Краткий очерк из прошлого хантэ-мансийского народа

И.А. Иванов

1. Югра

Прошлое народов хантэ и манси уходит в глубокую древность. Правда, буржуазная историческая наука историю этих народов исчисляла со времен проникновения на Урал и Зауралье новгородских, а затем московских бояр, купцов и промышленников, то есть примерно с XI-XII веков. На самом же деле предки хантэ и манси уже в V-VI веках заселяли огромную территорию Урала, а также и западное, и восточное Приуралье, а на север – вплоть до «моря сумрака». Земля, заселенная ими, называлась «Югорскою землей», а народ, живущий на ней – «югорским народом». Обычно же и земля, и народ обозначались одним словом – «Югра».

Югорский народ в то время был многочисленным, богатым и сильным народом. В дремучих лесах Северного Урала и обоих его склонов Югра добывала ценнейшую пушнину. В многоводных реках Зауралья и даже в «море сумрака» Югра ловила ценнейшую рыбу. Знал также югорский народ рудное и кузнечное дело. Добывал из богатых уральских недр железо, серебро и обрабатывал их. Основным же занятием были пушные и рыбные промыслы. При раскопках в местах древнейших человеческих поселений на Урале найдены многочисленные остатки костей зверей, птиц и рыб, а также остатки примитивных орудий добычи пушнины и рыбы.

Пушнина (особенно), рыба были важнейшими предметами торговли Югры с другими народами. С ранних времен югорский народ вел большую торговлю с волжско-камскими болгарами. В первом томе «Истории СССР» говорится о том, что «…По Каме, Вятке и их притокам болгары ездили и на север и достигали «моря сумрака».

Иллюстрацией меновой торговли может служить рассказ о торговле болгар с Югрой, обитавшей у «моря сумрака»: «Болгары везут в Югру одежду, соль и сабли, фабрикуемые в мусульманских странах: они без рукоятки и украшений – это простые лезвия. При помощи их Югра ловит в «море сумрака» рыб величиной с гору».

Араб Эль-Мукадесси, писатель конца Х века, дает общий перечень товаров, шедших из Болгарии в Хорезм и Итиль: меха собольи, беличьи, горностаевые, куньи, лисьи, бобровые, заячьи, козьи шкуры, воск, стрелы, крупная рыба, шапки, белужий клей, моржовые клыки, бобровая струя, янтарь, юфть, медь, орехи, гончие собаки, мечи, кольчуги, березовый лес, славянские невольники, овцы и рогатый скот. В обмен с Востока везли фабрикаты и предметы роскоши, украшения, ценные ткани, булатные клинки, художественную керамику. Торговля была меновой и денежной.

Существовал особый Югорский торговый путь. Он проходил от впадения реки Уссы в реку Печору и дальше шел вверх по этой реке до устья реки Щугора, затем по реке Щугора до Югорского камня (до Уральских гор). Через Югорский камень волоком выходили на вершину реки Сыгвы и по ней шли до реки Сосьвы и по ней выходили на реку Обь.

Под влиянием обмена и денежной торговли внутри югорских племен сложились условия, порождающие постепенный распад родового строя общественной жизни. Во главе отдельных родоплеменных групп стояли князья или так называемые лучшие люди. В их руках скоплялись огромные пушные богатства. Князья и лучшие люди вели торговлю с другими племенами и народами. Например, в сообщениях новгородцев, относящихся к XII веку, упоминается о богатом и сильном князе югорском, который не раз и крепко колотил новгородцев за их попытки грабить и покорять Югорскую землю.

Теперь уже можно считать бесспорным, что Югра – это древние предки современных народов хантэ и манси. Точно так же бесспорным является и то, что югорский народ с древнейших времен жил на Урале и по обоим его склонам, а также у «моря сумрака» в «полунощных странах». С давних пор многие историки и исследователи по-разному определяли территорию и границы Югорской земли.

Татищев и Болтин определяли, что Югорская земля находилась по берегам реки Юг, впадающей в Северную Двину. Миллер и Фишер пишут, что Югра находилась на берегах Ледовитого океана у Пустозерска, между Печорой и Уралом. Река Вычегда – южная граница (Шлецер). Исследователь Фон-Бушен пишет, что древняя Югра простиралась по прибрежью Ледовитого океана, от Югорского шара до устьев реки Таза, на юге – до верховьев рек Лозвы и Вишеры. Исследователь А.Х. Лерберг пишет, что «Древняя Угрия простиралась между 560 и 670 северной широты, от самого северного конца Урала на восток через нижнюю Обь до реки Надым, впадающей в Обскую губу, и до Агана, который выше Сургута впадает в Обь. К ней принадлежали еще места, лежащие по нижнему Иртышу, Тавде, Туре и Чусовой. С южной стороны граничила она с татарскими владениями, а с северной – с землею прежде бывших самоедов, почему и занимала немалую часть северо-западной Азии, и состояла больше из мест, принадлежащих ныне Тобольской и Пермской губерниям.

На современной карте указанные А.Х. Лербергом границы могут быть представлены приблизительно в таком виде: начиная на севере от северной оконечности Урала, водораздела р. Ельца (притока реки Уссы) и Соби, граница идет в восточном направлении по левой стороне реки Обь, до 39 в.д., то того места, где р. Обь разбивается на Хананельскую и Надымскую Обь, отсюда она следует по правой стороне р. Обь до впадения в нее р. Надым.

На востоке от устья р. Надым граница тянется в юго-восточном направлении, вверх по реке, а затем по направлению к р. Аган и через р. Обь на вершину р. Малый Юган. Далее она продолжается в северо-западном направлении до р. Иртыш, по водоразделу рек Салым и Юган, с одной стороны, и р. Демьянка с другой. Отсюда граница направляется вверх по р. Иртыш, по левую его сторону, до впадения в него р. Тобол, а затем вверх по р. Тобол до водораздела рек Пышма и Исеть.

На юге граница следует по водоразделу рек Пышма и Исеть, пересекая Урал на водоразделе верховьев этих рек, с одной стороны, и р. Чусовая с другой, до верховьев р. Сылва.

На западе она идет от верховьев р. Сылва, правой стороной этой реки до впадения ее в р. Кама, а затем по этой последней приблизительно до 60-й параллели. Отсюда она пересекает реки Вишера, Колва, Печора и Илычи, и направляется к вершине р. Подчерема (приток р. Печора), далее она проходит по Уралу и р. Уса, граница тянется до верховьев последней, пересекая Урал между верховьями рек Уса и Собь.

Народ, населявший эту страну, был известен под именем «югры». На восточной стороне, за Югорской землей, жила «самоядь». Сопредельными странами западнее Югорской земли были Печора, лежавшая по обоим берегам р. Печора, от р. Мезень и Канинского берега до Урала, и Удория, расположенная южнее ее, по р. Вычегда и верховьям р. Кама. Печору населяли самоеды, а Удорию – зыряне и пермяки. Западнее Печоры и Удории лежало Заволочье, раскинутое по обоим берегам р. Северная Двина, от р. Онега до р. Мезень, и населенное двинянами. Южнее Удории жили булгары. На южной стороне, за Югорской землей, находились владения татар (по книге Дунина-Горкавича).

Из всех описаний и определений территории и границ Югорской земли следует признать описание и определение, данное Лербергом. В основном это та территория, на которой и поныне вместе с другими расселены народы хантэ и манси. Волжско-Камская Болгария, с которой древняя Югра вела оживленную торговлю в XII веке, начала слабеть и распадаться. Торговля с Югрой стала постепенно переходить в руки новгородцев. Бояр, купцов и промышленников новгородских манили сказочные богатства Югорской земли, особенно пушные богатства. Например, под 1114 годом в «Ипатьевской летописи» записано о том, что «…и еще мужи старии ходили за Югру и за самоядь, яко видивши сами на полунощных странах спадь туча и в той тучи веверица млада, аки топерево рожена и взростиши расходишася по земли, и пакы бывает другая туча, и спадают оленци малы в ней, и возрастают и расходятся по земли».

В представлении новгородцев пушные богатства в полунощных странах спадали на землю в виде туч. Тем более что Беломорско-Печорский север новгородцами в это время уже был покорен и его пушные богатства начали заметно уменьшаться. Новгородцы не удовлетворялись одной только торговлей. Хотя сама по себе торговля с Югрой давала новгородским боярам и купцам баснословные прибыли. За какой-нибудь чугунный котел они выменивали столько соболиных шкурок, сколько помещалось их в этот котел. Они посылали в Югру вооруженные экспедиции «ушкуйников» – так назывались воины, направляющиеся в походы на небольших лодках-ушкуях. В русских летописях под 1032 годом описывается экспедиция новгородцев во главе с князем Глебом: «Тако же (года) Глеб иде на Железные Врата из Новгорода и вспять, мало их возвратишося, но мнози тамо погибоша».

В летописи Нестора под 1096 годом приводится рассказ новгородца Гюрята Роговича о том, что он посылал своего отрока (слугу) через Печору в Югорскую землю. В 1187 году все новгородские сборщики дани, как сообщает Лерберг, в Югорской земле были побиты, а в 1193 году там погибла целая рать воеводы Адрея.

Новгородские купцы и бояре стремились покорить Югорскую землю и обложить ее данью в виде дорогой пушнины, являющейся предметом торговли. Жители Югры долго и упорно боролись за свою независимость, но перевес сил был на стороне Новгорода.

В XIII веке Югорская земля уже значится в числе новгородских волостей. В томе первом «Истории народного хозяйства СССР» (П. Лященко) говорится о том, что «…особенное значение для Новгорода и его внешней торговли получают громадные территориальные его захваты в области соседних племен: ненцев (самоедов) – на севере, зырян по Северной Двине, по Каме, и югры – на Северном Урале.

Нельзя сказать, что новгородцам удалось навсегда подчинить непокорную Югру. Хотя она и числилась в составе новгородских земель, но по существу была еще независимой. В течение XIII и XIV веков продолжались походы новгородцев за сбором дани в Югорскую землю. Они-то (походы), сопровождаемые грабежами и насилиями, подрывали и истощали силы югорского народа, заставляли его постепенно отходить за Югорский камень в лесные урманы и дебри северо-восточного Приуралья.

1. Югра под данью монголо-татарских ханов (XIII-XVI века)

В конце XII века на огромной восточно-азиатской территории сложилась мощная воинственная монгольская империя Чингисхана. В начале XIII века старший сын Чингисхана – Джучи – распространил свою власть на народы, обитавшие в Сибири. Югорские племена, жившие по рекам Тобол, Иртыш вверх от устья Тобола, оказались под властью монголо-татарских ханов. Надо полагать, что монголо-татарские ханы не оставили в покое и югорские племена, жившие вниз по Иртышу и Оби. Доказательством этого служат сохранившиеся и до сего времени слова «ясак», «ям», «тамга», по происхождению являющиеся бесспорно монгольско-татарскими. Например: Самарово называлось «Самаровский ям». Все эти слова: «ясак», «ям», «тамга» и другие употребляются и по сие время на всем Обском Севере.

Слово «ясак» (дань) в современном переводе есть видоизмененное монгольское слово «яса», т.е. уложение, служившее основным законом империи Чингисхана, в котором записаны различные приказы великого хана, дававшиеся на словах в разное время. «Яса – это вид феодальных прав», – говорил Карл Маркс. Распоряжение об уплате дани и сама дань позднее стала называться «ясак».

Слово «ям» – это видоизмененное монгольское слово «дзям», что значит «дорога». Словом «ям» обозначалась натуральная повинность населения по поставке лошадей ханским послам и чиновникам.

Словом «тамга» обозначались татарами сборы в виде внутренних таможенных пошлин, собираемых кроме ясака. В хантыйском языке это слово сохранилось как обозначение вотчинного (межевого) и родового (фамильного) знака. Каждый род (или фамилия) имели свою «тамгу».

Наконец, по поводу самого слова «остяк». Надо считать не лишенным исторической правды утверждения о том, что оно тоже монголо-татарского происхождения. Монголо-татарские ханы покоренные ими югорские племена называли «уштяками» (уштяк). Отсюда в русском языке это слово, претерпев некоторое видоизменение, сохранилось в виде «остяк». Правда, в татарский язык оно вошло, надо полагать, потому, что югорские племена, жившие по Оби вверх от устья Иртыша, называли себя обскими, на их языке – «ас-яг»: «ас» – Обь, «яг» или «як» – народ.

Все это говорит о том, что власть монголо-татарских ханов не ограничивалась только устьем Тобола, а в форме обложения данью, т.е. ясаком, простиралась далеко на север. Это означает, что вместе с огромной территорией Руси значительная часть Югорской земли была под властью монголо-татарских ханов.

Северная граница территории Югорской земли, подвластная татарским ханам, проходила вниз по реке Обь до устья Иртыша. Вся остальная территория Югры вплоть до Обдорской самояди и «моря сумрака» фактически оставалась в числе новгородских земель.

Сказочные пушные богатства Югры и Обдорской самояди и, главное, высокие барыши, получаемые от торговли с этими племенами, и возможность грабежа (хотя и не всегда безнаказанного) во время сбора дани заставляли новгородских купцов и бояр искать пути торговли в обход владений татарских ханов. Новгородцы проложили в XIV-XV веках особый торговый путь «морым океаном». Он шел вниз по реке Печора «морем океаном» через Югорский шар в Нярзажное (Карское) море и по нему к западным берегам полуострова Ял-Маля – в устье реки Мутная (Созбея). В верховье этой реки волоком перетаскивали ушкую на реку Зеленая и по ней спускались в Обскую губу. Затем на юг по Обской губе плыли до мыса Поворотного. Отсюда шли два пути. Первый был более ранний – в устье Оби в Обдорскую самоядь и в Югру, и второй, более поздний – через Тазовскую губу в устья рек Мужа или Пура в Мангазею и Мангазейскую самоядь.

Для раздробленной феодальной Руси и в политическом, и в экономическом отношении имело громадное значение «тяжкое» и «бесчестящее», «снедавшее всю душу народа» (по выражению К. Маркса) татарское завоевание. Оно на 245 лет (1236-1480 гг.) превратило всю русскую землю в вассала татарских ханов.

После разгрома русской земли Батыем в 1236-1240 гг. татары возвратились за Волгу и основали здесь Золотую Орду со столицей Сараем, устанавливая отсюда свое господство и возобновляя опустошения Руси. Татары, говорит К. Маркс в «Секретной дипломатии XVIII в.», «установили господство систематического террора, основами которого являлись опустошения и массовые избиения».

«Так как, в сравнении с их колоссальными завоеваниями, они были немногочисленны, то …путем повторной резни они уничтожили народы, которые поднимались у них в тылу. Экономической формой этого господства явилась дань – «ордынский выход» – собиралась самими татарами, для чего они в течение первых 35 лет три раза производили через своих «численников» годовые переписи (за исключением духовенства, освобождаемого от дани). Все это часто вызывало новые столкновения, злоупотребления, резню и уничтожение населения. Кроме установленной поголовной дани (ясака) татары устанавливали различные другие сборы и пошлины, такие как «тамга», внутренние таможенные пошлины, мыт и др.».

Надо полагать, что еще более тяжелые последствия «татарское завоевание» породило в Югорской земле. Здесь, как и на всей остальной Руси, несомненно, что имелись и «систематический террор», и «опустошения и массовые избиения». В былинном хантэ-мансийском эпосе по сие время сохранились сказки и песни об их борьбе с татарскими ханами. Вместе с этим, племена, жившие в северной части Югорской земли, находясь в той или иной зависимости от татаро-монгольских ханов, одновременно подчинялись, как уже было сказано раньше, и Новгороду, т.е. подвергались двойному грабежу.

Надо иметь в виду и тот факт, что еще во времена татаро-монгольского ига над Югорской землей началось покорение её со стороны Московского княжества. И, наконец, если татарское иго над Русью тяготело 245 лет, то над Югорской землей оно продержалось 350 лет.

Иго татаро-монгольских ханов над Югорской землей вместе с походами на нее новгородских, а затем московских князей, бояр и купцов действительно вымотали всю душу югорского народа. Внутренне разобщенный, ослабленный к тому же непрерывной междоусобной борьбой родов и племен друг с другом, он уже не в состоянии был до конца отстаивать свою независимость. В ту пору, когда еще Югорская земля числилась в составе новгородских волостей и одновременно платила дань татарским ханам, началось завоевание ее со стороны Московского княжества. Московские князья, бояре и купцы не могли «спокойно» смотреть на сказочные пушные богатства Югорской земли, черпаемые новгородцами. За пять с лишним лет до покорения Москвой Новгорода, в 1465 году московский князь посылает в Югорскую землю экспедицию под предводительством устюжанина Василия Скрябы. Но для того, чтобы прочно овладеть пушными богатствами Югры, Московское княжество должно было прежде завоевать Новгород, освободить русскую землю от татарского ига и покорить Сибирское царство татарских ханов, фактически бездоговорно поделивших с новгородцами грабеж Югорской земли.

14 июля 1471 года армия московского великого князя Ивана III на берегу реки Щеглонки разбила новгородскую армию. С этого времени все новгородские земли вошли в состав Московского княжества. Через год, в 1472 году, московские войска под начальством князя Федора Пестрова заняли земли в верховьях рек Вычегда и Кама, на которых когда-то было расположено могущественное Коми-Пермяцкое княжество – Пермь великая. Таким образом, Московское княжество вплотную подступило к Сибирскому татарскому царству и к Югорской земле.

Через три года после падения татарского ига на Руси, в 1483 году московские войска под предводительством князей Курбского и Салтык-Травина снова появились на Югорской земле. Они прошли вниз по Иртышу, затем перешли на Обь. Во время этого похода Сибирское татарское царство было подчинено Москве и обложено данью, а в Новгородской земле большое число местных князей было взято в плен. И уже в 1488 году в грамоте к чешскому королю Матеашу великий князь Иван III титулует себя великим князем югорским. Хотя через год, в 1489 году, московский великий князь вынужден был снова посылать и теперь уже целую рать в количестве более 4000 человек войска в непокорную «Югорскую землю» и на Куду, и на гогуличи (вогуличи), под командованием князей Семена Курского, Петра Ушатого и Василия Гаврилова. Во время этого похода было захвачено до 40 городов и взято в плен до 58 местных князьков.

В Югорскую землю это был последний поход. Ибо с конца XV века ни в летописях, ни в каких других источниках слово «Югра» уже не встречается. На бывшей Югорской земле появились как бы новые народности. Что же произошло?

С конца XV века до 80-х годов XVI века (за период более 100 лет) на огромном пространстве, омываемом реками Тобол, Иртыш, Обь и их притоками, произошли чрезвычайно важные события.

В конце XV века во главе Сибирского ханства стоял Ибак-Ибрагим, мечтавший восстановить под своей властью империю Батыя. Однако, как сообщает История СССР, феодальная раздробленность внутри Сибирского ханства привела к быстрому распаду царства Ибака. Сам Ибак пал в борьбе с местными татарскими феодалами. Власть перешла в руки феодальной династии беков. Столица ханства была перенесена из Чиги-Тура, что по реке Тура (на месте теперешней Тюмени), к устью Тобола, где стоял татарский городок Кашлык. Власть беков не продержалась долго. Во главе царства снова стал хан, московский денник Ядигар, но вскоре, в 60-х годах XVI века, Ядигар был свергнут внуком хана Ибака – Кучумом. Ядигар и брат его Бекбулат были убиты. Кучум прервал вассальные отношения с Москвой и прекратил уплату дани. На бывшие югорские племена, жившие вниз по Иртышу и Оби, Кучум наложил ясак.

Когда-то многочисленный и сильный, югорский народ в XI-XVI веках переживал период распада. Период разложения родового строя и образования феодальных княжеств совпал с наиболее тяжелым периодом в жизни югорского народа.

Внутренне разобщенный, опустошаемый непрерывными войнами, непосильно отягощенный ясаком и татарским ханам, и новгородским, и московским князьям, югорский народ хирел и вырождался. Даже само слово «Югра», как название земли и народности, отмерло и забылось. Вместо него укоренилось за хантэйским народом унизительное татарское название «уштяк», за мансийским – зырянское название «вогул».

Ко времени распада Кучумова царства (к концу XVI века) уже не стало когда-то сильного, воинственного югорского народа. Вместо него сложились разрозненные, враждующие между собою феодальные княжества с неизжитыми еще остатками родового строя из остяцких и вогульских племен. Лишь в недрах народа бережно, ревниво и свято хранились прежние его названия да слагались былинные песни о прежних народных героях-князьях, устно передававшиеся из поколения в поколение. Так, по некоторым литературным источникам известно, что остяки называли себя «хаты-хо», а вогулы (или вогуличи) называли себя «манси».

К концу XVI века на огромной территории бывшей Югорской земли сложились следующие феодальные княжества:

1. Пелымское княжество: верховья реки Тавда (приток реки Тобол) и на ее притоках (Пелым, Сосьва).
2. Кондинское княжество: в верховьях реки Конда (приток Иртыша).
3. Демьянское княжество: по реке Демьянка.
4. Самаровское княжество: около устья реки Иртыш.
5. Бардаково княжество: на правом побережье реки Обь, между ее притоками Тром-Юган и Вах.
6. Кодское княжество: на реке Обь от Белогорья до Березово.
7. Ляпинское княжество: на реке Ляпин (приток Северной Сосьвы).
8. Казымское княжество: в верховьях реки Казым (приток Оби).
9. Куноватское княжество: в верховьях реки Куноват (приток Оби).
10. Обдорское княжество: на устье реки Обь.

И множество других, более мелких, княжеств, состоящих на вассальном положении в отношении к выше перечисленным. Уже в XV веке довольно ярко обозначились черты феодального строя. Во главе многих остяцких родов стоял «князь больший» Молдан. Белогорский князь Самар в XVI веке возглавлял «восемь княжеств». Демьянские князья Бояр и Нимньян господствовали над многочисленными княжествами по реке Иртыш и ее притоке реке Конда. Кодской князь Алач ко времени завоевания Ермака господствовал над десятками мелких княжеств от Белогорья до Березово. Ляпинский князь Лугуй объединял под своей властью кроме Ляпинских еще и Казымских и Куноватских остяков. Княжества, в свою очередь, подразделялись на юрты у остяков и паулы у вогулов, представляющие собою «сродную семью». Каждый юрт владел определёнными охотничьими и рыбными угодьями (вотчинами). «Живут они, – пишет про вогуличей Паллас, – обыкновенно семьями или роднею вместе, и каждая семья присваивает своему владению столько земли, сколько окрестные соседи за ловлею объезд им позволят. Всякой семье или юрту только в своих дачах ловить рыбу и промышлять дозволяется».

Среди остяцких и вогульских племен в XVI веке уже имеется и социальное расслоение. В результате непрерывных войн складывались элементы рабства. В течение всего XVI века кодские князья систематически совершали набеги на княжества, расположенные по реке Конда. Набеги, как правило, сопровождались грабежами, избиениями и захватом рабов. «И ныне де князь Игачеевы люди, приходят к ним в Конду, их избивают, и жены, и дети емлют себе в юрты по-прежнему в холопы и юрты де их пустошат» (из книги Анилогера «Описание сибирского царства»).

В течение многих веков приобские остяки вели непрестанные войны с самоедами. С.В. Бахрушин сообщает, что остяки торговали между собою самоедскими рабами. Когда остяки считали нужным прибегать к человеческому жертвоприношению, то жертвой обычно являлся купленный «самоедский малый». Одновременно складывалось и деление родовых групп на лучших, мощнейших в юрте, и бедных. К этим лучшим своим соплеменникам бедняки попадают в зависимость.

В Кодском княжестве множество остяков по бедности своей не имели возможности самостоятельно промышлять зверя, рыбу, ходить на войну. Они вынуждены были работать в хозяйстве своих князей, в силу чего попадали под их полную зависимость. В быту на положении товара была женщина – рабыня. Женщина покупалась и продавалась как вещь, как товар, как раб.

С.В. Бахрушин описывает такой факт: Кодской остяк Еммлек купил себе жену у князя Дмитрия Алычева за панцирь, а затем снова продал ее тому же князю Дмитрию. Остяк Тюляк за три лошади купил себе девку, причем лошадей взял у Михаила Алачева. После смерти Тюляка эту девку взял другой остяк, тогда вдова князя Михаила княгиня Анна «за тот же живот (лошадей) женку взяла» и продала в Сетыльскую волость за 10 рублей.

III. Разгром Сибирского ханства и покорение остяцких и вогульских племен под власть московских царей (XVI-XVII века)

Остяцкие и вогульские племена в конце XVI века были как бы снова открыты. Процесс этого «открытия» происходил несколько иначе, нежели 100 лет тому назад. Тогда наряду с торговлей в Югорскую землю новгородские и московские купцы и бояре периодически совершали вооруженные экспедиции для грабежей и захватов. Теперь начался планомерный процесс торгово-промышленной колонизации края и создания торгово-промышленных и административных центров – городов.

Во второй половине XVI века торгово-промышленные люди Строгановы выхлопотали у царя Ивана IV жалованную грамоту на обширную территорию западного Приуралья. Пользуясь соседством с Сибирью, Строгановы завели торговые отношения с сибирскими народами, у которых выменивали пушнину. Аника Строганов как бы на разведку посылал своих людей за Югорский камень. Сам Аника Строганов проложил особый через Югорский камень путь, идущий с реки Вычегда на реки Иртышского бассейна.

Строгановы вначале тоже не ограничивались одной только торговлей. Они захватывали земли, охотничьи угодья, вырубали леса, сгоняли вогулов с давно обжитых ими мест, частично живших в то время в верховьях реки Кама.

Мощным протестом против Строгановых явилось восстание в 70-х годах XVI века во главе с Афонкой Шешуковым. В 1573 году восстали прикамские вогулы и марийцы, и вогулы Пелымские, к восставшим присоединились башкиры, часть татар и строгановские крепостные.

Вогуличи прикамские и пелымские еще задолго до массового восстания буквально воевали со Строгановыми. Они много раз выжигали строгановские слободки и деревни. Захватывали хлеб, угоняли коров и лошадей, громили солеварни и мельницы. От притеснений Строгановых страдали и другие народности, обитавшие в то время в Прикамье: марийцы, башкиры, татары. Не в меньшей мере страдали и строгановские приписные крестьяне, работавшие на пашнях и на мельницах, на солеварнях. В строгановских вотчинах довольно много накопилось к тому времени мужиков безленичных, ярыжек и казаков. Среди этих «мужиков безленичных» выделялся Афонка Шешуков. В исторических документах есть свидетельства о том, что Афонка Шешуков возглавлял крамолу народа. Замечательно в этом восстании именно то, что вся эта разноплеменная, разноязычная масса соединилась вместе в борьбе против общего врага – против крепостника, промышленника, колонизатора.

Для усмирения восставших был организован большой поход под начальством воевод – князей Андрея Петровича Куракина, Бориса Васильевича Серебрянного, Андрея Петровича Хованского и Андрея Дмитриевича Пелецкого.

Замечательно еще и то, что вместе с царскими воеводами в подавлении этого восстания участвовала и родовая княжеская верхушка остяцких и вогульских племен. В грамоте царя Ивана Васильевича Якову и Григорию Строгановым предписывалось: «…выбрав у себя голову добра, да с ним охочих казаков сколько приберетца… да и остяков и вогулич, которые нам примят…, которые от нас не отложились, велели прибрать… Да те бы есте головы с охочими людьми с стрельцы и с казаки и с остяки и с вогуличи посылали войною подтти, воевать наших изменников, на черемису и на остяков, и на востяков и на ногаи, которые нам изменили, от нас отложились…».

В 1574 году, после подавления восстания, Строгановы выхлопотали новую грамоту на земли и строительство городков в сибирской стороне за Югорским камнем «…на Тоболе реке и на Иртыше и на Оби и на других реках…». По продвижению Строгановых за Югорский камень предшествовало Сибирское татарское царство.

В середине XVI века значительно усилилось татарское царство. При Кучуме власть Сибирского татарского хана распространялась на юге на кочевников Барабинской степи, вниз по Иртышу – на остяцкие племена, даже жившие по нижнему течению Оби остяки платили Кучуму ясак. На западе в подчинении у него были вогулы по рекам Туре и Тавде, притокам Тобола. Кучум пытался распространить свою власть и на вогульские племена, жившие по реке Каме на западном склоне Урала, но столкнулся здесь со встречным движением со стороны Московского государства и, прежде всего, со владениями Строгановых.

В 1577 году, как сообщает ремезовская летопись, с Волги на Каму бежала казацкая вольница под предводительством атамана Ермолая Тимофеевича (Ермака). Она осела в землях Строгановых. Максим Строганов радушно принял Ермака. Снабдил Ермакову вольницу всем необходимым. А вольницы этой было ни много, ни мало более 6000 человек, как сообщает Ремезовская летопись. Для покорения сибирских земель Строгановы воспользовались казаками Ермака и в 80-м году снарядили военную экспедицию в Зауралье.

Ермак Тимофеевич через Тюмень по рекам Тура и Тобол проник к центру Сибирского ханства – Кашлыку. После ряда неудачных сопротивлений во время продвижения отрядов Ермака по Туре и Тоболу, хан Кучум под Кашлыком в 1581 году у Подчувашинского нагорного укрепления вступил в бой с отрядом Ермака и потерпел поражение. Разноплеменная, плохо вооруженная толпа татар, остяков и вогулов не выдержала силы огнестрельного оружия и разбежалась, после чего Кучум бросил свою столицу и откочевал со своими людьми в Барабинскую степь.

В марте 1582 года, перезимовав в Сибири, 50 ермаковских казаков под командой атамана Богдана Брязги отправились вниз по Иртышу. Покорив татар, отряд Брязги встретил серьезное сопротивление со стороны остяцкого князя Бояра, который собрал отряд до 2000 человек из остяков и вогулов, живших на реке Конда. Одержав победу над войском князя Бояра, отряд Брязги отправился к Самаровскому яму. Без больших сопротивлений со стороны остяков, 20 мая 1582 года отряд Брязги занял Самарово. Князя Самара казаки убили и вместо него поставили над завоеванными остяками князя Алача с реки Обь, который своей хитрой покорностью рассчитывал, что остановит продвижение казаков вниз по Оби. Однако он ошибся. В 1583 году отряд Ермака приступом взял крепость при устье реки Назым – притока Оби и направился вниз по Оби. Вскоре после этого было завоевано и Кодское княжество. Самое сильное и большое остяцкое княжество по тому времени на реке Обь. Были захвачены и обские городки – владения князя Алача.

Будучи не в силах покорить огромный край и тем более держать его в повиновении при помощи небольшого отряда казака, Ермак обратился за помощью в Москву.

«Новая сибирская земля» была (снова) включена в состав русского государства. Народы «новой сибирской земли» снова оказались под «великого государя самодержавного высокою рукою, в тишине и покое, в вечном холопстве…» – так цинично писалось в указе государя. Как сообщает «История СССР.» (Т. 1) на помощь казакам был отправлен из Москвы отряд под начальством князя Больховского. От непривычных условий жизни и питания в войске Больховского появилась цинга, от которой умер и сам князь Больховский. Среди окрестного населения поднялось восстание. Возвратившийся хан Кучум решил при помощи хитрости, как сообщает ремезовская летопись, уничтожить русских и отряд Ермака. Он послал к Ермаку одного татарина с сообщением о том, что будто бы движется купеческий караван из Бухары для торговли с Сибирью, но хан Кучум его не пропускает. Ермак тотчас же с 150 казаками двинулся в путь, навстречу мнимому каравану. Дойдя вверх по Иртышу примерно до теперешней Тары, не встретив никакого каравана, повернул обратно. На обратном пути Ермаку снова сообщили, что караван движется по реке Вагай. Тогда он поспешил вверх по этой реке. Однако, никого не встретив, повернул обратно и направился в свой городок, называвшийся тогда Сибирью.

На обратном пути недалеко от устья реки Вагай с 5 на 6 августа 1584 года отряд Ермака расположился на отдых. Хан Кучум, все время следивший за передвижением Ермака, глубокой ночью напал на спящий отряд Ермака и уничтожил его. Сам Ермак пытался скрыться в струге. Но в момент прыжка на струг оступился, струг отошел от берега и Ермак, одетый в два тяжелых панциря, утонул. Из всего отряда остался всего лишь один казак, который и донес до Москвы известие о гибели Ермака.

Остатки войска Больховского и отряда Ермака под начальством головы Глухова, узнав о гибели Ермака и его отряда, под давлением восставшего окрестного населения, вынуждены были покинуть Кашлык. Они отправились вниз по Иртышу и Оби. Через Югорские горы и реку Печору возвратились в Москву.

Покинутый русскими Кашлык тотчас же занял сын Кучума – Али. Но вскоре его прогнал оттуда Сеид-Ахмат, сын убитого Кучумом хана Бекбулата. Сибирское ханство на некоторое время было снова восстановлено.

В 1585 году из Москвы в Сибирь направляется воевода Мансуров с отрядом в 100 человек и двумя пушками. Он дошел до Кашлыка, но не решился напасть на него. Спустившись вниз по Иртышу на Обь, отряд Мансурова зазимовал на устье Оби. Около теперешнего Белогорья Мансуров построил городок – первый русский город в Азии. Весной Мансуров через Обь и Печору возвратился на Русь.

Не завершив еще разгрома Сибирского царства татарских ханов и тем более не завершив покорение остяцких и вогульских племен, царизм стремился поскорее взять пушнину. В 1586 году, как сообщает летопись, московский государь наложил ясаки на Сибирское царство и на Конду большую, и на Конду меньшую, и на Пелымское государство, и на Обь великую, и на все городки обские – 200 000 соболей, 10 000 лисиц черных, 500 000 белок. Сборщикам же ясака – ясачникам и целовальникам – государь повелел: «…государю во всем прибыли искать, чтобы казне нашей не было порухи, как можно было прибыльнее, брать ясак, смотря по людям и по промыслам, сколько можно».

К концу XVI века на огромной территории, начиная невдалеке от устья реки Ваха, впадающей в Обь, и кончая где-то выше Нарыма, сложилось большое остяцкое княжество под названием «Пегая орда». Во главе княжества стоял богатый и сильный князь Воня. Годовальщики из Белогорского городка не раз совершали походы в Пегую орду. Пытались покорить ее, обложить данью. В один из таких походов годовальщики захватили в плен сына князя Вони – Урунка. Но князь Воня не покорялся. На покорение «Пегой орды» 19 февраля 1594 года, по указу царя Федора Ивановича, посылается из Москвы экспедиция под начальством князей Федора Барятинского и Владимира Аничкова. Царь Федор Иванович в своем указе повелел уничтожить городок, построенный в 1585 году князем Мансуровым, и построить новый, поближе к Пегой орде. Относительно Урунка – сына князя Вони – в этом же указе повелевалось: «Вонина сына Урунка взять с собою в новый город и отцу его приказать, чтобы он собрал с «Пегой орды» ясак и доставил его туда же, ясак тот принять и сына Вонина отпустить к отцу, если же Воня ясак не пришлет, то, собрав людей, завоевать «Пегую орду». Согласно этому указу царя в 1594 году Белогорский городок был разрушен и построен новый городок – Сургут.

Князь Воня, чтобы выручить сына, прислал ясак в том же 1594 году. Но Урунка из Сургута всё же не отпустили. Больше того, в 1595 году первый Сургутский воевода Осип Плещеев и голова Иван Калемин послали за ясаком своих людей прямо в Пегую орду. Князь Воня ясачников не допустил. Сговорившись с ханом Кучумом, организованно стал готовиться к нападению на Сургут, чтобы уничтожить его и выручить сына. Одновременно против «Пегой орды» царским правительством организуется новая, более сильная экспедиция. О последствиях ее имеются косвенные указания. В 1598 году в грамоте царя к Сургутскому воеводе Лобанову-Островскому предписывалось всех пленников от служилых людей, приведенных из «Пегой орды», отобрать. Очевидно, во время похода на «Пегую орду» было много взято в плен. Этой экспедицией «Пегая орда» была окончательно покорена, и в центре ее был построен острог Нарым.

Покоренные московскими воеводами остяки и вогуличи не унимались. Они стремились отстоять свою независимость. В 1597 году остяки, вогуличи и самоеды стали готовиться к нападению на Березов. Собралось народа более 2000 человек. Восстание было подавлено. Главарей восстания в числе 30 человек воевода Петр Черкасский приказал повесить.

Царское правительство, князья и купцы поняли, что остяцкие и вогульские племена одними экспедициями в покорности не удержать. Надо приблизить к себе более крупных и влиятельных местных князей, подкупив их предоставлением права самовольно обирать и грабить свой народ. Так были «смилоствлены» князья большого, сильного по тому времени княжества Кодского. При их помощи царское правительство покоряло другие остяцкие и вогульские княжества. При помощи кодских князей была позднее покорена и самоядь Обдорская.

В жалованной грамоте царя Федора Ивановича остяцким князьям Иличею Алачеву и Онте Юрьеву указано: «…государь и обладатель пожаловали отчины своей сибирской земли остяцкого князя Иличея Алачева да брата его Онтю Юрьева за их службу в сибирской земле волостью Васпулукук да волостью Колпухулук со всеми угодиями и ясаком. …и Иличею князю с брать теми волостями и угодиями и людьми владеть владети и ясак с них сбирать на себя. А нашим сибирским воеводам и приказным людям с тех волостей ясак в казну не имати и их в ни в чем не судити, а ведает их и судит и подать свою имлет с них князь Иличей да брат его Онта…».

Ляпинский князь Лугуй получил жалованную грамоту на право одному собирать царский ясак с 27 городков и давать ее «на Вымъ к приказному человеку…».

Такое же право было предоставлено и Кондинскому князю Агаю. Но его заподозрили в измене и отобрали у него в числе имущества 126 соболей, 18 лисиц черных и бурых, и простых, 61 бобра и 1000 белок.

Наряду с этим царское правительство встало на путь строительства в покоренных районах городков и острогов. В 1586 году воеводам Василию Сукину и Ивану Мясному было поручено закрепить за собой главный путь из Руси в Сибирь. Построить новый город на месте старой столицы Сибирского татарского царства. Так на месте развалин Чинги-Тура28 в 1586 году был построен городок – Тюмень.

Воеводы Василий Сукин и Иван Мясной в 1587 году поручили своему служилому человеку Даниле Чулкову построить острожок на устье реки Тобол, поближе к центру татарского ханства. Вскоре с ханской столицей Кашлыком Чулков построил острожек, получивший впоследствии название Тобольск. Чулков заманил в свой острожек хана Сеид-Ахмада и взял его в плен. После чего татары покинули Кашлык. А Тобольск вскоре стал главным административным центром русской Сибири.

Хан Кучум еще не был разгромлен. Он откочевал на юг. Оттуда совершал набеги на окрестности Тобольска, собирал ясак с барабинских татар. Для покорения барабинских татар и борьбы с Кучумом в 1594 году был построен город Тара, откуда русские войска совершали походы в Барабинскую степь. Барабинские татары, в конце концов, вынуждены были подчиниться власти московских царей. При помощи татар в 1598 году хану Кучуму было нанесено решительное поражение, после которого он уже не мог оправиться и вскоре, где-то в степях Средней Азии, погиб.

Потомки Кучума еще долгое время кочевали по степям Средней Азии и Казахстана, мечтали о восстановлении Сибирского ханства. Но, в конце концов, сошли со сцены истории сибирских народов.

Для защиты русских владений в Сибири и для закрепления власти московских царей в первой половине XVII века был построен ряд городков, острожков и укреплений (Ялуторовск, Исеть и др.). Опираясь на них, царское правительство, купцы и промышленники продвигались дальше вглубь Сибири.

1. Хантэ-мансийский народ под игом царизма, князей, купцов и промышленников (XVII-XIX века)

С начала XVII века началась новая полоса в истории хантэ-мансийского народа. Царское правительство с покоренными народами Обско-Иртышского бассейна установило своеобразные отношения вассальной зависимости. Оно обещало «жаловать и от сторон беречь, под свою рукою держати», требуя, в свою очередь, «дани со всякого человека по соболю», а в противном случае угрожая «вострою саблей». Действительно, более крупных влиятельных местных князьков оно «жаловало» и «оберегало», народ же оно (правительство) беспощадно грабило и разоряло, за малейшее неповиновение «вострой саблею» наказывало.

Многоводный бассейн рек Иртыш и Обь стал основным путем военного и торгово-колонизационного проникновения Москвы в Сибирь. В связи с этим быстрей пошел процесс распада родового строя и образования своеобразных феодально-торговых отношений внутри остяцких и вогульских племен. Быстрей пошла и их социальная дифференциация.

Широкие народные массы попали под тройной пресс гнета и эксплуатации. Они угнетались и эксплуатировались как слабая и беззащитная колониально-окраинная народность. На этой основе не раз местные князьки провоцировали народ на восстания. Но результат всегда был один. Князья полонились, «оберегались» от своего же народа, а то и жаловались грамотами с посвящением в «детей боярских», а народ «вострою саблей» наказывался, да ясака еще больше платил.

Каждый человек должен был платить дань московскому государю, на деле, конечно, далеко не по одному соболю. Одновременно каждый простой человек должен был приносить поминки своим лучшим людям – князьям, ясачникам, приказным чиновникам, воеводам. Поминки эти постепенно превратились в натуральную повинность, подобно ясаку.

В течение всей первой половины XVII века остяцкие и вогульские племена многократно поднимались на борьбу за свою независимость. В конце XVI века, в 1595 году, под руководством своего князя Шатрова Лугуева поднялись на восстание обские остяки. Они усиленно осаждали Березов, но, конечно, успехов никаких не достигли. В 1602 году восстали кетские остяки. Они жестоко за это поплатились. Много слетело голов от вострой казачьей сабли… В 1604 году вспыхнуло большое восстание в районе Томского острога. Поднялись обитавшие здесь татарские и киргизские племена. К ним примкнули и обские остяки. Местные князцы предали восставший народ. Восстание было подавлено.

Для начала XVII века очень характерны волнения, охватившие огромную территорию Оби и Иртыша. В 1607 году под руководством кодской княгини Анны Пуртеевой поднялись березовские и обдорские остяки. К ним примкнули ненцы и вогулы. Собралось народа более 2000 человек. Восставшие окружили Березов. Два месяца держали его под осадой. Шаманы выдали Анну Пуртееву. Ее схватили, посадили в тюрьму. Восстание было подавлено. Многие организаторы казнены, участники биты кнутами. Анна Пуртеева не оказалась в числе казненных. Видимо, к ней, очень влиятельной княгине, отнеслись более «милостиво». Освободившись из тюрьмы, она вскоре оказалась во главе нового заговора.

В 1608-1609 годах готовилось большое восстание на протяжении Березово, Самарово, Тобольска и Тюмени. Центром восстания было Самарово. Сюда собиралась княжеская знать во главе с Анной Пуртеевой, которая посылала гонцов и вниз, и вверх по Оби и Иртышу с «изменной стрелой» (символ призыва к восстанию). Остяк Кочелом, ездивший в Березов с «изменной стрелой», был захвачен Березовским воеводой. Заговор заблаговременно был раскрыт. Восстание не состоялось. Но Анна Пуртеева, очевидно, была казнена. С этого времени ее славное имя уже нигде не встречается.

В 1612 году остяцкая и вогульская родовая знать Пелымского княжества, пользуясь политическим кризисом внутри Московского государства, решила восстановить прежнее Сибирское царство, каким оно было при Кучуме. Царское правительство своевременно раскрыло этот заговор, и Пелымское княжество навсегда покорилось власти московских царей.

Покончив со смутой и политическим кризисом внутри Московского государства, царское правительство заняло более твердую политику в отношении окраинных народов. Оно стало не только «жаловать» местных туземных князцов, но и наказывать более непокорных из них. В 1665 году нижне-обские остяки и самоеды местными князьями снова были подняты на восстание. Довольно большое войско подступило к Березово. Березовский воевода Алексей Давыдов жестоко расправился с восставшими. 20 местных князей и так называемых «лучших людей» в наказание и страх другим были повешены.

В XVII веке, особенно к концу его, в Западную Сибирь наблюдается большой наплыв переселенцев. Шли сюда торговые, промышленные люди в поисках пушнины, легкой наживы, богатства, и оставались здесь на житье. Шли сюда и крестьяне, искавшие плодородных земель для поселения. Путем «прибора» правительство посылало сюда «охо чий людей», а то и просто принудительно переводило на жительство. Заселялась Сибирь и путем ссылки преступников и неблагонадежных, с точки зрения правительства, лиц.

Несомненно, что поток колонизации оживлял этот край «полунощных стран». Вогулы и остяки, жившие на территории бывшего Пелымского княжества, по Иртышу и Тоболу, сближаясь с русскими, воспринимали их культуру, способы хозяйственной деятельности. Они стали строить деревянные жилища, обзаводиться скотом, садить картофель и даже сеять хлеб.

В XVII веке впервые появилась литература об остяцком и вогульском народах. «Первый сибирский архиепископ Киприан положил начало сибирскому летописанию. По его поручению соратники Ермака составили краткое описание его похода. В 1636 году архиепископский дьяк Сава Есипов переработал это сочинение в обширную повесть, составленную по всем правилам тогдашнего литературного искусства («Есиповская летопись»). То же самое казацкое писание легло в основание так называемой «Строгановской летописи», составленной лицом, близким к Строгановым, которое дополнило первоначальный рассказ данными из строгановского архива. В 80-х годах XVIII века при архиепископском дворе была составлена летопись всех событий административной и церковной жизни Сибири, начиная с похода Ермака. В конце XVII – начале XVIII века в Тобольске жил выдающийся ученый, сын боярский – Семен Ремезов – автор так называемой «Ремезовской летописи», записок о сибирских народах и географического атласа Сибири (История СССР. Т. 1).

XVIII век в истории ханты-мансийского народа заполнен событиями, связанными с внедрением среди него христианской религии. «Ко времени покорения Западной Сибири московскими царями, остяки и вогулы стояли еще на низкой ступени анимизма, выражавшегося в культе деревьев, камней, птиц и зверей. Близ городка пелымских князей находилась священная лиственница, которой вогулы приносили человеческие жертвы. Среди остяков был распространен культ медведя. В XV веке клятва у них приносилась на медвежьей шкуре. В честь медведя устраивались ритуальные пляски, имевшие целью умилостивить убитого зверя. Большим почитанием пользовалось святилище в Белогорье у впадения Иртыша в Обь, где хранился «гусь медный» (изображение лебедя) (История СССР. Т. 1).

Татарские ханы пытались, конечно, распространять среди остяков и вогулов свои верования, но больших успехов они в этом отношении не достигли. Московское правительство первое время не проявляло активности в деле христианизации покоряемых народов. Больше того, даже запрещалось воеводам насильственно насаждать христианскую религию. Объясняется эта терпимость к верованиям покоренных народов довольно просто: представителями культов среди остяков и вогулов (шаманами) были, как правило, те же местные князьки и так называемые «лучшие люди». Как известно, царское правительство знатную племенную верхушку стремилось взять под свое влияние, чтобы через нее и при помощи ее осуществлять свою колонизационную политику. Естественно, что правительство вынуждено было делиться с местными князьями и шаманами своей добычей от грабежа покоренных народов. Укрепившись в покоренных землях, царское правительство «огнем и мечом» начало насаждать среди покоренных народов христианскую религию.

В крещении остяков и вогулов крупную роль сыграл Тобольский митрополит Филофей Лещинский. Это был один из образованнейших и виднейших деятелей христианской церкви того времени. Получив назначение от царя Петра I в 1702 году на Тобольскую кафедру, Филофей Лещинский энергично взялся за дело крещения остяков, вогулов и других народов Сибири.

С ростом помещичье-крепостнического земледелия во внешней торговле России первостепенное место стал занимать хлеб. Пушнина же в XVIII веке утратила то большое значение, которое она имела в государственном хозяйстве России в XVII веке. Поэтому изменяется и ясачная политика царского правительства.

В 1767 году была учреждена особая ясачная комиссия. Она пересмотрела нормы ясака, платимого туземцами, и допустила уплату его деньгами вместо прежнего обязательного взноса натурой. Одновременно русскому купечеству была предоставлена полная свобода торговли с туземцами, что открывало возможность самой беззастенчивой эксплуатации их путем спаивания и обманных сделок (История СССР. Т. 1.).

В XVIII веке на территории всей Сибири и на Обско-Иртышском бассейне в частности, в широких размерах развилось колониальное рабство. Развитие это шло двумя путями.

Во-первых, войны между княжествами и экономическая придавленность ясачного люда. В совместных с русскими походах на «государственных изменники остяки» в полон жен и детей мали и делили тот полон «по себе».

Кодские остяки в конце XVI века производят набеги на кондинских вогуличей и «жены их и дети и людей емлют к себе в юрты… в холопи, и ныне де, – жалуются в 1600 году кондинские мурзы, – жены их и дети, и сестры, и братья, и племянники у князя Игичея и у его людей в их волостях служат в холопях шесть лет, и живучи-де у него и у людей его с работы и с нужи , си с голоду и ноготы и босоты в конец погибли и помирают нужною смертью».

Во время похода на нарымских остяков кодские остяки «тоже жен их и детей в полон поймали». Другим источником рабства является продажа отцами членов семьи. «На нас был голод великий с осени и до весны, были голодны, – плакались в челобитной к царю Михаилу сургутские остяки, – с голоду ели человечину и собаки, а иные ясачные люди женщин своих и детишек на корм продавали в холопи». Кодские остяки также жаловались, что от поборов своих князей детишек своих позакладывали и испродали, а для подвод и ясака пришлось «жен и детей позакладывать».

Во-вторых, захват рыбных и пушных угодий купцами, промышленниками превращал целые юрты и роды в вечных должников, данников, фактически в рабов купцов и промышленников.

Все это, в конце концов, вело к вымиранию населения, к уменьшению ясачных людей. В начале XIX века царское правительство вынуждено было издать специальные указы, направленные к ограничению рабства. Указами 1808, 1825 и 1826 годов предписывалось постепенно освобождать рабов и запрещалась их покупка.

Застой в экономической жизни остяцкого и вогульского народов неизбежно повлек за собой отсталость и в устройстве общественной жизни, и в государственном устройстве. Хотя и по отрывочным данным, но все же можно бесспорным считать, что в то время, т.е. в VII-XII веках, общественная жизнь в Югре стояла на более высоком уровне. В сообщениях новгородцев, относящихся к XII веку, упоминается о князе Югорском. Этот примитив раннего феодального государственного строя под ударами татарских и московских завоевателей претерпел большие изменения. Вассальный строй переплелся с типом татаро-монгольского устройства – деление на сотни и даже десятки.

С переводом ясака на денежное исчисление значительно ускорился процесс экономического порабощения и разорения местного населения. Если в 1763 году население Березовского края в числе 8003 человек (хантэ и ненцев) платило ясака на сумму 8676 руб. 90 коп., то в 1829 году население возросло до 10 093 человек, а ясак вырос до 34 211 руб. 77 коп., да, кроме того, натуральных повинностей было на 12 723 руб. Тобольская казенная палата вынуждена была констатировать, что «инородцы тогда (в 1769 году) были гораздо зажиточнее, нежели в нынешнее время». Проще говоря, к середине XIX века народные массы инородцев находились в невероятно тяжелых условиях.

Наряду с этим огромные богатства сосредотачивались в руках феодально-княжеской верхушки, которая теперь командовала в роли старшин в инородных и родовых управах. Князьям и шаманам принадлежали лучшие скотопромысловые и рыболовные угодья.

Территория расселения хантэ и манси в течение веков менялась. Из Западного Приуралья и со Среднего Урала они все больше и больше перекочевывали в Северо-Восточное Приуралье, в наиболее глухие лесные урманы в верховьях труднопроходимых речек. Со среднего течения Иртыша, с Тобола в низовья Иртыша, на Обь и ее притоки, вниз и вверх по Оби от устья Иртыша. Лучшие, наиболее благоприятные в природном отношении земли на Иртыше, Оби заселялись русскими переселенцами. Места с наиболее благоприятными для оленеводства условиями по рекам Ляпин, Казым заселяются зырянскими переселенцами-оленеводами.

Соответственно природным условиям местности, заселяемой хантэ и манси, сложилась и их хозяйственная деятельность. Пушнина и рыба становятся основными промыслами, основными источниками существования. Вместе с этим и основным средством кулацко-капиталистического закабаления хантэ-мансийской бедноты. Лесные богатства используются только в быту, лес используется на строительство зимних избушек, на изделия бытового домашнего обихода. Ягоды, орехи используются как пищевые вещества. Оленеводство, позднее – разведение лошадей составляют подсобные отрасли хозяйства. Олени и лошади используются как тягловая сила при кочевьях, при переезде из зимних юрт и паулов в летние и обратно. Олени, кроме транспортного средства, используются еще как источник питания (мясо), пошив одежды и обуви (из шкур оленя) и даже как кровля для чумов у богатых и зажиточных. Тип хозяйства в основном полуоседлый.

Техника, производительные силы вообще имеют отпечаток страшной многовековой отсталости. Везде и всюду ручные орудия труда в сочетании дерева с железом. Изделия домашнего обихода, украшения, одежды, фольклор отражают колониально высокую духовную культуру народа, скованного цепями национально-колониального рабства.

В общественной жизни переплелись остатки древних родовых отношений с неразвитыми формами феодализма и растущего капитализма. Общинное (вотчинное) пользование землей, пушными, рыбными промысловыми угодьями переплелись с частной собственностью каждого в отдельности члена вотчины на определенные участки.

Наиболее ценные промысловые угодья, как общинные, так и частнособственнические, уже фактически принадлежали к общинам, не отдельным членам их. Они (угодья) посредством систематической сдачи в аренду давно уже стали собственностью арендаторов-кулаков и промышленников-капиталистов.