Обычаи и быт коренных жителей Конды

Ольга Кошманова

Н.А. Семенов родился в деревне Терес Кондинского района в 1898 году. Неграмотный. Прекрасно знал свой родной мансийский язык, а по-русски говорил с акцентом. Ко времени моего знакомства с ним он очень плохо слышал, с большим трудом понимал русский язык, но был отменный рассказчик. Дальше я привожу рассказы Николая Анисимовича о жизни в д. Терес в начале XX века.

Шaйтан дал знать

— Я женился в 19 лет. Жену взял в Силаве. Мою невесту звали Авдотья Филипповна из рода Гришкиных. Она была сирота, жила у тетки. Пришлось три раза ездить сватать. Первый раз поехали я, Тимоха, брат Игнатий, а ее дяди дома нет. Без разрешения она и разговаривать не стала. Побоялась.

Второй раз приехали по весне 1917 года — не отдали ее. Впереди лето, сено заготавливать надо, а у них некому. Скотины много держали: коров, лошадей. Решили до осени повременить. Осенью по первому пути вновь поехали. Тут уж высватали. Свадьбу у них справили, в Силаве. По дороге домой, в Терес, в Сатыге в церкви обвенчались.

Примерно в 1908 году был сильный лесной пожар, который пришел к нам со стороны Учиньи. Много леса погибло. Вся наша деревня сгорела. Потом вновь все отстраивались.

А про шайтана и шайтанский амбарчик ты слышала? Вот тогда это и было. Хочешь, верь, хочешь — нет. Когда все вокруг сгорело, и все дома в деревне тоже сгорели, когда дым развеялся, и мы вернулись на пепелище, то увидели, что только один шайтанский амбарчик на ножках остался цел и невредим. Он стоял на краю деревни. Все мы ходили и смотрели и не могли понять, почему все сгорело, а этот амбарчик остался. И в амбарчике все сохранилось. После этого мы еще больше стали верить нашему шайтану. Это он амбарчик спас и дал нам знать, чтобы мы тут жили, чтобы вновь строились.

Цены, время, расстояние…

Зима. По глубокому снегу вернулись с охоты мужики. Рыба наморожена, пушнина есть, ягоды и мясо копытных домашних животных заготовлены. А пока зима и зимние дороги, можно съездить в Тобольск, Пелым, Туринск, Верхотурье, Чернавское. Продать свой товар, закупить необходимое. Посмотреть на мир, показать себя. С Конды были зимники на Тобольск, Туринск, Пелым. Дорога на Тобольск из Конды начиналась от Катыша, дальше — Ландина, Ачиры (или Вачиры), это уже татарское село Тобольского района. Следующие — Язимей, Ниски (или Носка), Зольниково, Македоново, Варионово, Яр-Хрущева, Новоселова, Курсово. От Курсово до Тобольска — 30 км.

Расстояние от Леушей до Тобольска по зимней дороге — 165 км. На 3-й день в Тобольске. В Туринск тоже на 3-й день приезжали. Особенно когда дорога была через Чернавское. Из Тереса до Левы. Здесь обязательно кормежка лошадей и ночевка. Через 30 км — Венкель, потом Суйто — это зимовье, а дальше уже пошли деревни Гришина и Чернавское и Туринск.

Были еще две дороги на большую землю или, как тогда говорили, в русскую сторону. Одна — через Евру, затем зимовье Салтымья, Усть-Конга, Суйто, Наконка, Пелым. И вторая — через Шаим, Полушаим. Сходились они в Пелыме. Вот этими дорогами ездили купцы, перекупщики в Конду для закупки мяса, рыбы, ягод, ореха. Этими же дорогами ездили кондинские мужики торговать и покупать для себя необходимые продукты и товары. Я везде был. В Тобольске, на Ирбитской ярмарке, в Туринске, Верхотурье, Пелыме торговал.

А вот цены того времени (до 1920 года):

корова — 15-20 рублей,

лошадь — 25-30 рублей (если очень хорошая, то 50 рублей просили),

овца — 3 рубля.

Цены на рынках Тобольска, Ирбита:

1 пуд ржаной муки — 50-70 коп;

1 пуд пшеничной муки — 1-1,2 руб.;

1 пуд ерша — 1 рубль, но это на месте, ершей на рынок не возили, т.к. было невыгодно;

1 пуд щуки — 2,5-3 рубля (на базарах);

1 фунт проса — 18 коп.

Цены на пушнину:

шкура лисы (белодушки) — 15 рублей;

шкура лисы-огневки (красная, как огонь) — 30 рублей;

шкура соболя — 15 рублей; шкура белки зимней — 30 коп.; шкура белки-нахапки (половина белая, половина черная) — 15 коп.

— Цены все знали, — уверял Н.А. Семенов. — Как не знать? Сами торговали, сами покупали. Правда, цена иногда зависела от привоза, но вообще цены были постоянные. Сахар 1 фунт — 30 копеек. По такой же цене сахар можно было купить и в Леушах у торговца. Поэтому я сахар покупал в Леушах, а не возил из Туринска или Тобольска. Из тобольской стороны купцы или перекупщики возили больше муку и продавали здесь по 1,5 руб. за пуд. Иногда просто меняли. Например, 1 пуд муки меняли на пуд щуки. Обычно из Туринска я на паре лошадей привозил 35 пудов муки (хватит на год), 1 пуд кренделей, крупы разной.

Осенне-зuмнuе забоmы

Зима в наших краях длинная — 170 дней. Весна затяжная — 84 дня, а лето и осень совсем короткие: лето — 60 дней, а осень — 51. Она быстро переходит в долгую зиму.

Ранней осенью для мужчин начинается работа: из заготовленных и просушенных полозьев делать сани, дровни, кошевы, делали зимние ловушки для промысла рыбы. В то же время поднимали слопцы на боровую дичь (глухарей, косачей) и так до первого снега.

Обычно в то же время охотились и на рябчиков, но это было между делом, попутно. Даже выстрела на него жалели. Рябчиков по лесам было много. Иногда, ради шутки, рябчиков подзывали манком — тут уж они слетались со всей округи.

В это же время рыбаки, поставившие запоры на реках в начале спада воды, должны были следить за ними. Ведь уже начинался листопад, и запоры приходилось чистить довольно часто. И днем, и ночью. Не углядишь за запором — вода может промыть где угодно и уйдет рыба. Тогда весь труд в течение долгого времени — насмарку. А без рыбы — это и без муки, сахара, одежды, обуви… Вот и следили за запорами!

С Покрова все мужики-охотники (а охотниками были все трудоспособные), уходили в урман. Обычно уходили парами во избежание всяких неприятностей. Ночевали в лесных избушках-юртах, а днем каждый шел в свою сторону. Белок за сезон убивали по 100 штук, когда чуть больше, когда меньше. Соболей было мало. Если находили 3-4 следа, одного-двух соболей убивали. Охотились на лосей, оленей. Был обычай: если убивали лося или оленя, то делили мясо на всех жителей деревни. Тогда было много лис. При желании охотник добывал за сезон по 3-4 штуки. Лис ловили капканами.

До Покрова (14 октября) в холодное время, а иногда и до заморозков, ловили рыбу и держали ее в курканах. Куркан делали из жилин (строганная палка диаметром до 1 см и длиной до 1 м) по 4 аршина длиной. Плели лыком жал (строганная палка длиной более 1 м), с боков доски. Если большой куркан, то по 15-20 пудов живой рыбы хранили в нем до морозов.

Иногда делали и верхний земляной котец — часть речки или озера, огражденную земляным рвом. А готовили его так: сначала сплетали жилины нужной длины, а потом готовый запор вбивали в землю речки или озера. В него и запускали пойманную живую рыбу до морозов. С первыми морозами рыбу вычерпывали, морозили и хранили в мешках до приезда русских купцов или до вывозки на продажу. Обычно купцы или перекупщики появлялись сразу, как только устанавливались зимники.

От нас, от Тереса, было 4 дороги: на Елушкину — 25 км, на Тоскливую — 20 км, на Аминью — 10 км, на Пашню — 12 и в Леуши через Пашню — 22 км.

Все эти дороги сходились у нас. Здесь была кормежка лошадей. Зимой, бывало, и лампы не тушили. Спокоя не было. Бывало иногда и так, что лошадей ставить негде было.

В начале века купцы, что приезжали на Конду и привозили необходимые продукты, добирались до самых отдаленных поселений. Иногда такие знакомства перерастали в родство: выдавали дочерей замуж или брали в жены девушек. Обычно знакомство купца и коренного жителя продолжалось десятилетиями и переходило из поколения в поколение.

На места привозили все, что заранее обговаривалось. Ну и кое-что из новинок. Обычно торговец-купец всегда знал, что необходимо таежнику. И привозил в обмен на рыбу, мясо, ягоды. Зимой коренной житель мог получить все необходимое. Можно было нанять плотников для строительства, пригласить стекольщика, красильщика, коновала (ветеринара), мастера для пошива шуб или другой одежды, скорняка. Стоило только сказать любому перекупщику или купцу, а устная почта того времени работала безотказно, как в скором времени в деревне появлялся тот, в чьих услугах нуждались. Расчет в большинстве случаев был натуральный: рыба, мясо, ягоды.

Конец зимы — самое спокойное время для жителей Конды — тех, кто уже пришел с удачной охоты, съездил на базары и ярмарки и запасся на год вперед мукой, крупой и другими продуктами и вещами.

Самая ходкая лодка – осиновка

Из ствола осины выдалбливают древесину, оставляя по бокам 1-1,5 см. Разводят над костром. По бокам — набои — доски по 15- 20 см шириной по длине лодки. Конопатят, смолят. Укрепляют сидения. Делают гнутое весло, на конце с напалком — утолщением, удобное для гребли. И осиновка готова. Легкая, прочная, легко управляемая, а главное, ходкая.

Осиновки делали на одного человека, на двоих, иногда и на трех. Но это уже большая и не очень удобная лодка.

Кто делал осиновки в Тересе? Мой отец делал, брат Игнатий делал, Василий Семенов делал, дед Павел делал. Его фамилия была Пурщин. А так в нашей деревне все Семеновы были. Я своим отцом всегда считал Михаила. И только позже узнал, что я сын его брата Анисима. У Михаила детей не было, а у Анисима большая семья, детей много. Вот меня и отдали брату отца. Но по документам я Анисимович.

Так что лодочники свои были. Какую лодку надо, живо сделают. По 4 сажени лодка. А вот кедровки мы не любили, не держали. Мы больше на осиновках ездили. Куда хочешь, когда хочешь, уедешь. Все ездить умели. И большие, и маленькие. Всегда ездили.

Перед тем как ехать по Туману, всегда смотришь, откуда ветер. Лучше ехать при боковом ветре. Вся лодка наверху, на волнах. При встречном ветре ехать нельзя, а при попутном можно. Но при сильном ветре волной может поднять нос лодки, а с кормы залить. Все это знали… Поэтому, если надо ехать по Туману, всегда смотришь… Все лето, осень на воде. Но никто не тонул. Такого слышно не было.

Осиновка была легкая, поэтому ее можно было перенести по перетаскам, коими пользовались местные жители, учитывая изви­листость местных речек и речушек. А главное — такая лодка всегда исполняла роль защиты от дождя, бури, ветра. Едет таежник на своей лодке, и вдруг налетает буря: ветер, дождь или град. Быстро к берегу, лодку на берег, а сам под лодку. Так пережидали непогоду.

Брусничный промысел

В июле на болотах (янгах) созревает морошка. Собирать ее трудно, но это первая ягода года и поэтому собирают и едят ее с удовольствием. Чуть позже, в августе — черника, голубика, костяника, княженика (по-местному, куманица), смородина, черемуха. Сбором этих ягод занимались дети и женщины.

С начала сентября — сбор брусники. А вообще, чтобы ягода хранилась долго и не портилась, лучше собирать не раньше 14 сентября или же после первых заморозков (хорошего инея).

Районы реки Конды славились своими брусничниками в сосновых лесах. Обычно в лесу каждая семья имела свой карус — деревянное строение для хранения ягод, куда сыпали собранную ягоду и хранили до заморозков. Вывозили по зимней дороге на лошадях.

Были и общие места сбора брусники. На эти бора съезжались из многих деревень и даже других волостей. Приезжали с гармошками, балалайками. И по вечерам устраивали гуляния с песнями и плясками. Здесь же молодые люди знакомились друг с другом, парни приглядывали себе невест, девчата — женихов.

За каждой деревней были закреплены бора с ягодниками. За ягодниками строго следили и через каждые 6-7 лет выжигали ранней весной, когда почва еще не оттаяла, а только что сошел снег. И всегда следили за чистотой боров: убирали сухостой, упавшие деревья. Все это шло на дрова.

Весна u лето таежного края

Ближе к весне, когда день становится дольше и теплее, начинали подготовку к лету. Весна. Теплые дни. Тают снега. Природа просыпается. Мир, покой, предчувствие доброго будущего на душе у таежников. Последние поездки по зимней дороге в гости, к друзьям, родственникам в соседние и дальние поселения.

Обычно с середины марта дорога должна рухнуть. Бывает, на неделю раньше или позже, но к 1 апреля уж точно. Тогда живи дома и продолжай неоконченные дела. А их предостаточно: гнуть дуги и полозья, готовить сани, дровни, кошевы, распиливать кедровые бревна на доски и сколачивать кедровки, долбить осиновки, гнать деготь и смолу, заготавливать черешки для граблей, литовок, строгать жал и жилинки, охотиться на оленей, лосей, добывать рыбу для питания.

— Весной, как только лед с Тумана уйдет, — вспоминает Николай Анисимович, — а его рано ветром разбивает, сразу начинали рыбачить сетями. Бывало, за день по 100 язей добудешь, да еще и щук. Рыбу не солили, а пластали, соединяли парами и сушили на солнце. По-нашему, называли тосом куль — сушеная рыба. За весну, лето по 10 пудов (когда больше, когда меньше) заготавливали.

С момента вскрытия реки, через 20 дней, по народному календарю, вскрываются озера. И тогда — на озера за карасями. Карась на мансийском языке — туркуль (озерная рыба). И прямо на местах лова из карася (можно и из другой рыбы) готовили урак, а икру солили.

Сушеную рыбу — «урак» — хранили в берестяных ватланах (посуда для хранения продуктов) для продажи, ели сами. Щучью икру солили бочонками. На Троицу ездили в Леуши и туда возили продавать.

Что рыбаку нужно? Прежде всего, сети, невода, веревки… А ниток-то не было. Лен покупали в Тобольске, на Ирбитской ярмарке, или заказывали. Бабы спрядут. Вот и вяжут сети, невода, другие ловушки. Но в начале ХХ века уже можно было купить и нитки, и мережу. Полегче стало.

Кроме рыбалки, весной охотились и на прилетную утку. Но только для себя, для еды. Впрок не заготавливали.

Лето у нас короткое, но жаркое. Хотя, когда как. Не зря говорят, что июнь еще не лето, а август уже не лето. Зато в любое лето комаров, паутов, мошки предостаточно. Одним словом, гнус — одна из величайших бед. Защита для людей и животных — дымокур, а еще деготь! Местные жители прекрасно знают его свойства и применяют.

Сразу после Троицы заготовляли лыко. Ехали в молодые липняки.

— Как без лыка? — говорит Николай Анисимович. — Я с бабой ездил лыко заготовлять. Обдерешь, намочишь. А как будет готово, начинаешь веревки вить. По 500 саженей навивали. На невода, на сети, на вожжи. А после Петрова дня начиналась страда. Иногда ранняя страда, иногда поздняя. Это от паводка зависело. Если вода рано ушла, — ранняя страда, если долго держалась — поздняя. Иногда на Петров день при большой воде в Елушкину ездили. Там часовня была. И Петров день был их праздник, в их деревне справляли. Туда и съезжались со всех деревень. Но если вода ушла рано, то на праздник не ездили, ехать долго. Кругом все надо. А при большой воде напрямую через Корп.

Страда… Сена много заготовляли. Я говорил, что у нас в Тересе у всех было много коров, лошадей. Только у моего родного отца Анисима да Тимохи — по 1 корове и по 1 лошади. Бедно жили. Семьи были большие, детей малых много. А у всех полные дворы. Так во время страды и Прокопьев день, и Ильин день пройдут.

Исстари, на протяжении веков, вогульское население держало коров, лошадей, овец, кур. Сохранились легенды о том, что когда наши предки переселялись, они ехали на лошадях, вели коров и овец, а на подводах везли кур. Оленеводством на Конде не занимались. Олень всегда был предметом промысла. А коневодство — традиционно. Фактически не было семьи, чтобы не было лошади. А куда без лошади? Сено привезти с лугов (оетов), за ягодой по первопутку съездить, на рыбалку ехать, добытую рыбу везти. Весной огороды пахать, боронить. А зимой на паре, тройке с грузом ехать в Тобольск, Ирбит, Пелым и др. Картошку в деревне все сажали, а вот хлеба нет. Потом, это уже когда я женился, мы начали поля разрабатывать. Было у нас поле по Елушкиной дороге, по Аминской. Я шесть пудов ржи сеял! Очень хорошо родилась. Молотили на льду, пока снега нет. На это Игнатий, старший брат, был большой мастер. А потом на ветру и просеивали. Навоз от коров, лошадей на поля, огороды вывозили. Все хорошо росло.

Журнал «Югра», №2, 2004 год