И. Василевский
Наверно, трудно найти такое место, как у нас. У нас — это на стройке Ивдель — Обь.
Представляете, садится в поезд человек в Свердловске, индустриальном центре Урала. К услугам его постель, чаек, обед в вагоне-ресторане. А потом проснется он этак утречком, глянет в окно — леса-то какие расстилаются! Тайга дикая, непроходимая…
Велики просторы нашей страны. Много еще есть таких мест, где и нога человека не ступала. Попробуй, доберись в этакую глухомань!
А тут доставит поезд на маленькую строящуюся станцию Пандым — Юган, расположенную на территории Ханты-Мансийского национального округа в 280 километрах от Ивделя.
Выйдет человек из вагона. Осмотрится. Да, тут еще весна только-только вступает в свои права. А кругом тайга, девственная, населенная непуганным зверьем да птицей. Здесь и красавцы-лоси, и стада диких оленей, и глухариные тока, на которых весной слышатся волнующие сердце охотника глухариные песни, и огромные стаи тетеревов, облепляющих темными гроздьями белоствольные березы, и рябчики, и белые куропатки, и зайцы, и соболь, и медведи.
Часто, очень часто встречаются первопроходцы-строители с обитателями таежной глухомани, и, конечно, больше всего ходит былей и небылиц о встречах с хозяином тайги.
Я вам по секрету про один случай расскажу. Только вы про него молчок, а то узнают ребята, не сдобровать мне!
Стояла наша колонна на 230 километре. Только-только перебрались на новое место, расчищенное бульдозером от вековых сосен и елей. Стали домишки собирать, походные — из щитов. Раз, два, три, и… готова квартира. Палатки натягивали. Большие такие палатки. В них первое время приходилось жить, пока более «капитальное» жилье появится.
Устроились по-походному. Поужинали. Кто письмо пишет, кто книгу читает, кто ручку у приемника крутит: музыку ловит.
Смотрю, Петька Сидоров входит, тот, что на большом бульдозере работает. У него дружки были, жили вместе с нами — Мишка и Колька. Мишка поваром работал. А Колька бинтами и йодом заведовал.
Собрались они все вместе, о чем-то шушукаются. Мишка, вижу, все не соглашается с чем-то, но потом, видно, уломали его.
— Ну, ладно, согласен, — сказал он чуть слышно.
Утром чуть свет поднялись ребята. Зима тогда только что наступила. Снегу в тайге сантиметров 10-15, не больше. Смотрим, собираются куда-то. Ружье берут, топор.
— Вы куда, ребята?
Молчат. Переглядываются.
Минут сорок, видно, прошло. Вдруг слышим один выстрел, второй. Потом закричал кто-то. Ну, думаем, что-то случилось. Выбежали из палатки и по следу — в тайгу. Вот место, где ребята стояли, совещались. Смотрим, под вывороченным деревом яма чернеет. Заглянули туда. Вот оно что — берлога! Ребятишки наши, значит, на медведя пошли. Осмотрелись внимательно. Видим: человеческие следы — в одну сторону, медвежьи — в другую.
— А вон, смотрите, ружье валяется!
— А вон топор!
— Ну, теперь ясно. Была «охота».
Стали кричать. Может отзовутся. Далеко убежали. Пошли по следу. Нашли «охотников». Живы, здоровы.
Колька потом рассказал мне по секрету, конечно. Вот как было дело…
Петька по тайге бродил. Интересно. Раньше про тайгу только в книжках читал. А тут тебе сам, вроде бы, охотник-следопыт. Ходил, следы рассматривал, прислушивался.
Вдруг видит, что такое? Из-под дерева парок поднимается. Чуть заметный. Ближе подошел, посмотрел. Ясно, берлога. Медведь залег. Заметил место и… в лагерь.
Долго уговаривал друзей. Уломал-таки. Утром и отправились. Подошли и стали решать, как и куда стрельнуть. Долго совещались. Шепотом.
А над берлогой как раз стояла сухая сосенка. Кто-то из нас и облокотись на нее. Сосенка провалилась в берлогу, да, видно, в медведя и попала. Как рявкнет тот от боли, как выскочит из берлоги! Ну, мы, конечно, струхнули. Разрядили ружье в воздух и… ходу. Мы в одну сторону, мишка — в другую. А нам кажется, что за нами. Петька кричит:
— Ложитесь, черти! Он лежачих не тронет! — а сам так чешет, что ветки трещат. Нет, думаю, пусть он сам ложится.
Остановился минут через десять в чащобе. Посмотрел назад. Нет медведя. Повезло. Видно, за другим побежал. Сердце колотится, вот-вот лопнет. Подождал немного, отдышался. Слышу, зовут. Надо идти.
Вот так и закончилась «охота». Потом, когда все собрались, упросили нас «медвежатники», чтобы мы молчали об этом случае. А то ведь засмеют на стройке! Вот и не рассказывали мы никому. Только вам и поведал под большим секретом.
Если скажет кто-либо, что случай этот был со мной, не верьте!
«Ленинская правда», 18 июня 1965 года
