ВИДЕЛ Я амурские рассветы,
Пил Байкала ледяную зыбь.
Землю изучил не по анкетам
От Фороса до Курильских глыб.
Но в зеленых кипарисах юга,
В грохоте балтийских пенных бурь
Чудился мне топот кедра-друга
И Оби июльская лазурь.
В стоне чайки — лебедей призывы,
В гвалте городском — тайги покой…
Не хвалясь скажу: я всех счастливей,
Если брежу Родиной такой.
БЕЗЛЮДЬЕ, скалы, снег — Урал.
На Запад — шумная Европа,
А на Восток, за перевал, —
Ведут в Югру оленьи тропы.
А там… обжитая тайга,
Свет буровых в полночном мраке.
Как у оленя на рогах,
Горит над лиственницей факел.
Ползут на профиль трактора,
Грохочут сейсмостанций взрывы,
И кровь горючая Таньи
Бьет из земли упругой гривой.
Югра моя! Судьба моя —
Кипень рабочей круговерти.
Я славлю то в твоих краях,
Что мне дано любить до смерти.
1.7.1972
ЗДЕСЬ — стеной тайга
Да цветут луга
Малахитами в обской просини.
Там — громады скал —
Великан Урал,
На крутых ярах снега простыни.
В тишине зари
Серебром горит
Седина его величавая.
Ветеран-кузнец,
Богатырь-боец,
Кто с ним может сравниться славою?
Лишь красе-Югре
Вскрыть не стыд, не грех,
Где приданое в недрах спрятано.
Одарил Нефтун
Дочь Сибири. Ту,
Что в невесты Уралу сватана.
КРАЙ ТЫ МОЙ завьюженный,
Богатырь кедровый,
Сотни раз застуженный
И зацветший снова.
Солнышком обласканный,
Иртышом обмытый,
Голубыми красками,
Золотом залитый.
Я хожу и радуюсь
Дивной силе вешней
И рябину каждую
Примеряю к песне.
Суждено на свете нам
С песней жить хорошей —
На сердце отметина,
Хоть в висках пороша.
1.5.1972
Я РОДИНЫ СЕБЕ НЕ ВЫБИРАЛ
Я родины себе не выбирал…
Она, как жизнь, дается от рожденья.
Мне стала вьюжная, суровая Югра
Отечеством, тем местом становленья,
Откуда в жизнь шагнул и где иду
У всех, как свечка в юрте, на виду.
Я родины себе не выбирал…
Она пришла, как гимн, с сосновым звоном.
А дед Нер-ойка — мой седой Урал
Катил стекляшки Ляпина по склонам,
Поил водой, чтоб я сильнее стал,
Прямей, и чище, чем любой кристалл.
Я родины себе не выбирал…
Она живет во мне костром таежным,
Весенней песней глухарей в борах,
Рубинным вополохом зари тревожной.
И я, как детской радужной мечте,
Навеки предан этой красоте.
31.1.1972
ПЕСНЯ О ЖУРНАЛИСТАХ
Там, где не проложен даже след,
Где ревет пурга в пустыне льдистой
И на сотни верст селений нет.
Встретишь репортера-журналиста.
В путь его зовет звезда мечты.
Ждут его тайга и буровые,
И не существует высоты,
Где ты не был, журналист, впервые?
Если ночь застанет на скале,
Жив-здоров он или даже помер,
Будет на редакторском столе
Репортаж в ответственнейший номер.
Труд его нелегок и нескор,
Не для славы избран путь тернистый.
С ноевых времен и до сих пор
Честно служат людям журналисты.
Репортеру дело до всего.
И, поверьте нам, совсем недаром
Установлен праздник в честь него
Так, как морякам и сталеварам.
Если даже спать пришлось в седле,
Жив-здоров он или даже помер.
Будет на редакторском столе
Репортаж в ответственнейший номер.
5.5.1972
СОЛДАТСКИЙ ПАМЯТНИК
Он для бессмертья встал на пьедестале
В торжественно-безмолвной вышине,
Один из тех героев, что сражались
На мировой, на проклятой войне.
Вот он вернулся из полей российских,
Где тысячи поверженных солдат.
Он парень наш, родной, ханты-мансийский,
Кому-то друг, кому-то сын и брат.
Живой с живыми, гордый сын Вселенной,
Ее дыханье, плоть ее и кровь.
И жить ему века, и быть нетленным,
Как вечна память наша и любовь.
Теперь вокруг земли цветущей дали,
И море мирных золотых огней…
За это он и встал на пьедестале
В торжественно-безмолвной тишине.
9.5.1972
ЗДЕСЬ — стеной тайга
Да цветут луга
Малахитами в обской просини.
Там — громады скал —
Великан Урал,
На крутых ярах снега простыни.
В тишине зари
Серебром горит
Седина его величавая.
Ветеран-кузнец,
Богатырь-боец,
Кто с ним может сравниться славою?
Лишь краске-Югре
Вскрыть не стыд, не грех,
Где приданое в недрах спрятано.
Одарил Нефтун
Дочь Сибири. Ту,
Что в невесты Уралу сватана.
КРАЙ ТЫ мой завьюженный,
Богатырь кедровый,
Сотни раз застуженный
И зацветший снова.
Солнышком обласканный,
Иртышом обмытый,
Голубыми красками,
Золотом залитый.
Я хожу и радуюсь
Дивной силе вешней
И рябину каждую
Примеряю к песне.
Суждено на свете нам
С песней жить хорошей —
На сердце отметина,
Хоть в висках пороша.
1.5.1972
А В ПОНИЗОВЬЕ, за Уралом
Великий, сказочный простор.
О нем рассказано немало,
Но все не кончен разговор.
Давно краса моей России
«Сибирью стала прирастать»,
В ее просторы золотые
Вписалась Зауралья стать.
На сарафан полей атласных
Лег шелк тайги — кедровый шквал,
Коды чистейшей, пробы ясной
Алмазом искрится Байкал.
В короне — снежные вершины
Сибирских необжитых гор,
А в косах — дивных рек стремнины,
Лесов душевный разговор.
Случается, бывают вьюги…
Но — сибиряк — я тем горжусь —
Спи сродни мне: сыном, другом
Я той Сибири прихожусь.
3.6.1972
НА ДОРОГАХ НЕЛЕГКИХ С НАМИ…
Говорят, на старинных картах,
Между Обью-рекой и Камнем
Рисовали оленьи нарты
И богиню-мать, Калтась ами.
Слух ходил, что она литая
Небожителем, светлым Нумом.
И, как сам творец, золотая
Знает смертных дела и думы.
Ослабевшим в тайге поможет,
Успокоит сумятицу-вьюгу.
Если грусть-тоска сердце гложет,
Путь укажет к верному другу.
Только вряд ли, скажу вам прямо,
Есть богиня та золотая.
По дорогам нелегким с нами
Ходит женщина, но другая.
Можно встретить ее в спецовке,
С рюкзаком и теодолитом,
На звериной тропе с винтовкой
И в поселке давно обжитом.
Ведь живет золотая баба
Просто-запросто между нами.
Если хочешь, вот и тебя бы
Я назвал, как ее, — Калтась ами.
8.3.1972
