Замызганная тощая кляча, по бокам которой уныло болтались клочки упряжи, запряженная в отдаленное подобие кошевки, вывезла нас из дер. Новые и медленно потащила по направлению к Б. Атлыму. Мы выбыли из Новых точно по графику, установленному для «веревочки», но прибыли в Б. Атлым с значительным опозданием.
Протирая заспанные глаза, бригадир Хуланхов насмешливо оглядел нас и сказал: «Придется Вам подождать… согласно графика». После долгих пререканий нам всеже удалось выбраться из Б. Атлыма и сравнительно спокойно добраться до Карымкар.
Здесь нас заставили не сколько часов ожидать попутчика и отправили дальше до Сосновых. Не понравились нам эти Сосновы. На заезжей квартире неимоверная грязь и холод, хуже чем в Белогорье. Достать что нибудь покушать не удалось. Правда, запрягли вам лошадь скоро, но узды на нее не надели, не обвожжали, и в результате она возила нас по деревне около часа, перебегая из одного двора в другой. Наконец, с немощью всех сосновских жителей мы кое как выбрались на прямую дорогу в Кеушки.
В Кеушках нам пришлось сидеть полсуток. «У нас коней нет. Ждите, когда привезут из Урманного пассажиров, с обратными ямщиками уедете», — заявил бригадир кеушинской «веревочки». Всякими правдами и неправдами раздобыли мы кое-что покушать. И вот настал желанный час отъезда. Нас ожидает замухрышистая, опять необвожженная лошадь, лениво положившая морду на правую оглоблю. В розвальнях — ни клочка сена. В ответ на нашу просьбу положить в сани сена, получаем грубый ответ: «Поезжайте без разговоров, а то коня выпрягем». Пришлось ехать.
— Ну, теперь вырвались. Скоро доберемся и до Ханты-Мансийска! — радостно воскликнули мы. Но не тут то было. Наше продвижение застопорилось в Богдашке.
Бригадир богдашской «веревочки» Егор Ведров даже отказался с нами раз говаривать. Рявкнув по-медвежьи: «если хотите ездить, то ездите по графику, иначе мы не возим» и ядовито усмехнувшись добавил: «таких можно и подзадержать». С этими словами он бесследно исчез. Мы решили вызвать председателя колхоза. Услышав наши разговоры, сидевшие в избе ямщики заявили в один голос: «У нас хозяин — бригадир, а не председатель колхоза. Сказано вам сидите, значит и сидите. Завтра утром увезем». Только через сутки мы выехали из Богдашки. На путешествие из Кондинска в Ханты-Мансийск мы затратили 5 суток.
Испытывая все мытарства, связанные с передвижением по «веревочке», невольно хочется задать ряд вопросов начальнику автогужтреста т. Лисиенко. Почему он не интересуется состоянием «веревочки» на трактах по Оби и Иртышу? Почему составлен так график, исполнение которого требуют только с пассажира? Почему пассажир должен ехать на необвожжанной лошади, подвергая риску свою жизнь? Почему на некоторых станках к проезжающим откосятся грубо и не считают нужным заботиться хотя бы о простейших удобствах в пути? Почему сельпо и колхозы при наличии у них продуктов питания не могут наладить буфеты на заезжих квартирах? Почему расстояние между двумя станциями в одном направлении больше, чем в другом (от Елизарово до Богдашки — 28 км, от Богдашки до Елизарове — 32 км и т.д.)? Почему не применяется такса, установленная для проезда двух человек на одной лошади? Почему не выполняется постановление исполкома окрсовета по обслуживанию пассажиров на «веревочке»?
Пора прекратить произвол, царящий на некоторых станках. Люди, едущие по «веревочке», вправе требовать, чтобы их доставляли быстро и удобно. Ведь они едут по делам, снизанным с интересами государства. Автогужтрест обязан навести большевистский порядок на «веревочке» и дать нам исчерпывающие ответы на наши вопросы. А. Косолапов.
«Сталинская трибуна», 9.1.1941
