О.В. Семёнов
Стремительное продвижение русских на восток, начало которому было положено походом Ермака Тимофеевича, вызвало острую необходимость в налаживании качественной связи между Москвой и Сибирью. Поэтому здесь на наиболее оживленных направлениях появляются профессиональные ямщики, в обязанность которых входила транспортировка следовавших по государственным нуждам лиц и грузов. Так один за другим возникли Верхотурский (1600 г.), Туринский (1600 r.), Тюменский (1601 г.), Демьянский и Самаровский ямы (последние были основаны в конце 20-х — начале 30-х rr. XVII в., однако функционировать начали в 1635-36 r. и в 1636-37 r. соответственно.
Известно, что каждая ямская слобода представляла собой общину. При необходимости население собирало сход, на котором решались важнейшие вопросы жизни «мира» и избирались должностные лица, размещавшиеся в «ямской мирской избе». Во главе органов самоуправления стоял ямской староста. У него имелись помощники — ямские десятники. Текущее делопроизводство находилось в руках нанятых общиной ямских дьячков.
С момента своего возникновения организованная система сообщения в крае была поставлена под пристальный контроль властей. Не случайно подлинным распорядителем ямского дела в рамках вверенного ему уезда являлся воевода. Последний в ряде случаев опирался на непосредственно подчиненное ему должностное лицо — ямского приказчика.
По всей видимости, за пределами Уральского хребта ямские приказчики действовали не везде. В настоящее время их наличие установлено лишь по отношению к Самаровскому и Демьянскому ямам. Отсутствие приказчиков в остальных ямских поселениях «далекой государевой отчины» объясняется, скорее всего, тем, что они располагались при городах. Что касается нижнеиртышских ямов, то оба этих населенных пункта находились на значительном удалении от Тобольска (которому подчинялись). С целью эффективного управления и контроля над ними здесь были необходимы непосредственные представители воеводы. Самаровский и Демьянский ямы играли роль связующего звена между отдельными частями края. Через них проходил основной поток людей и грузов, направлявшихся из Западной в Восточную Сибирь и обратно. По своим роли, значению и функциям ямские приказчики по отношению к подчиненному населению (ямщикам) выступали в роли своеобразных «воевод в миниатюре».
Ямские приказчики назначались воеводой или центром обычно из числа местных служилых людей — детей боярских. Так, в начале 1659 r. тобольский сын боярский Федор Мокринский подал в Москве челобитную с просьбой определить его на место Степана Тутолмина демьянским ямским приказчиком и отправить тобольским властям соответствующую грамоту. Как правило, это были лица не случайные, а уже зарекомендовавшие себя профессионалы. Не зря Сибирский приказ пред писывал разрядной администрации назначать в приказчики только тех лиц, «кого б с такое дело стало». Поскольку обладание данной должностью сулило серьезные выгоды, то для служилого человека она являлась желанной. Поэтому дело не обходилось без подключения связей и взяток. В Тобольске или в Москве составлялась «выпись» о службах соискателя, после чего принималось решение о назначении. Перед отправлением к месту службы ямской приказчик получал от воеводы должностную инструкцию (наказ), в которой прописывались его обязанности. В свою очередь, сменяемому приказчику отправлялась память с сообщением о замене и необходимости сдачи дел преемнику. Самовольный съезд приказчика считался незаконным и наказывался. Следует отметить, что к месту службы должностное лицо выезжало в сопровождении родственников, на которых в дальнейшем опиралось в управлении. Не случайно, в марте 1676 r. на Демьянском яме вместе с приказчиком тобольским сыном боярским Степаном Кобылинским находились его сыновья Иван и Кондратий.
В Ямской слободе приказчик действовал наряду с выборным ямским старостой. Несмотря на нечеткость разграничения функций между ними, следует отметить, что приказчик, как представитель государственной администрации, занимал господствующее положение, располагая при этом обширной компетенцией, затрагивавшей многие стороны местной жизни. Возглавляя судную избу (в которую также входил судный дьячок), он осуществлял надзор за действиями должностных лиц ямского самоуправления, следил за регулярностью их выборов и при необходимости мог им чинить наказания. Например, в 1682-1683 г. самаровский приказчик Афанасий Ушаков ямского старосту Ивана Серебрянникова «в колоду садил за вину ево», «что он без ведома ево, Афонасьева, роздал проезжим всяких чинов людем на дощаники подводы».
По мнению большинства исследователей, в европейской России ямские приказчики постепенно утратили свое значение. Логическим итогом этого стала их ликвидация в 1679 г. Тем не менее, на Самаровском и Демьянском ямах эти должностные лица продолжали существовать.
Основная задача, поставленная перед ямским приказчиком, заключалась в обеспечении бесперебойного функционирования системы ямской гоньбы. Поэтому он контролировал отпуск подвод, следил за тем, как ямские старосты ведут отчетную документацию, принимал участие в приборе на опустевшие паи ямщиков и, вероятно, брал с них «выборы», которые в последующем отправлял тобольскому воеводе. По предписанию последнего приказчик отводил ямщикам земли под пашни и сенные покосы, контролировал поземельные сделки между ними и многое другое.
В Сибири ямские приказчики имели отношение к вопросу обеспечения ямщиков жалованьем. К примеру, в начале 1689 г. самаровский ямской челобитчик Иван Корепанов получил в Москве 1000 рублей. Тобольским воеводам предписывалось эти деньги «записать в приход», после чего «без задержанья» отправить на Самаровский ям. Здесь все средства необходимо было раздать ямщикам на текущий 1688-1689 г. «в их оклады всем налицо при прикащиках и при старостах». Впрочем, права на самостоятельное изменение размеров жалованья ямщиков приказчики не имели.
В отличие от многих других сфер деятельности, судебная компетенция сибирских ямских приказчиков оставалась довольно скромной. Они совместно с ямскими старостами судили ямщиков по незначительным искам, за что взимали соответствующие пошлины 1. Суд по более серьезным преступлениям осуществлял тобольский воевода. К примеру, в 1685 г. самаровцы обвинили ямщика Ивана Хозяинова в недобросовестности. Первоначальное следствие по этому делу проводил приказчик Юрий Глинский. В ходе разбирательства выяснилось, что в 1683-1684 г. Хозяинов по поручению общины ездил в Москву, где получил две грамоты «о их ямщичьих нужах». Однако на обратном пути в Тобольске документы у него украли «воровские люди». Намереваясь избежать наказания, незадачливый челобитчик никому не объявил об этой пропаже. Материалы сыска Глинский отправил в разрядный центр. И уже здесь воеводы вынесли окончательный вердикт: Хозяинова «на Самаровском яму… бить батоги».
Самаровские и демьянские ямские приказчики были причастны к взиманию разнообразных поборов: общегосударственных налогов («десятой деньги»), пошлин с продажи скота, «явочных денег» «с пив и браг», оброка с рыбных ловель и т.д. Часть собранных денег вместе с отчетной документацией периодически отправлялась ими в Тобольск. Тем не менее, как и другие представители местной администрации, приказчики не имели права на самостоятельное расходование казенных средств, а также на освобождение или предоставление ямщикам отсрочки от уплаты налогов.
В обязанности данных должностных лиц входили также функции полицейского характера. Они контролировали нравственное состояние ямщиков: боролись с пьянством, не допускали азартные игры между ними и т.д. Следили приказчики и за тем, чтобы в слободе не укрывались беглые и преступники.
Довольно широкие полномочия сибирских ямских приказчиков вызывали потребность в усилении контроля над ними со стороны вышестоящих инстанций. За недобросовестное выполнение обязанностей должностное лицо ожидало возмездие. Так, в апреле 1654 г. самаровского и демьянского приказчиков предупредили о том, что если они не будут унимать ямщиков от «воровства», то им грозит наказание «как они доведутца». В то же время, трудно сказать, имел ли воевода право на произвольное смещение нерадивого приказчика. Скорее всего, здесь отсутствовало общее правило: в одной ситуации тобольский администратор самостоятельно производил его замену, в другой — требовалась санкция Москвы.
По-видимому, строго установленных сроков «сидения на приказе» на сибирских ямах не существовало. Как показывает практика XVII в., они колебались от нескольких месяцев до нескольких лет, причем смена должностного лица могла произойти в любое время года, а вовсе не обязательно в его начале или в конце. В 1697 г. тобольские воеводы получили из Сибирского приказа предписание «велети быть» на одном месте «лет по 5 и по 6 и болше» тем приказчикам, кто учинит государству прибыль и не доставит «тягостю>населению.
Нам мало известно о формах обеспечения ямских приказчиков в Сибири. За службу они получали казенное жалованье. Не случайно, за тобольским сыном боярским Юрием Глинским, который с осени 1684 r. по весну 1687 г. возглавлял Самаровский ям, числился оклад денежного обеспечения в размере 20 рублей. Параллельно население уплачивало в их пользу всевозможные легальные и полулегальные поборы («кормы», «почести», «посулы»), а также выполняло массу разнообразных «поделок». Вдобавок, администратор мог иметь собственное хозяйство.
Столь широкие полномочия, территориальная отдаленность и относительная самостоятельность вызывали немало злоупотреблений со стороны руководства ямов. В 1654 г. демьянцы жаловались на своих приказчиков, которые «пиво варят, и, накуря, продают всяким людем, и от того де винного куренья в слободе чинятца пожары частые». Подытоживая челобитную, ямщики заключали, что им от своих администраторов «чинитца обида и налога болшая». Необходимо отметить, что чрезмерные злоупотребления приказных дельцов наталкивались на яростное сопротивление ямских общин. При этом тобольские воеводы и Москва пока еще учитывали интересы ямщиков и со вниманием относились к их жалобам. Тем не менее, заслуженная кара постигала администратора-корыстолюбца не всегда, но лишь в том случае, если своими действиями он серьезно ослаблял государственную власть. К примеру, в апреле 1686 г. руководство Сибирского приказа предписало тобольским властям сменить самаровского ямского приказчика Юрия Глинского «тотчас», ввиду того, что он «проезжих всяких чинов служилым и торговым людем приметками своими» чинил утеснения. Тем не менее, по неизвестным причинам это распоряжение выполнено не было, а Глинский оставался на посту вплоть до марта 1687 г. К тому же далеко не всякие действия местной администрации, квалифицируемые населением в качестве злоупотреблений, точно так же оценивались правительством.
На протяжении XVII в. положение сибирских ямщиков неуклонно ухудшалось. Причина этого заключалась не только в поджидавших на пути опасностях, суровых природных условиях и много численных злоупотреблениях со стороны представителей местной администрации и проезжих лиц, но также в характере правительственной политики, нацеленной на извлечение максимальных доходов при минимальном расходе казенных средств. Все это вынуждало ямщиков прибегать к активным формам протеста, перед которыми ближайшие к ним представители государства — ямские приказчики — оказывались, порою, бессильными. Так, 19 марта 1645 г. приказчик Степан Голынский потребовал у самаровцев выделить направлявшемуся «для… сыскных дел» в Мангазею тобольскому подьячему необходимые средства передвижения. Однако ямщики «в подводах… отказали». Свой поступок они мотивировали тем, что на протяжении нескольких лет не получали хлебного жалованья, отчего «нужны и бедны». По всей видимости, тогда для насельников Самаровского яма подобное своеволие осталось без последствий. Впрочем, чаще всего воеводы довольно оперативно реагировали на случаи неповиновения со стороны ямщиков и сурово наказывали их за действия, грозившие нарушить бесперебойное функционирование системы связи и подорвать авторитет носителя верховной власти. Не случайно, 23 декабря 1641 г. в Тобольске ямщики Тимофей Облупин «с товарищи» были «биты по рядом в проводку кнутом за их воровство и за непослушание, за то, что они на Самаровском яму воровали, прикащиков не слушали и старост били и гонцам подвод не давали».
Таким образом, на протяжении XVll в. ямские приказчики являлись заметным звеном системы управления «за Камнем». Располагая большими полномочиями, они сыграли важную роль в деле эффективного функционирования системы ямской гоньбы в крае и, следовательно, способствовали удержанию Сибири за Москвой и ее освоению.
