10 часов 40 минут. Пески Мотошина Сотники — на левом берегу. Едем у горы. Строения затоплены, рабочие живут в барже, останавливаемся в улове нашли две пустые юрты; здесь живут во время промысла остяки для ловли рыбы колыданами. Сеть прикрепляется к толстой палке, посредине привязывается продырявленный камень, а к верхней части сети привязывается веревка; сидя на маленькой лодочке, остяк плывет по течению, пустив сеть на дно, в одной руке держит весло, которым правит, а в другой — веревку от сети; есть еще маленькая веревочка (симы — сторожка), держа которую в руке, чувствует остяк, попала ли рыба или нет. Когда симы дернет, остяк вытягивает колыдан.
1 час 20 минут, юрты Новые — одна юрта, покрытая берестом, и несколько хозяйственных построек. Здесь живут шесть земских ямщиков по найму Больше-Атлымской станции. Юрт не видать, они далеко на горе. Горы довольно живописны. поросли хвойным лесом, довольно редким и перемешанным с березой.
4 часа 15 минут. Проезжаем мимо юрт Кары-Мужиханских на правом берегу, на склоне горы, на мысу, при улове; 4—5 домов, есть огород в две гряды.
7 июля в 5 часов 30 минут пополудни мы прибыли в село Кондинское. Здесь, как известно, находится одна из самых древних обителей Сибири — Кондинский монастырь. Монастырь этот был основан в 1657 году, но в последнее время он пришел в такой упадок, что епархиальное начальство возбудило вопрос о закрытии его. В 1891 году последовало разрешение Святейшего Синода основать здесь вместо мужского монастыря женское общежитие. Теперь в этом общежитии 22 монахини, в мужском же монастыре в последнее время было лишь два монаха. Обитель поражает своей примерной чистотой, между тем как еще недавно при монахах здесь царил немалый беспорядок. Церковь довольно древняя, над алтарем видна весьма значительная трещина, последняя образовалась, говорят, благодаря тому, что в подвале под алтарем монахи держат и соленую рыбу, и стены вследствие этого отсырели. При монастыре имеется пансион для остяцких девочек (во время нашего посещения их было десять). Ранее в пансион этот принимались и мальчики, но епархиальное начальство почему-то отменило этот прием, чем остяки остались крайне недовольны и даже жаловались на управляющего монастырем. Вообще девочек остяки отдают учиться крайне неохотно, находя для женщин образование излишним; если же мы застали десять девочек, то их отдачи лишь благодаря голодному году, чтобы дома не кормить. Напротив, мальчиков остяки, преследуя практические цели, отдают учиться довольно охотно. «Мальчик, говорят, выучившись, сделается приказчиком или писарем». Школа содержится прекрасно, учат начальной грамоте, рукоделию и хозяйству. Девочки имеют здоровый вид, кроме двух, из которых одна хворает цингой, а другая золотухой, вся покрыта струпьями, очевидно, наследственный сифилис. Затем еще что резко бросается в глаза — это их косоглазость, довольно сильная, один глаз совсем скрывается; много также попадается страдающих воспалением глаз, это. конечно, объясняется тем, что юрты остяков постоянно наполнены дымом. Медицинская помощь в крае совершенно отсутствует. Если и объезжает два раза доктор, то эти поездки, очевидно, он предпринимает для собственной пользы и удовольствия в видах гигиены и развлечения. В помощи же обращающимся к нему остякам он отказывает за неимением времени и лекарств. Во всех юртах, в которых нам пришлось быть, оспа оказалась не привитой не только у самых маленьких, но даже у детей 7—8 лет. Даже в настоящее время нет в Березове оспенного дитрита, оно и лучше, по крайней мере есть причина, на которую может сослаться медицинский персонал, если бы его вздумали подтянуть.
К монастырю местное население относится с большим уважением, так как он часто приходит на помощь бедному люду и в голодное время снабжает нуждающихся хлебом, за это многие крестьяне и остяки стараются, чем могут, помочь и монастырю. Монастырь занимается хлебопашеством и огородничеством: сеет овес, а также лен и некоторые овощи; жители же с. Кондинска занимаются большею частью сбором шишек, звероловством и рыболовством (Рыба в этом году ловилась хорошо, а орехов почти совсем не было).
Из Кондинска мы выехали в 8 часов 30 минут вечера, а 8 июля в три часа утра прибыли в село Шаркалы, находящееся на правом берегу, на мысу среди леса. Расположено это село, как и все низовые селения, крайне неправильно: улиц и дворов нет, дома расположены в далеко не поэтическом порядке, и поэтому не видно, где кончается владение одного селянина и начинается другого. В селе имеются две церкви — старая и новая, школы же ни одной нет. Ранее школа здесь существовала, но три года тому назад была закрыта из-за дороговизны ее содержания. Обществу, состоящему из Чемашей, Шаркал, Кондинска и М. Атлыма — всего 94 рев. души, приходится повинностей по 17 рублей с души. С открытием же при Кондинском монастыре церковноприходской школы кондинцы и малоатлымцы отказались давать на школу, равно отказались и чемашинцы, так как там местный торговец А.Т. Новицкий дал некоторые средства на открытие церковноприходской школы. Поэтому-то содержание школы в Шаркалах стало обходиться одним шаркалинцам довольно дорого — по 7 рублей с души, что и привело, в конце концов, к закрытию школы. Впрочем, нам указы ваз и еще на другую причину закрытия школы — мало детей осталось, много их умерло от тифа.
Главные занятия шаркалинцев — рыболовство, охота и огородничество. Здесь разводятся с успехом очень многие овощи, особенно картофель и лук. Следовало бы путем раздачи семян и примерных пробных посевов ввести разведение такого полезного продукта, как картофель, между здешними инородцами, это послужило бы. по нашему мнению, большим подспорьем при их обыкновенно скудных запасах хлеба. Я думаю, что образцовой станцией может с успехом служить Кондинский монастырь, монахини которого могли бы заниматься культировкой картофеля и прочих овощей. Не мешало бы также позаботиться об увеличении в этой местности числа лошадей и рогатого скота, так как в последнее время благодаря наводнениям и происшедшей от них полной бессеннице почти весь скот и лошади погибли — у кого было 15—20 лошадей, ни одной теперь не осталось. Вновь разводить скот довольно затруднительно, главным образом, из-за отсутствия производителей: так, например, от Чемашского села до Березова всего имеются два быка: один в Чемашах, а другой — в юртах Проточных; и коров для случек возят верст за пятьдесят на дровнях. В юртах Комудвановских — около двадцати маток и ни одного производителя, поэтому в последние годы там нет никакого прироста. Ввиду этого следовало бы. как нам кажется, устроить в некоторых пунктах случные конюшни. Жалкие остатки скота русские спасают лишь тем, что отдают его на зиму остякам на прокорм по 12—15 рублей в зиму. Но в последнее время и остякам жутко приходится, так как их безжалостно эксплуатируют местные кулаки. В прошлом году, например, мешанка Мар. Михайловна скупила у наремовских остяков сено по бутылке водки за воз.
3 часа 20 минут — юрты Перегребные, в версте от них — перегребный мыс. Здесь Обь разделяется на два рукава — Большая и Малая Обь. разделяющая их коса называется Стрелкой. Мы своротили направо и поплыли по Малой Оби, так как березовский тракт идет по этой последней. Самое широкое здесь место около восьми верст — перегребное, называется же оно так потому, что здесь переезжают Обь. При бурной погоде путникам обыкновенно приходится ждать в этом месте немало времени, пока расходившаяся погода не стихнет, иногда по нескольку суток. От юрт Перегребных мы плыли по протокам, так как на Оби были большие волны.
В 8 часов вечера мы были близ юрт Нарыкары, расположенных палевом берегу Оби. Берег этот здесь довольно возвышенный и называется Полуденной горой. Гора эта тянется от Самарова до окончания Оби; ранее мы видели ее лишь вдали в бинокль, так как она от реки отходит на 30—70 верст. В Нарыкарских юртах нам в первый раз пришлось познакомиться с домашним бытом остяков. Юрты, которые нам пришлось видеть, разделяются перегородками, поставленными перпендикулярно к средине, средина остается свободной, а отделения, имеющие вид стойлов, служат спальнями для отдельных семейств (в юрте иногда помещается несколько родственных семейств, например отец и его женатые сыновья). Если два семейства помещаются в одной юрте, то на правой и на левой сторонах положено по брусу, которые означают границы владений каждого главы семьи, а средина представляет нейтральное пространство и является чем-то вроде общего зала. Впрочем, немало имеется остяков, которые живут со своими семействами в совершенно отдельных юртах. У многих же бывает даже по нескольку юрт: имеются и весенние, и летние, и осенние, и зимние юрты. Остяки — народ интересный и довольно симпатичный. Несмотря на тяжелое материальное положение, забитость и эксплуатацию их разными кулаками, это крайне живой и веселый народе весьма подвижными физиономиями. Несмотря на продолжительную и утомительную работу при поездке (5-6 часов подряд гребут), они постоянно смеются и острят друг над другом, каждое свое душевное движение выражают довольно громкими возгласами и быстрой, живой жестикуляцией; когда мы раз пол Березовым стали на мель, то они, снимаясь с нее, подняли такой шум и крик, что многие из нас, спавшие в это время, повскакивали со своих мест. Одно только неприятно в остяках поражает всякого постороннего наблюдателя — это их крайняя неопрятность. Волосы остяки носят длинные и почти никогда их не чешут, много встречается среди остяков и плешивых. что нужно объяснить очень грязным содержанием волос. Мы видели субъектов сравнительно молодых, лет 30—35, с сивыми (грязно-белыми) волосами; цвет этот волосы приобретают от слишком обильного смазывания их медвежьим садом. Некоторые остяки заплетают волосы в две косы, концы которых оплетают потом толстым шнурком в ’/2 дюйма толщины (шнурок этот специально для остяков приготовляется). Ношение кос считается признаком франтовства. Остяки — народ довольно крепкого телосложения, роста большею частью среднего, с грязноватым цветом кожи, черными волосами, маленькими приплюснутыми носами (впрочем, попадаются субъекты и с орлиными носами), маленькими ногами (особенно у женщин) и узкими глазами. Костюмы остяков поражают своей крайней пестротой. Суконные гуси, в которых мы всех видели, были самых разнообразных цветов, начиная с ярко-красного. В Серепугорских юртах (за Березовым) мне пришлось видеть группу остяков в красных рубахах, доходящих до колеи, подол и ворот этих рубах были обшиты желтой тесьмой. Вообще остяки своими костюмами и своей постоянной болтовней невольно напоминали мне опереточную труппу.
От Нарыкарских юрт до Березова местность довольно однообразная и пустынная. Леса выгорели, и по берегам встречаются лишь жалкие остатки сушняка да низкорослый лес.
В Березов мы прибыли 10 июля в 3 часа 45 минут утра.
А. А. С.
«Сибирский листок», №82-83 (18-25 окт.) 1892 г.
