Из заявления Слинкина Филантия Васильевича, жителя деревни Камы Кондинского района, Кондинскому райисполкому о несогласии с лишением избирательного права, как участника восстания 1921 года:
«Прошу районную проверочную комиссию дать мне, Слинкину, право голоса. Я не считаю себя виновным во время бандитского восстания 1921 года, так как меня ввиду этого сельская комиссия лишила избирательных прав. Не отрицаю, что был мобилизован бандитами под силой оружия. Когда бандиты мобилизовали всех поголовно от 18 до 45 лет включительно, то мобилизовали и меня, и я, Слинкин Ф.В., был под замечанием у бандитов, которые хотели меня прекратить, как я был негож для них.
Объясняю. Слинкин во время переворота в 1917, 1918 и 1919 годах служил в городе Свердловске, был рабочим железной дороги и участвовал на учредительном собрании большевиков, так как был избран от рабочей группы уполномоченным.
В конце 1919 года уволился. Когда пришел домой, то меня, Слинкина, выбрали служить в Слинкинское потребительское общество членом правления, и я был назначен инструктором собирать продразверстку. В 1920 году был добровольцем в Красной Армии у командира батальона товарища Круглова, выступал против Колчака. В конце 1920 года записывался в партию (записывалось нас двое из деревни Слинкино, я со Слинкиным Дмитрием Варивоновичем, который тоже в то время служил председателем Слинкинского сельского совета). Против нас двоих во время бандитского восстания 1921 года верхушка деревни настаивала: «Не надо таких элементов в нашу армию». Но большая часть настаивали взять с собой, и поэтому я остался жив.
Нам с Дмитрием Варивоновичем не давали никакое оружие и повезли вниз по Иртышу, довезли до Демьянска. Мой же товарищ вернулся обратно в деревню Слинкино, был взят бандитами и увезен в юрты Карбино, где был убит бандитами совместно с братом Петром Варивоновичем. А меня повезли дальше, довезли до Самарова. Там собралось [тех, кто находился] под замечанием, которым все время грозила опасность, много: Ендин Кир Степанович, Веденев Павел, Филатов Петр.
До нашего приезда из Самарово много отправили ярых бандитов, от которых нам грозила опасность, на Тобольский фронт, на Березов и Сургут. Нам дали обязанности, чтобы даром хлеб не ели. Меня выбрали во врачебную комиссию, от которой после этого был отменен. Веденев Павел был поставлен секретарем. Ендин Кир Степанович заведовал дробовиками.
Из Самарово нас повезли всех на Березов, совершенно без верхней одежды. У меня из дому была шуба, и та плохая, поскольку из дому взять нечего было по бедности. Отец мой был батрак, работал у верхушки деревни, и мне пришлось работать в батраках вплоть до 1925 года, не имел своего совершенно ничего окроме своей жены. И мне не нужна была власть кулачества, поскольку она надоела моему отцу и также мне, поскольку работал за несчастные гроши у верхушки деревни. Меня лишили права голоса, я считаю, неправильно… из-за Н. и С., которые уже неоднократно копали яму…
В 1921 году пришел я домой, опять бандиты меня караулили, хотели убить, поскольку я был противник для них, и они боялись меня, скрывались по лесам. Пришлось мне приехать в Конду, заняться своим хозяйством и по кооперативному делу работал всего пять лет и три месяца.
Хотя я и вожан был с бандой, но преступлений никаких не имею и недопустимо иметь, поскольку имею пролетарскую кровь, от которой я стал человеком… И поэтому прошу дать право голоса, как невинному человеку, и дать мне участвовать в ВКП(б) и возвратить мне билет, и обязуюсь подчиняться уставу и программе, в чем и подписуюсь».
20 марта 1930 г.
