Первенец культуры на далеком Севере

Капиталина Галкина

В конце 1933 года Ханты-Мансийский окружком партии сформировал первый Красный чум с расположением его в далекой Тольке Ларьякского туземного района. Руководителем Красного чума назначили Раишева Леонида Мироновича. Тысячекилометровый путь от Ханты-Мансийска до Ларьяка Л.Раишев, врач Галина Николаевна Оносова, киномеханик из Самарово Лазарь Кузнецов проделали на лошадях с большими трудностями за несколько недель.

В Ларьяке к ним присоединились будущие работники Толькинского тузсовета Евгений Александров и Иван Тугаскин (ханты с Оби), учительница Людмила Александрова, радист Иван Кошкаров, переводчик Кузьма Натускин, санитарка Наталья Сигильетова и несколько строителей во главе с Д.Роговским.

Пастухов оленей решили набрать в Тольке. Путь от Ларьяка до Тольки тоже был долгий и тяжелый. Короткий отдых оленям, ночевали в снегу у костров, укрывались оленьими шкурами. Шестисоткилометровый путь преодолели за две недели.

По приезде в Тольку сразу же начали строительство дома, знакомились с кочевым населением, сбирали детей в школу-интернат, принимали больных. В срочном порядке провели перевыборы тузсовета, в состав которого вошли Александров, как председатель, Тугаскин (заместитель), туземцы Василий Кунин, Кузьма Кунин и Евдокия Кунина.

Здесь же приняли решение: 237 оленей, конфискованных у шаманов и зажиточных ханты, раздать бедному населению тундры, завезти около ста центнеров товаров, для этой цели собрать девяносто упряжек оленей.

В очень короткое время построили дом, в котором разместили школьный класс, медпункт, общежитие для сотрудников Красного чума, избу-читальню и радиорубку. Помещение было очень холодное и темное, отоплялось железными печами.

Перед сотрудниками Красного чума стояла очень трудная и ответственная задача: организовать работу тузсовета, школы-интерната, избы-читальни, наладить медицинское обслуживание кочевых народов, вести культурную и партийно-советскую пропаганду.

Толькинские юрты были самыми отдаленными в Ларьякском районе. В территорию Тольки входили еще и Пуринские и Сабунские юрты (по названию рек, по которым располагалось кочевое население). Ближе всех к Ларьяку был Сабун — три дня пути на оленях.

К концу ноября 1933 года с большим трудом удалось собрать пятнадцать детей ханты в школу-интернат. Население тундры было настроено враждебно по отношению к Красному чуму. Большую помощь оказал учителю переводчик Кузьма Натускин.

Своих детей ханты с малого возраста приучали к работе. Старшие девочки помогали матерям готовить пищу, ухаживать за младшими детьми, шить одежду и т.д. Мальчиков приучали к рыбалке и охоте. В десять лет мальчики уже хорошо владели оружием, знали все охотничьи хитрости. Дети ханты, особенно девочки, остро переживали разлуку с родителями, поэтому им разрешалось приезжать в школу-интернат в любое время. Позже была для родителей построена столовая.

В начале тридцатых годов на севере Ларьякского туземного района шла острая классовая борьба. Богатый князь Шатин-Кунин и шаманы не хотели упустить из-под своего влияния кочевые народы Севера. Использовали недовольство населения вмешательством Советской власти в их родовые обычаи и устои. В пылу борьбы с неграмотностью допускалось много ошибок, не всегда учитывались интересы населения. Это вызвало недовольство и противостояние со стороны коренного населения.

В конце 1932 года в Толькинские юрты были посланы учителя-ликвидаторы супруги Александровы и избач Василий Бормотов. В марте 1933 года Бормотов ушел на охоту в Толькинский урман и не вернулся, поиски ничего не дали. Александровы из-за страха вернулись в Ларьяк.

Из докладной записки №92 Шварева от 23.03.33 г. в Остяко-Вогульское окружное отделение ОГПУ “О политическом состоянии тундры Ларьякского района”:

“В Ларьякском районе в период перевыборов тузсовета Шатин-Кунин увел за собой в Туруханский край сто шестьдесят одного туземца. Перекрыл речку Тольку запором на время нереста сельди, чем вызвал недовольство хантов Советской властью. Он был связан с другими районами округа и знал о событиях, происходивших там. Он несколько раз бывал в Норвегии с продажей пушнины, чем срывал план сдачи пушнины государству. Некоторые советские работники занимали у него деньги; так, заведующий “Сибторга” Кононенко занимал у него деньги, несколько тысяч рублей. Но в конце 1932 года Кунин Ефим Иванович, сорока шести лет от роду, был арестован на Ларьякской ярмарке. Изъято у него золотой валюты на сумму 8235 рублей”.

Вот такое было политическое положение накануне приезда сотрудников Красного чума в Тольку. Но работать надо было, и они на оленях в пургу и морозы по десять-двенадцать дней разыскивали кочевых ханты для проведения профилактических осмотров. Приезжали со стойбищ с обожженными морозом и сильным ветром лицами и слезящимися глазами. Летом ездили в поисках ханты на обласах, иногда поездки затягивались на месяц. И по возвращению в поселок в первую очередь бежали в радиорубку к Ивану Кашкарову. Связь с Ларьяком держали ежедневно.

Много внимания уделяли сотрудники Красного чума женщинам-ханты. Учили их всему, что умели сами. Проводили санобработку жилищ, вели беседы по гигиене, принимали роды, лечили больных. К 8 марта удалось собрать женщин из одиннадцати чумов и устроить для них праздник.

В те времена все хозяйские заботы на стойбищах Толькинской тундры лежали в основном на плечах женщин. Поставить чум, приготовить дрова и пищу, шитье одежды и обуви, воспитание детей, уход за стариками и беременными женщинами, помощь многодетным матерям. Девушек замуж выдавали рано и умирали женщины рано от непосильной работы, от тяжелых родов и т.д.

В начале 1934 года в Тольке была создана фактория, которая оказывала помощь Красному чуму. Здесь шили одежду, которую ханты брали с охотой в обмен на пушнину и рыбу. Фактория снабжала кочевых хантов продуктами и боеприпасами. Но однажды возвратились люди из тундры и увидели ее сгоревшую.

18 марта 1934 года была создана в Тольке партийная ячейка, которую возглавил начальник Красного чума Л.Раишев. На первом же заседании был поставлен вопрос о строительстве дома для участкового инспектора и сарая для хранения продуктов. Все члены партячейки и комсомольцы подписались на месячный заработок второго займа второй пятилетки. Наметили выпуск стенгазет, ответственным за их выпуск утвердили врача Г.Оносову.

Вскоре прибыл в Тольку заведующий заготагентством “Уралпушнины” Василий Сергеевич Лебедихин и избач Иван Ефремович Мотошин. Теперь уже взаимообмен товарами велся через “Уралпушнину” . Ханты сдавали пушнину, получали взамен товары и продукты.

Поскольку основным питанием у северных народов была рыба, то ее и добывали. Складывали в кушеньки, сушили, делали из нее муку (порсу), ели ее и в сыром виде без соли. Пекли рыбные лепешки и мучные, замешивали тесто на ухе, добавляли кровь или икру. Любимым напитком был чай, воду кипятили над костром в больших чайниках, заваривали густо, пили много.

Как вспоминает врач Г.Оносова, широко у северных ханты было распространено, табакокурение. Курили табак в трубках, закладывали за щеки и язык. Особенно много курили старики, иногда трубка ходила по кругу. Курили женщины, подростки и даже малые дети. Много труда вложили сотрудники Красного чума в борьбе с этой вредной привычкой в школе-интернате.

Зимой охотники уходили далеко в лесотундру на охоту (белку, соболя, лису, горностая и т.д.). По мере истощения корма для оленей (мох, ягель) и пушного зверя переезжали с места на место, питаясь мясом оленя и зверя. Медведя убивали крайне редко, считая его своим “собратом” , а если это случалось, так в его честь устраивали празднества по нескольку дней.

Очень сильна была чудодейственная сила шаманов, в лесах у них были особые “святые места”, которые тщательно охранялись.

Завоевать доверие ханты было нелегко. Труднее всех приходилось врачу Г.Оносовой. Лечить нужно было “наверняка”, ошибки могли стоить жизни. Много было тяжелых заболеваний и различных травм, несчастных случаев и т.д.

Однажды нашли в чуме умирающую от тяжелых родов молодую женщину. Вокруг нее уже “хлопотал” шаман. Пришлось долго уговаривать родственников, наконец, они согласились, но поставили условие: если женщина умрет, то умрет и врач. Двое суток боролась Г.Оносова за жизнь женщины и свою. Только на третьи сутки исход родов завершился положительно. После этого случая родственники этой женщины стали обращаться к врачу. В то время самыми распространенными болезнями людей Севера были трахома и туберкулез, но особенно желудочно-кишечные заболевания. Конечно, медикаментов не хватало. Использовали при лечении местные травы, хвою и ягоды кустарников.

В январе 1934 года в Толькинские юрты был послан отряд милиции из Ларьяка для охраны Красного чума и ликвидации остатков банды Шатина-Кунина и Федора Прасина. Но вскоре отряд вернулся и привез убитого в перестрелке милиционера Н.Перевалова.

В марте 1934 года прибыл отряд из Остяко-Вогульска во главе с секретарем окрисполкома Сабаниным. В Ларьяке к ним присоединился местный отряд милиции и добровольцев во главе с начальником ОГПУ Андреем Ефимовичем Волковым.

Как вспоминает бывший секретарь Ларьякского ТузРИКа Иван Васильевич Борщев, из окружкома прибыл уполномоченный Петров. По его заданию он выехал в район рек Сабуна и Ваха — разведать настроение ханты, которые знали о событиях в Тольке и были настроены крайне агрессивно.

В конце марта 1934 года отряд Сабанина вернулся. Банда разбежалась по тундре. Сам Федор Прасин бежал в корликовскую тундру, но арестовали двух его сподвижников – молодых ханты Куниных Филиппа и Петра. Их судили в Ларьяке окружным выездным судом и приговорили к высшей мере наказания — расстрелу.

Журнал «Югра», 2000, №7-8