Валерий Белобородов
Ныне, когда Ханты-Мансийск продолжает формироваться как столица округа и идет застройка его юго-западной, береговой окраины, пора обратить внимание на одно забытое историческое место – ту часть иртышского берега, на которой во второй половине XIX и в начале XX вв. располагалась Самаровская пароходная пристань.
Выгодное географическое положение возвышенности близ устья Иртыша, где теперь стоит Ханты-Мансийск, было замечено со времени присоединения Сибири к России. Не случайно в 1637 году это место было выбрано для устройства Самаровского яма. Здесь сходятся главные для той поры транспортные артерии — Иртыш и Обь, — действовавшие круглый год. Летом передвигались на судах, зимой — на нартах или санях, но дорогой оставалась та же река.
Обеспечение необходимых для государства перевозок первоначально было возложено на коренное население и было для ханты и манси тяжелой повинностью, т.к. отрывало от промыслов. Чтобы облегчить ее и была организована специальная ямская служба, которую несли русские ямщики, и поставлен Самаровский ям.
В середине XIX века на Тобольский Север начали совершаться пароходные рейсы. «Пароходство составило эпоху в жизни ямов, значительно облегчив ямщицкий труд», — отмечал Х.М. Лопарев. Тогда и появилась Самаровская пароходная пристань.
«Вот и шумное село Самаровское, — писал, заметно преувеличивая, И.И. Завалишин, — единственная сколько-нибудь важная пристань всей водной системы Западной Сибири. Сюда сходятся ныне пароходы Тюменско-Томской системы и суда всех рыбопромышленников Березовского края…»
С той поры многие путники обращали внимание на село Самаровское и его пристань и оставили о последней письменные свидетельства. Возьмем из них одно. В 1890 г. тобольский чиновник А.А. Лыткин дал обстоятельное описание пристани (детали этой картины пригодятся нам чуть позднее):
«В двух верстах от Самарова ниже по течению Иртыша устроена пароходная пристань. Пристань эта принадлежит здешнему же жителю В.Т. Земцову и устроена довольно хорошо. Есть даже что-то вроде деревянной набережной, на которой лежит масса сосновых и кедровых дров. Над пристанью величественно поднимается с крутым спуском гора, обросшая прекрасным лесом. Особенно красивы кедры – величественно раскинулись они по склону горы и приветливо манят к себе утомленного однообразием пустынных видов путника. Лес этот, по-видимому, оберегается здесь заботливо, ибо при выходе с пристани сейчас же бросается в глаза надпись на столбе: «Рвать шишки, ломать ветки кедров и раскладывать костры в лесу строго воспрещается». На берегу около пристани стоит небольшой домик для пассажиров и несколько строений для служащих на пристани. Есть также и ренсковой погреб, в котором можно получить недорогие вина, чай, сахар, табак, конфеты и проч. Попасть с пристани в село Самаровское можно в малую воду лишь берегом, в большую же, как ныне, только в лодке. Есть еще дорога склоном горы, но путь этот неудобен».
Приход парохода для населения наших северных сел и деревень вплоть до середины XX столетия был незаурядным событием, на пристани сходились стар и млад — для встреч и проводов, продаж и покупок, а зачастую и просто поглазеть на приплывший издали островок большого и заманчивого мира.
В Самарово пароход загружался дровами и поэтому стоял часа полтора. «Когда слышится свисток парохода, многие жители, особенно бабы, тащатся на пристань продавать молоко, яйца, рыбу, птицу, овощи и хлеб, — вспоминал Х.М. Лопарев. — Не раз бегал и я туда с припасами и рад был, когда возвращался домой с вырученным пятиалтынным. Часто случалось, что иная баба понесет продавать товар на баржу, увидит бедного и больного арестанта, сжалится над несчастным и вместо продажи отдаст ему припасы даром».
Пока стоял пароход, самаровцы общались с незнакомцами-пассажирами. Немало ступало на этот берег людей, известных и в России, и за рубежом. Были даже путешественники, принадлежавшие к императорской фамилии. Об этом надо сказать особо.
В 1873 году в Самарово останавливался великий князь Алексей Александрович. Но не на той пристани, о которой идет речь. В том году было сильное наводнение и стационарная пристань оказалась неудобной для швартовки парохода. Неподалеку, несколько ближе к селу, устроили временную пристань в виде причаленного к гористому берегу судна. Склон горы расчистили и на нем устроили мостки. Прибывший на пароходе «Рейтерн» 29 июня в 11 часов утра великий князь «сошел на берег и поднялся до полугоры, где приказал вырыть с корнем два молодые кедра, которые и были тотчас вырыты и унесены на пароход».
Остановка близ Самарова великого князя Алексея Александровича имела важное последствие. В ознаменование этого события самаровцы и жители окрестных сел собрали значительную сумму, которую решили потратить на обучение в Тобольской губернской гимназии одного из местных мальчиков. Выбор пал на Хрисанфа Лопарева. Он окончил не только гимназию, но и Петербургский университет, стал известным ученым и, что для нас особенно ценно, автором замечательного краеведческого труда «Самарово», к счастью, переизданного в 1997 году и ставшего доступным многим и широко востребованным. В этой работе он еще не раз нам понадобится.
Спустя 18 лет, утром 8 июля 1891 года, самаровцы встречали на той самой пристани, которая является предметом данной публикации, августейшего гостя наследника российского престола Николая Александровича Романова. Владелец пристани В.Т. Земцов выстроил на собственные средства у подножия горы платформу и поставил на ней палатку для отдохновения гостя, а на случай, если он захочет подняться в гору, построил лестницу с дерновыми скамеечками.
В семь часов утра из-за Заводного мыса вышел приплывший из Томска пароход «Николай» и следом за ним — «Казанец». В это время хлынул дождь, превратившийся в ливень, слышались раскаты грома. Николай Александрович сошел на пристань, вошел в палатку, принял дары от именитых граждан Самарова И.Г. Кузнецова и Шейминых, поглядел на оленей, медведей и лисиц, привезенных остяками. Оленей по его желанию тут же отпустили на волю.
Этому событию самаровский житель Матвей Николаевич Кузнецов посвятил оду, восемь строк из которой процитированы в третьем томе книги князя Э.Э. Ухтомского «Путешествия государя-императора Николая II на восток (в 1890-1891)».
Каким прекрасным представлялся
С реки на площадь вид!
На гладком лоне отражался
Природный колорит:
Видна палатка, флаги, лес,
Растущий по холмам;
Он врезан в синеву небес,
Приятен кажется глазам…
Далее в своей пространной оде Кузнецов так описывает прощание самаровцев с цесаревичем:
И слеза при сей разлуке многих оросила…
И слеза та непритворна, что пролита при прощаньи…
Крик ура не прерывался по крайней мере час,
И народ все волновался, пока поезд скрылся с глаз.
Гурьбою с пристани народ идет ко храма алтарю
И здесь мольбы он к Богу шлет о здравии Царю.
После заздравного молебна в честь Гостя дорогого
Лилось потоком вино хлебно у стола большого,
И ура, как гром, гремело по всему селу весь день.
Наконец, все опьянело, и ночная пала тень.
Пора теперь уделить внимание и хлебосольному хозяину пристани Василию Трофимовичу Земцову, уже дважды упомянутому здесь. Этот предприимчивый и рачительный рязанский крестьянин, переселившийся сюда в середине века, сделал много хорошего для Самарова. Тех, кого заинтересуют подробности его биографии, отсылаю к книге «Очерки истории Югры». Для нашего повествования важно то, что не позднее как с середины 1870-х годов и до конца столетия пристань принадлежала ему. На правах хозяина он и благоустраивал ее любовно к приезду цесаревича, верный привычке вкладывать во всякое дело не только крестьянский хозяйский расчет, но и душу.
Судя по отрывочным отзывам ученых путешественников, которым Земцов непременно предлагал свое гостеприимство, а зачастую и удобную лодку — каюк — для дальнейшего путешествия, пристанское хозяйство постепенно расширялось и улучшалось. Так, О. Финш и А. Брэм в начале своей поездки на Тобольский Север летом 1876 года видели на пристани «маленький домик с несколькими амбарами», а возвратившись в конце сентября из Обдорска, были приятно удивлены появлением здесь бани. «На пристани берег укреплен срубом и выстроен домик для помещения лиц, ожидающих парохода», — писал другой странник. Были здесь и магазин, какие-то постройки для работников пристани.
Но важнее всего обратить внимание на другое: здесь же Василий Трофимович поместил и строения основанной им школы рыбообработки. «Будущею же весною она [эта школа] перейдет в новое, специально строящееся помещение, расположенное у нижней пристани в версте от села», — сообщал в 1898 г. журнал «Русское судоходство». А осенью того же года тобольский «Сибирский листок» уточнял: «… неподалеку от пристани построена рыбная школа».
Устройство рыбной школы было практическим ответом В.Т. Земцова на острейший вопрос: как в условиях растущей конкуренции на российском рыбном рынке поднять качество основного товара Тобольского Севера? Этот подвижнический труд поддержали такие видные деятели губернии, как агроном Н.Л. Скалозубов, лесничий А.А. Дунин-Горкавич, уездный исправник А.А. Павлинов. Открыв школу, Земцов начал одновременно и профессиональное обучение местной молодежи с помощью нанятых им специалистов из европейских губерний России, и производство рыбных консервов. Если школа даже и не была первым в России учебным заведением такого профиля, как это утверждает К. Дерюгин, то первым в Западной Сибири была наверняка. Итак, вот вторая достопримечательность этого места примерно в полутора верстах от Самарова — рыбная школа.
Еще одним приметным объектом, расположенным близ пристани и связанным с нею, был холерный барак, построенный во время эпидемии 1893 года для лечения крестьян-переселенцев, добиравшихся до дальних сибирских мест водным путем.
Вот, в общих чертах, что такое Самаровская пароходная пристань во второй половине XIX — начале XX веков. Вышесказанное дает основание считать ее важным объектом на исторической карте города и позаботиться об установлении места ее расположения.
***
Давно уже нет тех, кто мог бы привести на место и показать: вот здесь была пристань. Не осталось, на первый взгляд, и никаких явных следов, минувшим веком они стерты, хотя вряд ли до конца. Нужно поискать.
Поищем для начала письменные свидетельства. Известно, что пристань находилась ниже Самарова, между селом и Заводным мысом.
Расстояние от села до пристани разные авторы оценивают по-разному: от одной до двух верст, и даже более, но это все оценки визуальные, весьма приблизительные. Не все из них даже проходили это расстояние, не говоря уже о том, чтобы измерять. («Расстояние с версту от пристани до деревни мы прошли пешком, любуясь ущельями высокого берега, одетыми великолепными лесами», — писали в 1876 г. А. Брэм и О. Финш).
В сентябре 2004 г. автор сделал попытку шагами отмерять расстояние в полторы версты от бывшей окраины Самарова Барабы вниз по течению Иртыша. Достаточно точный промер сделать не удалось, т.к. у самого подножия горы была проложена заполненная грязной водой канава, приходилось то подниматься в гору и идти по извилистой тропинке, то спускаться. Тогда попытался отыскать точку, с которой мог быть сделан в 1894 году снимок пристани, помещенный в книге Х.М. Лопарева «Самарово» на стр. 112. Такой же, как на этой фотографии, рисунок профиля горы виден с места позади экспозиционного центра, ближе к коренному берегу. Отсюда до ручья, в долине которого расположен биатлонный центр, около 200 метров. По-видимому, пристань была где-то здесь, и нужно было искать уточняющие свидетельства и ориентиры.
Пожалуй, главный из них — Заводной мыс, упоминавшийся выше. Если пристань была не более как в двух верстах от села, то это обнаженный крутой мыс за ручьем, протекающим по логу, который, как утверждал покойный самаровский старожил и краевед Еким Гаврилович Корепанов, самаровцы называли Городищенским. От его устья лежит путь к биатлонному стадиону, а в нижней части долины до конца прошлого века стояли три корпуса детского санатория (позднее — пионерского лагеря). Когда по мосту через Иртыш подъезжаешь к городу, то именно эта единственная обнаженная часть склона горы открывается как мыс. Ближе к Самарову сколько-нибудь значительных мысов нет, и этот мыс виден от его окраины.
Студент-медик А.П. Галанин, занимавшийся в 1893 году устройством вышеупомянутого холерного барака, писал, что барак находился в четверти версты от пристани на удачно выбранном возвышенном месте, окруженном лесом и отделенном от пристани ручьем, вытекающим из лога.
Судя по описанию, это место — небольшая береговая терраса при устье Городищенского лога, с правой его стороны. В те годы, когда лог был местом расположения детского санатория, на этой площадке стоял небольшой домик, служивший одновременно и читальней, и местом для игр. В книге М. Юрасовой «На берегах Иртыша» (М.., 1959) на стр. 120 помещена фотография, на которой виден и это домик у края возвышенной части берега. Иртыш омывал его еще и в середине XX века, на снимке виден пришвартованный катер. Теперь терраса обнесена изгородью и занята молодыми хвойными деревцами, посаженными, как извещает надпись на щите, в 2001 году. Другого столь же удобного места, где можно было бы поставить холерный барак, поблизости нет.
Имеется еще одно ценное свидетельство Х.М. Лопарева: в 1889 году петербургский геолог Я.А. Мокеров, воспользовавшись кратковременной остановкой парохода на Самаровской пристани, «совершил прогулку к Заводному мысу и рассмотрел состав его почвы». В описании геологического строения мыса указывается, что в нижнем горизонте, сложенном суглинком, залегают валуны кристаллических пород диаметром до 1 м». Итак, Заводной мыс был обнажен, и пристань находилась поблизости от него.
Геолог Д. Иловайский в ответ на просьбу губернатора А.П. ЛаппоСтарженецкого указать места, где можно было бы взять камень для мощения улиц Тобольска, рекомендовал собирать валуны «у берегов при устьях ручьев, как, например, около Земцовской школы в Самарово». Это опять говорит о близости пристани к Городищенскому логу — месту, где особенно много валунов.
По фотографии 1894 г. видно, что пристань размещалась на пойменной части берега на деревянном помосте. На нем — большой запас пароходских дров, уложенных в аккуратные поленницы. Если дрова действительно были кедровые и сосновые, как это утверждает Н.А. Лыткин, то, скорее всего, они были здесь же и заготовлены. Сосна близ Ханты-Мансийска встречается редко и как раз на таких открытых солнцу местах, на опушках. На старом снимке отчетливо видны оголенные участки склона, чего не увидишь ныне. Вряд ли они – результат оползней, скорее это места вырубок. На подобных площадках и могли размещаться как вспомогательные постройки пристани, так и строения школы рыбообработки (их было пять: большое здание главного корпуса длиною в 30 аршин, погреб-ледник для хранения рыбы, коптильня, чистильня и дом с русской печью для прислуги).
На этой части склона горы в его прибрежной части, примерно в 200-250 метрах от Городищенского лога, и нужно искать остатки строений пристани и рыбной школы В.Т. Земцова. Здесь при осмотре встречены разных размеров углубления, которые, возможно, представят интерес для археологов. Постройки не могли исчезнуть бесследно: были вымощенный кирпичом пол в чистильне рыбной школы, деревянный сруб ледника, фундаменты других строений, печи. Не исключено, что осталось что-то и от холерного барака. Стоит поискать. Находки, возможно, дали бы основание отметить это место каким-нибудь знаком как историческое.
«Подорожник», №7, 2007
