На многочисленных полках Тобольского архива хранятся молчаливые, пожелтевшие от времени, документы — свидетели далекого прошлого. Стоит внимательно их пересмотреть, как перед нами встает жуткая картина той эпохи, когда туземные народы Сибири стонали под гнетом царизма, терпели неслыханную эксплоатацию, открытый грабеж и издевательства со стороны царских чиновников, купцов и попов.
В этой статье мы расскажем о гнусных «подвигах» «смиренных отцов» — этих волков в овечьей шкуре.
Перед нами дело «духовной консистории Тобольского митрополита».
Это было в 1747 году, 190 лет тому назад. В знойный июльский день 17 человек хантэ поднимались медленно на гору, где стоял архиерейский дом. Руки и ноги у них были закованы в тяжелые железные кандалы. Среди них три женщины. Одна из них «Марья Михайловна, дочь Итмас» от изнеможения падает. Ее взяли больную в далекой Нюкосовичевой волости, Сургутского уезда. Остальные из той же и соседних волостей. Все они новокрещенные. Еще в 1720 году к ним приехал с отрядом солдат известный схимонах Филофей Лещинский и насильно окрестил. Теперь их ведут солдаты к митрополиту на допрос.
Им предъявили обвинение в том, что они будто бы «с дьяволом явное осязательство имеют», как записано в протоколах допроса. Об Ордилке Ляксине записано, что «у него и в брюхе шайтан имеется». Эти обвинения показывают, что попы сами верили в существование тех «духов», которым поклонялись тогда хантэ и манси, только попы считали этих духов бесами, дьяволами.
В показаниях хантэ рассказывали о своей старой вере. Никон Торгома сознавался, что раньше он гадал «о добыче и недобыче на рыбных и звериных промыслах… и в том шаманстве явное с дьяволом осязательство имел», а теперь «он более с ним, дьяволом, дружбы иметь не хочет».
Старая вера была обманчивая и вредная. Но попы превратили прежних «духов» в «дьяволов», прибавив еще христианские сказки. К этому времени среди поселений хантэ и манси было построено 37 церквей и ни одной школы.
Прошло пол года. Всех 17 человек митрополит держал в заключении. Несчастные заживо гнили в подвалах, закопанные в колодки. Скоро «его преосвещенству» начали доносить:
«Сего 1748 года на 28 число в ночи новокрещенный остяк Никон Торгома волею божию умре»…
«Сего февраля на 9 число в ночи Ермолай Какалин волею божию умре»…
«Остячка Мария Михайловна, которая наперед сего была в болезни волею божию умре…
«Новокрещенные остяки Михайла Никченка, Михайла Рыдаков волею божию умре»…
Из доносов видно, что в течение одного месяца умерло 5 человек. Получая донесения митрополит наносил резолюцию: «Справитца… о быти на исповеди». Его забота заключалась в том, чтобы успеть исповедывать и причастить тех, кто умирал от его же мучений.
Некоторые не выдерживали томительных страданий и кончали самоубийством. Вот «Извет» митрополиту: «…содержащийся в консистории его преосвещенства колодник Сургутского ведомства Нюколовичевой волости новокрещенной остяк Данило Тайноги в ношное время, пополудни в десятом часу неведомо откуда взяв нож по горлу себя резал»… Узнав об этом митрополит Антоний писал: «сам себе злодейски перерезал горло ножом от чего по свидетельству лекаря Экенбрехта и жить ему Таноге более ненадежно». Но «лекарь» был вызван митрополитом лишь для того, чтобы узнать: можно ли еще допросить умирающего. Допросить успели. Требовали признания в отступлении от «христианской веры» и служении дьяволу. Танога сказал: «взят в Тобольск весьма строго того ради не ведая за собою никакой вины и чтоб напрасно не впасть во истязание был в великой печали и почти вне ума своего перерезал себе горло и тем хотел себя убить до смерти».
Хотя небольшие, вооруженные луками, группы хантэ и манси были бессильны перед царскими военными отрядами, но доведенные до отчаяния они нередко приходили в «шаткость» т.е. давали отпор поработителям. Это испытал на себе военный отряд, который вместе с попом поехал в знакомую нам Нюколовичеву волость, Сургутского уезда, искать еще «волшебников» в дополнение к тем, которые уже сидели в Тобольске. Побывавший там начальник отряда Семен Ботеев секретно доносил в Сургутскую воеводскую канцелярию о том, как их приняли хантэ, у которых они требовали выдачи «волшебников». «Напали на нас, — писал он, — человек 40 у юрт своих, били нас смертельно и от того смертельного бою суругуцкой служилой Василий Нанкин по-иноземчески стал им разговаривать, но они на тот разговор не здались и били нас смертельно и везали и заперли нас всех в юрту и держали под караулом сутки… и стали нас приводить к присяге, чтобы мы не объявили об оном битье нигде и никому… Из-за их пристрастия убоясь смерти приняли присягу двоекратно, а сентября 8 дня отпустили нас от себя и при отпуске принуждали они остяки нас свои руки целовать в том, чтобы мы их також «не объявили».
Из этого интересного донесения мы видим, что покоренные народности Сибири не хотели смиренно стоять на коленях перед своими поработителями и терпеть тяжелый гнет и издевательства.
Но как и следовало ожидать, те что клялись «не объявлять» о происшедшем, получив свободу, прямо направились к Сургутскому воеводе. Усиленный военный отряд пригнал 31 человека хантэ. Все они для устрашения остальных были «при многолюдном собрании других остяков и сургуцких жителей… наказаны плетьми нещадно».
Из 17 человек, содержавшихся в Тобольске, осталось в живых всего 11. Консистория, то-есть палачи в рясах, вынесли им приговоры: «за с сатаною знание и через то чинимое ими волшебствование… наказать кнутом». Надо иметь в виду, что от нескольких ударов тяжелым кнутом с железным грузом, истязаемый часто умирал. При наказании присутствовали попы, а в волостях и юртах они сами выполняли обязанности палачей, собственноручно избивая хантэ.
Мы развернули мрачные страницы далекого прошлого. В наши счастливые светлые дни, на основе грандиозных побед социализма, мощно расцветает культура всех народов, населяющих нашу великую социалистическую родину. Рушится одна из опор старого эксплоататорского мира — религия. Но религиозные пережитки еще до конца не преодолены. Они наносят нам огромный вред. Враги пользуются ими как удобным оружием направленным против социалистического строительства. Вот почему мы должны широко использовать то право, которое закреплено за нами статьей 124 Сталинской Конституции, — право каждого гражданина СССР на антирелигиозную пропаганду. Используя архивные документы-подлинники, свидетельствующие со всей объективной правдой о гнусных издевательствах «отцов христианской церкви» над трудящимися, каждый гражданин должен неустанно и повседневно разоблачать лицемерие религии и ее проповедников верных слуг эксплоататорских классов.
«Остяко-Вогульская правда», 6 января 1938 года
