Т. Тарасова, на фото: ученики шаимской школы
Шаим — старинное мансийское село. Некогда здесь жили крепкие хозяева, место было богатым и привлекательным. Леса кормили грибами, ягодами, давали пушнину. Река и озера славились рыбой. Кроме того, летом в окрестностях росли богатые травы, поэтому в каждом дворе на худой конец держали по одной корове, обзаводились лошадьми. Через Шаим проходила дорога в Гаринский район, по ней шли обозы на ярмарку. По зимнику местные жители тоже возили туда рыбу, меха, клюкву, меняли свой товар на хлеб и сахар.
Была в селе церковь, построенная в традициях северного зодчества из крепкого дерева; дом сохранился до наших дней, сейчас в нем сельский клуб. Позднее появилась школа-интернат, в которой учились ребятишки из соседних деревень. Работой шаимцев обеспечивала звероферма, где содержались черно-бурые лисы.
Умирание Шаима началось, как считают старожилы, не с приходом нефтяников в 60-е годы, а значительно раньше, с момента укрупнения колхозов. Председатель Шаимского сельсовета И. С. Анкин первым отчаянно выступил против политики укрупнения за что и был изгнан с должности.
Свою лепту в разор села, конечно же, внесли нефтяники. Первую геологическую экспедицию колхозники приняли с присущим сибирскому характеру гостеприимством. Геологов вместе с семьями приняли в свои избы, делились с ними молоком, картошкой. Когда появились буровые вышки и начал расти Урай, молодежь потянулась к нефтяникам. Манил длинный рубль, романтика нефтяных промыслов, роскошь городской жизни. В середине 60-х годов непрестижной была деревенская прописка, дошло до того, что молодежь стеснялась своей национальности. Многие коренные манси в паспортах записывали себя русскими, напрочь отрекались от родного языка.
Пустели дворы, ветшали старинные дома, своего рода развлечением, порой переходящим в разбой, становился охотничий и рыбацкий промысел. С годами это укоренялось, как и злоупотребление спиртным и праздность. Даже, данные режимом вахтового метода работы, свободные недели и месяцы не употребляются новым поколением шаимцев в пользу укрепления деревенского хозяйства, а растрачиваются в безделье и пьянстве. Немногие урайские вахтовики живут в Шаиме богатым хозяйством. В основном скудные продукты везут из Урая, жилье неухоженное, без прежних палисадников, улицы зимой занесены снегом, летом тонут в грязи.
Сегодня в Шаиме десятка два домов да 80 жителей, в основном старики, и разговор о них особый.
…Как долго тянется зима в Шаиме, как тягостны ночи и тоскливы дни, если ты стар, немощен, одинок. Если домишко твой насквозь продувают ветры, если печка не держит тепла, а бесконечная война со снегом все равно закончится твоим поражением. Старики Шаима, горькая старость ваша под стать судьбе разоренного села!
П. С. Путилову нет еще и 60, но настиг бывшего тракториста паралич. Способности передвигаться не потерял, но пропало зрение. В болезни и одиночестве стал Павел Степанович совсем беспомощным. Жену похоронил несколько лет назад, и если бы не Александра Даниловна, пропадай человек!
Дом у А. Д. Колмаковой с виду крепкий, ворота новые, крыльцо высокое. Сама хозяйка тоже еще не старуха, но тяжелая, беспросветная работа с 14 лет на колхозных полях и в рыбацких артелях наложила на женское лицо свою печать. Однако Александра Даниловна продолжает привычно трудиться, наводит чистоту и порядок в доме, имеет кое-какое хозяйство. Дети живут в соседнем селе, о матери не забывают.
Вот около этого дома и пригрелся Павел Степанович. Соседка ему щи-кашу сварит, блинами угостит, бельишко состирнет, расскажет, что по телевизору показывают. Вместе легче длинные вечера коротать. И своя беда около чужой легче кажется.
В малолюдном Шаиме старикам и больным помощи ждать неоткуда. Районный отдел социального обеспечения в далеком Кондинске, куда, кроме как на АН-2, не на чем добираться. Никто из пенсионеров и не рискует отправиться в это нелегкое путешествие. Есть в соседнем селе Чантырья сельский Совет, но с малыми просьбами старики туда не обращаются — привыкли на себя полагаться. А за что-то сложное Совет и сам не берется, не под силу ему. Правда, с дровами, если уж совсем от шаимцев отбою не станет, председатель помогает.
Для Г. И. Зыряновой дрова — главная забота. Ведь Глафире Ивановне за 80. Лицо у нее доброе, глаза ясные, волосы аккуратно зачесаны. И вся она какая-то светлая, про таких говорят: благодать от нее исходит.
Старушка — большая охотница пошутить, иначе бы не выдюжить в этой жизни, где война была не самой большой бедой. Уже после похоронила троих взрослых детей, оставшись на белом свете совсем одна.
— А что сделаешь! Трудно, а деваться некуда. Жизнь сменить нельзя, какая есть, такая и есть. Душа моя держится на хлебе, хлеб дают, копейку дают — вот и живем, тянемся понемножку. С голоду не помрем! Хоть досыта не накормят, с голоду не заморят, — смеется Глафира Ивановна.
Хлеб в этом доме — действительно основное блюдо на столе. Картошку хозяйка садить-копать уже давно не в силах, овощей в Шаиме не продают. О таких продуктах, как молоко, сметана, творог, старики давно забыли. В магазин не привозят, а коровы в Шаиме наперечет. И купила бы Глафира Ивановна на свою копейку, да негде. В старушкиной копейке, кстати, смысл особый. Рублик к рублику складывает она свою пенсию, бережет, чтобы расплатиться за вымытый пол, расколотые дрова, очищенный от снега дворик. Сейчас, когда рубль не в почете, а больше идет обмен товаром, трудно придется Глафире Ивановне — менять ей нечего.
А. А. Трещихина проработала в кондинских деревнях более 30 лет учительницей. Давно на пенсии, но за работу держится. Анна Алексеевна заведует старым неухоженным клубом, куда собирается раза два в неделю на очередной киносеанс два десятка ребятишек.
Заведующая клубом полна жизненной энергии, неустанно борется за светлое будущее и точно знает, что вся беда от водки. Иногда на старушку нападает тоска по тем временам, когда она была сельской активисткой и устраивала концерты на маленькой сцене клуба при полном зрительном зале. Она была непременным агитатором во всех выборах. И вообще Анна Алексеевна умела сочетать общественную работу и ведение хозяйства при семерых детях.
— Я ни о чем не жалею, — рассуждает бывшая учительница, — жизнь прожила замечательно, задумываться о чем-то было некогда, больше трудилась и не падала духом.
Есть у Анны Алексеевны мечта в свой клуб провести паровое отопление, чтобы зимой односельчане заглядывали на огонек. А. А. Трещихина — оптимистка, тропа ее торная и прямая, как она сама…
Ход времени в наших деревнях подобен старинным часам: не очень-то точно, поскрипывая, но идут. Конечно, хочется жить лучше, однако страшит любая перемена.
Как во всяком селе, есть в Шаиме свой сельский философ, он не из стариков, а совсем молодой человек. Василий Петрушкин мучительно ищет ответ на вопрос: как сохранить родной Шаим?
— Сложно выжить, когда жизнь ничего не стоит. Но в городе труднее, там каждый один. В деревне природа помогает. Вышел в лес, вокруг тебя деревья, речка рядом. Хотя издесь всякий только на себя рассчитывает.
Это точное замечание. Сельские жители, может, раньше других поняли, что полагаться нужно только на себя и не питать никаких иллюзий. Собрались девять шаимцев и создали сельскохозяйственный кооператив «Кедр», в котором Василий работает на пилораме. Кооператоры решили разводить свиней, кроликов, собирать ягоды, грибы, готовить пиломатериал. И хотя дела в кооперативе идут пока неважно, местные жители возлагают на него большие надежды. Имеют кооператоры поддержку местного Совета, правда, только в виде доброго отношения или бумаги, отправленной с очередным прошением в Кондинское, к районной администрации.
Еще один штрих к портрету Шаима. Председателем сельскохозяйственного кооператива пригласили человека из Урая. Среди местных не нашлось ни одного, способного возглавить предприятие.
Появились в последнее время в Шаиме новоселы. Вера Шимова — родом из этого села, давно мечтала стать хозяйкой деревенской усадьбы, хотя имеет благоустроенную квартиру и немалый земельный участок в Урае. Весной 1991 г. семья Шимовых с детьми перебралась в поселок, супруги построили времянку, обзавелись хозяйством. Лето провели в заготовительных и строительных работах. Поставили около 10 тонн сена, разработали огород, отстроили флигель. Вера называет это добротное строение с просторным подвалом летней кухней.
В ближайшие два-три года Шимовы на большую прибыль от хозяйства не рассчитывают, хотя себя уже сейчас обеспечивают полностью. А там, если дела пойдут в гору, надеются разбогатеть.
На берегу Конды под старым тополем стоит в лесах еще одно деревянное сооружение. Большой дом ставит семья Терещенко. Саша Терещенко не из здешних мест, по окончании Московского пушно-звероводческого техникума он приехал в Шаимское промыслоохотничье хозяйство работать штатным охотником. Обзавелся семьей и решил остаться надолго.
А вообще наши кондинские деревни могли бы, кроме традиционных промыслов, жить и туризмом. Места здешние завораживают своей Природой. Привлекают внимание и сохранившиеся старинные строения из черных бревен. В июне стоят над ними белые ночи, полные блеска.
Но о туризме здесь пока не думают. Надеются на собственную лодку, на лес, на себя. И радуются, если повезет достать кубометр досок, купить бензин и сахар…
Журнал «Югра», 1992, №6
