее — занимающем ноябрь месяц, который называется фазой — умеренная зима, в которую происходит  наибольшее число явлений преимущественно в неживой природе зависящие от сроков установления отрицательных температур и снегового покрова.

Наблюдения за этими явлениями еще требует выхода натуралистов в природу, тогда как в последующие фазы — суровая зима и глухоземье их можно наблюдать, не выходя в лес на улицах в города и даже из дома.

В фазе умеренная зима рождение разнообразных хорошо видимых явлений в основном связано с переходом жидкой воды и ее паров в твердое состояние — лед. Переход жидкой воды в лед на самом чугасе можно наблюдать только в ручьях. К любому из которых в первой декаде месяца можно подойти пешком без лыж. В них в эту пору текучая открытая вода предстает обычно от средины русла, где течение сильней тогда как в верховьях она уже прячется под снегом. Однако большое впечатление переход воды в лед оставит, посещение громадной водной артерии Земли русла Иртыша не принадлежащего чугасу, но соприкасающегося с ним.

Отправляясь к нему в южную часть города, смотреть на ледостав в зависимости от «ясности» погоды, косвенно это явление можно наблюдать на другой реке — Оби из северной части. Для этого надо отправиться пешком на чугас по Самаровской дороге и сделать одну остановку на полпути у храма, где появилась прекрасное обустроенное место обзора — площадь. Вторую остановку можно сделать на самом чугасе, вблизи Политехнического техникума на более высокой точке обзора.

Стой и другой точек откроется простор объединенной Иртышско-Обской поймы, за которым занимая северо-западный горизонт откорется Белогорский материк. Если день будет тихий и ясный то перед ним будут заметны белые столбы пара в разных местах, которое лучше рассматривать в бинокль. Они укажут косвенно, что река Обь уже покрыта льдом, а живая открытая вода  осталась только в некоторых полыньях пускающих пар.

В отличии от р. Оби на которой ледостав бывает раньше —  в конце октября на Иртыше он происходит позже в ноябре, и поэтому выйдя на берег на новую набережную, мы можем увидеть картину начала ледостава близко.

Обычно в первой декаде ноября от берегов к стержню русла реки уже тянутся — забереги полосы запорошенного снегом льда более узкие у крутых обрывистых берегов и широкие возле пологих песчаных отмелей. В зависимости от погоды в день посещения на воде можно увидеть особый «блинчатый» лед с округлыми краями, получающий такую форму от ударов во время движения по течению об неподвижную кромку заберег и друг от друга.

Если мороз будет ниже пяти градусов, то среди льдин, ближе к стержню бывают видны скопления битого кристаллов внутриводного льда — «шуги». Вся эта медленно плывущая и тихо позванивающая масса льда в эти минуты навивает грусть тем, что вскоре исчезнет под неподвижным слоем льда, живое течение открытой воды, радовавшее глаз своими живыми красками все лето.

Если мороз будет усиливаться, то к вечеру движение льдин замедлится и начнется торошение с появлением валиков из битого льда по краям за берег, а в некоторых местах особенно у пологих берегов он начнет остановку — признак того, что ночью река встанет.

Возвращаясь, домой делаем остановку возле Биатлонного центра и проходим в урман, чтоб взглянуть на первые записи жизни лесных обитателей своими следами на белой книге снегов.

Наиболее глубокие следы на его поверхности оставили белки. В нескольких местах были видны и тоненькие тропки лесных полевок, перебегающих от одного приствольного круга к другому. Рядом с одной из таких тропок видно следы как будто, кто махнул возле них с обеих сторон ладошками из семи узких пальцев и дальше они прервались. Такие следы оставляют взмах крыльев сова, которая ночью схватила грызуна, ориентируясь по шороху рискнувшего пробежаться в темноте по самой поверхности снега. Позже в декабре, когда слой снега будет выше грызуны не смотря на шорохи станут недоступные для сов, и им придется голодать.

Тишина в лесу в этот час стояла зимняя звенящая и только одно существо нарушало ее своим бесцеремонным стуком — большой пестрый дятел, постоянный житель лесов чугаса. Он уже перешел на свой  основной зимний корм, — семена ели, которые спрятаны в шишках под прижатыми смолистыми чешуйками, которые достать можно было после того, как сильные удары клюва отрубали их.

Бросаем последний взгляд на освященный холодными лучами солнца ствол кедра перед тем, как повернуть домой с удивлением видим на нем движением маленького серого комочка. Присматриваемая и понимаем, что перед нами одна из немногочисленных древесных птиц — пищуха. Свое название она получила заслуженно, так как ползая по стволу в отличии от поползня только в верх головой, постоянно издает тихий писк. Стараясь не спугнуть ее осматриваем издалека в бинокль. В глаза сразу бросается ее тонкий клюв похожий на сапожное шило с загнутым концом главный инструмент, засовывая который в самые тонкие трещины пищуха кормится насекомыми всю жизнь.

В конце ноября толщина снегового покрова в лесу на чугасе, где в основном зимует большинство оседлых птиц, достигает высоты 30 см. и не дает возможности передвигаться без лыж к тому же средние суточные температуры начинают опускаться до минус 15 градусов, что указывает на вступление в свои права, второй фазы зимы — «морозной» охватывающей декабрь.

В эту фазу наступает пора явлений связанных с холодами часть из которых можно видеть в городе не уходя в лес, они касаются результатов перехода паров воды в мелкие кристаллы льда разной формы, получившие разные названия: изморозь, куржак, узоры.

На городских улицах в морозные дни больше впечатлений, своей красотой, оставляет изморозь на голых ветвях берез. Покрытые ей черные голые ветки становятся белыми и пушистыми, а кроны деревьев приобретают сказочный вид, невольно останавливая на себе взгляд прохожего. Если подойти к дереву, покрытому пушистой изморозью, то можно обнаружить, что она представляет собой скопление тонких полупрозрачных резных кристаллов льда.

Другая форма кристаллов более мелких и плотных бывает в куржаке,  рождаясь на небольших участках стен, где с одной уличной стороны причиной образования их бывает теплый воздух выходящий из помещения, с другой, внутри холодный — проникающий в теплое помещение, через неплотно прикрытые двери, а в деревянных домах и через промороженные углы в виде белых небольших бугорков, которые называют «морозные зайцы». В деревянных домах, где перед входными дверями, всегда бывают сени, на потолках и рождается своеобразная висячая пушистая хрупкая изморозь, которая нарастая за ночь, утром сыпались на пол при первых ударах дверей.

Но особенно красивой, в фазу морозной зимы бывает плоская изморозь из крохотных ледяных кристаллов на оконных стеклах. Мороз постоянно обновляя их создает в каждом доме маленькие частные картинные галереи. Во времена, когда не было телевидения в деревнях, да и самом городе разглядывание их становилось своеобразным развлечением в морозные дни. Создавая эти картины сам мороз, как бы учитывая холодное однообразие снегов, старался изобразить на них пейзажи из природы жарких стран. В один день на стеклах перед глазами натуралистов явились тропические леса с широкими листьями бананов и пальм, другой — теплые моря с лентами подводных водорослей. Иногда мороз вдруг показывал на них место своего постоянного жительства в черных далеких глубин космоса, где в промороженном пространстве светились на стекле льдинки как далекие звезды, белые кристаллики льда или близкие увалы чуга с еловыми лесами.

Декабрьские морозы постепенно крепчают и выходя на улицу человек видит другие причуды рожденные им даже в небе. Одна из них бывает в ясные дни, возле солнца, которое теперь походит на воспаленный от простуды глаз — рождение еще двух, но правда более тусклых светил — по бокам. При появлении их народная мудрость говорит, что солнце одевает рукавицы и надо ждать усиление холодов.

Другая причуда в небе появление над солнцем столба света отчего оно становится похожим на «небесную луковицу» розоватого цвета. В том и другом появлении причуд виноват холод, который вызывает кристаллизацию паров в виде тонких иголочек льда. Их видно вокруг солнца, если посмотреть на декабрьское светило в ясные морозные дни, теперь уже без боязни испортить глаза, то можно заметить мелькание крохотных огоньков рождающихся на иголочках, а если перевести взгляд на одежду особенно темную, то увидеть их в натуре. Еще эту «причуду» кроме блеска сопровождает звуковое явление, которое называют «шепот звезд», представляющий собой очень тихий звон в морозной тишине.

Декабрьские холода, в фазу морозной зимы, начинают рождать кристаллы от каждого дыхания человека, который отваживается ходить молча по улице более получаса, одни на одежде в виде белой бороды, независимо от пола; другие на лице бесплатно наращивая белые пушистые ресницы, от чего они тяжелея сами слипаются.

Совсем по другому мороз напоминает о себе людям, которые осмеливаются говорить в присутствии его величества, в эти дни широко раскрывая рот, он в доли минуты превращает слюну в тонкие ледяные иголочки, которые колют губы, напоминая, что надо быстрей закрыть его.

В морозную фазу совсем короткими становятся дни, солнце едва поднявшись над зубчатой стеной на чугасе даже в полдень, едва осветив улицы северной части города, скрывается за ней и сразу становится сумрачно. Правда, в новом тысячелетии не «усыпнный» глаз фотометра быстро дает команду и автоматы включают свет фонарей по всем улицам.

В четыре часа приближается вечер и в кварталах с деревянными домами от мороза рождается своя музыка от громкого треска, который возникает от разрывов древесины стеновых бревен, льдом, который, сохранившись с осени, наращивает свое давление.

Уменьшая продолжительность дня и наращивая холода, зимы переходит в фазу — «глухозимье» или сердце зимы властвующую в январе.

В эту фазу в урманах чугаса преобладает тишина, слабо нарушаемая контактным голосом синичек и только громкий треск промороженных древесных ветвей да стволов, напоминающих хруст «костей» зимы с ее замерзающим сердцем нарушает тишину.

В эту холодную фазу небольшую радость вносят — снегопады, когда морозы ослабевают и начинают падать молодые снежинки радующие глаз своей изящной формой, которая зависит от температуры воздуха. Еще в  глухозимье рождается ожидание, прибавления дневного света в конце января, которое к февралю увеличивается на целый час и тогда приходит последняя фаза зимы со светлым названием «предвесенье».