Фото Вячеслава Гончаренко
— Скромнее надо быть, Лексей, скромнее. Ну, занял ты первое место, ну, грамотку тебе дали. Молодец, конечно, ничего ни скажешь. Только зачем же по соседям бегать и хвастаться? Расскажу я тебе одну историю, что приключилась с моим товарищем году этак в 56-м, на Дальнем Востоке.
Ходили мы тогда на сейнере. Полгода на морях рыбку ловили, полгода на берегу девушек охмуряли… Веселое было времечко! И люди чище были, и земля, и воздух, а уж рыбы сколь! Помню, однажды поехали в соседний поселок на танцы. Соответственно, прифрантились, я ботинки новые первый раз одел, желтые такие, из скрипящей кожи. Дорогущие! Ну, думаю, в такой обувке — все девки мои.
А добираться нужно было через реку. Сели мы, значит, в лодку, гребем, на ласковую встречу настраиваемся. Вдруг чувствую – лодка остановилась, под веслами ровно каменюки перекатываются, а до пристани еще далече. Мать честная, да мы в косяк попали, лосось на нерест прет — каждая рыбина по метру, а тут их тысячи!
Взыграло во мне ретивое, азарт охватил – вскочил я и за борт сиганул. Ощущение такое, будто по хлипкому мосту идешь, косяк даже провалиться толком не дает. Давай я лосося через борт перебрасывать. Минут через пять мужики меня обратно затащили. Матерятся: мы что, говорят, на танцы с твоей рыбой потащимся? Очухался я – пол-лодки лосося, злые кореша и безнадежно изгвазданные ботинки…
Так, об чем это я? Да, о хвастовстве. Был у нас моторист один, Иваном звали. Раз флотский, значит, и гонор подобающий, и ума-то не лишку. Поехал он в отпуск на «большую землю» – поразить столичных девок шириной клеш. Поразил, конечно, погулял на славу, быстро денежки спустил. Пора и до дому отправляться.
Решил Иван напоследок хоть по улицам московским пройтись. И набрел он в одном из двориков на немалую ораву народа разного. Оказалось, кино там про войну снимают. Остановился и наш кореш поглазеть на артистов. Вдруг подбегает к нему какой-то в кепочке, осмотрел внимательно и спрашивает: «Хочешь в эпизоде поучаствовать?» Наш и согласился, от большого-то ума.
Его почему пригласили – снимали резиденцию гитлеровского генерала и понадобились колоритные фашисты-охранники. А у Вани внешность очень даже специфическая… Ну, морду лицом не назовешь и кулачищи по арбузу каждый. Обрядили его, значит, в эсэсовскую форму, рукава закатали, «шмайссер» на шею повесили и при входе часовым поставили. Я потом видел — породистый фриц получился, так и охота ему в пятак закатать. Отстоял он этак честно все дубли, а напоследок попросил киношника пару фотографий подарить. Тот и щелкнул…
Вернулся Иван на судно киногероем, с фотками теми не расставался, всем под нос совал. А вскорости возвращался он с гулянки поздним вечером по берегу моря. Его и тормознул пограничный наряд, они у всех там документы проверяли.
Стали смотреть паспорт, а у Ивана-то фотки и выпали. Один из пограничников поднял их любопытства ради… Представляете его реакцию, ведь война еще у всех в памяти свежа была, да вдобавок старший наряда фронтовиком оказался. Обрадовались: шпиона цэрэушного изловили, морда – во, на фотографии Железный крест увидели. Ну, и вломили еще от избытка чувств – как же, не признается фашист, где акваланг заховал.
Да-а-а… Иван неделю просидел за решеткой, пока выясняли, что он воевал, но по эту сторону фронта. Наконец, отпустили, посоветовав в следующий раз обходить киносъемки стороной. Ваня со слезами на глазах поклялся, и слово свое сдержал. Причем настолько, что перестал ходить в кино и фотографироваться, а когда в поселок привезли злополучную картину, подрался с киномехаником, требуя вырезать кадры со своим «участием»…
Видишь, Лексей, до чего хвастовство-то доводит. Скромнее надо быть, вот как я, например. Знаешь, какой я скромный, мне это даже один генерал говорил. Помню, однажды…
1999
