Александр Петрушин
После падения Архангельска события в районах Коми края, примыкавших к Зауралью, развивались следующим образом. Белые продолжали там сопротивление. Эти боевые действия привлекли внимание IV Всероссийской конференции губернских чрезвычайных комиссий, проходившей в феврале 1920 года в Москве.
По предложению Дзержинского делегаты конференции послали приветствие частям ВОХР, которые «занимают участки и сдерживают напор белогвардейцев на чардынском и вычегодском направлениях».
Тогда же командир северного спецназа ВЧК Лепехин получил приказ: «…усилить нажим на белых по тракту Ляпино—Усть-Щугор».
По воспоминаниям Лопарева, «…Лепехин двинул туда на оленях отряд из красноармейцев и партизан с полевым телефоном для связи во время пути. Урал перешли без потерь и заняли Щугор. Оттуда белые ушли. О размерах военных трофеев в Щугоре говорит их двухнедельная спешная приемка: чего там только не было, и все английское. Целые склады обмундирования, шоколад, табак, сигареты и т.д. Взяв себе небольшие запасы, Лепехин остальное передал подошедшим частям Красной армии. Обратно Урал отряд прошел также благополучно, смотав по пути 60 км двойного телеграфного провода. Так все военные операции были закончены».
По-другому изложен этот рейд в записках Зуева (со слов Лузгина): «…По приказу Лепехина была организована разведка за Урал. Начальником разведки назначен тот же неутомимый Леонид Ушаков. Для поездки с собой он отобрал своих земляков: Косова, Бибина, Черкасова, Ермакова и меня (Лузгина) — всего 15 человек. Взяли 15 пар оленей, переводчика, один пулемет, лыжи, продовольствие и поехали. У Саранпауля была телефонная связь с Печорой, поэтому взяли телефонный аппарат. Дорога была трудная, т.к. населенных пунктов не было, хотя раньше там находились избы (их называли «кучники») для обогрева проезжающих. Но избы сожгли белые. Случайно осталась одна изба, в которой мы обнаружили спящего зырянина. Он рассказал, что Урал занесен снегом и со стороны белых стоит застава из 30 человек. Мы взяли с собой этого зырянина и поднялись на самый горный хребет, но дальше дорога была переметена снегом. Мы снабдили зырянина деньгами, дали ему хорошую тройку оленей, положили газеты и письма от пленных солдат и отправили его к белым, а сами вернулись в «кучник», откуда по телефону связались с Лепехиным. Тот приказал оставаться на нашем месте до его особых распоряжений. Вскоре от белых из-за Урала к нам прибыла делегация — 3 старших унтер-офицера. Они рассказали, что их собралось около 22 тысяч человек, отступать дальше некуда, поэтому солдаты восстали, арестовали офицеров и хотят добровольно сдаться красным. От нас поехали за Урал 10 человек, в том числе Лепехин и Ушаков; одного унтер-офицера они взяли с собой, а двоих оставили заложниками. 9 марта они прибыли в Усть-Щугор, приняли все склады с оружием и сдали их и пленных офицеров Пермскому отряду, после чего возвратились сначала в Саранпауль, потом в Березов».
В тот же день начальник обороны края Малков телеграммой № 218 сообщил командующему 6~й Красной армией Самойло: «…Северный край Печорского фронта признал Советскую власть. Ревкомы просят приостановить военные действия…» Позиционная гражданская война в Коми крае и в Зауралье закончилась.
Но Лепехин не исключал возможности прорыва не сложивших оружие белогвардейцев через Обдорск на север Енисейской губернии, где оперировали остатки 1-й Сибирской армии генерала Пепеляева. Поэтому один взвод Отряда северной экспедиции находился в Мужах и Обдорске. «…Первые 2—3 недели обстановка там, — вспоминал Зуев, — была напряженной: ждали удара белых. Для нас круглые сутки стояли наготове семь пар оленей, запряженных в нарты. В Мужах тогда проживали зыряне-оленеводы и пять семей русских, из них одна семья начальника почтового отделения. Я и еще один красноармеец были определены на постой в дом братьев Каневых. Мы узнали, что они — крупные оленеводы: у них имелось до пяти тысяч оленей. Один из братьев, а их было трое, всегда находился в тундре на пастбищах: с ним батрак и десять собак. После того, как опасность прорыва белых миновала, мы отдыхали. Зырянская молодежь устраивала вечерки и приглашала нас. Мы вместе с ребятами и девчатами праздновали масленицу: катались на оленях и с горки на санках. Когда стали переезжать в Обдорск, то нас провожала вся молодежь села. До революции Обдорск называли «золотым уголком»: здесь проживали или имели свои представительства все крупные тобольские и тюменские рыбопромышленники и пароходчики. Также было много политссыльных, которые демонстративно встретили нас, выйдя навстречу за село. Нас поселили в бывшем миссионерском доме, где раньше жили попы и монахи, обращавшие в христианство северные народности. По два часа в день мы занимались строевой подготовкой, а остальное время отдыхали или разгружали баржи с зерном. Это зерно предназначалось для заграницы, но баржи не успели отправить, и они застыли в Обдорске».
Лепехин выступал против расстрелов, но его позицию разделяли немногие красные командиры. Сдавшиеся красным в Усть-Щугоре офицеры 10-го Печорского полка, несмотря на гарантии чрезвычайного уполномоченного ВЧК Труша по дороге в Чердынь были расстреляны конвоирами. Поэтому отдельные группы белогвардейцев, например, отряд поручика Рочева, скрывались в лесах и тундре, время от времени нападая на различные обозы: вспыхивали перестрелки, лилась кровь.
Чекистский спецназ Лепехина выполнил свою основную задачу: малой численностью, почти без жертв очистил от колчаковцев огромную территорию Северного Зауралья, ликвидировал угрозу наступления белых на Тобольск со стороны Березово, захватил богатые военные трофеи и важные для Троцкого документы. Оставалось ускорить продвижение от Сургута на Нарым, разгромить отряд начальника уездной милиции Волкова и завладеть сокровищами, хранившимися прежде в церковных кладовых Тобольска. Проведению этой операции помешала война Советской России с Польшей.
Неудачный поход
Первые столкновения между российской и польской армиями произошли в феврале 1919 года в Белоруссии у местечка Береза Картуская, тогда в плен попади восемьдесят красноармейцев.
Во время Первой мировой войны территорию Польши, входившей в состав Российской империи, оккупировали немецкие и австрийские войска.
11 ноября 1918 года, когда в Германии началась революция, поляки разоружили немецкие войска, а власть передали самому популярному политическому лидеру — Юзефу Пилсудскому. После многих десятилетий неволи поляки получили свое государство.
Пилсудский решил воспользоваться всеобщей смутой и присоединить к Польше украинские, белорусские и литовские земли — началась война. Тогда Ленин и Троцкий мечтали о соединении русской и немецкой революций, а территория Польши лежала на пути Красной армии к Берлину. Так что у них тоже были причины для войны с Пилсудским.
6 мая 1920 года польские войска вошли в Киев. В Варшаве царила победная эйфория. Но уже через десять дней Красная армия перешла в наступление: поляки бежали, бросая оружие. 12 июля их выбили из Киева, 11 июля был освобожден Минск, 14 июля — Вильнюс. Сталин телеграфировал Ленину: «Польские армии совершенно разваливаются, поляки потеряли связь, управление, польские приказы вместо того, чтобы попасть по адресу, все чаще попадают в наши руки, словом, поляки переживают развал, от которого они не скоро оправятся… Я думаю, что никогда не был империализм так слаб, как теперь, в момент поражения Польши, и никогда не были мы так сильны, как теперь, поэтому чем тверже будем вести себя, тем лучше будет и для России, и для международной революции».
У Ленина возникла надежда, что правительство Пилсудского удастся свергнуть,
Будущий маршал Тухачевский командовал наступлением на Польшу под лозунгом «Даешь Варшаву! Даешь Берлин!». 23 июля 1920 года, когда Красная армия наступала на Варшаву, Ленин телеграфировал Сталину в Харьков: «Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию».
Для мировой революции были нужны большие деньги. Россия уже ограблена, что не успели захватить большевики, то сокрыто в кладах. Их поиск оставили до лучших времен, а экспедиционные спецназы перебросили из Сибири в Польшу грабить родовые усадьбы польской шляхты.
Отряд Лепехина дождался в Березове ледохода и первым же пароходом через Самарово и Тобольск прибыл в Тюмень.
Зуев вспоминал: «…Из Тюмени был получен приказ срочно выехать туда на лошадях. К тому времени третья рота находилась в Самарово, две роты и штаб — в Березове, мы с взводом — в Обдорске. По зимней дороге в конце марта выехали на оленях: нас провожали многие жители, среди них — девушки, ну и не обошлось без слез. Не доезжая Березова, олени провалились под лед, проводники разбежались, пришлось до места назначения добираться на лыжах. Из Березова уже пароходом в Самарово и дальше… В Тюмени отряд собрался на вокзале, на первом пути стоял эшелон. Нас торжественно встречали в Екатеринбурге и в Москве. Поездом доехали до Гомеля, потом пароходами по реке Припяти до Мозыря…»
Из воспоминаний Лопарева: «…В конце марта 1920 года военные операции на Севере закончились. В апреле самым последним зимним путем красноармейские части из Обдорска, Березова и Сургута потянулись к Самарову и прибыли сюда перед самым ледоходом. В Самарово состоялся большой митинг: четкие фразы Лепехина сменились горячими выступлениями красноармейцев и партизан. На трибуну поднимается несуразный Саня Скрипунов. Он расправляет плечи, набирает в грудь воздух, поднимает руку, а слов — нет, убежали, мысли рассыпались.
— Товарищи! Я… да мы… польских панов бить будем… Я кончил.
Из толпы смех и шутки. Но лес рук приветствует предложение о добровольном походе на польский фронт».
Самого Лопарева среди этих добровольцев не было: «…уволился еще 23 марта — острая нужда в организационно-оперативных работниках побудила Тобольск отозвать меня к месту работы. Для того, чтобы не вносить дезорганизацию в партизанскую массу, Лепехин пропустил меня через специальную комиссию и уволил «по состоянию здоровья».
Но когда Отряд северной экспедиции прибыл на Западный фронт, Пилсудский нанес внезапный удар, и Красная армия покатилась назад: десятки тысяч красноармейцев попали в плен. Из окружения под Варшавой удалось вырваться только Лепехину, Губер-Грицу и еще двадцати бойцам отряда, другие части Мозырской группы были полностью разгромлены. Польская война отличалась крайней жестокостью с обеих сторон. Ворошилов 4 сентября 1920 года писал старому другу Орджоникидзе: «…Озлобление бывает доводимо упорством поляков до максимальных пределов, а в таких случаях наши ребята рубят беспощадно. Наши потери на белопольском фронте также огромны. Мы потеряли почти весь свой комсостав, военкомов и до десяти тысяч бойцов, столько же приблизительно лошадей…»
После заключения перемирия 18 октября 1920 года Лепехина отправили на Дальний Восток. Он командовал войсками Приморской красной армии, созданной на базе местных партизанских отрядов. За разгром белогвардейцев в октябре 1922 года под Спасском его наградили орденом Красного Знамени. Он стал начальником торгового порта во Владивостоке. В феврале 1923 года прошел всероссийскую партийную перепись: в примечании к анкете отмечено: «давал ответы ясно». Его членство в партии — с ноября 1917 года, партбилет № 451680 выдан Хамовническим райкомом в Москве, но когда — не уточнено.
В документах архивных фондов Приморского губкома РКП(б) и Владивостокского торгового порта обнаружено заявление Лепехина от 13 октября 1923 года: «В губком РКП. На основании постановления СТО торговый порт переходит из Народного комиссариата путей сообщений в ведение Народного комиссариата внешней торговли. Уполномоченный НКВТ т. Левин предложил мне остаться на прежней должности. Прошу губком о выдаче мне характеристики по моей работе для предоставления в Центр». Приложена характеристика: «Лепехин Александр Петрович с 1917 года работает в Армии, где получил хорошую практику. В работе в Армии проявлял инициативу и являлся фактически руководителем с стремлением не считаться с военкомом при нем. В настоящее время является начальником торгового порта, подготовка есть и справляется удовлетворительно. Теоретическая марксистская подготовка слаба. Политически устойчив. Энергичность средняя. Собой владеет недостаточно, вспыльчивый характер, ошибки признает, но не умеет делать соответствующие выводы. Отношение к партработникам и партийцам хорошее. Положительные черты: простота, откровенность и храбрость. Страдает некоторым самолюбием. Достаточно дисциплинирован. Временами наблюдается невоздержанность к спиртным напиткам. Имеет организаторские способности. Может руководить в масштабе губернии».
20 октября 1923 года Приморский губком РКП(б) отправил в НКПС телеграмму: «Против предоставления двухмесячного отпуска по болезни т. Лепехину с правом выезда на юг России не возражаем».
После этого Лепехин исчез: говорили, что умер в поезде на пути из Владивостока в Москву. Семьи у него не было, кто, когда и где его похоронил, неизвестно.
Но у правителя (дубаня) Синьцзяна северо-западной провинции Китая появился военный советник, похожий на монгола, которого официально называли «русским генералом китайской службы Крафтом». Потерпев неудачу с продвижением революции на Запад, вожди мирового пролетариата Ленин и Троцкий обратили свои взоры на Восток. Внимание правителей новой Советской России привлек Синьцзян. Здесь после окончания гражданской войны находилось несколько тысяч солдат и офицеров из армий атаманов Дутова и Анненкова. В марте 1921 года в Синьцзян прорвались участники Западно-Сибирского крестьянского восстания. Центральные китайские власти слабо контролировали положение в этой провинции, и ее правители вынуждены были традиционно ориентироваться в своей политике на могучего северного соседа. Части Красной армии, «замаскированные» под белых, с танками, аэропланами и артиллерией неоднократно вторгались на территорию Синьцзяна для борьбы с набиравшим силу движением мусульманских народов. Через Синьцзян прошли десятки военных советников, среди которых самыми яркими фигурами были специалисты по разного рода секретным операциям Ади Маликов, Василий Васильев, Яков Мелькумов и будущий маршал, дважды Герой Советского Союза Павел Рыбалко, псевдонимом которого было не вполне привычное для русского слуха имя Фу-Дзи-Хуй.
Кроме направления военных советников, поставок вооружения и военных материалов, Советский Союз построил в Синьцзяне авиационный завод, который в 1941—1945 годах охранялся батальоном войск НКВД, одетым в белогвардейскую форму. Офицеры этого батальона официально именовались не лейтенантами и майорами, а поручиками и штабс-капитанами. В документах батальона можно встретить совершенно нелепые словосочетания вроде «товарищ поручик».
В 30-е годы «человека с Севера», похожего на монгола, видели в Непале во главе мятежных отрядов, пытавшихся свергнуть военно-феодальный пробританский режим рода Рана (эта война закончилась победой восставших только в 1951 году). Что этот «человек с Севера» — Лепехин, не утверждаю. Просто похож.
Губер-Гриц пережил сталинский террор и военное лихолетье. По сведениям архива Министерства обороны, он был уволен из армии в марте 1923 года, но в июле 1932 года назначен начальником строевого отдела Военно-инженерной академии (чем занимался почти десять лет — неизвестно, может, был рядом с «Монголом» в Синьцзяне), с декабря 1936-го по август 1939 года возглавлял штаб 19-й Узбекской кавалерийской дивизии, а потом преподавал в академии имени Фрунзе. Уволен в звании полковника по болезни в феврале 1953 года. Умер в Москве. В его личном деле обнаружилась справка от 31 января 1953 года, подтверждавшая существование Отряда северной экспедиции: «Начальнику отдела кадров Краснознаменной орденов Ленина и Суворова 1 степени военной академии им. М.В. Фрунзе полковнику тов. Сергееву. Сообщаем, что Северный экспедиционный отряд, командиром которого был Лепехин, сформирован в декабре 1919 года. В Березовский уезд для боевых операций отряд был направлен приблизительно в конце декабря 1919 года (точно установить не представляется возможным). Северный экспедиционный отряд прекратил военные действия 8 апреля 1920 года, а в июне 1920 года был переброшен на Западный фронт и в составе Мозырской группы продолжал вести операции против белополяков. И.о. начальника Центрального государственного архива Красной Армии полковник Чернелевский».
Продолжение следует…
