Новомир Борисович Патрикеев
На задворках России
Первые сведения в русских источниках о народностях ханты, манси и ненцах (старое название остяки, вогулы и самоеды) относятся к XI веку. Новгородские торговые люди проникали в Северное Зауралье и раньше. Они назвали этот край Югрой, или Югорской землей. Еще в X веке арабский автор Абу-Хамед писал, что югры, обитающие на Севере Урала, покупают «от славян по дорогой цене железные клинки и бросают их в море».
Первый поход новгородцев на Югру был в начале XI века. В их первоначальных представлениях о богатствах края и его людях было немало фантастического. Путешественники рассказывали, что белки и олени падают там на землю, как дождь из туч.
В летописи Нестора 1096 года записано: «Югра же людье есть язык нем и седять с самоедью на полунощных странах». Здесь же сообщалось о меновой торговле с аборигенами. В новгородской летописи 1114 года сказано: «Еще мужи старые ходили за югру и самоядь». Были пути через реки Кару и Щучью; вокруг Ямала («от самояди Алмал называемого») и волоком через Ямал.
Более полные познания новгородцев о народах зауральского севера содержатся в древнем русском сказании «о человецех незнаемых в восточной стране и о языцех розных», где говорится, что «на восточной стране, за Югорской землей, над морем живут самоедь, зовомыи молгонзеи… Ядь их мясо да рыба… Они же людие невелики возрастом, плосковидны, носы малы, но резвы велми и стрельцы скоры и горазди. А ездят на оленях и на собаках, а платья носят соболие и оление».
«Самородный зверинец», «кладовая мягкой рухляди» привлекали ватаги торговых людей и новгородские рати. Югра временами; платила новгородцам дань и формально числилась новгородской «волостью подданной». Несмотря на рад неудачных походов, в XIII веке была создана торговая корпорация «Югорщина». Вместе с торговлей продолжались и набеги. В 1435 году ходили на Югру воеводы Василий Шенькурский и Михаиле Яков. Последний поход новгородцев относится к 1446 году. В нем приняло участие около трех тысяч человек, но Великий Новгород так и не стал полным властелином Югры, постоянных поселений новгородцев здесь не отмечалось.
После падения Новгорода сюда обратило свои взоры Московское государство. Первый поход Московского княжества был в 1465 году, когда воевода Василий Скряба «ходил воевать Югру». Он дошел до Оби, взял в плен двух князьков и собрал богатую дань. В 1483 году отряд во главе с воеводами Курбским Черным и Иваном Салтыком-Травиным прошел по Иртышу и Оби в Югорскую землю. «Шли, — пишет архангельский летописец, — по Иртышу-реце вниз воюючи, да на Обь реку великую в Югорскую землю, и князей югорских воевали и в полон вели».
Взятые в плен мансийские князья Юмжин и Калия, хантыйские — Пыткей и Молдаев были увезены в Москву, где Иван III принял их в число подданных, наложил на них дань и, одарив, отпустил. На следующий год вогульские и югорские князьки явились в Москву с челобитной и сами обязались платить дань. После этого Иван III добавил к своему титулу «Обдорский, Кондинский и всея Сибирские земли повелитель», а затем завещал Югру сыну Василию.
После заключения ненадежного мира с югорскими князьями в 1499 году был снова большой поход. Возглавили его князь Семен Федорович Курбский, Петр Ушатый и Василий Заболоцкий (Бражник). Дойдя по Печоре до Югорского камня, московская рать, насчитывавшая 4000 человек, «узким проходом» прошла через Урал. «От Камени, как рассказывается в разрядных книгах, шли неделю до первого города Ляпина, всех по та места верст шли 4650. Из Ляпина встретили с Одара на оленях югорские князи. А от Ляпина шли воеводы на оленях, а рать на собаках. Ляпин взяли и 33 городы, да взяли 1009 человек лучших людей, да 50 князей привели. Да Василий же Бражник взял 8 городы да 8 голов. И пришли к Москве дал бог здорово все на велик день к государю».
Кроме этого так называемого «Югорского хода», с Уральских гор на восток в реки Киртас, Сосьва и Обь были более северные водные пути: речной — через Печору, Усу, Елец и волоком через Югорский камень в Собь и морской — из Печоры морем Карским к устью реки Мутной (Западная Сеяха), затем волоком на реку Зеленую (Восточная Сеяха) и в Обскую губу.
После похода 1499 г. Василий III стал именоваться «великим князем Югорским,, Обдорским и Кондинским». Поход способствовал развитию торговых связей русских с Зауральем. На Обском Севере стали появляться городки и лавки, служившие местом оживленной торговли между русскими и местными народами.
Естественно, поселения, чаще временные, возникали прежде всего на перекрестках указанных путей из Предуралья с большими сибирскими реками: у впадения в Обь Северной Сосьвы на месте будущей крепости Березов; около впадения в Обь реки Соби — древняя Собская застава; недалеко от слияния Полуя и Оби — Носовой городок, предшественник Обдорска.
Во второй половине XVI века произошло укрепление царства сибирских татар, и власть Москвы в Зауралье временно прекратилась. Окончательно Югра была присоединена к Московскому государству после знаменитого похода Ермака.
Инициаторами его были известные купцы Строгановы, получившие в 1574 г. право на освоение зауральских земель. Как указывает летопись, 1 сентября 1581 г. они отправили в Сибирь нанятый ими отряд Ермака, придав ему пленных литовцев и немцев, а также русских из других городков своих, всего 840 человек.
Разбив татарского хана Кучума и перезимовав в его столице Искер, весной 1582 г. Ермак поплыл по Иртышу к Северу, подчиняя «остяков и кондинских вогуличей», князей Демьяна и Самара, вышел на Обь и завоевал главный остяцкий город Назым и другие крепости. Ермак, «водрузив межевый столп государства Московского на берегу Оби», поставил остяцкого князя Алача главой Обских юрт и вернулся в Искер. После гибели Ермака в августе 1584 г. остатки казаков ушли из Сибири.
В 1585 г. посланный уже царем Федором воевода Мансуров построил при устье Иртыша недалеко от нынешнего Ханты-Мансийска первый русский городок в Сибири — Обской — по-хантыйски — «Русс-вош». Это было за год до основания Тюмени и за два — до основания Тобольска (городок просуществовал до 1594 года). Остяцкий князь Лугуй обязался платить дань царю.
В 1592 году царь Федор снарядил рать под командованием Никиты Траханиотова для окончательного освоения земель «великой реки Обь». Еще год спустя строятся городок Березов и крепостные укрепления в Казыме, Юильске, Коде (нынешний Октябрьский район) и Сартынье. В 1594 году основан Сургут, в 1595 году — Обдорск (Салехард) — последний стратегический пункт, контролирующий пути в тундры Приуралья, Ямала и Таза и сбор ясака, а также «для пресечения беспошлинной и заповедной (запрещенной) мены между поморскими торгашами и самоедами». Есть сведения, что в покорении Обдорского княжества участвовали воины кодского хантыйского князя Ичигея (территория нынешнего Октябрьского района Ханты-Мансийского округа).
Сохранилась ясачная запись конца XVI века: «Наложил государь ясаку на Конду большую и Конду меньшую, и на Пелымское, и на Туру, и на Иртышских, и на Обь Великую, и на все городки Обские… с года на год плати по пяти тысяч сороков соболей (200 тысяч), по 10 тысяч черных лисиц, до 500 тысяч белки».
В 1601 году возник острог Мангазея на реке Таз, который стал торговым городом — главной базой ясачных операций на востоке вплоть до Енисея и Лены.
В начале XVII века каждый взрослый ханты, манси, ненец должен был платить ежегодно пять соболей. Ненцам приходилось покупать соболей в Мангазее, только с конца XVII века им разрешили заменять каждого соболя шестнадцатью песцами.
В 1621 году в Московскую казну поступило 12710 соболиных шкурок и 110 бобровых, иногда вывоз соболей составлял 100 тысяч штук.
С упадком Мангазеи возросла роль нижнеобских городков Березова, Собской заставы и Обдорска.
Исследователь истории Сибири П.Н.Буцинский в книге «Заселение Сибири и быт ее первых насельников» указывает, что торговое значение этих трех селений было не меньшим, чем Тобольска. Он пишет: «Сюда летом прибывало множество русских купцов, или приказчиков для меновой торговли с остяками и вогулами… Русские купцы привозили свои товары и для русских служивых людей, живших в сибирских городах и острожках».
Список товаров, составленный по таможенным книгам Буцинским, весьма обширен — медные котлы, пуговицы, колокольчики, чарки, оловянные блюда, железные наконечники для стрел, топоры, сковороды, сукна английские и сермяжные, полотно ярославское, зипуны и кафтаны, рубахи мужские и женские, шитые золотом, сапоги, башмаки, чулки, пояса шелковые и гарусные, шубы бараньи, зеркала, струны, масло коровье, мед, воск, прядь неводная, писчая бумага, порох, свечи, мыло костромское, сахар, пряники и прочие товары.
Как видно из этого далеко не полного списка, потребности северян были довольно широки. Даже такие дорогие товары в то время, как английские сукна, шитые золотом рубахи и бумага, находили сбыт. Как бойко шла торговля в этих трех русских селениях на севере Сибири, видно из того, что в 1643 году одних только пошлин с купцов было взято около 3000 рублей, сумма по тем временам большая.
Разорительное обложение данью, различные повинности вызывали острое недовольство ханты и манси. Они отказывались платить ясак, сбегали в недоступные колонизаторам места. Вспыхивали и открытые выступления. Вскоре после основания Березова ненецкий князь Василий Тайшин и хантыйский — Шатров-Лугуев окружили городок, но были отбиты казаками.
В 1607-1608 годах организовала восстание кодская княгиня Анна Пуртеева, в котором, кроме кодских ханты, участвовали манси и ненцы. Упоминается, что она с большим отрядом два месяца осажцала Березов, но из-за предательства попала в плен.
Разумеется, князьки искали в восстаниях свои выгоды, не имевшие ничего общего с интересами бедноты. Большинство их было верными помощниками властей в сборе ясака. Пользуясь покровительством администрации, князьки усиливали эксплуатацию своих соплеменников. К этому времени у ханты и манси начался период разложения родового строя, возникла частная собственность, обозначилась знать, державшая в своих руках «черных, ясачных людей».
В 1636 году хантыйская беднота поднимала восстание против своих кодских князей. Известно также жестоко подавленное восстание хантыйской и ненецкой бедноты в 1663 году под руководством Ермака Мамрукова.
Включение Югры в состав сильного русского государства имело и прогрессивное значение. Установление прочных экономических связей с народностями Обского Севера содействовало росту могущества России. Поступление пушнины дало дополнительные валютные фонды, расширило торговый оборот с заграницей. В 1660 году сибирская казна давала свыше 600 тысяч рублей дохода, или около одной трети доходной части бюджета государства.
Символично описание герба царства Сибирского: «В горностаевом щите два черные соболя, стоящие на задних лапах и поддерживающие передними — одною золотую пятирублевую корону, другою червленный лежащий лук и две крестообразно, остриями вниз поставленные стрелы».
Обской Север вошел в систему общероссийских экономических связей, что облегчило переход к более высоким формам товарного хозяйства, к разрушению основ родового строя, ускорило темпы культурного развития. Войдя в состав России, народности Севера навсегда связали свою судьбу с судьбой русского народа, что вывело их из положения вековой изолированности, замкнутости и застоя. Вместе с русскими пришла на Север более высокая культура производства и быта.
Основное освоение Севера Сибири совершалось простыми людьми, среди которых было много крестьян. Такие люди умело располагали к себе местные народности, завязывали с ними экономические и культурные связи.
В книге «Русские землепроходцы XVII века в Сибири» приводится высказывание одного из иностранных авторов: «Когда русский мужик с волжских равнин располагается среди финских племен или татар… они не принимают его за завоевателя, а как единственного брата, вернувшегося на землю отцов,… они его принимают за своего и уступают ему место на своей земле. В этом секрет силы России на Востоке».
Определенную роль в освоении Обского Севера сыграла русская православная церковь. Усиление миссионерской деятельности по обращению ненцев и хантов в христианство началось при Петре Первом. В царском указе от 1710 года было написано: «уничтожать шайтанов по остяцким юртам — огнем палить и рубить. Капища их разорять и вместо капищ строить часовни, и их остяков приводить к крещению… А если остяки учинят противность сему нашему указу, и тем будет казнь смертная…»
В Тобольске была создана миссия для обращения. Только в 1723 году было отобрано и сожжено в Березовском уезде 1500 деревянных божков. Одним из наиболее активных проводников христианства был Тобольский митрополит Филарет Лещинский, который около 30 лет крестил Югру.
Позднее московские власти стали осторожнее подходить к обращению ханты и манси в христианскую веру. Это было связано с тем, что по обычаю христиане освобождались от ясака, с другой стороны — не хотелось вооружать против себя шаманов, помогавших воеводам при сборе податей.
Нельзя не сказать и о прогрессивном влиянии православных миссионеров, которые создавали при миссиях (самая северная была в Обдорске) прекрасные библиотеки и музеи, показательные огороды, открывали школы-пансионы для детей инородцев, где вели преподавание на родном языке, причем переводили не только религиозные тексты, но и заложили основы хантыйской письменности — составили первые буквари и словари.
Самобытную культуру северных народностей в XVIII — начале XX века изучали многие ученые. Известный венгерский исследователь Антал Регули, будучи в 1844 году в Березове, писал: «То, что эти народы (манси и ханты — Н.П.) живут теперь в нищете, даже вымирая, не уменьшает ценности их душевной и умственной силы. Где же на свете есть такой цивилизованный народ, который в словах своих и поступках более прямой и нравственный, чем они».
Пророческими стали его слова, написанные в письме с Северной Сосьвы: «Он (северный народ — Н.П.) не боится природы, а весь является ее сыном, в своей счастливой беззаботности ничего не подозревая о той борьбе, в которой цивилизация мучает его южных братьев и которая и его когда-нибудь непременно охватит».
До начала XIX века московские власти не вмешивались во внутренние дела народностей Севера, за исключением разборок межродоплеменных конфликтов. В Указе Тобольскому и Иркутскому губернаторам (май 1803 года) предписывалось «оставить ясачных при их собственных правах и обычаях, но по которым сами бы они разбирались в маловажных своих делах…».
С 1822 года был принят «Устав об управлении инородцев», разработанный М.М.Сперанским. Они были разделены на оседлых, кочевых и бродячих. Всех их приравняли в правовом отношении к крестьянскому сословию. К кочевым отнесли березовских и обских остяков. Примечательно, что русским запретили селиться на их землях. В каждом стойбище кочевников создавалось родовое управление во главе со старостой. Несколько стойбищ подчинялись родовой управе.
До второй половины XIX века территория Обского Севера входила в состав Березовского округа Тобольской губернии и подразделялась на три отделения: Сургутское, Кондинское, Обдорское, включавшие в себя ясачные волости. Позже были образованы Сургутский и Березовский уезды. Герб первого представлял из себя изображение на геральдическом щите чернобурой лисицы по золотому полю, второго — трех березок на коричневом поле. Территории нынешних Ханты-Мансийского и Кондинского районов частично входили в состав Тобольского уезда.
В 1892 году принято сводное «Положение об инородцах». В 1898 году суд и управление ими в сибирских губерниях переданы крестьянским и уездным начальникам.
В начале XIX века усиливается энергичное наступление торгового капитала на хозяйство аборигенов. Торговцы скупали и арендовали за бесценок лучшие промысловые угодья, выменивали или скупали пушнину, сохранялись и подати. С укреплением товарно-денежных отношений ясак стал взиматься и деньгами.
В записках березовского учителя Н.А.Абрамова, показавшего достаточно красочную палитру жизни Березовского округа и всего севера Тобольской губернии на рубеже первой половины XIX века, говорится, что у кочевых инородцев податные сборы делились на казенные, земские и внутренние (на содержание инородческих управ). Бродячие инородцы платили только казенную подать (ясак). Ранее он налагался по соболю с каждого промышляющего луком. Теперь за нехваткой соболей платили также бобрами, лисицами, горностаями, белками. Ненцы вносили ясак песцами, сначала только голубыми, а потом и белыми. В 1848 году по Березовскому округу было получено с инородцев ясачного сбора 1119 рублей деньгами и на 4738 рублей пушниной.
Автор пишет о широко развернутой в крае торговле не только пушниной, но и мамонтовой костью, рыбьим клеем, птичьим пером, березовой чагой, лодками, меховой одеждой и другими местными товарами и продуктами. Кроме широко известной Обдорской ярмарки, был регулярный торг (мини-ярмарка) в Березове. Например, в январе 1850 года в Березове было продано 800 соболей, 1000 лисиц, 10 голубых и 10000 белых песцов, 6000 горностаев, 7000 белок. Еще больше мехов вывозилось на Нижегородскую и Ирбитскую ярмарки через посредничество тобольских купцов. За тот же 1850 год в Ирбит отправлено 1600 соболей, 3500 лисиц, 20000 горностаев, 60000 белок, 50000 бурундуков, 150 выдр и 50 медведей…
В Сургутском округе ярмарки были в Сургуте, Ларьяке и селе Юганском.
Особенно способствовала развитию торговли Обдорская ярмарка, которая проходила ежегодно в декабре-январе, когда в Обдорск съезжались для уплаты ясака ханты и ненцы, собирались купцы, принимали участие народности севера Тобольской, Енисейской, Архангельской губерний, русские из Березова и Тобольска, зыряне с Ижмы.
Денежной единицей служил белый песец по довольно высокой цене 10 рублей 50 копеек. Обдорская ярмарка по обороту капиталов являлась одной из первых в Тобольской губернии. В 1896-97 годах было продано песца, неблюя, пыжика, белого медведя на 58 тысяч рублей.
Исследователи отмечали и определенную заботу государства об инородцах. Для регулирования вольных цен на самые необходимые товары проводилась «казенная продажа» хлеба, соли, пороха и свинца или на деньги, или на пушнину, но по более дешевым ценам. В определенных случаях (неурожай пушнины и т.п.) цены дозволялось снижать. Кроме Березова и Обдорска, такие магазины были в Сургуте, Кондинском (Октябрьское) и Полновате.
В то же время и местные чиновники, в частности сургутский исправник Г.Пирожников, охраняли аборигенов от произвола купцов. С одной стороны, они сами занимались торговлей, с другой — более выгодно продавали меха, сданные инородцами, в Тобольске, а разницу возвращали им продуктами и товарами.
Развивались транспортные связи. В 30-х годах XVII века вниз по Иртышу от Тобольска стали создавать ямские слободы русских ямщиков-переселен пев. В 1637 году «Ям» Самарово появился на месте юрт Самары (ныне г. Ханты-Мансийск). Он положил начало знаменитой конно-почтовой эстафете — «веревочке», которая медленно, но четко работала почти три с половиной века.
Если в 1859 г. на Иртыше и Оби работало семь пароходов, то в 1904-м — 107, я в 1913-м — уже 220.
К началу XX века почти вся рыбная промышленность Обского Севера сконцентрировалась в руках кучки крупных промышленников. Первенствовал среди них торговый дом Михаила Плотникова, который объединил лучшие промыслы и почти все рыбоконсервное производство, а его суда бороздили воды Иртыша и Оби от Тобольска до Обской губы и Томска. Большой промысловый и транспортный флот имел тобольский пароходчик Голев-Лебедев, консервное производство — купец Новицкий. В Березове твердо вели дело купцы Нижегородцев, Добровольский, Гурьянов, Окунев, в Обдорске — Рочев (Моторов), Чупров, Терентьев, Мамеев и др.
Доходы купцов и промышленников редко бывали меньше рубля на вложенный рубль. Пуд первосортной рыбы обходился на Севере в два рубля, а в Тобольске продавался за четыре-пять. Ежегодно вывозилось на рынки полмиллиона пудов рыбы. Купцы становились миллионерами, а ханты и манси еле сводили концы с концами. И не мудрено, когда в меновой торговле чайная ложка шла за 6 муксунов, два фунта табака — за 10, кирпич чая — за 20, три аршина сукна — за 39.
Не лучше было положение и наемных рабочих. Так называемые караванные рабочие за всю выловленную рыбу получали, кроме харчей и спецодежды (белье, брюки, рукавицы, суконный гусь), по 20-25 рублей в месяц. Рабочие -пайщики четыре пая отдавали за невод рыбопромышленнику, остальное продавали ему же по установленным ценам. «Низовские полуневодчики» половину пая отдавали за 10 рублей задатка, снабжение хлебом и снаряжение невода, остальное также продавали хозяину.
Спаивание было обязательным условием каждой сделки. В 1910 году в Березовском уезде было продано 394,8 тысячи литров водки на сумму 249 тысяч рублей. Сургутские купцы из общей суммы товаров почти половину выручали от водки.
Березовский окружной исправник В. Кондратович писал в отчете, что национальное население, попавшее в наем к рыбопромышленникам, неминуемо втягивалось в продолжительную кабалу, в неоплатные долги. По экономическому положению инородцы пришли уже к крайнему обеднению и многие с трудом пропитывают свои семьи.
Властям не было дела до полнейшей культурной отсталости, поголовной неграмотности, нищеты, забитости и постепенного вымирания народностей Севера.
По переписи 1916 года в Березовском и Сургутском уездах проживало 40751 человек, в том числе 20011 остяков, кроме того, 1550 вогулов и 1907 остяков жили на территории Тобольского уезда. Наибольшее количество вогулов, 4724, было в Туринском уезде, часть из них жила по реке Конде (верхнее течение).
По тем же данным в Березовском и Сургутском уездах было 23 церкви и всего 17 школ, в основном сельских одноклассных училищ. Расходы на просвещение составляли 50 копеек в год на душу населения. Детей коренных национальностей среди учащихся были единицы, а среди закончивших обучение — почти не встречалось.
Известный исследователь Тобольского Севера А.А. Дунин-Горкавич писал в 1901 году, что положение медицинской помощи на Тобольском Севере таково, что она не в состоянии удовлетворить население. На весь край только две больницы: в Березове и Сургуте, врачей всего трое…
Есть и более поздние сведения из «Обзора Тобольской губернии за 1914 год»: «северные уезды — Березовский и Сургутский — в деле врачебной помощи оставались беспомощными… в таких условиях медицинские работники были мало полезны для населения».
И если экономическое освоение, хотя и экстенсивное, проходило заметными темпами, то с другой стороны Обской Север оставался краем полнейшей культурной отсталости, поголовной неграмотности, лишенным квалифицированной медицинской помощи. Прогресс здесь наметился лишь в 20-е годы.
Продолжение следует…
