К.В. Гамолецкий
…Рыба необходима здешнему жителю и составляет для него более важный предмет его пищи, нежели мясо. Летом рыболовство заполняет жителю досужее время от земледельческих занятий, а осенью и зимою составляет источник заработка. Рыба ловится в Иртыше и во многих речках, озерах и сорах, которыми изобилуют здешние места. Ловятся осетр, стерлядь, нельма, язь, налим, щука, чебак, а в озерах — окуни, караси, ерши и т. д.
Промышленники ловят рыбу самоловами, переметами и чердаками. По окончании полевых работ начинают готовиться к промыслу: спускают веревки, прогоны, скут коленца (конопляные веревочки) для уд, приготовляют и точат уды для самоловов, чтобы с первых чисел октября быть готовыми к отплытию на низ Иртыша для промысла или к ловле дома, у Демьянска или ближних деревень.
Лов рыбы производится дома и в избушках, т. е. промышленники уходят на реку из дому или из избушек. Избушки эти представляют землянки, наполовину выкопанные в земле, с небольшим окошком в крыше, а часто и без окошка; в одном углу чувал, т. е. обмазанный глиною очаг с отверстием в крыше, в чувале горит огонь, наполняя дымом избушку; когда протопится, закрывают снаружи отверстие сеном и доской, и в избушке жарко; земляные нары под стенами да 2—3 перекладины под крышей, на которых сушится одежда, довершают незатейливую картину. В избушке такой воздуха соразмерно с количеством обитателей весьма немного, но мужик незатейлив, не требует удобств и известного процентного содержания кислорода — жалуется на духоту, на головную боль, на «воздух чяжолой», но мирится с этим как с необходимым фактом, и «саламат и турумат» радуют его неприхотливое сердце. Что ловля в избушках противится самым элементарным правилам гигиены, что промышленники, особенно молодые прогонщики, слабеют и хиреют за это время — это факт. Но что поделать с другим таким же фактом, что «всяк сам себе хозяин» и имеет право не обращать внимание на здоровье свое собственное и людей, связанных с ним родством или договором. Одно только остается: пожелать скромно, чтобы будущий рыбопромышленный инспектор по Иртышу и Оби обратил внимание на условия труда мелких рыбопромышленников и обсудил, какие меры можно и следует принять для искоренения сего зла.
Распределение дня на промыслах таково: утром, часов в 7—8, промышленники встают. Прогонщики (помощники хозяина) приносят дрова, топят чувал, варят пищу. После завтрака прогонщики складывают на нарту ящик с бережно уложенными самоловными связками, берут пешни, сак, парус, чтобы укрыться от ветра, и отправляются на лед. На льду продалбливают замерзшие дыры, в которых опущены самоловы: ряд уд (30—40), привязанных коленцами к длинному прогону (лычная веревка) на расстоянии ½ аршина. На уды навешиваются осокоревые бабашки, которые, мелькая в воде, приманивают рыбу. Промысловики вынимают тяжелый якорь — камень, опущенный на дно на якорнице, — отвязывают самолов от якоря и бережно вытаскивают из воды, снимая с уд рыбу. К якорю привязывают новый самолов, опускают его на дно и, убив колотушкой добытую рыбу, переходят к следующей самоловной дыре, чтобы там сменить старый самолов, снять рыбу и опустить новый, с отточенными удами и с навешенной бабашкой, покрупнее или помельче, смотря по тому, на какую лучше попадает. Когда таким образом будет высмотрено дыр 12—15, промышленники идут домой, где прогонщики опять затопляют печь, развешивают для оттаяния и просушки Самоловные связки и варят пищу. В это время хозяин, уложив добытую рыбу в устроенный возле избушки сруб, ложится отдыхать, потом обедает и затем, когда самоловы высохли, когда прогонщики Сняли («сосдевали») бабашки с уд, он принимается за точение уд. Точит уды промышленник, пробует их остроту о палец, ноготь, смазывает маслом, чтобы не ржавели, и складывает отточенные самоловы бережно на шестики. Прогонщика дело — снять бабашки с высушенных самоловов, надеть новую, сухую бабашку на отточенные уды, потом скласть самоловы в ящик в известном порядке, чтобы они не спутались; долбление дыр во льду и хозяйство домашнее тоже, как видим, входит в обязанности прогонщика. Ночью, в 12—1-2 часа, в избушке спят. Наутро они будут делать ту же работу, и так каждый день до Рождества или Крещения.
Как всякое занятие, ловля самоловами требует сознательного отношения. Секрет ловли состоит в том, чтобы установить надлежащее соотношение между величиной бабашки, степенью пригнутости острия уды и длиною острия. Рыба, видя болтающуюся в воде бабашку, старается ее поймать и чаще всего ударяет хвостом по бабашке, чтобы направить ее в рот; тут-то она и попадает — чаще всего хвостом или боком, реже «шаглами». Если острие не сильно отогнуть вперед, то рыба сорваться не может, если острие длинно, то оно залезает за кожу, но тогда и легко может выскользнуть при движении рыбы. Навешивание крупной, средней или мелкой бабашки тоже требует наблюдательности и работы мысли.
Конечно, средний промышленник не обладает особенными познаниями по части рыболовства и зачастую не может добыть ничего в том самом месте, где рядом с ним его сосед, но смышленый парень, ловит ее массы. Является зависть, придирки, ругань, подозрения, что человек «чего-то знат» — но, конечно, бедняга не догадывается, что человек «знат» дело. Сосед же свою сметку хранит про себя и в душе посмеивается над незнающим товарищем; конечно, научить, показать — ни-ни! — соседи понимают, что такое «жизнь» и что сентиментальничать здесь нечего.
Ловля самоловами дома производится так же, как и в избушках; из дому ловят те, которые не могут уезжать далеко, имея мало работников дома. Работают они так же, с разницей, что прогонщиками у них являются 7—8-летние мальчики, а то и девушки. Дома, в Демьянске, рыбы в Иртыше меньше, чем на низу, но за 70 человек [ловят] —- дома поближе к «домашности».
Грустный вид представляет демьянская улица вечером зимою. За «пучинными» окнами тускло светит лучина, [то] по временам вспыхивая, то замирая и наполняя избу дымом и копотью. У лучины на лавке сидит мужик, согнутый над деревянным станочком, на котором отпиливает уду; лязг пилы неприятно раздражает нервы. На скамейке рядом с промышленником или на колодке у ног его сидит прогонщик, сдевая самоловы (т. е. снимая бабашки). Тут же сидит хозяйка с пряслицей и от времени до времени, втыкая новую лучину, рассказывает какую-нибудь сплетню из жизни соседей. Порой слышится ругань, плач ребенка и редко-редко голос мальчика, читающего книгу.
В каждой избе визжит подпилок, в каждой избе жужжит веретено, в каждой избе всяк занят «своим» делом — и чувствуется, что никто здесь не интересуется чужим делом. Наутро мы увидим мужиков на льду: в гусях, броднях, перебирающих самоловы или долбящих дыры. К вечеру они повернут домой, кто пешком, таща нарту на лямке, кто на санях. И будут они спрашивать друг у друга, сколько кто добыл, какую бабашку навешивал, на какой бабашке лучше попадает и т. д. и т. д.
Тяжелее всего достается прогонщику, т. е. начинающему промышленнику, который не умеет точить уд и не имеет своего «завода». Кроме рыболовной работы в избушках ему приходится варить пищу и ходить по хозяйству; дома, в Демьянске, он только помогает в ловле. Вознаграждение он получает натурою: ¼ улова (1 часть промышленнику за работу, 2 части ему же за «завод», 4-я часть — прогонщику), искусному прогонщику поступает 13—14 фунтов. Содержание прогонщик имеет свое: хлеб, соль, крупа, мука, одежда; рыба потребляется без расчета из улова.
В последнее время (1891 г.) прогонщики стремятся наниматься за определенную плату — руб. 10, напр., за время ловли (1/2 октября, ноябрь, декабрь) на хозяйском содержании.
Ловля переметами производится на низовьях Иртыша, в Самаровской волости. Переметы отличаются от самоловов отсутствием осокоревых бабашек; вместо них на уду насаживается червь, который заготовляется в конце августа и в сентябре месяце. Червей копают на полях, накапывают по нескольку тысяч; тысяча червей стоит 50—60 коп. Переметчик накладывает червей в кадку, пересыпает землею и везет их на место промысла. На льду для предохранения от мороза он держит червей за пазухой и необходимое количество — во рту для немедленной насадки на уду. Высмотрев переметы, он насаживает на уды червей и опускает их опять в воду.
Переметами ловят, главным образом, язя. Ловят переметами недостаточные крестьяне и начинающие рыбопромышленники, которым не под силу завести самоловы. Переметный промысел менее надежен, чем самоловный, при котором добыча больше и вернее. Переметчик добывает годом много, годом мало.
При хорошем улове добывается пудов 20 рыбы «на прогон», т. е. на 20 самоловных связок, не считая части, отданной прогонщику. Добывают по 8—10 руб. на семью, а то по 4 и даже 2 руб.
Два описанные вида промысла — самоловный и переметный — доставляют крестьянину необходимый запас денег для уплаты податей, которые и взыскиваются тотчас по приезде промышленников домой и по продаже ими рыбы. Добытая рыба продается или на месте ловли в Самаровской волости местным кулакам, или в Демьянской волости, куда приезжают торговцы из-под Тобольска — «подгородные» крестьяне верховых волостей. Немногие едут в Тобольск со своей рыбой. Цены продажные колеблются, смотря по спросу и предложению: налим продается от 40 коп. до 80—1 руб. 20 коп., язь — 1 руб. 50 коп., стерлядь около 4 руб., осетр — 4—6 руб., смотря по тому, холостой он или икряный, щука от 80 коп. до 1 руб. 20 коп. Цены повышаются к Рождеству и к Новому году, после чего падают. Рыба идет в Тобольск, а оттуда на ярмарки в южные округа: в Ишимскую, Крестовскую и в заводы Пермской губернии.
После Нового года добыча рыбы для внешнего рынка постепенно прекращается, и промысел рыбный производится для внутреннего потребления. В это время подымают юровы, перед ледоходом ловят нельму чердаками, весною и летом — ловля переметами, неводами, сетями и т. д.
«Юрова» есть ложбина в реке, куда, как говорят крестьяне, «ложится» стерлядь. Над этой ложбиной ставят самоловы и добывают изрядное ее количество.
Демьянцы владеют «юровой» совместно с жителями кокуйского общества. Каждый год идут охотники на Кокуй и там «подымают юрову» и ловят дня 2—3, предоставляя затем кокуйцам ловить одним. Заранее назначается время ловли, и промышленники на санях с самоловами собираются на реку, перед «юровой», которая уже разделена елками на 20, напр., «ставов», т. е. рядов, в которых следует ставить самоловы. Устанавливаются все в шеренгу или две, прочитывают молитву «Отче наш» и со словом «аминь!» кидаются вперегонку, чтобы занять место в средних «ставах», как раз на середине «юровы». Рев, шум, бег взапуски — все это представляет оригинальное зрелище. Этот обычай бежать взапуски на «юрову» все держится, несмотря на вред, могущий произойти, — увечье, излом саней и т.д., хотя многие и желают замены его или общею ловлею и дележом рыбы, или разделением по жребию места ловли.
В апреле месяце, перед, вскрытием реки, демьянские крестьяне ловят нельму чердаками. Ловлею занимается немного семей — 15—20, не больше, но промысел этот интересен по массе труда, затрачиваемой часто без результатов.
Перед ловлею размеривают ширину реки на двухсаженные делянки, которые разбираются по жребию участниками ловли. До размеренной линии выкалывают борозду, а пониже, на расстоянии двух сажен, проводят другую. Пространство между бороздами выкалывается артелями против каждой делянки, и т. о. получается т. наз. иордань. На берегу иордани каждая артель укрепляет бревно, завалень, который укладывается концами на более тонких бревнах («пальцах»), лежащих перпендикулярно к иордани; сверху завалень придавливается «гнетами», лежащими над «пальцами» и скрепленными с ними деревянными болтами.
Существенную часть чердака составляет колода с белоногами и коромыслом. Колода есть бревно по длине завальня с укрепленными перпендикулярно в концах длинными жердями, гладко остроганными — белоногами. Коромысло есть жердь в длину колоды с большими лучками на концах.
Колода с белоногами устанавливается так, что белоноги проходят через лучки коромысла и утыкаются в дно несколько наклонно к течению реки; колода же лежит над завальнем. Для большей устойчивости белоног вверху чердака долбится дыра и пропускаются туда два каната с петлями на концах; течение их выносит в иордань, и белоноги перед установкой проходят через эти петли и устанавливаются; вверху [1 сл. нрзб.] закрепляются и замораживаются. Когда белоноги установлены, то к коромыслу, которое находится пока на поверхности воды, привязывают нижний край «саипа» (сеть вроде мешка, суживающаяся в одном конце), а его бока — к 2—3 кольцам, предварительно надетым на белоноги, пока лежащие на воде над лучком коромысла, и при помощи особой жерди прижимают коромысло с нижним краем саипа ко дну. Верхний край саипа привязывается к колоде. Т. обр. колода с белоногами и коромыслом представляет род ворот, через которые нельма, идущая сверху реки, входит в саип.
Постройка чердака требует немалой затраты труда: приходится долбить лед толщиной в 6—7 четвертей, на постройку уходит не меньше 10—15 рабочих дней; кроме того, приходится в продолжение 2—3 недель ловли ходить раза по 2 в день смотреть саип. Случается часто, что труды по постройке чердака пропадают и нельмы не добывают вовсе, напр., в 89-м году, когда чердаками рыбы не добыто, зато по вскрытии реки в неводах попало много нельмы. Чердаки стоят до самого ледохода, в последние дни ловли и при снимании чердаков [промышленнику] грозит опасность в виде трещин и дыр во льду.
В д. Черноярской ловят рыбу зимними чердаками, которые отличаются от вешних тем, что строятся в обратную сторону — ловушка устанавливается на нижней стороне иордани, против течения реки, и попадается нельма, идущая вверх по течению.
Весной, тотчас по вскрытии льда, начинается неводьба и идет до водополья. В это время демьянцы запасаются рыбой (недостаточно, впрочем) на страдное время пахоты и на Петровку.
С прибычею воды рыба идет в речки, озерка, в омуты — на мелкие места и там мечет икру. Тут ее ловят мордами, кривдами и бьют острогами.
Морда есть большая ловушка длиной в 2—3 аршина, сплетенная из лиственничных или сосновых «жалинок» (жалина — прут, отщепленный от лиственничного бревна и обструганный тонко) и имеющая форму усеченного конуса. Внутрь морды вкладывается и увязывается у основания маленький конус из жалинок, сходящихся внутри морды, но не скрепленных ничем, так что рыба может проходить свободно вовнутрь, но выйти оттуда уже не может, натыкаясь на вершину конуса. Морды ставятся на суше; вода подходит все ближе, и с нею рыба, ища удобного места для икрометания, входит в морду.
Кривда есть род сети. Один ее конец укрепляется в воде, другой держится рыбаком при помощи веревок. Сеть натянута. Когда рыба ударится о стенку сети, то промышленник это чувствует, моментально стягивает веревочки, и рыба запутывается в сети.
Много урону делают рыбе острогой. И это тем важнее, что рыба в то время мечет икру…
По рассказам старожилов, рыбы в Иртыше раньше было больше, но теперь она убежала, «то ли пароходы ее испугали, то ли народу намножилось». Не оспаривая этих двух положений, я замечу, что крестьяне вылавливают рыбу хищнически, ловя ее во время икрометания и ловя много «животи» (мелкой рыбки) то на еду, то для наживы на уду. Такой способ ловли не может оставаться без последствий, и количество рыбы будет уменьшаться. Но пока рыбы в Иртыше и в окрестных речках, озерах, сорах — благодать, и пришелец из России удивляется тому факту, что рыба сама заскакивает в лодку. Это случается нередко ночью, когда спящая рыба, стоя у берега, при проходе лодки сильным прыжком бросается на реку и попадает в лодку.
Да, рыба пока есть, и желательно, чтобы она была и чтобы рыбопромышленность здесь достигла возможно большего развития, чтобы были выработаны приемы правильной эксплуатации естественных богатств края, не истощая их и не порабощая промышленностью человека.
