20 марта 1965 года. Черная суббота

Валентина Патранова

Время притупило боль потерь, стерло из памяти некоторые детали трагического происшествия, когда при заходе на посадку потерпел аварию пассажирский самолет АН-24. Относительно причин авиакатастрофы в народе существует немало версий, правда, устных. Почти за 27 лет, прошедших после трагедии, на эту тему в массовой печати не было опубликовано ни строчки. Как и многое в нашей стране, это летное происшествие попало в перечень секретных. Да и сегодня не так-то просто заполучить документы, по крайней мере на несколько редакционных запросов в различные авиационные инстанции мы так и не дождались ответа. Но зато неоценимую помощь в подготовке этого материала оказали жители Ханты-Мансийска, прямые или косвенные свидетели той, уже далекой по времени, трагедии.

Субботний день 20 марта 1965 года выдался, как помнят старожилы, тихим и солнечным, в общем, идеальным днем для полетов авиации. Аэропорт тогда располагался в южной части города, летом самолеты садились на воду, зимой — на заснеженную пойму.

Минул всего лишь год, как в небе Ханты-Мансийска появились новые самолеты конструкции Антонова — АН-24, пришедшие на смену устаревшим ЛИ-2. Правда, полеты их были нерегулярными, так как ни Тюменский, ни Ханты-Мансийский аэропорты подобным парком не располагали. Выручали свердловчане, тогдашние хозяева всех воздушных трасс нашей области.

Как раз в субботу, 20 марта, ввиду огромного скопления пассажиров в Тюменском аэропорту, для полета в Ханты-Мансийск выделили АН-24 с экипажем из Свердловска. В эти дни в областном центре проходили отраслевые конференции по итогам прошедшего года. Из Ханты-Мансийска на совещание уехали геологи, строители, коммунальщики.

На 21 марта в городе были назначены проводы русской зимы, поэтому многие стремились вернуться домой загодя. Хотя АН-24 не мог взять на борт всех желающих, все же у большей части пассажиров появилась реальная надежда улететь после многочасового сидения в аэропорту.

На протяжении всего времени полет проходил нормально, ничто не предвещало беду. Что же случилось с самолетом на подходе к аэропорту? По одной из версий, кстати, весьма распространенной, самолет загорелся еще в воздухе. Есть очевидцы, которые утверждают, что своими глазами видели дым, а кое-кто даже и пламя.

Но вот что рассказывает водитель Юрий Алексеев, в момент посадки самолета он находился как раз в аэропорту:

— В 14.30 я приехал в аэропорт. Вскоре, а точнее в 15.15, приземлился самолет. Но садился он как-то странно — не бежал по дорожке, а почти сразу остановился. Поднялась снежная пыль, и когда она рассеялась, я увидел дым. Быстро завел машину и поехал к самолету, но стоявшие неподалеку пилоты показывали руками, чтобы не подъезжал. Я понял, сейчас будет взрыв. Как потом догадался, это был экипаж с горящего самолета, они чудом остались живы, Некоторые подхватили ломики и хотели вскрыть двери, но нам не дали подойти. А когда поняли, что взрыва не будет, было уже поздно — самолет горел… Потом приезжали из конструкторского бюро, я их сам возил на место происшествия. Многие тогда говорили, что самолет задымил в воздухе, но это не так. Я хорошо видел, как он садился. Самолет задел снежный бруствер, одно крыло буквально вывернулось в обратную сторону, и тогда появился дым. Мне кажется, из-за того, что день был солнечный, яркий, пилот и не заметил снежного бруствера. Нос кабины сразу отвалился, и это спасло пилотам жизнь.

Объятый пламенем, самолет стоял посреди заснеженной полосы, и суетящиеся вокруг люди были бессильны ему помочь. Сорок три человека оказались в огненной западне. Когда пожар потушили и части самолета растащили тракторами в разные стороны, взору предстала жуткая картина, описывать которую я не берусь.

Тела погибших солдаты перенесли в одно из подсобных помещений аэропорта, на котором кто-то впоследствии оставил надпись: «Убийцы!». Потом для опознания трупы перевезли в городской морг.

Весть о трагедии мгновенно разлетелась по городу, и к моргу стали стекаться толпы людей. Маленькое, не рассчитанное на такое количество трупов здание было переполнено, и в этом кошмаре теряющие сознание родственники по каким-то только им знакомым приметам опознавали своих. Тела сильно обгорели: в свидетельствах о смерти у всех была указана одна причина: действие высокой температуры.

Первые свидетельства загс выдал уже 22 марта, последнее 10 июля — столько времени заняло опознание трупов. Не все пассажиры самолета были жителями нашего города, многие приехали в гости, на работу, кто-то оказался проездом. Пять трупов, неопознанных, безымянных, так и похоронили в общей могиле.

Сопоставив данные Ханты-Мансийского загса, можно сделать вывод, что из 43 погибших (среди них один маленький ребенок) жителей Ханты-Мансийска было 18, свидетельств о смерти выписано 37, пятеро, как я уже говорила, так и остались неопознанными. Среди погибших — жители Омской, Свердловской, Кировской, Новосибирской, Челябинской областей, Октябрьского района, есть и жители Тюмени.

Понимаю, это звучит кощунственно, но все же скажу: к счастью, среди пассажиров почти не было маленьких детей, в противном случае жертв было бы больше.

То, что заметил водитель Юрий Алексеев, — это бесценные показания свидетеля, увидевшего внешнюю сторону трагедии. Почему же загорелся самолет? Как говорилось выше, ни одного официального ответа на три запроса мы так и не получили, поэтому всецело полагаемся на рассказ Алексея Михайловича Романчука, работавшего в 1965 году старшим инженером Ханты-Мансийского аэропорта.

В силу своих должностных обязанностей ему пришлось помогать членам государственной комиссии, которые приехали расследовать обстоятельства авиакатастрофы. Всего же, по словам Романчука, в Ханты-Мансийске в те дни побывало 120 человек — начиная от маршала авиации, начальника Главного управления воздушного флота страны Жигарева (тогда еще не было министерства гражданской авиации), начальника Уральского управления гражданской авиации Сидоренко и кончая представителями завода-изготовителя, конструкторского бюро Антонова.

Это была первая крупная авиакатастрофа в стране, связанная с полетами нового, недавно выпущенного на линии самолета АН-24.

Вот что рассказывает А. М. Романчук.

— 20 марта 1965 года, в субботу, я ждал возвращения из Тюмени главного бухгалтера нашего авиапредприятия Бориса Земского. Я жил в то время в Самарово, недалеко от аэропорта. Когда возвращался в дом со связкой дров, внизу, за рекой, увидел мощные клубы дыма. Все бросил и побежал к полосе. По дороге меня подобрала машина. Когда подъехали, огонь уже сбили. Всего, если мне не изменяет память, погибли 42 пассажира и один ребенок, экипаж остался жив. На следующий день прилетела первая комиссия во главе с главным инженером Уральского управления гражданской авиации Разумовским. Побывали здесь специалисты по двигателям, моторам, топливу, представители заводов — всех не перечислить. Выяснением причин занимались долго и тщательно. Окончательно акт о причине аварии, как сейчас помню, был подписан в два часа ночи. Я хорошо запомнил время, потому что готовил ужин для членов комиссии Жигарева, Разумовского и Сидоренко. Они пришли ко мне домой глубокой ночью. В целях проведения независимой экспертизы привлекались военные специалисты, так как между Аэрофлотом и заводом-изготовителем возник спор, никто не хотел брать на себя вину. Военная экспертиза подтвердила первоначальный вывод: причина аварии — заводской брак. Как оказалось, был неправильно зарегулирован топливный агрегат на правом двигателе, что и привело к его просадке и крену. При посадке шасси зацепилось за снежный бруствер. От удара произошел обрыв плоскости с двигателем, и 170 метров самолет полз по снегу От разрыва электропроводки возник пожар, при этом полтонны топлива из правой плоскости вылилось в салон. То, что я увидел потом, не поддается описанию.

Можно ли было хоть кому-нибудь спастись? Романчук уверен, что да, если бы стюарду Юрию Морозову (он тоже погиб) дали возможность открыть дверь и выбросить трап. Именно наличие трапа внутри самолета и затруднило открытие двери. Обезумевшие люди бросились к выходу, и в этой свалке уже невозможно было освободить от трапа выход. После катастрофы из самолетов АН-24 трапы убрали.

Как косвенную причину, способствующую аварии, комиссия отметила вину местного аэропорта. А именно — наличие двухметрового снежного бруствера рядом с посадочной полосой. Сейчас снег от полосы убирают еще на 25 метров. На следующий год в аэропорт прислали специальную машину, до этого на чистке снега применялись трактора.

Таким образом, укоренившаяся версия о вине экипажа самолета, о суде над ним и о последовавших затем многолетних сроках заключения пилотов — это всего лишь слухи. Суда не было. Виноват, как уже говорилось, завод. Какие выводы из этой трагедии сделали там — нам неизвестно.

Самую большую утрату в те дни понесло строительное управление №20. Погибли начальник управления, секретарь парторганизации, председатель профсоюзного комитета, всего пять человек, среди них одна женщина — передовая работница, депутат горсовета Таисия Федоровна Толокнова.

Детская память хранит мельчайшие детали тех страшных дней. В памяти 11-летней Тани Толокновой навсегда запечатлелось, как сильно она ждала мать — даже не пошла в школу. Мать звонила накануне, просила встретить, она купила две стиральные машины — себе и подруге. Таня помнит, как им сообщили об аварии, как они с братом и бабушкой ходили к моргу и какой там стоял плач. Юра, ему было 15 лет, рвался внутрь, хотел отыскать маму, но не разрешили, пустили только бабушку, и то на несколько минут. Рядом с родственниками постоянно дежурил врач. Гробы стояли в красном уголке по улице Калинина. В городе не хватило искусственных цветов для венков, и Таня помнит, что за ними посылали специальный самолет в Тюмень. Такого скопления людей, сколько было в тот день на похоронах, она не помнит. Всех работников СУ-20, за исключением одного (его увезли в Тюмень), похоронили в одной ограде.

На следующий день участвовавший в похоронах управляющий Тюменским трестом, по словам Г.А. Раевского (в то время начальника КПП этого же треста), собрал утром совещание и отдал распоряжение о помощи семьям погибших: во-первых, денежной, во-вторых, в обеспечении квартирами по выбору — в Тюмени или в Ханты-Мансийске.

Толокновы остались в Ханты-Мансийске. Двухкомнатную благоустроенную квартиру Татьяне предоставили через 9 лет; перед братом, как она считает, обязательство так и не было выполнено: первое время обещали, а потом из списков вычеркнули.

Долго еще одиннадцатилетняя Таня ездила на место гибели матери, просиживала на берегу часами. Невозможно было поверить в смерть, ведь мертвой она ее не видела — гроб не открывали. В памяти мать осталась молодой, энергичной, вечно переживающей за других.

Думаю, накануне 27-й годовщины со дня трагической, массовой, гибели хантымансийцев нам следует назвать их поименно — всех 18 человек, ведь такого количества «похоронок» город не получал даже в страшные дни войны.

Вот их имена: Б.А. Земсков, 52 года, П.П. Шунько, 51 год, Т.Ф. Толокнова, 38 лет, А.П. Соловьев, 54 года, Г.М. Пагилев, 31 год, А.И. Юрлов, 36 лет, С.И. Кордюков, 33 года, Н.Г. Романенко 23 года, A.А. Белобородов, 54 года, Л.Н. Малюгин, 38 лет, В.Е. Конев, 28 лет, Ю.П. Кононов, 25 лет, B.В. Ромашина, 25 лет, A.Г. Пуртов, 53 года, B.А. Плотников, 48 лет, П.Н. Фадеева, 43 года, М.И. Салмина, 32 года, Е.В. Сутормин, 39 лет.

Последний в этом списке — управляющий геофизическим трестом Евгений Васильевич Сутормин. После его гибели именем Сутормина названы улица в Ханты-Мансийске, нефтяная залежь в Сургутском районе, одно из нефтегазодобывающих управлений. Что это был за человек, чья фамилия прочно укоренилась на геологической карте округа?

Окончание следует…