Шульц Л. Р.
Среди почв района преобладают торфянисто-болотные и подзолы на песках. Почвы Леушинского увала состоят из суглинков и супесей. Болота занимают весьма значительную, если не большую, часть территории района: среди них преобладают сфагновые, но встречаются также и все другие виды болот. Благодаря обилию болот у местных жителей выработалась своего рода классификация и номенклатура для них, несколько различная в верховьях и низовьях Конды.
Наиболее распространенный тип мохового болота, с разновозрастным негустым лесом из сосны и карликовой березы, называется «рям», название которое вошло в специальную литературу. Такое же болото, но с более мелким и густым сосновым лесом, называется «шигарь», или, в верховьях, «пошвор». Отдельные группы более крупных деревьев среди ряма носят название «воттых». Моховое или топкое сосновое болото, с редкой сосной и карликовой березой, будет «сарча» (в верховьях) или «лыва» (в низовьях).
Зыбучее моховое болото, чистое, называется «янга», такое же осоковое — «кора». Кочковатое болото по твердому грунту, преимущественно с лиственным лесом, носит общераспространенное название «согра». Кочковатое место с кедровым или сосновым лесом, неглубоко сидящим и поэтому с частым ветровалом, называется «гымза».
Заодно следует упомянуть, что «гарью» называется всякий мелкий березник и осинник, а «бором» — всякий хвойный лес на сухой гриве, независимо от породы. «Урманом» зовут чернолесье вообще и, в частности, кедровник, а мелкий густой ельник, труднопроходимый, называется «перех».
Весь Кондинский район расположен в зоне высокоствольных лесов, но по характеру преобладающей растительности он должен быть разделен на две неравные части. Первую составляют боры на чистых песках, занимающих большую часть района, вторую, меньшую, заполняют урманы на супесчаных и суглинистых почвах разной мощности. Наиболее характерной древесной породой Кондинского района является сосна, за ней следуют из хвойных пород ель, пихта, кедр, лиственница, а из лиственных — береза, осина и, в незначительном количестве, липа.
Сосновые боры изобилуют брусникой, в меньшем количестве встречается черника и в урманах — малина… Из культурных растений в пределах Кондинского края произрастают почти все хлеба, культивируемые в Тобольском округе: озимая рожь, яровая пшеница, овес и ячмень. Из технических растений в единичных пунктах и в ничтожном размере культивируется конопля, заменяющая туземную крапиву.
Фауна Кондинского края не одинакова на всей территории. В вершине Конды и в некоторых из ее мелких притоков встречаются еще бобр, правда, только в единичных экземплярах. Урманы, расположенные на материках, служат убежищем для соболя и куницы, а также для их метиса — кидаса. По гарям, покрытым березовым и осиновым лесом, встречаются лоси. Олени предпочитают чистые моховые болота и редкие светлые боры с ягелем: до сих пор можно, нередко еще, видеть стада более чем из ста голов. Медведь встречается по всему району трех разновидностей (бурый, серый с белой шеей и черный — «муравейник»), но не особенно часто. Волки появляются только изредка в единичных экземплярах. Из других хищников встречаются везде, но в небольшом количестве, росомаха, рысь, хорек; чаще колонок и горностай; последние два предпочитают для обитания долины реки Конды и ее притоков. Выдра и лисица больше встречаются в низовьях Конды. Наиболее распространенным пушным зверем является белка, более ценная — темная, по урманам, и светлая, менее ценная — в борах. Бурундук встречается везде, но промыслового значения до последнего времени не имел, так же, как летяга, живущая в березовых лесах. Заяц-беляк, раньше чрезвычайно распространенный, в последние годы, после эпизоотии, исчез почти совершенно. Заслуживает еще внимания водяная крыса, появившаяся в последнее время в столь большом количестве, что становится угрозой для покосов, огородов и полей.
Лесные птицы распространены по всему району довольно обильно: в промысловом отношении самая важная — рябчик, предпочитающий урманы. Тетерева, глухари, белые куропатки потребляются населением для своих нужд. Также почти исключительно на питание населения идут утки разнообразных пород, которые в числе всякой другой водяной птицы встречаются в изобилии на озерах и болотах. Гагара и лебедь промышляются только русскими в незначительном количестве. Такой же вред, как водяная крыса полям и покосам, причиняют кедровым лесам ореховка и, в меньшем размере, ронжа. Реки и озера района в обилии населены рыбами разных пород; из них важнейшие язь, щука, чебак, окунь, ерш, сырок, карась и налим; реже встречаются сорога, линь и, только в самых низовьях реки, нельма и стерлядь.
Все упомянутые животные известны постольку, поскольку они имеют то или иное значение в хозяйстве населения края, сведения же об остальной фауне крайне скудны. Известно, что из млекопитающих довольно обыкновенны еж, летучая мышь и разного рода полевки и мыши и что среди птиц встречаются орлы-белохвосты и беркут, несколько видов ястребов, очень много видов куликов и других голенастых и большое количество видов уток. Гуси и казарки встречаются в районе только весной и осенью, во время перелета. Интересно отметить, что ворона, сравнительно редкая в районе, нигде не зимует, воробей же, увеличившийся значительно в числе по мере роста хлебопашества, которому он довольно ощутительно вредит, проживает в районе круглый год. Из рептилий нередки гадюка и уж. Лягушка распространена в большом количестве; реже встречается ящерица. Из энтомофауны встречаются в озерах, иногда в большом количестве, жуки-плавуны, они иногда наносят довольно значительный вред рыбе. В пораженных пожарами лесах обильны короеды. Овод, комар и мошки являются настоящим бичом района и известны населению под собирательным названием «гнуса».
Независимо от городищ и могильников довольно часты случаи находок отдельных предметов, среди них преобладает белая бронза, реже попадаются красная бронза, серебро, железо. Керамика встречается преимущественно на берегах водоемов в громадном количестве и во многих местах.
Особый вид находок представляют собой железная кольчуга, найденная на берегу реки Конды под корнем дерева недалеко от пауля Сотниковского (кольчуга эта приобретена магистром А. И. Каннисто и в настоящее время находится в Гельсингфорсе), и клад, найденный около пауля Беленгутского, который состоял из серебряных монет, судя по описаниям, по-видимому, великокняжеских, и серебряных украшений; к сожалению, он продан неизвестно кому.
К археологическим находкам принадлежит также часть шайтанов, как, например, известный шайтан, хранившийся в селе Нахрачинском (Виш-отр, или Старик в белой шапке); он состоит из белой бронзовой пластинки в виде полумесяца, на передней стороне которой изображено человеческое лицо.
Другой нахрачинский шайтан, приобретенный в свое время Тобольским музеем, состоит из бесформенного слитка светло-желтой бронзы.
Воздействие со стороны татар до сих пор сказывается в языках вогулов и остяков, в которых встречается ряд слов тюркского происхождения. Главным образом это слова, обозначающие объекты материальной культуры, ранее не известные этим народам, как некоторые части одежды, украшения, напитки (пиво), названия скота и др. В 1583 г. Ермак предпринял поход вверх по реке Тавде, причем доходил до Пелыма. Готовясь к вооруженной встрече, Пелымский князь Патлик отправил жен и детей в свой укрепленный город на Конде. Месторасположение этого города неизвестно, но любопытно, что среди леушинских вогулов сохранилось предание о том, что предки их раньше жили на Тавде и что они во время нашествия Ермака в числе 14 семейств перебрались на теперешнее местожительство.
Заселение края русскими, несмотря на… запрещение, шло хотя и медленно, но непрерывно. Часто оседали в Кондинских селах потомки членов притча, сменившие церковную службу на промыслы и торговлю. В довольно большом числе переселялись на Конду притавдинские и прииртышские крестьяне-промышленники, успевшие узнать на опыте обилие района пушниной, рыбой и ягодой. Наконец, торгующие крестьяне из села Гари и из других мест, соблазненные возможностью приобретать в Конде щуку «мереную под дугу» (куча рыбы, высотой равная дуге, принимаемая как пуд), или менять соль на ягоды «пуд на пуд», старались селиться в Конде хотя бы в качестве временно проживающих, чтобы эксплуатировать коренное население. Но надо сказать, что и вогулы, и остяки в последнее время сами сделали достаточные успехи в умении обсчитывать и обвешивать. Значительный приток переселенцев дал голодный 1920 год, перенесенный Кондинским районом сравнительно благополучно.
Восстание 1921 года коснулось и Кондинского края, и около Малого Шаима произошло сражение между отрядом повстанцев, организованным главным образом местными торговцами, и наступающими красноармейцами: это сражение открыло отряду Лопарева путь на юрты Воронины на Оби в обход Самарово, занятого в то время штабом повстанцев. Другая часть отряда продвинулась вниз по Конде и после сражения у озера Малый Котляк по Болчарско-Демьянской дороге перешла в наступление на Демьянск.
По своему национальному составу население Кондинского района делится на остяков, обитающих в бывшей Меньше-Кондинской волости вогулов, живущих в остальных волостях, и на русских, поселившихся в Конде в разное время и в разных местах.
Кондинские остяки по признакам лингвистическим и бытовым должны быть отнесены к группе так называемых «иртышских» остяков, все они в большей или меньшей степени подверглись культурному влиянию русских, отчасти смешались с ними и ассимилировались рми. Смешение с русскими сказывается в антропологическом типе кондинских остяков, среди которых можно встретить светловолосых и голубо- и сероглазых.
Селения мало чем отличаются от селений прииртышских крестьян, если не считать еще большей, чем в тех, разбросанности и довольно часто попадающихся амбаров на ножках. Улиц, в точном смысле слова, нет даже в таких сравнительно больших селениях, как Болчары или юрты Красноярские. Встречаются дворы со строениями, не связанными общей оградой, но такая же разбросанность строений замечается иногда и у русских по Иртышу. Типичные для более отдаленных остяцких селений отдельно стоящие хлебные печи без трубы, с обратным пламенем (заимствованные, по-видимому, у татар) попадаются изредка: также нечасты навесы с большими котлами, так называемыми колташихами, служащие для вытопки рыбьего жира, варки собачьего корма и т. д. Интересным остатком старины являются столбы, служащие коновязью, часто затейливо украшенные резьбой. Такие столбы, служившие раньше предметом щегольства для хозяев, также, по-видимому, заимствованы у татар. Число благоустроенных домов со многими большими окнами, с крашеными полами, а иногда и потолками, в процентном отношении, пожалуй, больше даже, чем в прииртышских деревнях. Так же мало отличаются остяцкие дома от русских по своему внутреннему убранству и чистоте. Чувалов в домах нельзя встретить нигде, зато нередки утермарковские печи, лампы и венские стулья. Самодельная берестяная и деревянная посуда, за исключением небольшого количества чумашек и деревянных чаш, заменена чугунной, эмалированной и фаянсовой. Иконы до сих пор являются принадлежностью всякого остяцкого дома, причем предпочтение дается иконе Николая Чудотворца. Домашних богов, если верить сообщениям, не сохранилось совершенно, но зато до настоящего времени почетом пользуются священные кедры, как, например, в юртах Алтаевых, и избегают трогать остатки амбаров, в которых хранились так называемые шайтаны.
Мужская одежда кондинских остяков целиком заимствована от русских, и даже те немногие остатки старинной остяцкой одежды, которые сохранялись лет 12-15 тому назад (рубашка с прямым воротом и отложным воротником, ноговицы с голенищами из холста и ошейник из беличьих хвостов), теперь уже не встречаются. Зато приходится отметить в одежде современных остяков другое явление: благодаря плохому экономическому состоянию и товарному голоду последних лет большинство остяков крайне плохо обеспечено теплой промысловой одеждой. Многие из мужчин не имеют шубы, в большинстве случаев их заменяют сермягами и разного рода стежеными куртками; также мало валенок; ощущается у многих недостаток в хороших броднях и т.д.
Не много больше старины сохранилось и в женских нарядах: только у редких старух в селениях ниже Красного Яра можно еще встретить бисерный узор на воротах или на запястьях рубашек; бисером украшают иногда еще детскую одежду. Шабуры и рубашки из крапивного холста вышли из употребления совершенно, и их, может быть, всего две или три на всей Конде, хранимые старухами для своих похорон; для этой же цели хранят, но не носят привязные косы, сделанные из волос и тесьмы с бисерными косоплетками при них. Все молодые женщины и девушки стараются одеваться по образцу русских; при этом бывшие раньше в ходу широкие юбки, требовавшие до 12 аршин ситцу, отчасти ввиду недостатка материала, а может быть, и под влиянием моды, заменены узкими. Затрапезная одежда шьется из холста, чаще покупного, который в последние годы привозился в большом количестве в Кондинский район. Обувь женщин составляют чирки из самодельной, иногда, кожи и чулки из шерсти своих овец. Во время неводьбы и сбора ягод женщины носят бродни, как мужчины. В качестве головного убора носят платки и шали, часто вязанные ими самими. Мужчины кроме фуражек носят разнородные самодельные шапки из телячьих или оленьих шкур. Бисерные чирки, рукавицы, украшения, на которых носили крест, головные повязки из бисера, а также вышитые шерстью треугольные платки (хатань-охчам) отошли в область преданий, так же, как вышитые разноцветной шерстью рубашки и украшенные бисером суконные кафтаны. Названий и значения узоров в вышивках и бисерных изделиях почти никто из женщин не знает, а те немногие сведения, которые от них можно получить, неполны и противоречивы. Также не изготовляются украшения, литые из олова, хотя формы для них, которые по Конде делают из глины, проваренной в жиру, сохранились еще у многих.
Из старинных орудий и оружия сохранились только единичные экземпляры луков, к тому же не своей работы, а купленных у вогулов, и стрелы к ним. Медвежьи колья встречаются чаще. Лыжи-подволоки имеются у немногих охотников, их подбивают косами из меха с оленьих и лосиных ног; при ходьбе на лыжах пользуются койками с наконечниками из железа и из оленьего рога. Собачьих нарт не имеют, взамен их употребляют, во время зимнего рыболовства и при завозке запаса в урман, небольшие ручные нарты. В низовьях изредка встречаются конные нарты, но в большинстве случаев пользуются санями-дровнями и розвальнями.
Летом единственным средством передвижения служат лодки-осиновки и, реже, кедровки. Осиновки самодельные; лучше всего их работают в низовьях, пользуясь при этом теслами и старинным остяцким стругом (ханда воттей). Кедровки приобретаются почти все на Иртыше. Маховые весла обычной у всех остяков формы, слегка искривленные. Среди огнестрельного оружия немного сохранилось старых кремневых ружей; преобладают берданки и изредка встречаются крымки и немецкие двухзарядные одностволки. Остяцкие ножи, отточенные с одной стороны, имеются у редких стариков.
Из старых музыкальных инструментов редко кое-где попадается «лебедь», или «журавль», с 9 медными струнами, заимствованный, по словам самих остяков, с реки Оби. Более древний инструмент домбра, или «нарес-юх», с 5 струнами из оленьих или лосиных сухожилий, пропитанных рыбьим клеем, и с колками из собольих косточек, вышел из употребления совершенно, и только в юртах Дально-Согомских имеются единичные экземпляры. На смену старым музыкальным инструментам явилась русская гармоника, на которой многие остяки хорошо играют. Кроме упомянутых юрт Согомских и Нюркоевских, нигде уже не встречаются старые остяцкие пляски, над которыми молодежь теперь смеется. Не известны также той же молодежи старинные остяцкие былины про богатырей (тармынь-аре), распевавшиеся раньше по всей Конде и собранные в свое время С. К. Паткановым. Довольно сложный ритуал чествования убитого медведя тоже почти всеми забыт, и из всего сохранились только отдельные действия. До сих пор обливают другдруга водой или посыпают снегом во время переноса убитого медведя в селение; также соблюдается до сих пор обычай накладывать при снимании шкуры палочки, изображающие застежки шубы: их семь, если убит самец, ипять, если убита самка. Прорезая шкуру, одновременно прорезают и палочки, показывая этим вид, что снимают с медведя шубу. Шкуру также до сих пор кладут на стол в угол под иконы и украшают платками и кольцами, а перед мордой ставят угощение.
Другой старый охотничий обычай не только сохранился у остяков, но перешел от них к русским охотникам; он состоит в том, что, промыслив медведя или лося, на одном из ближайших к месту добычи деревьев вырубают или изображение медведя, или копыто лося, или просто делают зарубки, из которых одна изображает медведя, другие показывают число охотников, бывших при деле, а третья — число собак. Возвращаясь с удачной охоты на лося или на медведя, все время стреляют холостыми зарядами, когда приближаются к селению. В то время как былины почти уже не распеваются, сказки, отчасти чисто остяцкие, отчасти заимствованные от русских, пользуются до сих пор широким распространением, и хорошие сказочники имеются даже среди молодых остяков.
Верования современных кондинских остяков представляются смесью старых и новых с преобладанием влияния христианства, но, надо заметить, за исключением немногих стариков большинство крайне индифферентно относится к делам религии. В полной силе зато сохранилось много суеверий. Чуть не поголовно все верят в существование леших и земляников, в возможность портить и исправлять ружья наговорами, также в порчу людей, скотины и т. д. В более отдаленных юртах почитают, правда, до сих пор старые божества, или, как русские их зовут, шайтанов, но и там теперь они пользуются далеко не прежним почетом.
Все верхнее течение Конды до юрт Есаульских, а также более крупные притоки населены вогулами. Вогулы еще в большей степени, чем остяки, подверглись влиянию русских, и в отличие от остяцких селений, где все знают свой родной язык, в вогульских паулях много таких, которые уже не говорят по-вогульски, наоборот, вогулов, не знающих русского языка, по крайней мере, среди мужчин, нет совершенно. Целый ряд поселков, образованных в последние годы, имеет население чисто русское. Внешний вид вогульских паулей ничем не отличается от остяцких юрт нижнего течения Конды; то же можно сказать относительно внутреннего убранства домов и утвари.
Чаще, чем у остяков, можно встретить ручные луки и музыкальные инструменты, однотипные с остяцкой домброй, но носящие здесь название «шангуль-тев». В одежде мужчин также ничего не сохранилось из прежнего национального костюма, а у женщин еще более редко, чем у остяков, встречаются изделия из бисера, имеющие, между прочим, точно такие же узоры, как остяцкие. Чаще еще можно кое-где увидеть вязанные из шерсти изделия (рукавицы, чулки) с различными узорами, носящими, также, как бисер, названия, одинаковые с остяцкими. Умение окрашивать шерсть при помощи плауна и корней подмаренника хотя известно женщинам постарше, но им не пользуются; зато в годы бестоварья начали красить самодельный холст краской из отвара коры березы и лиственницы.
Покрой женского платья везде русский, причем также, как среди остяков, у женщин помоложе наблюдается стремление одеться по моде. Ярких цветов, бывших раньше в большом ходу, избегают, за исключением больших платков, которые и сейчас предпочитают пестрые, ярко-красные, желтые и т. д. Мужчины во время промысла в лесу, даже зимой, носят холщовые шабуры, из-за их легкости. Тканых шерстяных опоясок почти нет, зато в большомходу кожаные ремни, чаще всего из лосиной кожи. Неизбежной принадлежностью снаряжения охотников являются кречня… он состоит из черемухового прута, согнутого в виде дуги с длинными концами, обшитого берестой или кожей, к этому привязывается мешок с запасом и котелок, а в петлю сбоку вставляется топор. Между прочим, топор носят по-различному, в то время как в низовьях Конды его так же, как по Иртышу, носят в дужке из железа или в кожаной петле, приделанной сзади к поясу (если нет с собой пайвы), в верховьях предпочитают носить его на правом боку, так же, как тавдинские охотники. Нож везде носят слева, в самодельных ножнах, свободно висящих на ремешке. Способ, принятый по Демьянке и по Салыму, где конец ножен прихватывают к ноге особенным ремнем, не считают удобным.
Пищу, так же, как у остяков, составляет, главным образом, рыба, сушенная на солнце и над огнем, свежая и копченая, последний вид приготовления считается своего рода лакомством. Широко употребляется рыбий жир. Довольно большое количество скота по среднему течению Конды раньше давало возможность сравнительно обильного употребления мяса, но с уменьшением числа скота оно сократилось. Совершенно вышел из употребления кирпичный чай, составлявший раньше важный предмет торговли, его заменили различные суррогаты, чаще всего лист малины и лабазник. В значительной мере сократилось также употребление сахара и махорки, первого — ввиду общего экономического упадка, а второго — вследствие распространения почти по всей Конде культуры табака.
Вогульский фольклор имеет много общего с остяцким: сплошь и рядом герои остяцких былин имеют дело с вогульскими богатырями и наоборот. В настоящее время былины вогулами еще более забыты, чем остяками, зато в глухих паулях, пожалуй, больше сохранился культ медведя. В более отдаленных селениях хотя и не все исполняют все, что полагается при чествовании, но все же знают ритуал, который полагается совершать. Уже Н.Л. Гондатти и А.И. Каннисто отметили, что в пантомимах, исполняемых во время праздника, кроется начало примитивного драматического искусства. Интересным пережитком, не наблюдающимся у остяков, является почитание жителями отдельных паулей так называемых шайтанов из представителей животного царства. Такое почитание носит на себе все признаки тотемизма, так как объектом поклонения служат не отдельные животные, а целый класс. Так, например, вогулы пауля Терезинского почитают каждого вида ужей, жители пауля Аминского — каждого лебедя и т. д. Записать удалось пока следующие тотемы-шайтаны: змея гадюка (Шаим), заяц (Вар-пауль), куропатка (Евра), кукушка (Ушанах), орел (Учинья), ящерица (Супра), лебедь (Оронтур и Амин), ястреб (Лепурский пауль).
Интересно отметить, что вогулы села Леушинского, переселившиеся, как выше было упомянуто, с Тавды, не имеют такого шайтана, а почитают так называемых «стариков с верхнего и нижнего конца» и «старуху», то есть большие камни-валуны, находящиеся в селении. В отличие от остяков, вогулы оказывают особый почет не кедрам, а лиственницам, много отдельных старых лиственниц и рощи из них служат местом постоянного приношения жертв то в виде шкурок пушных зверей, то ситцевых платков или просто лоскутков материи.
Русское население на Конде отчасти появилось давно, и некоторые семьи, как, например, Попова в селе Нахрачах, согласно преданию, ведут свой род от казаков, соратников Ермака. Длительное сожительство с инородцами и частое смешение с женщинами ввиду недостатка своих, русских, не могло не отразиться как на физическом типе, так и на психике старожилого русского населения Кондинского края. На первый взгляд не всегда можно отличить кондинского остяка или вогула от русского и наоборот. Почти ничем не отличается также жилище, утварь и одежда русских от таких же остяцких и вогульских. Помимо промысловых навыков и приемов русские незаметно для себя переняли у коренного населения края многие обычаи, верования и суеверия. Наравне с остяками русские охотники, начиная промысел, ставят угощение «землянику» или «хозяину места», так же они верят в возможность «порчи» ружей и собак и так же, как те, после удачной охоты ставят свои метки на деревьях и стреляют при возвращении домой холостыми зарядами.
В свою очередь, они научили вогул и остяков начаткам земледелия и огородничества и, как ни странно, некоторым приемам охоты и промысла. Так, например, употребление чиркана, по рассказам самих остяков, заимствовано ими у русских, также не известно им было раньше употребление сетей (кулупов) при охоте на соболя, и сейчас еще продолжает распространяться вниз по Конде умение пользоваться «нодьей» при ночлегах в лесу: последняя занесена в Конду тавдинскими охотниками.
К религии большинство русских так же мало проявляет усердия, как вогулы и остяки, и из-за недостатка желающих образовать церковные общины приходы Шаимский и Леушинский фактически прекратили свое существование, а Болчаровский и Сатыжинский накануне того же.
В отношении пищи кондинские русские тоже почти ничем не отличаются от туземцев, если не считать потребления грибов, которых последние избегают (за исключением мухомора в качестве наркотика) и, может быть, несколько меньшей приверженности к спиртным напиткам.
Экономический быт населения района, в котором обрабатывающая промышленность отсутствует совершенно и где промышленность добывающая объектами своими имеет почти исключительно представителей животного и растительного мира, не подвергнутых воздействию культуры, находится в прямой и непосредственной зависимости от географической среды и природных условий. Не менее важными факторами, слагающими экономику края, является его отдаленность от центра и особенности его путей сообщения, его административное устройство, налоги и повинности, лежащие на населении, и, наконец, хозяйственные навыки и психика последнего.
Здесь кстати будет сказать, что Кондинский край издавна пользуется репутацией чрезвычайно богатого, но это богатство относительно. Громадная, редко населенная территория при наличии целого ряда промыслов в удачные годы, конечно, давала излишек сырья, но если присмотреться к ее продукции за ряд лет и принять во внимание величину эксплуатируемой площади, то первая не так уже велика и, что еще важнее, оказывается подверженной весьма сильным колебаниям.
Главнейшими источниками благосостояния жителей района являются промыслы: рыболовный, ягодный, охотничий (преимущественно за пушным зверем), кедрово-шишечный, скотоводство и связанное с ним сенокошение, хлебопашество и огородничество. Лесной промысел (рубка дров, заготовка строевого леса, дранье лыка) и извоз служат только для удовлетворения собственных потребностей. Очень невелико также значение немногих ремесел, которыми в районе занимаются отдельные лица: кузнечного, печного, портного, пимокатного и кожевенного.
Не вдаваясь в детальное описание каждого ремесла, что должно быть предметом капитального труда, ограничимся здесь кратким их перечнем.
Окончание следует…
