Новомир Патрикеев
Мы взяли в том сезоне за девять охот 33 бекаса и 14 дупелей. Первое скопление нашли у большого болота с редкой травой и топким озером посередине. По-летнему жарко. Кулики взлетали далеко. Три промаха подряд, но бреду, утопая в грязи, за Ледой на другой берег с высокой травой. По пути берем-таки двух долгоносиков. Грязная и мокрая собака подносит трофеи. Реванш ждет на более сухом месте. Леда подводит меня поочередно к четырем бекасам и быстро разыскивает битых в травянистом кочкарнике.
Потом два подряд выхода с абсолютным рекордом всех моих болотных охот. Вторая половина дня, влажная и теплая. Аромат обильно цветущей мяты, кажется, перебивает все луговые запахи. Но только не для Леды, которая особенно далеко чует дичь в такую погоду. На длинном и узком ручье-овраге, начинавшемся от озерного тупика, бекасы начали вылетать из травы очень далеко, как-то испуганно и круто, словно камешки из рогатки.
Не сдержался — дал пустой дуплет. Потом к взаимному удовольствию берем пару подряд. Снова два промаха и еще трофей. Переходим к озеру с твердыми берегами и густой оторочкой из осоки -удобное место для стрельбы, где кулики сидят плотнее. Не заметили, как выполнили норму-десять штук, а птицы продолжали взлетать. Из одной лужи на стерне враз выпугнули около десятка долгоносиков, а видели их всего больше полусотни. И судя по времени, это были не высыпки пролетных, а местные скопившиеся кулики. Леда работала азартно, галопом, подводила аккуратно, и обошлись без потерь.
Через три дня с утра мы снова пошли к тому озеру, но со стороны ручья. Собака носилась по нему вдоль и поперек, чувствуя наброды и словно вспоминая предыдущую охоту. Кулики были заметно спокойнее. Первого я обстрелял неудачно, он чуть осел и скрылся за поворотом. Затем три классические потяжки-подводки, меткие выстрелы и быстрые аппорты.
У озера трава росла на затопленных кочках. Куда падал поднявшийся здесь долгоносик — не заметил, так как после выстрела взлетел еще один, и я стал его выцеливать. Но Леда все видела и мгновенно разыскала обоих. Вот что значит не заставлять спаниеля ложиться после выстрела. Пусть лучше сам смотрит, куда падает трофей.
В озерном тупике собака снова потянула, я — за ней. Смотрю, она уже волнуется до дрожи в хвосте, нюхает кочки, нервно ловит верховые запахи, а бекас не взлетает. Наконец, увидел его лежащего с раскинутыми крыльями сверху на высокой густой осоке. Метров триста пролетел наш первый долгоносик.
От озера поднялись на кошенину, где бекасы кормились ночью, а днем прятались среди валков свежескошенной травы. И хотя на открытом месте они не подпускают близко собаку, но работа ее видна, как на ладони. Пусть нет фирменных “свечек”, зато интересна внезапная смена верхнего и нижнего чутья, долгожданный переход с поиска на потяжку, волнение охотника при подводке в ожидании взлета кулика. Два таких момента заканчиваются удачей. Собака видит, куда падают птицы, и быстро подает. Ей хочется снова охотиться, и своим тонким чутьем она определяет, что кулики сегодня есть.
Впереди выкошенный узкий луг с мягкой нежно-зеленой отавой высотой сантиметров 20-25 — тоже неплохое убежище для долгоносиков. Леда пошла быстрым челноком вправо-влево. Одного бекаса она как бы окружила и выставила в удобном ракурсе — боковом полете, но я позорно смазал дуплетом. Леда даже завизжала от обиды, и мне стало стыдно. Пришлось мобилизоваться. Еще одна профессиональная подводка. Отпускаю бекаса подальше и стреляю. Подавала Леда его, по-моему, с улыбкой. Но, увы, это десятый трофей — “достигнута” норма.
И чтобы больше не расстраивать собаку, к дороге возвращаюсь уже обследованными местами, где нет куликов, которых она могла бы в азарте погонять. Подобный случай у нас уже был. Как-то задумался и сделал пустой дуплет по бекасу, вскоре Леда выставила еще одного, я и его “пропуделял”. Заметил, куда сел, пошли, собака снова “подала” мне его как на блюдечке — и опять мимо. А после промаха по, казалось бы, совершенно обреченному на место в ягдташе дупелю, Леда “сорвала» и с визгом бросилась за ним. Кое-как вернул свистком.
Когда подошла, усадил, погладил, начал стыдить, а она смотрит на меня вроде и виновато, и в то же время с укором — научись сначала стрелять, а потом заводи приличную собаку. Я думаю, это можно считать аксиомой и советом начинающим. Хозяин и пес по уровню охотничей подготовки не только обязаны соответствовать друг другу, но у первого должно быть и кое-какое превосходство. А если уж виноват, постарайся тут же успокоить собаку. И в качестве утешительного приза снова был бекас, которого я тщательно выделил и красиво сбил после опять же классической лединой подачи.
Я рассказал здесь о наиболее результативных выходах скорее в пропагандистских целях для привлечения внимания охотников к болотно-луговой дичи. Но дело не в количестве. Иногда от добычи пары-тройки птиц получаешь невообразимое удовольствие.
Как-то на том же глубоком высохшем ручье-овраге, пересекающем выкошенный луг, Леда подняла с травянистого склона бекаса. Я чуть замешкался, выстрелил по нему над берегом и он упал куда-то на стерню. Спаниель, не обращая внимания на трофей, продолжал искать, скрывшись в высокой траве склона. Бекас взлетел круто и колесом упал также на сенокос. Только поднялись, собака опять повела. Думал, что учуяла битого долгоносика, но ружье держал в руках. Нет, поднимает еще бекаса и быстро разыскивает и подает всех трех. И это за какие-то минуты. А сколько эмоций!
Случилась однажды и агитационно-показательная стрельба. Ехали мы по лугу на машине с двумя подсевшими охотниками. Посмотрели они на наши трофеи, совершенно им неизвестные, и спросили:
— Как ты их стреляешь и зачем?
— Для спортивного удовольствия и с помощью собаки. Сейчас увидите.
День был очень сырой и холодный и я еще утром замечал несколько долгоносиков на дороге. Сбавили скорость. Вот и бекас. Взлетает почти из-под колес и садится метрах в пятидесяти в траву. Выходим с Ледой. Она его поднимает, а после выстрела подносит. Второго я у нее даже брать не стал, повернулся и пошел. Она — за мной и так с бекасом в зубах запрыгнула в “уазик”.
Другой из наиболее распространенных у нас благородных долгоносиков — дупель, внешне похожий на бекаса, толстенький, коренастый, медлительный кулик, встречается по сухим кочковатым окраинам бекасиных болот, на осокистых высоких берегах озер, по обочинам дорог, на выкошенных лугах. Дупельшнеп в переводе с немецкого -двойной кулик, хотя и явно не вдвое больше бекаса, но раза в полтора тяжелее.
В силу ленивого и спокойного нрава он близко подпускает не только интеллигентных легавых, замирающих в стойке буквально в нескольких сантиметрах от кулика, но и горячих спаниелей — очень темпераментных по природе птичьих гончих. Без мохнатых помощников его вообще трудно выгнать из травы. Старые охотники-”топтуны” (так презрительно называли раньше “бессобачников”) делали это при помощи тонкой длинной веревки, которую привязывали к поясам и фронтально волочили вдвоем по лугу.
Взлетает дупель молча, но с характерным хлопаньем крыльев, порой крякает или покряхтывает. Летит сравнительно медленно, низко, прямо, и стрельба не представляет никаких трудностей. Поднятый, улетает обычно недалеко. Садится вертикально, распустив крылья и часто, как утка, махая ими. После этого залегает еще крепче и для поиска нужна собака с хорошим чутьем и азартом на дичь.
В народе дупеля называют лежанкой, молчанкой, за цвет — пятначкой. У В.Даля среди прочих есть опять же странное наименование — белокуприк. Может быть, от названия травы — «белый купырь»? Не в пример другим своим собратьям дупели весной токуют на земле.
От бекаса они отличаются серым брюшком с поперечными волнистыми полосами. Крайние рулевые перья — белые, на крыле пять ярких белых поперечных полос, почти сливающихся в сплошное зеркальце. У дупеля, на первый взгляд, больше ржаво-желтых полос и пятен. Окраска головы и груди, рисунок перьев спины у обоих куликов одинаковы, но у дупеля они чуть бледнее или светлее. Видимо, на этом более спокойном фоне контрастнее выделяются рыжина и желтизна, что и определяет более яркое восприятие. Лапы у него чуть светлее, длиннее и толще, клюв — короче.
Размер здесь не самое главное, иногда молодой дупель бывает не крупнее старого бекаса. Легче всего определять по тушке. У бекаса она типично куличиная, с узкой “талией», а у дупеля похожа на утиную — без перетяжки.
На первую настоящую дупелиную охоту я вышел уже с третьепольной Ледой. В предыдущем сезоне охотились лишь однажды и красную дичь вообще не встречали, т.к. пойма долго не освобождалась от водополья, была заболочена, заилена, с редким травостоем. Да и следующий, 1986 год тоже был достаточно многоводен. Поэтому бекасов опять не было совсем, а дупель сконцентрировался на высоких гривах.
Часов в девять, когда роса уже обсохла, вышли на узкий длинный некошеный луг с маленькими озерцами, окруженными густой темно-зеленой осокой, между ними — полусухой мелкий кочкарник с невысокой травой. Леда, почуяв наброды, заволновалась, хвост завибрировал от азарта. Дупель взлетел неожиданно и не очень близко. Я вздрогнул от хлопанья крыльев и выстрелил навскидку. Кулик немного осел, а после второго выстрела учащенно замахал крыльями, полетел быстрее, словно подстегнутый, и опустился метров за сто в приметный островок травы с желтыми цветами. Уверенный в том, что оба выстрела достигли цели, хотя и не по месту, я шел все же настороже — вдруг взлетит. Нюхавшая кочки Леда подняла голову, уловила запах и уверенно потянула верхом. Осторожно подкралась к кусту, прыгнула и вышла ко мне с дупелем в зубах. Он был большой и красивый в своем коричнево-буром наряде со змейчато-серым животом и ярко-ржавым кончиком хвоста.
До конца луга Леда дважды верхним чутьем красиво подводила еще к двум дупелям, сидевшим в травяной оторочке озер, и не менее картинно аппортировала. Классика!
На обратном пути мне посчастливилось наблюдать весь процесс поиска-потяжки-подводки-аппорта как бы со стороны. Я шел, довольный и расслабленный, по твердой кромке, казалось, уже обследованного луга. Леда бегала по нему, распутывая старые наброды, метрах в тридцати передо мной. И вдруг она резко повернула по дуге назад и пошла с поднятой головой, словно выбирая прямое направление к источнику запаха. Я развернулся и двинулся параллельно с ружьем наизготовку, несколько опережая собаку.
Она делает очень короткую подводку и поднимает дупеля, который летит довольно быстро метрах в сорока от меня. Первый выстрел мимо, вторым — перебил крыло, и дупель опустился в редкую траву. Я пошел прямо к нему, Леда — сбоку. Видел, как она вновь причуяла добычу, как нарастало ее волнение. Заметил кулика, сидящего на согнутых лапах с клювом, прижатым к земле. Леда крадется, пригнувшись и напружинившись. Прыжок — и птица в зубах. Она так затаилась, что не делала никаких попыток убежать.
Но вобщем-то дупель и не такая уж простая дичь: взлетел шумно, но медленно — и твой. Один осторожный, а, может быть, пуганый кулик дважды взлетал из-под Леды вне выстрела. Собака снова его находила, а хозяин дважды пропуделял. И только с пятого подхода спаниель близко подвел меня к хитрецу, спрятавшемуся в травянистой оторочке озера. Полетел он над водой и Леде пришлось за ним еще и сплавать.
Другой дупель также долго “водил” нас по кочкам некошеного луга, не подпуская близко собаку. На третий раз сел под одинокий таловый куст и попал, наконец, под выстрел.
Как и бекасиных, дупелиных сезонов было пять, а годом дупеля стал 1990-й. Лето не предвещало ничего хорошего — с конца июля до десятого августа шли дожди, было холодно, всего 8-10 градусов днем. Потом прояснило, но влажных мест образовалось много. Дупели сосредоточились на стерне, суходолах, по окраинам болотец. Бекасы тоже были на выкошенных лугах, предпочитая низинки, затопленные места в колеях сенокосных дорог и дождливые лужи на стерне. За шесть охот добыли 30 дупелей и 18 бекасов. Бывало, брали за выход (как правило, полдня — с утра или с 15-16 часов) семь-восемь куликов, иногда по четыре-пять на одном лужке.
Первую охоту дупелиного года начали с бекаса, поднятого Л едой из обочины дороги. Сбегав за ним на луг, она вернулась, как будто вспомнив о чем-то оставленном (вероятно, по пути уловила запах другой птицы), немного покружилась и выставила дупеля. После дальнего выстрела он утянул довольно далеко и упал в траву. Пока его искали, заметил почти правильный четурехугольный участок с потемневшими от сырости валками. Местами поблескивали дождевые лужицы.
Только вышли на кошенину, Леда так близко подкралась к бекасу, что он необыкновенно круто и быстро стал набирать высоту, как бы ввинчиваясь в воздух. И, остановленный дробовым снарядом, падал “винтом”, вращаясь в горизонтальной плоскости. Собака яростно продолжала “челночить” вдоль валков, и мы к обоюдному удовольствию взяли еще четырех бекасов. Да, место не для дупелей, слишком влажное. Но лужи кончились, и на возвышенной части участка Леда еще сильнее засуетилась и начала челночным галопом выставлять дупелей. Первого спокойно стреляю в угон, двух — в боковом полете, а последнего, очень красиво, встречного под углом.
Давно чувствовал какой-то особый интерес собаки к этим птицам, стремление не просто поднять, а как бы нагнать на хозяина. И вспомнил, как год назад шел по крутому травянистому склону узкого ручья-оврага с безводным, но топким дном, высокие берега его были обкошены и аккуратны, как газон. Леда носилась вдоль и поперек, чуя ночные наброды и успевая обследовать стерню. В очередной раз, спускаясь вниз, она повела ко мне навстречу и с самого дна выгнала дупеля. Он поднялся свечой, быстро набирая высоту, чтобы вылететь из ручья. Увидев меня, начал делать немыслимый вираж и подставил свой поперечно-полосатый толстый живот. Траектория была такая крутая и кривая, что я промахнулся. Достал только вторым выстрелом, и он колесом упал на покос. Но собака не бросилась за ним, а повторила обходной маневр, выставив еще одного встречного кулика с вертикальным взлетом.
Даже дупелиный запах она предпочитала другим. Через два дня на том же лугу, сырым пасмурным утром, когда запахи куликов словно висят в воздухе, Леда галопом начала носиться по кошенине с валками травы. Почти подряд, навскидку, я взял пару нагнанных ею встречных дупелей. Пока заряжал ружье, собака стала тропить вокруг меня и выгнала дупеля совсем рядом, но за спиной. Дуплет был безрезультатным. Услышав свист кроншнепа, присел, подманил и положил его недалеко. Леда подбежала, схватила, пронесла почти бегом несколько метров, резко остановилась, бросила, словно выплюнула, и взволнованно потянула в сторону. Небольшая подводка -и прямо на меня красиво вылетел переместившийся дупель. И такой момент был не один.
Опять же год тому назад мы охотились на некошеном лугу, где в высокой траве прятались днем дупели. Леда бегала передо мной, иногда свечкой выпрыгивала, нюхала воздух. В это время невдалеке пролетали три кроншнепа. Реагируя на мой свист, они сделали разведочный облет и шли на пределе, поэтому я выстрелил только раз. Леда видела их, насторожилась, но не пошла за трофеем, а, сделав длинную потяжку, подняла бекаса. После аппорта опять не захотела идти за кроншнепом и продолжила поиск. Только зарядил ружье, слышу сзади лай и хлопанье крыльев. Метрах в десяти из-под носа Леды свечой поднимается дупель. И с вертикали начинает снижаться по дуге. Я повел ружьем по кривой линии полета и выстрелил. По-моему, даже Леда оценила красоту выстрела и подавала кулика с особым почтением. Только потом настала очередь кроншнепа.
Всего мы совершили с Ледой 63 выхода на болотную охоту, добыв 83 бекаса и 88 дупелей, — наиболее распространенных у нас благородных долгоносиков. Те охоты стали вершиной собачьего мастерства. Главное, мне удалось привить спаниелю любовь к красной дичи, ее запаху, привычку к “вкусу” пера, отработать поиск на лугах, пробудить внутреннее желание собаки находить именно этих птиц, предпочитая другим.
И я вместе с ней научился как бы нутром чувствовать: вот в этой лужице есть бекас, а в этой травяной кочке — дупель. Пришлось осваивать и другой по сравнению с утиной охотой характер стрельбы в постоянном взаимодействии с собакой. Хотя с возрастом мазать стал чаще, случались очень красивые, даже редкие выстрелы: дуплеты по дупелям, дуплеты по бекасам (что сложнее), наконец, дуплет по вылетевшим враз бекасу и дупелю. Извлек и кое-какие уроки. Основной — не терять контроль над собакой. Чуть отпустил подальше, отвлекся от ее поиска — задумался, залюбовался природой — долгоносик вылетит или вне выстрела, или так неожиданно, что поспешишь и промажешь.
И, казалось бы, мелочь — перезарядка ружья. При охоте на уток выработалась привычка делать это сразу после выстрела. Обстрелянные утки улетели — и все, спокойно досылай патрон, даже одиночный. А здесь ситуация другая — не знаешь, сколько долгоносиков сидит в траве вокруг, особенно спокойных дупелей. Да и побежав за сбитым бекасом, собака может поднять другого.
Надо следить и за предохранителем, тем более если он автоматический. Обследовав один луг, поставил ружье на предохранитель и повесил на плечо. Через несколько минут Леда подняла бекаса. Сорвал ружье, прицелился, а выстрела нет. Быстро перевел вперед кнопку предохранителя, но долгоносик уже отлетел и дробь его недостала. Только зарядил ружье, как Леда выгнала сразу двух бекасов. Чик-чик, а предохранитель сам включился. Какой мог быть редчайший дуплет!
Не менее интересными объектами охоты со спаниелем являются и два других благородных кулика. Поистине экзотический трофей -самый маленький из бекасиных — гаршнеп, в народе называемый «ночным извозчиком”. Токует он весной по ночам, летая высоко над лугами с криками «лок-то, лок-то-то”, что напоминает стук лошадиных копыт по плотно утрамбованной дороге. Отсюда польское название — сту-чик. Немецкое название-волосяной кулик-он получил за длинные черные перья-косицы на спине. В окраске те же ржавые, желтые, бурые краски, но более сочные, яркие, на плечевых перьях даже с переходом в оранжевые. Длина птички 16 сантиметров, вес до 90 граммов. В отличие от бекаса имеет сравнительно короткие ноги, на голове лишь одна продольная черная полоска.
Предпочитает трясинные болота, заросшие хвощом и осокой, ржавые грязные топи, илистые берега озер и ручьев. Доверчив и неосторожен, сидит еще крепче дупеля и вплотную подпускает собаку. Взлетает медленно, иногда с криком “чи-вик», полет тихий, порхающий, как у бабочки. Отлетает недалеко.
Есть у этого куличка приятная особенность: он улетает на юг очень поздно, как бы продляя сезон классической охоты. Держится порой до замерзания озер, первых снегопадов, пока есть талая земля на илистых берегах.
В октябре 1970 года, когда уже застыли озера и большие протоки, а над Обью у Ханты-Мансийска пролетали последние стаи нырковых уток, мы отправились за рябчиками… и вспугнули из прибрежной травы лесного ручья отлично упитанного гаршнепа.
Своего первого и единственного гаршнепа Леда выследила на влажной низине. Я даже не выстрелил, рассматривая черно-золотистую птичку, по очертаниям крыльев напоминающую летучую мышь. Кулик в спокойном полете переместился на стерню и опустился вертикально, как дупель, часто махая крыльями. На открытом месте он поднялся перед собакой далековато, а после выстрела ускорил полет, пересек небольшое озеро и, неожиданно сложив крылья, комочком упал в прибрежный кочкарник. Заметив место, я обошел водоем и послал Леду за битой, как мне показалось, птицей. Собака вышла в прибрежную затопленную траву, откуда легко поднялся гаршнеп и полетел через озеро. Выстрел остановил его над водой. Леда сплавала и принесла оранжево-палевого маленького красавчика. Две косички на его спине отливали сине-зеленым металлическим блеском.
Это был мой последний гаршнеп. Учитывая и ничтожные размеры кулика, и необыкновенную красоту, и редкость в наших краях, решил больше не поднимать на него ружье. Да и видели мы их с Ледой после этого всего один раз. Отдыхали как-то на плоту, оставшемся после половодья в ручье. На противоположный илистый берег вышли из осоки три гаршнепа и начали что-то клевать, не обращая на нас никакого внимания.
Так же только однажды добыли мы с Ледой и четвертого благородного долгоносика-вальдшнепа. Взяли его на весенней тяге, с которой чаще и связывается вальдшнепиная охота.
Вальдшнеп — по-немецки — лесной кулик. В зависимости от мест обитания, издаваемых звуков и образа жизни он носит много народных наименований: вальшня, боровой или березовый кулик, ольшняк, зорник, на Урале — шабашка, арся, углевоз, пахарь, пахарец, по звукам — кряхтун, хорпуша, хурпун, курпист, хурхун, хаква, другие названия — ротай, долгоносый виклюк, слука, слаква, сломка, слон-ка. По В. Далю — боровой кулик, березовик, красный кулик, боровик, лесная кура, крехтун. В отличие от своих собратьев — бекаса, дупеля и гаршнепа — он является постоянным жителем леса.
Охотятся на вальдшнепа и осенью с легавыми и спаниелями, когда кулики вылетают в пойму, непосредственно примыкающую к лесным массивам, на жировку и водопой, а иногда, во время затяжных дождей, перебираются из сырой, непродуваемой тайги на более открытые луговые места. При желании и удаче можно найти и высыпки пролетных с Севера вальдшнепов. Одну из них, и очень богатую, наблюдал известный местный охотник В.П. Киселев на окраине деревни Зенково под Ханты-Мансийском (пойма Оби). О высыпках лесных куликов прямо в центре Ханты-Мансийска, в большом тогда березово-еловом парке перед зданием Дома Советов, мне рассказывал бывший начальник Тюменского областного управления охотничьего хозяйства Г.В. Седельников. Это было в конце 60-х — начале 70-х годов и кормились вальдшнепы в парке два дня.
Надеясь, что охота на вальдшнепа, как и дупелино-бекасиная, получит развитие, расскажу о его отличительных признаках, глядя на чучело моего трофея. Г олова, шея, грудь и живот имеют общий серый фон с волнистыми коричневыми полосками. На голове, начиная от переднего края глаза, а длиной от бровей до бровей — первая черно-коричневая поперечная полоса с мелкими желто-рыжими пестри-нами. Через полсантиметра, на затылке, -такая же по цвету вторая, но она чуть уже и короче. От основания клюва до глаз — тонкая коричневая уздечка, переходящая в третью поперечную, но не полосу, а скорее овальную пестрину. Узкая полоска как бы отделяет голову от шеи, расширяясь и переходя в четвертую пестрину, по форме напоминающую усеченный конус.
Таким образом, все четыре темные полоски сужаются книзу. Горло пепельно-серое, под ним коричнево-рыжая “бабочка”. Грудь окаймляют такого же цвета «лацканы”. Рыжины больше на изгибе крыла, надхвостьи, маховых и рулевых перьях. Глаза большие, темно-коричневые, далеко отставлены назад.
Он более крупный и плотный (вес около 400 г). Общая длина птицы от основания клюва до кончика хвоста — 32 см. Длина клюва семь сантиметров, крыла — 21, лапы -14, из них оперенная часть составляет без коготка восемь сантиметров.
Из других куликов, не относящихся к красной дичи, наибольший интерес представляет большой кроншнеп (в переводе с немецкого -королевский или коронный кулик). Есть у него и другие названия: курли (франц), котрус, фируль, болотный зуй, кульон, степной, горный, польский или кривоносый кулик. По В. Далю — пастух, конепас, большой степной кулик, степняк, степняга.
Мне довелось подержать в руках более двухсот осенних больших кроншнепов, что позволяет судить об их размерах и окраске. Это очень красивая, стройная птица и самая крупная из куликов длиной до 75 см. и весом до килограмма с небольшим (с добрую утку); крыло 45-53 см. Прежде всего примечателен длинный изогнутый клюв, мягкий, но с роговым кончиком. Обычная длина его по хорде примерно 12 см, видел и до 15 с половиной см, но двадцатисантиметровых, как пишут некоторые авторы, не замечал.
В основном у нас встречается восточный, более светлый подвид. Общий тон оперения серо-бурый. Г олова сверху чуть темнее за счет пестрин. Песочная шея и почти белая грудь в узких продольных пестринах. Крайние маховые аспидно-черные, средние — с белыми пестринами. Кроющие темно-коричневые, но с соломенно-желтым окаймлением, поэтому в солнечный день на близком расстоянии кулики кажутся золотистыми. На спине коричневого больше, т.к. светлое окаймление уже. Надхвостье белое, ближе к хвосту продольные пестрины с желтизной. Рулевые белые с поперечными темно-коричневыми полосками. Подхвостье белое.
В начале августа звонким флейтовым посвистом “кью-иить, фью-виить” (кто как улавливает) большие кроншнепы возвещают о своем появлении на высоких пойменных гривах.
Значительно реже встречаются средние кроншнепы. С Ледой, например, мы взяли только одного. Всего, и в основном на Ямале, я добыл их около полутора десятков. Они заметно мельче больших (вес около 500 г), голос глуше, за что в народе получили название трескунов. Главный отличительный признак- узкие светлые брови; над ними, на шоколадного цвета шапочке, узкая продольная прерывистая светло-серая полоска. Верх — спина и крылья — серо-коричневые с мелкими светло-серыми пестринами. Маховые перья черные со светло-серыми каемками. Надхвостье белое с пестринами, хвост темно-серый. На голове, шее и груди узкие коричневые полоски по светло-серому фону, живот и подхвостье белые.
Весной кроншнепы прилетают в первой декаде мая. На пролете я чаще встречал одиночных птиц или небольшие (две-четыре птицы) группы. Видел и большие стаи, но редко. Восьмого мая 1983 года наблюдал в окрестностях Ханты-Мансийска токование больших кроншнепов в полете. Две птицы, летевшие метрах в сорока от моего скрадка над иртышской протокой, достигнув берега, подняли крылья и начали парить по бокам и чуть сзади третьей (очевидно, самки).
Они издавали звуки, похожие на тетеревиное бульканье, только нежнее и звонче. Доводилось слышать кулика и при токовом полете, когда самец взлетает по дуге, дрожа крыльями, потом высоко поднимает их, так что концы почти соприкасаются, и спускается с мелодичной трелью, как это делают и некоторые мелкие кулики. Видимо, такую песню большого кроншнепа имел в виду С.Т.Аксаков, когда писал, что “его звучный, колокольчиком заливающийся голос больше всех других птичьих голосов одушевляет однообразную равнину».
Но охотятся на кроншнепов только осенью. Любимые угодья королевских куликов — сенокосы, где они пасутся на кошенине, стерне или отаве, улетая днем и вечером на водопой и отдых к обмелевшим протокам. Птицы очень осторожные, общественные, стайные, что еще более затрудняет скрадывание на открытых лугах и берегах. Охотники подходят к ним по густой кромке некошеной травы, из-за стогов, копен и кустов. Летящих куликов можно подманить, имитируя их свист.
Конечно, никакую стойку легавой или азартную подводку спаниеля кроншнеп не выдержит. При охоте с подхода для собаки нужна прежде всего дисциплина, умение спокойно идти “за ногой” (хозяина). Находить и подавать трофей или догонять подранка на хорошо просматриваемой стерне очень просто. Розыскные качества требуются только при поиске битой птицы в густой некошеной траве. Бывает, что трофей падает в болото, озеро или протоку, значит, собака не должна бояться воды. Словом, здесь раскрываются далеко не все способности подружейной собаки, особенно легавой, а спаниель явно предпочтительнее.
Как и всякая охота, кроншнепиная по-своему увлекательна. Для нас с Ледой она стояла на втором месте после бекасино-дупелиной, если судить по трофеям — 134 птицы. Особенно много их бывает, (когда лето сухое и знойное. Таким был и наш год кроншнепа 1989-й), тогда мы взяли 35 королевских куликов.
Преодоление легкой неприязни Леды к этой дичи, проявленное еще в первом сезоне, шло постепенно. Сначала она подавала куликов только с воды или топких мест. Но на сухом лугу часто ограничивалась розыском — подведет и все, бери, дескать, я нашла, но он мне не нравится. Потом стала выносить из густой травы, но тут же бросать.
Меня это как-то не волновало, поскольку и не мешало — за все время потеряли только одного кроншнепа, утянувшего за непроходимое болото. Ну, не нравится и не нравится такой запах, пусть. Вкусы дамы надо уважать. Зато как плавала! В конце третьего сезона холодным утром сбил кроншнепа над рекой. Ширина, глубина, сильный ветер «в задир» (против течения). Леда видела, как он падал, поплыла, но потеряла из виду в крутых волнах, вернулась, вышла на берег, отряхнулась-вижу замерзла. Погладил, помахал ружьем, поуговаривал и выстрелил дуплетом в сторону кулика. Леда сориентировалась по всплескам от удара дроби, снова пошла в воду, на этот раз удачно.
Продолжение следует…
