Валентина Патранова
…Если два предыдущих редактора приехали в Остяко-Вогульск из других областей — Смоленской и Уральской, то Григорий Назарович Скрипунов был из местных. Родился он в селе Елизарове Ханты-Мансийского района в 1910 году, как сам писал, «в бедной семье рыбака-охотника».
Бедняк в 20—30-е годы, в отличие от дворянина, мог сделать блестящую карьеру. Ему и усилия особые не надо было прилагать: судьбу решали партийно-комсомольские органы. В 15 лет Григорий Скрипунов вступил в комсомол, а в 17 — поступил в трехгодичную школу крестьянской молодежи в селе Байкалове Тобольского округа. Далее начинается политическая карьера Григория Скрипунова.
Так совпало, что Байкаловский райком комсомола в 1930 году направил его на курсы пропагандистов, по нынешнему — «пиарщиков». И в этом же году был образован Остяко-Вогульский национальный округ. Новое территориальное образование испытывало кадровый голод. Партийные власти Уральской области, в состав которой вошел округ, решали задачу административными методами, при этом нажимая на патриотизм комсомольцев и коммунистов. Так, в сентябре 1931 года Уралобком ВЛКСМ командировал 15 человек в распоряжение Остяко-Вогульского окружкома комсомола. В их числе был и Григорий Скрипунов.
Комсомольцев распределили по разным районам: Скрипунова направили в Сургутский — секретарем райкома комсомола. Чем занимался в те годы комсомол, известно. Секретарь мотался по деревням, призывал, агитировал, пропагандировал. Еще до направления на руководящую работу в округ Скрипунов вступил в партию. Через три года его перебросили в Березово заведовать парткабинетом, а еще через год перевели в редакцию Березовской районной газеты. Журналистика тридцатых годов, загнанная в рамки партийных догм, не требовала от пишущего самостоятельной позиции, оригинального взгляда на проблему. Главным было — не сбиться с партийного курса. Григорий Назарович, опытный аппаратчик, это хорошо усвоил и, перейдя в 1938 года на должность заведующего отделом окружной газеты, уже через два года стал заместителем редактора. А в ноябре 1941 года — редактором «Сталинской трибуны».
Шла война, сотрудников осталось мало. Как и корреспондентам, ему приходилось ездить в длительные командировки. Сегодня в это трудно поверить, но командировка в Ларьякский (ныне Нижневартовский) район заняла сорок дней. Самолеты по этому маршруту не летали, добираться приходилось на пароходах, которые редко ходили, а чаще на лодках. Заслуга Григория Назаровича Скрипунова в том, что несмотря на тяжелейшее военное время, нехватку сотрудников, перебои с бумагой, газета выходила по графику. На ее страницах были и фронтовые сводки, и тыловые подвиги.
В марте 1943 года Скрипунова перевели на работу в Самаровский райком партии — на рядовую должность заведующего оргинструкторским отделом. По сути это было для него понижением. В те годы можно было поплатиться за единственную ошибку в газете, если она из разряда политических. Что произошло на самом деле — мы уже не узнаем. Скрипунов впоследствии работал редактором окружной газеты на Ямале. В 60-х годах вернулся в Ханты-Мансийск, в редакцию окружной газеты, но уже на рядовую должность.
Вместе с ним машинисткой работала его жена Елена Алексеевна. Оба они уже ушли из жизни.
НОВЫМ редактором назначили Анатолия Иосифовича Цибилева. Он был из приезжих, правда, в округ прибыл задолго до его образования — в 1927 году после учебы в Казанском институте сельского хозяйства и лесоводства. Правда, институт он не окончил, ушел с четвертого курса, но по тем временам это было солидное образование.
В 1927 году работал помощником лесничего в Самаровском лесничестве. Через два года его направили в Березово. В местном леспромхозе занимал различные должности, был даже директором. Можно предположить, что с Григорием Назаровичем Скрипуновым они были знакомы еще по Березово, поэтому не удивительно, что, переехав в 1936 году в Остяко-Вогульск и проработав несколько лет в лесной отрасли, Цибилев перед войной перешел на работу в редакцию окружной газеты и при редакторе Скрипунове был у него заместителем.
Весной 1943 года Цибилев стал редактором окружной газеты, где большинство сотрудников были женщины, это они на своих плечах вынесли все «месячники по ловле рыбы», «декадники по заготовке кормов». Ответственным секретарем редакции в те годы работала Татьяна Федоровна Шарова, в чьи обязанности входило макетирование, вычитка материалов, контроль за процессом печати. Тем не менее все лето 1943 года она провела вне стен редакции. Сначала была командирована «для освещения военно-штурмового квартала по лову рыбы» с 9 июня по 30 августа. С 3 сентября редактор командировал Шарову на освещение «фронтового месячника ловли рыбы в Сургутском районе». Как сказано в приказе, «в связи с плохими средствами передвижения» домой она смогла вернуться только 15 октября.
В декабре в том же Сургутском районе снова объявили «фронтовой месячник по добыче рыбы», и снова Шарова едет к рыбакам на месяц. По всей видимости, не выдержав такого ритма, она в июле 1944 года уволилась.
Головной болью редактора было получение материалов ТАСС. Редакционная машинистка должна была принимать текст под диктовку по радиоприемнику. Сеансы выхода московского диктора в эфир проходили в годы войны ночью — с 4 до 7 часов утра. Мешали шум, треск, помехи, некоторые слова вообще невозможно было разобрать, и это было одной из причин появления на страницах газеты ошибок.
Самое страшное, что больше всего пугало редактора — это вероятность пропустить сеанс радиопередачи материалов ТАСС. Однажды машинистка Евгения Сливко проспала и вместо четырех часов утра явилась на работу в половине седьмого. Мало того, что ей записали прогул, так еще и дело передали в суд. А вот с курьером-уборщицей Цибилев обошелся вполне лояльно. Она украла бланки продовольственных карточек, но обошлось без суда — редактор ее просто уволил.
Страна жила в эпоху строжайшей секретности. В 1944 году материалы ТАСС, кроме ночных часов, стали принимать по радио также и днем. Машинистка получила от редактора выговор за то, что «вела прием и печатала на машинке при открытых дверях». То, что она принимала, потом тиражировалось в газете — какой уж тут секрет? Но инструкцию нельзя было нарушить.
В годы войны, когда люди с немецкими фамилиями могли подвергнуться репрессиям, в штате редакции появились сотрудники Клавдия Густавовна Ландау и Виргиния Карловна Эрлих. Принимая на работу в идеологическое учреждение сразу двух сотрудников с неблагозвучными на тот период фамилиями, редактор, конечно, рисковал. Но он пошел на это, и, судя по всему, ни разу не пожалел. Та же Эрлих кого только ни замещала в редакции: счетовода, бухгалтера, технического секретаря, корректора, корреспондента. Впоследствии В.К. Эрлих стала известным в округе педагогом, воспитав не одно поколение студентов Ханты-Мансийского педучилища. Ландау больше всех ездила по округу в командировки, писала на разные темы.
Завершилась война, и уже осенью 1945 года редактора Анатолия Иосифовича Цибилева направили на учебу в Москву. Год он учился на центральных курсах редакторов газет при ЦК ВКП(б). И, судя по всему, вернулся в редакцию с новыми идеями. При Цибилеве была установлена норма строк для корреспондентов, определены темы и направления работы, составлен график дежурства сотрудников по номеру. По графику газета должна была быть подписана в печать в восемь вечера. Но это не всегда соблюдалось, бывало, выпуск задерживали и до полуночи.
Не зря сама должность так и называлась: ответственный редактор. Он действительно нес ответственность за каждое опубликованное и даже неопубликованное слово. В советские времена был некий ритуал: к 1 мая и 7 ноября газета должна была печатать призывы ЦК ВКП(б), а потом и ЦК КПСС к трудящимся. Невозможно было проигнорировать этот, по сути, набор штампованных фраз.
А окружная газета «Сталинская трибуна» в 1947 году осталась без первомайских призывов. Выяснилось: по вине «литработника Фоминой Ф.А., которая никому не сообщила, что приемник, по которому она должна была принять призывы из Москвы, оказался неисправным», и редактор объявил Фоминой выговор. Какие оргвыводы сделал в отношении его самого окружком партии — неизвестно. Но можно не сомневаться: без рассмотрения вопроса на партийном бюро не обошлось.
Редактору приходилось думать не только о том, чтобы на страницах газеты была выдержана линия партии, но и погружаться в быт: выяснять, почему техничка продала на сторону ведро и кастрюлю, принадлежавшие издательству? Почему вместо того, чтобы принимать сообщения ТАСС, машинистка закрывалась в кабинете и спала? Почему принятый с испытательным сроком корреспондент, отпросившись по болезни с работы, оказался пьяным под забором сельхозшколы?
При Цибилеве газета увеличилась в объеме: перешла с двух страниц на выпуск четырех страниц…
В те годы работа редактора была сродни проходу по минному полю: шаг вправо, шаг влево — политическая смерть.
В истории газеты из 16 редакторов «долгожителями» можно назвать двоих: Новомира Борисовича Патрикеева и Анатолий Иосифовича Цибилева. Первый ходил по «минному полю» 27 лет, второй —11.
В начале 1954 году Цибилева сняли с работы, но из редакции он не ушел — остался в штате на весьма скромной должности — выпускающего, хотя в зарплате потерял более чем в два раза. Наверное, он мог, вспомнив молодость, уйти в лесную отрасль, но не захотел. В редакции Цибилев проработал до последнего дня жизни, был заведующим отделом, ответственным секретарем, заместителем редактора. Умер в 1960 году от тяжелой болезни, похоронен в Ханты-Мансийске.
Будучи лесником, Анатолий Иосифович Цибилев стал настоящим газетчиком. Такое тоже бывает.
«Новости Югры», 8 июня 2006
