Альбина Глухих
Война собирает свою страшную жатву не только пулями, но и исковерканными судьбами тех, кому довелось вернуться после боев домой. Об этом не принято говорить, но ведь не бывает войны образцово-показательной. Война – это прежде всего боль, грязь, пот, вши. И — водка…
В Кондинском районе осталось всего несколько фронтовиков из тех, кто когда-то уходил отсюда на фронт. Семен Алексеевич Токчев (фамилия изменена – ред.) закончил национальное педагогическое училище в Ханты-Мансийске. Работал в школе, а потом его перевели в Кондинский райком комсомола, вторым секретарем. Был он общительным, веселым человеком, мастером на организацию различных комсомольских дел. Хорошо знал родной мансийский язык. Возможно, Семен Алексеевич и дальше продвигался бы по партийно-советским структурам, но началась война, и он добровольцем ушел на фронт.
Вначале Токчев проходил командирские курсы и однажды, пролетая над деревней на самолете, сбросил мешок гостинцев для детей с запиской. Самолет в то время был большой редкостью, поэтому собрал всех жителей, к тому же еще в знак приветствия помахал крыльями. Ребятня рванула искать мешок, там оказались конфеты – царский подарок! Все они были честно разделены, больше таких подарков дети не получали, зато трудились наравне со взрослыми.
А Семен Алексеевич воевал на разных фронтах, был командиром экипажа танка, заслужил несколько орденов. Он возвратился домой с наградами и даже не раненый, хотя рисковать ему приходилось много раз.
Послевоенная жизнь Токчева изменилась кардинально: он стал прикладываться к рюмке. Трижды женился, рождались дети, но не выдержав пьянок, жены уходили от него. Та же ситуация складывалась и по службе. Семен Алексеевич менял одну работу на другую, в конце концов, ему не стали предлагать никакую, несмотря на содействие фронтовиков. Наконец с их помощью он устроился в аэропорт…чистить туалеты.
Была у него вполне приличная квартира. Он устроил из нее прибежище для бомжей, и соседи потребовали отобрать у него квартиру. Забрали, но в память о довоенной работе, наградах, дали балок. Токчев клятвенно обещал, что начнет трезвую жизнь, но снова срывался.
В один из загулов балок сгорел, Семен Алексеевич оказался на улице. Многочисленные награды давно потерял. В одной из командировок в Кондинское мне дали адрес, где он проживал. В старом доме его приютила женщина той же социальной категории. Семен Алексеевич был дома и совершенно трезвым. Он сидел на кровати, на которой даже намека не было на постельное белье, и с недоумением смотрел на меня. Давно уже никто не интересовался его жизнью. Когда я сказала о цели своего визита, смятение отразилось на его лице, словно он пытался вспомнить что-то ускользающее из памяти.
«Экипаж у меня был слаженный, каждый понимал другого с полуслова, особенно это проявлялось на Курской дуге. Наш танк находился впереди, на острие атаки. Я стараюсь не вспоминать, как машины месили землю с человеческими телами. Об этом редко кто отваживался писать в литературных произведениях, говорили прежде всего о мужестве бойцов, но ведь такое было. Перед каждым боем нам выдавали спиртное, после него и смерть казалась не такой уж страшной. Вот и меня сгубили «наркомовские» двести грамм».
Он замолчал, по его щеке медленно поползла слеза. Я тоже молчала. Мне было очень жалко этого доброго и несомненно талантливого человека, чья судьба была столь безжалостно исковеркана войной.
Вскоре Семен Алексеевич умер. Преждевременно, поскольку его организм был подточен алкоголизмом. Хоронить Токчева пришлось племяннице, никто не оказал помощи, ни военкомат, ни администрация, ни тогдашний совет ветеранов…
…Танкиста, выжившего в раскаленном аду Курской дуги, война все-таки убила. Пусть через много лет после 9-го мая 45-го, но она, проклятая, лишила детей – отца, жен – мужа, самого Семена Алексеевича – жизни. И мы должны помнить, что Победу нам подарили не гламурные белозубые герои многочисленных сериалов, а такие вот неприметные Семены Токчевы.
Вечная им память…
