И.Т. Белимов
К нач. 1921 г., разгромив белополяков и армию Врангеля, советский народ окончил Гражданскую войну.
Советская республика после тяжёлых империалистической интервенции и Гражданской войны смогла, наконец, перейти на рельсы мирного хозяйственного строительства.
Но переход этот приходилось совершать в исключительно трудной обстановке, так как промышленность, транспорт и сельское хозяйство были разорены во время войны. Население испытывало недостаток самого необходимого для своего существования.
Продовольственный кризис усугублялся неурожаем 1920 г.
В.И. Ленин в докладе X съезду РКП (б) говорил, что «только по окончании войны мы увидели всю ту степень разорения и нищеты, которые надолго осуждают нас на простое только излечение ран».
Топливный кризис парализовал жизнь городов и транспорта. Рабочие голодали и вынуждены были заниматься кустарничеством, а многие из них переходили жить в деревню. Всё это порождало недовольство рабочих и крестьян политикой военного коммунизма.
Используя тяжёлое хозяйственное положение и недовольство крестьян, белогвардейцы и эсеры организовали к весне 1921 г. кулацкие мятежи на Украине, в Тамбовской и Саратовской губерниях и в Сибири. В марте 1921 г. вспыхнул мятеж в Кронштадте. В различных районах страны усилился бандитизм.
Все эти антисоветские выступления В.И. Ленин называл «мелкобуржуазной контрреволюцией», «мелкобуржуазной анархической стихией», имевших целью «низвержение диктатуры пролетариата» и, значит, «восстановление капитализма».
Кулачество, белогвардейцы и эсеры, выступавшие против советской власти, использовали для своей агитации среди среднего крестьянства отравленное антибольшевистское идейное оружие троцкистов, «рабочей оппозиции», «децистов», объединившихся в бешеной борьбе против ленинского Центрального Комитета и навязавших партии дискуссию о профсоюзах.
Для спасения завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции в тот момент решающее значение имела ликвидация продовольственного кризиса, ликвидация состояния голода в городах. Поэтому выполнение планов продразвёрсток имело жизненное значение.
Мобилизуя все силы на ликвидацию продовольственного кризиса, на борьбу с кулацкими мятежами, партия готовилась к X съезду, который принял новую экономическую политику…
Пользуясь слабостью местных советов в Сибири, кулачество не выполняло заданий по продразвёрстке и старалось увлечь за собой среднее крестьянство. Именно этим обстоятельством и воспользовались многочисленные белогвардейские офицеры и припрятавшиеся и замаскировавшиеся после разгрома Колчака эсеры и кулачество, поднимавшие среднее крестьянство против советской власти в Сибири.
Белогвардейцы и эсеры в течение лета и осени 1920 г. вели тщательную подготовку кулацкого восстания в Западной Сибири. Они создали так называемый «Сибирский крестьянский союз», который в феврале 1921 г. поднял наиболее крупное в Сибири Западно-Сибирское восстание, окончательно ликвидированное только в октябре 1921 г. «Это восстание охватило Барабинскую, Приуральскую и Казахские степи, районы Омской губернии, Тобольский Север до Обдорска. За несколько дней повстанцы сколотили армию, превышавшую 40 тысяч человек». Мятежники захватили ряд железнодорожных станций, овладели городами Ишимом, Барабинском, Каинском, Татарском и Тобольском.
Восстание было настолько опасным, что Сибревком доносил о ходе борьбы с мятежниками лично В.И. Ленину.
В нач. 1921 г. белогвардейско-кулацкие силы совершили контрреволюционный переворот в г. Тобольске и после свержения советской власти установили буржуазные «Крестьянские советы». Этот мятеж был частью Западно-Сибирского восстания. Мятежники выбросили лозунг: «С нами Бог, да здравствуют советы без коммунистов!». Учинив жестокую расправу над коммунистами и всеми, кто деятельно работал в органах советской власти, контрреволюционеры распространили мятеж по рекам Иртышу и Оби. Вооружённые отряды кулаков, предводительствуемые бывшими колчаковскими офицерами, двигаясь к устью Иртыша, а потом в низовье и верховье Оби, всюду свергали советы, расстреливали коммунистов и всех, кто к ним примыкал. Мятежники использовали Тобольский Север для восстания не случайно. По Иртышу и Оби жили многочисленное купечество и богатые крестьяне, которые выступили против продразвёрстки. Нежелание вносить продразвёрстку замечалось даже у трудового крестьянства. Хлеб и другие продукты были абсолютно необходимы республике, и их надо было взять в деревне. Естественно поэтому, что советы и продовольственные органы усиленно занимались выполнением планов развёрстки, а это нередко вызывало недовольство крестьян-середняков.
Многочисленное кулачество и крупные рыбопромышленники Обского Севера – Плотниковы, Соскины, Кузнецовы, Завадовские, Кушниковы, Добровольские, Гурьяновы, Окуневы, Серяковы и др. – беспощадно угнетали хантов и манси. Нажив на этом богатства, они выступали против экономической и национальной политики советской власти и вместе с белогвардейскими офицерами стали ведущей силой контрреволюционной борьбы в Сибири.
В Сургутском уезде, граничившем с Нарымским краем, вниз по течению реки Оби, были ещё мало тронуты хлебные и другие продовольственные запасы многочисленного кулачества. Но решительная линия, проводимая Сургутским уездным исполнительным комитетом и продовольственным комитетом в сборе продразвёрстки, совпала как раз с тем моментом, когда слухи о кулацких восстаниях против советов в европейской части России и Западной Сибири проникли на реку Обь и усилили упорство кулаков и части средних крестьян. Кулаки и находящиеся под их влиянием середняки отказывались выполнять задания по продразвёрстке.
О масштабах кулацкой агитации против продразвёрстки говорит, например, приказ № 190 Сургутского уисполкома, адресованный волостным исполкомам советов: «В некоторых волостях Сургутского уезда наблюдается, очевидно, под влиянием местного кулачества приговорное течение с категорическим отказом от выполнения развёрсток, мясных заготовок и трудповинности».
Реквизиции продовольствия у кулаков, аресты злостных неплательщиков не принесли успеха Сургутскому уездному исполнительному комитету и волисполкомам, так как стало известно о совершившемся антисоветском перевороте в г. Тобольске. Положение стало напряжённым. Кулачество обнаглело и демонстративно срывало продразвёрстку. Запахло грозой. В феврале 1921 г. Сургутский уезд был объявлен на военном положении по сбору продразвёрстки, а продорганы получили право действовать быстро и
решительно по отношению к кулакам и подкулачникам, срывавшим это государственное мероприятие.
В ответ на репрессии советской власти кулаки перешли к убою скота. За кулаками последовала часть середняков. Продорганы перешли к реквизиции туш мяса уже забитого скота, что еще более усилило напряжённость обстановки.
Тайной спекуляцией продовольствием и пушниной кулаки и торговцы хотели сорвать работу советских заготовительных органов. Но 24 ноября 1920 г. Сургутский уездный продовольственный комиссар, объявляя работу продорганов на военном положении, запретил продажу и обмен пушнины всех видов и изделий из пушнины, продажу орехов, ягод и других продуктов «до тех пор, пока не будет выполнена продовольственная развёрстка на эти продукты по волостям и сёлам». «Предупреждаю, – писал он, – что лица, не подчинившиеся настоящему приказу, будут привлекаться к строжайшей ответственности по закону продовольственной диктатуры».
Упорство несдатчиков продразвёрсток принимало массовые масштабы. Так, уже в конце января 1921 г. Криволуцкий сельсовет доносил Лумпокольскому (с. Александрово) волисполкому: «Развёстка масла у нас идёт очень плохо, масла совершенно не сдают».
Уисполком и упродкомиссар вели вместе с волисполкомами и сельсоветами огромную работу по выполнению требований советского государства. Для организации сбора продразвёрстки во все волости уезда из Сургута были командированы ответственные работники уездного комитета РКП(б) и уездного исполкома. На ноги было поставлено всё. Но выполнение продразвёрсток шло плохо. Этот печальный факт вынужден был отметить Сургутский уисполком в телеграмме на имя волисполкомов накануне восстания, т. е. 19 февраля 1921 г., требуя «проведения всех государственных развёрсток, возложенных на Сургутский уезд, которые последнее время выполняются в самом незначительном количестве».
Росту некоторого недовольства части середняков и крайней злобы кулачества на советскую власть способствовали дополнительные весенние мероприятия Сургутского уисполкома, связанные с заготовкой сена, картофеля, а также дров для государственных учреждений и пароходов. Сенную развёрстку надо было выполнять в количестве 50 пудов на каждого трудоспособного крестьянина.
Совещание руководителей Тобольского, Берёзовского и Сургутского уездов в г. Тобольске по вопросу о заготовке леса 29 января 1921 г. вынесло решение, оформленное приказом №1 от имени этого совещания. Согласно этому приказу, к 15 апреля 1921 г. надо было выполнить план лесозаготовок по Сургутскому и Берёзовскому уездам. Предлагалось использовать для этой работы 60 % всех мужчин и 50 % лошадей. Ввиду того, что времени уже оставалось мало, указанный приказ предупреждал местные советы и население о необходимости выполнить лесозаготовки в точно указанные сроки, в противном случае «как отдельные лица, так и целые дружины будут принудительно переброшены в отдалённые от своих селений местности, где возможна летняя работа и заготовка, причём задание будет повышено втрое». Это мероприятие вместе с запретом убоя скота и учётом последнего, объявление пушнины государственной собственностью и запрещение ею торговать, объявление работы продовольственных органов по сбору продразвёрстки на военном положении создало известную строгость и дисциплину, необходимую при решении задач, имевших государственное значение. Однако победа мятежников в Тобольске и слухи о ней, распространяемые кулачеством, создали исключительно напряжённую обстановку в Сургутском уезде.
Сложившаяся при таких обстоятельствах некоторая неустойчивость местных советов позволила классовому врагу расширить свою пропагандистско-контрреволюционную деятельность против советов и коммунистов. Посланные из Тобольска представители контрреволюционного Крестьянского совета проникли в деревни и сёла Сургутского уезда. Там они вели антисоветскую и антикоммунистическую агитацию, опираясь на местное кулачество и используя известную темноту крестьян. Эти кулацкие агитаторы собирали собрания крестьян и занимались наглой демагогией и неприкрытой клеветой на советскую власть. Местами кулаки уже перешли к активным действиям против советов и коммунистов, кое-где убивая последних и разгоняя комсомольские организации. Когда стало известно, что из Тобольска вооруженная банда идёт от устья Иртыша к Сургуту, то в половине февраля 1921 г. по приказу из губернского центра (г. Тюмени) в Сургуте был создан уездный Военно-Революционный комитет, с целью организации беспощадной борьбы с контрреволюцией. Сургутский и Берёзовский уезды были объявлены на военном положении.
Для борьбы с тобольскими мятежниками Тюменский губисполком организовал особые войска Тобольского Севера и Сургутского уезда. Председатель Сургутского ревкома Хорохорин был назначен помощником главнокомандующего вооруженными силами Тобольского северного района.
Эти новые военно-революционные организации повели решительную борьбу с разнузданной кулацкой пропагандой и саботажем. Некоторые кулаки за их контрреволюционную деятельность были арестованы и заключены в Сургутскую тюрьму. Но врагам удавалось бежать из тюрьмы и продолжать свою контрреволюционную деятельность. Так, 22 февраля 1921 г. бежал из-под ареста кулак Алексей Клепиков, который продолжал свою гнусную работу и распускал провокационные слухи, которыми вводил в заблуждение население.
Побег из-под ареста совершили также и другие вражеские агенты. Вред их агитации был столь велик, что в уезде фактически нарушилась нормальная жизнь населения и деятельность органов советской власти. В деревнях и сёлах развернулась острая классовая борьба, часто приводившая к победе кулаков и к роспуску сельсоветов и волисполкомов.
Для борьбы с мятежниками Сургутский ревком организовал коммунистический отряд и послал его к с. Самарово против действовавших там контрреволюционеров. Но в 9 км от устья Иртыша, в д. Зенково, белобандитам удалось арестовать весь состав отряда. После мучительных пыток бойцы советского отряда были уничтожены бандами. Весть об этом трагическом случае, дойдя до Сургута, вызвала неуверенность, страх и даже панику среди населения.
В пределы Сургутского уезда вторгся отряд под командованием бывшего офицера колчаковской армии Третьякова и, двигаясь по направлению к Сургуту, всюду уничтожал советы, учиняя расправы с коммунистами.
Враг всюду поднял голову и зашевелился. Даже в аппарате уисполкома нашлись изменники, которые помогли контрреволюции в её чёрном деле. Так, заведующий Сургутским уездным транспортным отделом Семёнов, заместитель председателя политбюро Ключарёв, заведующий уездным лесным отделом Мансуров и другие создали контрреволюционные группы в Сургуте ещё до прихода белой банды из Тобольска.
Третьяков подходил к Сургуту. Политбюро уездного комитета партии и Военно-Революционный комитет решили эвакуироваться из Сургута. Утром 8 марта 1921 г. эти организации обратились с воззванием к населению, в котором оно призывалось встать на борьбу с контрреволюцией.
Так как коммунисты, приехавшие перед этим на уездную партийную конференцию, не успели разъехаться по местам, было решено создать коммунистический отряд для обеспечения планомерного отступления и должного отпора врагу, если он внезапно нападёт. По волостям было разослано воззвание, призывавшее крестьян поддержать экономически и морально семьи коммунистов, уехавших в Сургут на конференцию.
В ночь на 9 марта 1921 г. из Сургута эвакуировались коммунисты и активные работники советов, а утром 9 марта в город вошёл отряд Третьякова. Кулачество и скрывавшиеся до этого белогвардейцы созвали общее собрание жителей, на котором был образован «Комитет общественной безопасности», во главе с крупным кулаком А. Кондаковым в качестве председателя и Ф. Третьяковым в качестве товарища председателя. Был также образован Военный совет, которому подчинялись все военные силы уезда. В волостях и сельских местностях вместо свергнутых советов приказом мятежников от 10 марта 1921 г. были также образованы «Комитеты общественной безопасности» из кулаков.
По телеграфному распоряжению из Тобольска от 14 марта 1921 г. в Сургуте был образован также Городской крестьянский совет. Эта телеграмма содержала основные положения политической структуры власти кулацкого крестьянского совета. Во-первых, была объявлена свободная торговля всеми товарами, кроме пушнины; во-вторых, вместо райпродкома создавалась продуправа; в-третьих, «охрана, заменяющая милицию»; в-четвёртых, «комтруд закрыть»; в-пятых, «запись рождения, браков временно в церквах»; в-шестых, «суд восстанавливается применительно устава 1864 г.».
Таким образом, кулаки и белогвардейцы восстановили учреждения, существовавшие при царизме, и колчаковские кулацкие земские управы. Власть, установившаяся 9 марта 1921 г. в Сургуте, была властью мелкобуржуазной контрреволюции с ярко выраженным антипролетарским и антикоммунистическим характером. Само название этой власти – Крестьянские советы – было лишь вуалью для прикрытия антинародной власти кулацкой буржуазии и белогвардейщины. В крестьянском крае при наличии большого количества неразгромленного кулачества лозунг «крестьянских советов», естественно, привлекал не только зажиточное, но и трудовое крестьянство, поскольку последнее по темноте своей не подозревало, что деревенской буржуазии и белогвардейцам нужен лишь флаг крестьянский, а не союз с ним, не сотрудничество. Трудовое крестьянство было фактически устранено от власти. Сургутский мятеж по своему классовому характеру был копией Кронштадтского и Антоновского мятежей, провозглашавших лозунг: «Да здравствуют советы, но без коммунистов!» Таков был лозунг и сургутских мятежников. Ярко выраженный антикоммунистический характер Сургутского восстания имел своей целью присоединить к себе массы всего крестьянства, проявлявшего своё недовольство развёрстками при большевистских советах.
Ничего конструктивного в смысле налаживания хозяйства или в развитии культуры кулацкие власти не предпринимали и оказались неспособными ни на что. Один из главарей мятежа, купец Дождев, на следствии вынужден был признать, что «работы по существу комитет никакой не вёл, велись разговоры отдельных членов, устные, ни на чём не основанные распоряжения и приказания, и даже эта работа отменялась и уничтожалась отрядами, приходившими снизу, которые вмешивались в нашу работу, самочинствовали».
Следовательно, кулацкие правители Сургута продемонстрировали свою классовую тупость и неспособность к наведению элементарного порядка на управляемой ими территории.
Лишь в одном преуспели кулацкие власти: они разорили хозяйство в районе, их действия истребили лучших сынов народа – коммунистов и активных деятелей местных советов.
Во всех документах сургутских кулацко-белогвардейских властей красной нитью проведена неистребимая ненависть кулака и белогвардейца и к народу, и к его признанному вождю – Коммунистической партии. В воззвании, опубликованном для всего населения уезда от 17 марта 1921 г., контрреволюционеры писали: «Сформировалась народная армия по борьбе с коммунистами, повсюду крестьяне, не дожидаясь прихода регулярных войск, своими силами очищают местность от коммунистической власти. Все дружно на врагов. Разом покончим с коммунистами и дружно возьмёмся за восстановление разрушенного сельского хозяйства».
Прикрываясь фиговым листком народности, эти злейшие враги трудящихся буквально охотились за коммунистами, являющимися самыми искренними и последовательными представителями и защитниками народных масс. Именно такие восстания против власти рабочих и крестьян наглядно подтверждали высказывание Ленина о том, что кулаки являются самыми лютыми, самыми злыми врагами трудящихся.
Захватив власть, кулацкие элементы начали производить массовые обыски в квартирах семей коммунистов, аресты их жён и родственников, а расстрелы без суда и следствия стали обычным явлением. После подавления мятежа один из активных бандитов сургутской шайки на допросе показал: «В это время прибыл отряд Зиновьева в 45 штыков с караульной ротой Колесникова из села Зенкова. Они потребовали выдачи коммунистов и расстреляли 10 человек… Потом пошли громить квартиры коммунистов и их семей, брали всё без описи, грабили в свою пользу». Так с первого дня своего господства кулачество запятнало свои руки кровью коммунистов.
Взбесившиеся кулаки и белогвардейцы с неприкрытым цинизмом жаждали крови лучших сынов народа – коммунистов. Вот один из большого количества документов, свидетельствующий о звериной ненависти кулачества к коммунистам. Начальник одного из отрядов восставшего кулачества, торговец А. Клепиков в своём «Воззвании ко всему сельскому населению верховьев Сургутского уезда» писал, что под деревней Широково убито в бою 50 коммунистов, ранено 30. «В настоящее время сургутские и иртышские отряды партизан (так называли себя белобандиты. – И. Б.) вылавливают коммунистов и расстреливают их главарей на месте, остальных же препровождают в арестный дом». Это была зверская охота на коммунистов и на всех сторонников советской власти.
Наглость бандитов дошла до того, что они обратились с особым «воззванием» к коммунистам Нарымского края. В этом «воззвании» враги трудящихся предлагали коммунистам прекратить сопротивление, сдаться кулакам. «Ведь ваши сопротивления, – писали они, – бесполезны», так как, мол, «восстало красное крестьянство за власть советов, против коммунизма». Под этим воззванием значилась подпись: «Военный штаб народной армии по борьбе с коммунистами». Таким образом, антикоммунистический, контрреволюционный характер Сургутского кулацкого восстания совершенно очевиден.
Окончание следует…
