Валентина Патранова
Судьба подарила ей любовь, которая спасла от пули, но, как оказалось, ненадолго.
Первый раз Марфа Протопопова, дочь купца из села Сухорукова и в недалёком прошлом гимназистка, должна была умереть в 20 лет. Об обстоятельствах, предшествовавших этому трагическому событию, рассказывается в книге полковника ФСБ из Тюмени Александра Петрушина «Мы не знаем пощады…»
«…31 января 1921 года в северных волостях Ишимского уезда стихийно вспыхнуло крестьянское восстание. К середине февраля его зловещее пламя охватило все уезды Тюменской губернии… Повстанцы объявили поголовную мобилизацию».
Позже, выясняя причины восстания, историки найдут их в неправильной политике государства по отношению к крестьянству, но тогда повстанцы были объявлены «бандитами».
В соответствии с телеграммой, посланной из уездного города Берёзова в волостные управы, Марфу Протопопову, имевшую среднее образование, мобилизовали в штаб одного из повстанческих отрядов, расквартированных в селе Елизарово. Здесь она исполняла обязанности секретаря и пробыла в этой должности всего три недели, за что чуть не поплатилась жизнью.
Из книги «Мы не знаем пощады…»
«Для разгрома восстания, бушевавшего в России в 1921 году, большевики применили так называемые оперативно-боевые группы… Карательный отряд посадили на пароходы «Мария», «Волна», «Сергий». Секретную экспедицию возглавил командир 232-го полка 26-й Златоустовской дивизии А.Н. Баткунов».
По пути отряд брал заложников и расстреливал их. Одной из многочисленных жертв стал отец Марфы Венедикт Васильевич Протопопов. Перед новой властью он провинился тем, что, поселившись в Сухорукове в конце XIX века, быстро встал на ноги. Обозами возил рыбу в Тобольск и Ирбит, на вырученные деньги закупал товары и торговал ими в собственной лавке
По тем временам не было греха страшнее, чем прослыть «кулаком-торговцем». 56-летнего Венедикта Васильевича посадили на пароход «Мария» и по пути в Берёзово расстреляли.
Его тело, исколотое штыками, с отрезанными ушами и языком, родственники смогли тайно вывезти и предать земле в родном селе. Всем стало ясно: новая власть пощады не знает.
Следующей на очереди была Марфа, и вряд ли она могла рассчитывать на помилование. Но Марфу спасло чудо в облике одного из красных командиров по фамилии Цизыневский из отряда Баткунова, который был поставлен комендантом Елизаровской волости. Это был высокий, красивый поляк. Он влюбился в Марфу, и, как потом судачили деревенские, «взял её взамуж», чем спас от неминуемой гибели. И не только её, но и старшего брата Аверкия, как гласит семейное предание.
По-настоящему влюбилась в красного командира и сама купеческая дочь. Образованная, интеллигентная девушка, она пошла за ним, как говорится, в огонь и в воду. В составе 26-й Златоустовской дивизии Марфа, которая, кстати говоря, не любила своего имени и назвалась Марией, пробыла пять лет. Она не просто ездила за возлюбленным, а была учителем в дивизии, помогала вчерашним крестьянам, а теперь солдатам революции, постигать азбуку и арифметику, за что даже была награждена грамотой.
Через несколько лет романтическая история завершилась драмой: Марфа и её спаситель Цизыневский расстались. Как оказалось, у него была семья в Ленинграде. На родину Марфа вернулась в конце 20-х годов с сыном Анатолием, очень похожим на своего отца. Родной сестре Ираиде она призналась, что, несмотря ни на что, продолжает любить Цизыневского. Но надо было как-то устраиваться в мирной жизни, искать опору, без которой ей, дочери «кулака-торговца», было не выжить, не спасти сына, которого безумно любила.
В собственной семье опору не искала, так как семьи уже не было. Расстреляли отца, умерла от голода мать. Двух братьев — Аверкия и Назара — с семьями выбросили из дома, и они, отсидев в тюрьме два года, уехали в Тобольск.
Старшая и любимая сестра Ираида была замужем за бедняком, и, скорее всего, классовое происхождение мужа спасло её от преследований. Но трагедия, случившаяся с дружной семьёй Протопоповых, не прошла для неё даром. Первые восемь детей умирали сразу же после родов. Выжили только трое последних, когда жизнь более-менее наладилась.
В Сухоруково, где всё напоминало о трагедии, Марфа больше не вернулась. Она устроилась на работу в селе Самарово (Ханты-Мансийск) учителем средней школы. На молодую, красивую женщину обратил внимание ответственный работник РИКа, как тогда называли райисполком. Совпартработник Николай Котов предложил ей выйти замуж. Для неё это был выход: сменить фамилию, защитить себя и сына от возможных преследований по политическим мотивам. Но, как вспоминают родственники, женского счастья ей этот брак не принёс. Марфа по-прежнему любила Цизыневского, он был каждый день у неё перед глазами в облике сына, так похожего на отца. Муж ревновал к прошлому… Казалось, супругов крепче свяжет ребёнок, которого они ждали, но девочка умерла.
Село Самарово, как и всю страну, в начале 30-х годов сотрясали политические чистки. Под такую чистку попала и учительница Марфа Протопопова-Котова. В 1933 году из-за чуждого классового происхождения её уволили с работы. Благо, рядом был муж, и потеря должности не грозила ей голодом. По всей видимости, он где надо заступился за жену, и через четыре месяца Марфу восстановили на работе.
В середине 30-х годов, когда после убийства Кирова на Север хлынул поток политссыльных, она поехала в Ленинград. Возможно, это была командировка, но нельзя исключить и того, что она искала встречи с Цизыневским, предчувствуя, что жить ей осталось недолго. Сына нужно было отдать в надёжные руки, подальше от этих мест, где всё напоминало о прошлом и где даже поддерживать отношения с родными было небезопасно. Встретилась ли она с бывшим красным командиром — неизвестно, но предчувствие скорой гибели уже не покидало её.
1937 год начался с отстранения от работы директора школы Коновалова, с семьёй которого Марфа была в хороших отношениях. Она так переживала эту потерю для школы, что имела неосторожность высказать на уроке в 8 классе добрые слова в адрес бывшего директора. Это было большой политической ошибкой, как и дружба с преподавателем Соскиной, которую потом назовут «дочерью ярого бандита».
Не догадывалась учительница, что в деле по обвинению её в антисоветской деятельности уже подшит первый лист. Это был самый заурядный донос, автор которого скрывался под псевдонимом Наблюдатель.
За Марфой Котовой пришли ночью 10 октября 1937 года. В этот же день была допрошена её знакомая портниха, которая поведала не только о прошлом дочери «кулака-торговца», но и о её настоящих «политических преступлениях»: «сорвала собрание пионеров». По словам ещё одного свидетеля, «Котова уделяла большое внимание детям бандитов и кулаков, а с детьми красных партизан занималась мало», при этом «вела контрреволюционную пропаганду среди населения». Людьми, близкими по взглядам Котовой, были названы учителя Терновских, Фролова, Френева, Родионова, Селиванов, Коновалов, которые проводили «разлагательскую политику в школе по разложению трудовой дисциплины». В «разлагатели» был также записан 15-летний сын Котовой Анатолий и дочь уволенного директора школы Коновалова.
Следствие длилось… два дня. Все обвинения Марфа Котова отрицала, кроме одного — трёхнедельной работы секретарём в повстанческом отряде Пуртова, куда она была мобилизована.
Второй раз избежать расстрела Марфе Венедиктовне Котовой не удалось. Пуля из 1921 года настигла её в Тюмени 25 ноября 1937 года. Так завершился скорбный путь 36-летней Марфы Венедиктовны Котовой (Протопоповой), которую близкие называли то Марией, то Марго, то Марфой. В земной жизни были у неё счастливое детство, дружная семья, успешная учёба в гимназии, музыкальные вечера и танцы с кавалерами в лайковых перчатках, арест, дыхание смерти, волшебное освобождение, любовь, разлука, тоска и свинцовая пуля в затылок.
Как можно назвать власть, которая расстреливает женщин?
