Фото Олега Холодилова
Рынок, столь активно внедряемый в России последние четверть века, больнее всего ударил по наименее готовой к нему части общества – деревне. Крестьянин со средним образованием, веками привыкший трудится в общине и колхозе, вдруг оказался предоставленным самому себе, один на один с бездушной и алчной машиной частного капитала. Развалились хозяйства, плодородные земли «ушли» под коттеджную застройку, вымирают старики, спиваются мужики, бежит в города молодежь…
Тем интереснее и удивительнее те немногие труженики, которые остались в селе. Те, кто махнул рукой на бюджетные «подпорки» и попытался своими мозолистыми руками да светлой головой выжить и прокормить детей. Один из них — Михаил Георгиевич Стариков, возглавляющий ООО «Назым» в маленьком национальном поселке Кышик Ханты-Мансийского района.
На Севера он приехал в далеком 77-м году. Отслужив в армии и получив профессию охотоведа, променял родные вятские леса на сибирскую тайгу. Здесь молодой и энергичный специалист быстро пошел в гору и дорос до хлопотной должности управляющего местным отделением госпромхоза. Но новой, постперестроечной России оказались не нужны ни его знания, ни система рационального природопользования в целом…
С болью смотрел он на то, как разваливается, разворовывается, ржавеет и дело всей его жизни, и деревня. А потом не выдержала душа. Ровно восемь лет назад он собрал «своих» семерых мужиков, мыкавшихся без работы, и сказал: айда трудиться… И они – поверили ему. Знали, что Георгич не предаст и не подведет.
Общими усилиями поставили лесопильную раму, стали понемногу валить и разделывать лес, обеспечивая нужды сельчан. Зимой вывозят его к поселку, летом и осенью распиливают его, а весной – по договору с рыбокомбинатом ловят и вялят рыбу.
— Сейчас заканчиваем вывозку хлыстов, — рассказывает Михаил Георгиевич. – В этом году валим не «живой» лес, а пострадавший от огня.
Прошлогодние пожары нанесли колоссальный урон тайге. Я таких прежде не видел – огонь с легкостью прыгал с одного берега Назыма на другой, деревья горели, как спички. Сотни гектаров леса уничтожено. Сейчас его надо срочно убирать, чтобы не захламлять тайгу и дать возможность ей возродиться.
О лесе Стариков знает много и практически все – о знаменитом кышиковском чебаке. Чем он славен? Прежде всего своими вкусовыми качествами. Назым, с его многочисленными ручьями и мелкими притоками, является для рыбы зимовальной речкой. В хорошие годы его здесь добывают до 40 тонн, а пару десятилетий назад цифра доходила до 400.
— Деды рассказывали, что в один год только Вершининский (Вершина – поселок, находившийся в верховьях Назыма – авт.) колхоз выловил тысячу тонн чебака. Сегодня такие объемы кажутся фантастическими…
О причинах сокращения поголовья ихтиофауны Михаил Георгиевич говорит категорично – всему виной хищнический бесконтрольный вылов:
— Раньше никого на рыбалку не заманишь – слишком уж тяжел этот труд. Сейчас посмотрите: по всей реке стоят сотни запоров, сетей, фитилей, у всех есть снегоходы, позволяющие легко добраться до любой точки в тайге. Река испытывает немыслимую нагрузку, и никто не хочет следить за порядком…
Трудно винить селянина за то, что он безмерно черпает то, что имеется под боком. Кушать-то всем надо, и одеваться, и детей на что-то учить. Только вряд ли внукам удастся попробовать изумительного кышиковского вяленого чебачка…
Михаил Георгиевич самолично его солит, развешивает под навесом, бдительно следит, чтобы не попортила деликатес наглая северная муха.
Передержишь в тузлуке – чебак окажется пересоленным, снимешь с вешалов раньше времени – испортится. Вот и священнодействует профессионал на берегу всю весну…
Таежники – особая порода людей. Способные истово работать, не умеющие долго отдыхать, надеющиеся только на себя и на «фарт». И от власти они просят только одного – чтобы не мешали. Тем более, что за восемь лет существования ООО «Назым» ни один из многочисленных районных руководителей, приезжавших в поселок, не удосужился посмотреть – как там работают восемь простых сибирских мужиков, которые ничего не просят у государства…
2012
