Ангелина Карфидова
До июля 1945 года в Ягодном был детский дом для ленинградских детей-блокадников, а затем на его базе было решено создать детский дом для детей-сирот
Под чужими фамилиями
С каждым рейсом парохода «Храбрый» к нам в поселок стали прибывать дети. Одеть их было не во что. От блокадников осталось десятка три высших полотняных мальчиковых костюмов — рубашка и брюки — и столько же сереньких ситцевых платьев для девочек. К началу октября уже не хватало кроватей, подушек, матрасов (которые набивали сеном). Воспитатели, технички несли в детдом домотканые коврики, половички, на которых и спали ребятишки на полу. Все они — сироты и полусироты, уже успевшие поскитаться по белу свету и хлебнуть горя. Были и из нашего округа, и с юга Тюменской области, два брата из Витебска, мальчик из Калмыкии…
Мать привезла дочку и просит директора: «Возьмите ее, а то мне троих не прокормить». Уходя, с тоской глядя на своего ребенка, попросила: «Вы ведь ей дадите платье, а это верните мне, дома двое». Одеваем девочку в детдомовское платье, а домашнее мать увозит.
Были ребятишки-бродяжки. Например, Коля Матросов, бойкий мальчишка, рассказывал, как взрослые воры подсаживали его, худенького, маленького, в форточку и требовали что-нибудь украсть из дома, когда хозяев не было. Сколько он бродил по свету до детдома, не знаю. Но однажды получаем письмо: мать разыскивает сына. В конверте фотография. Это наш Коля Матросов, но фамилия другая. «Это ты?» — спрашиваем. — «Да». — «А почему же ты стал Матросовым?» — «Я читал про героя Сашу Матросова, который своим телом закрыл вражескую амбразуру и погиб геройски. Поэтому и взял его фамилию».
Однажды из Тюмени привезли пятерых мальчишек. Сопровождающий выстроил их в ряд и подал директору документ — список детей. Одного из них назвал Мишей Прокопьевым. Когда сопровождающий уехал, мы стали знакомиться с новоприбывшими, ну и называем мальчика Мишей Прокопьевым. Он говорит: «Я не Миша Прокопьев» и назвал свое настоящее имя. А потом объяснил: у сопровождающего в Тюмени сбежал мальчишка, тот самый Миша Прокопьев. Тогда он обратился на вокзале к толпе беспризорных: «Ребята, кто хочет в детдом?» Я согласился. «Хорошо, только ты будешь называться Мишей Прокопьевым».
Сто двенадцать детей, бойкие и застенчивые, капризные — разные. Но все они стали нашими, детдомовскими, и мы, воспитатели, взяли на себя ответственность за каждого из них, учили их жить в большом коллективе, дружить, работать, учиться.
Директор Григорий Федорович Калябин говорил: «Надо обязательно всех занять трудом, от безделья появляются дурные мысли, дурные поступки». Распределили всех детей по группам, выбрали старост. И каждый вечер старосты вместе с директором составляли план работы на следующий день, где должны быть задействованы все дети. Девочки дежурили по кухне, мальчики заготавливали дрова, носили воду из колодца, остальные работали на колхозных полях.
Одежда была плохой, и та не у всех. С питанием тоже трудно: 400 граммов хлеба на день, жиденький суп. Конечно, ели не досыта. И мальчишки стали, крадучись, копать картошку на колхозном поле. Директор сказал нам: «Колхоз не обеднеет, а вы делайте вид, что не замечаете». Конечно, воровство поощрять нельзя, но детей было жалко. Вечерами, когда топили печи, они пекли картошку и, прячась за спинами друг друга, съедали свой деликатес. А мы «не видели».
Вместо ламп на столах стояли маленькие флакончики с керосином, внутрь вставлялся жгутик из ваты, и горел огонек. При таком освещении дети готовили уроки. Некоторые счастливчики успевали занять место у топившейся печки. Дверка печки открывалась настежь, и трое-четверо детей, лежа на животах, готовили уроки. Тетради — старые газеты, книги, в которых между печатных строк писали чернилами. Чернила делали из свеклы, ягод, редко — из химического карандаша. Чернильницы — флакончики из-под лекарств. Ручки —
перья, привязанные к палочке. Конечно, о дневниках и разговоров не было.
Одно пальто на троих
В октябре похолодало. А дети босые, без пальто. Конюх запрягал быка в телегу, дети садились в нее, укрывались одеялами и так добирались до школы, а там ходили босиком. Кое-кто еще донашивал домашнюю обувь.
Несмотря на трудности, детей настраивали на хорошую учебу, поощряли за успеваемость.
Зимой поступила гуманитарная помощь из Америки. Девочки получили зимние пальто — одно на троих, такие же пальто дали мальчикам, тоже одно на троих. Кроме этого были большие вязаные шарфы. Мы их распустили, и из каждого шарфа воспитатели и девочки связали по три шапки. Всем детям выдали по полотенцу. Девочки вышивали на них инициалы, для вышивки вытягивали нитки из лоскутов. Однажды дали куски от красного материала, который шел на праздничные лозунги. Вот было радости! Через некоторое время получили материал на фуфайки.
Иголки и пуговицы были в дефиците. Иголки приносили воспитатели из дома, а пуговицы мальчики делали из палочек. К концу года дети получили по второму костюму и платью. Поскольку смены белья не было, делали так: с группой детей в баню ходила медик Галина Михайловна Рогозина, недавняя фронтовичка. Пока дети мылись, она прожаривала их вещи в специальном жарочном отделении.
Работали наравне со взрослыми
В детдоме были лошадь и рабочий бык. Ребята вместе с конюхом ездили летом заготавливать сено. Косили за Туманом (озеро — Авт.), плавали на лодках-кедровках на гребях-веслах. Однажды, когда метали сено в стога, работа затянулась, закончили уже поздно и через Туман поехали в темноте. Небо было звездное, но густой туман окружил нас. Кружили-кружили по Туману и никак не могли пристать к берегу. Вдруг кому-то пришла мысль: нужно ориентироваться по Млечному пути, никуда не сворачивая. К нашему счастью, не было совершенно ветра. Наконец, лодка уткнулась в берег. Решили ждать утра. Когда рассеялся туман, мы увидели, что находимся недалеко от поселка. Снова сели за весла и к восьми утра были дома.
Однажды попали на том же Тумане в сильный шторм. Я считаю, что спаслись мы тогда благодаря мудрости нашего директора Калябина Григория Федоровича. Он сам сидел на корме, не разрешал никому вскакивать, когда волна накрывала с головой сидящих на борту. Трое девчонок ведрами вычерпывали воду. А чтобы не было паники, он веселым бодрым голосом командовал: «Запевай!» Девчонки были голосистые, как только заканчивалась песня — снова бодрая, заглушающая тревогу команда: «Запевай!» Вот так, даже не все поняли, в каком отчаянном мы находились положении. Наконец—берег. А там народу! Все с тревогой следили за нашей борьбой со стихией. Ребятишки, подхватив ведра, побежали домой. А Григорий Федорович, выйдя из лодки, облегченно вздохнув, сказал: «Не надеялся я, что доплывем». Вот так его «запевай» и спасло нас.
Летом ходили с ребятами в лес за ягодами с ночевой. Ягоды ссыпали в карус (кузов — Авт.), а зимой вывозили.
Дети ко всему относились с пониманием. Мы, воспитатели, ставили себе такую цель: дети, выйдя из детдома, должны быть самостоятельными, уверенными в себе. Завуч Мария Никитична Карфидова, педагог с опытом, внушала нам, что в каждом ребенке есть что-то хорошее. Воспитатель должен это рассмотреть и помочь развиться его способностям. Девочку, помогавшую малышам, ставили в помощники воспитателю. Другую девочку, интересовавшуюся медициной, отправляли на помощь фельдшеру Полине Матвеевне.
Купили в детдом пианино. Дети начали подбирать музыку. От ленинградцев осталась гармошка, так наши гармонисты Миша Молчанов и Толя Ильиных играли на ней на концертах. По субботам устраивались самодеятельные концерты со стихами, песнями, танцами.
Многого в детдоме не хватало: топоров, чтобы колоть дрова, ведер. Но никто в поселке в помощи детдомовцам не отказывал, делились последним. Однажды ребята решили сделать мне сюрприз: воспользовавшись моим отсутствием, они сделали в детдоме генеральную уборку — побелили стены, потолок, все вымыли. Я была приятно удивлена. «Мы специально не пошли к вам за тазом и щеткой, решили сделать вам сюрприз. Все сделали одни». Раньше я сама с ними белила, мыла, руководила работой. И сейчас была очень рада, а они сияли от удовольствия.
Осенью в детдом пришел работать бывший фронтовик Спартак Николаевич Самолов, талантливый человек. Он организовал хороший хор, подобрав самых голосистых детей.
Затем пришли воспитателями и другие фронтовики: Дмитрий Данилович Вепрев, Сергей Германович Овсянкин, Юрий Петрович Карфидов. Какие авторитеты для ребят! Директор школы — тоже фронтовик Дмитрий Степанович Ячменев, его ребята очень уважали.
Окончив семь классов, детдомовские дети уезжали в Ханты-Мансийск учиться в педтехникуме, рыбтехникуме и других учебных заведениях.
Летом 1949 года наш детдом из села Ягодного перевели в село Нялино. Затем и моя семья уехала из Ягодного. Связь прервалась. Сейчас бывшие наши воспитанники — бабушки и дедушки, но я до сих пор их помню. Очень хочу, чтобы у них в этой жизни все было благополучно. Может, кто и откликнется, прочтя эту публикацию.
«Новости Югры», 23 января 2007 года
