Валерий Белобородов
Целый ряд источников свидетельствует о том, что Шаховы — одна из наиболее старых и широко распространенных березовских фамилий. И.С. Поляков, посетивший Тобольский Север в 1876 г., писал: «…Большая часть березовских казаков — Шаховы, первоначальный прародитель которых первый пришел в Березов и сокрушил здесь остяцкого — Нувый ази (Еман тоже), перенесенного затем в Тегинские юрты. (По преданию остяков)». По данным Н.Н. Парфеновой, Шаховы служили в Березове уже в конце 1620-х гг. Екатеринбургский историк Е.В. Вершинин также считает эту фамилию одной из старейших в Березове: «В 1634 г. березовским таможенным подьячим был Дмитрий Шахов, а его сын Прохор служил в казаках. В это же время казак Никита Шахов был послан ясачным сборщиком в Казымскую волость…».
То, что фамилия «Шаховы» во второй половине XIX в. была среди доминирующих в Березове, подтверждают метрические книги Воскресенского собора, к приходу которого принадлежали почти все березовские Шаховы. Из Березова Шаховы постепенно расселялись по окрестным селам — Чемаши, Мужи, Саранпауль. О мощи этого рода говорят факты причастности его представителей к разнообразным большим и малым делам и событиям, оставившим след в истории. Е.В. Вершинин упоминает о сборщике ясака Иване Шахове, который в 1678 г. выдержал в Обдорском остроге шестидневную осаду тундровых самоедов. В 1825 г. один из Шаховых был информатором тобольского губернатора Д.Н. Бантыш-Каменского, разыскивавшего могилу А.Д. Меншикова. В 1839—1841 гг. в подавлении бунта остяков и самоедов под предводительством Ваули Пиеттомина участвовали урядник Филипп Федорович и казак… (в отсканированном варианте книги отсутствуют 2 страницы – А.Р.)
…маслодельня. Позднее для заведования скотным двором и маслодельней Семен Прокопьевич пригласил выпускника сельскохозяйственной школы Молчанова. К январю 1907 г. на ферме содержалось 27 дойных коров, 12 холостых, 1 бык и 20 телят. «Удачный опыт Шахова заинтересовал многих жителей, — писал Н. Л. Скалозубов. — Можно думать, что скотоводство получит сильное развитие на Севере, большие заливные луга по Оби тому порукой».
В Тобольской губернии с интересом наблюдали за начинанием Шахова. Сообщение ветеринарного фельдшера Н. Попова об его маслодельном заводе было помещено в 41-й книжке «Сведений о ветеринарно-санитарном состоянии Тобольской губернии за сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь 1907 г.» и 24 января 1908 г. перепечатано в «Сибирском листке».
Интерес к северной ферме проявили также «Сибирская торговая газета» и петербургское «Новое время». Автор заметки в «Новом времени» Аверин был солидарен со Скалозубовым: «Результаты эксплуатации фермы в 1906 г. довольно удачны. С 1 июня 1906 г. по 1 января 1907 г. от 25 коров было получено 1025 пудов молока. При выходе 1 пуда масла из 19 пудов молока получено 54 пуда масла. Цена масла в Березове 14 руб. пуд, так что валовая доходность фермы за 7 месяцев 746 руб., а в течение года 1200 руб., что на каждую корову дает 48 руб. Расходы же на содержание фермы выражаются лишь заготовкой сена, которого на 1907 г. накошено до 8000 пудов. В этом же году для фермы была приобретена сенокосилка».
О намерении С.П. Шахова развивать хозяйство свидетельствуют найденные в Тобольском архиве его письма от 6 марта и 11 декабря 1909 г. в Петербург к Н.Л. Скалозубову, бывшему в то время депутатом Государственной думы.
«Милостивый государь Николай Лукич! — пишет Шахов в первом письме. — Зная, что Вы интересуетесь моим молочным хозяйством, я осмелился отвлечь Ваше внимание и обеспокоить Вас этим письмом. Сообщаю Вам, что дело мое по разведению племенного скота и молочного хозяйства в г. Березове двигается плохо, главная причина — недостаток свободных средств.
В конце 1907 г. я возбудил ходатайство у тобольского губернатора о выдаче мне ссуды в размере 2 тыс. рублей сроком на 10 лет, уплату коих я должен произвести в продолжение последних 5 лет. В ходатайстве этом мне отказали… Летом прошлого года тобольский губернатор Гондатти, проезжая в Низовые края и интересуясь молочным хозяйством, ездил специально из Березова ко мне на заимку, осмотрел все помещения и скот, остался очень доволен, благодарил меня за энергию, просил дело это не бросать и обещал оказывать всякие содействия, причем просил подать прошение о выдаче ссуды, которую обещал дать, как только получит ходатайство. Вскоре после его отъезда я возбудил ходатайство, но, к моему несчастью, Гондатти по приезде из Березова сейчас же был переведен в г. Томск, и мое прошение не попало в его руки и мне в ссуде отказали…
За 908 год мое хозяйство оправдало все расходы и дало небольшую прибыль, выработано было до 120 пуд. масла при цене 16-18 рублей за пуд, в летние месяцы 24 пуда, сентябрь и октябрь 17 пуд. и зимние 20 пуд.
Обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой, не найдете ли возможным оказать каким-либо путем содействие в выдаче мне ссуды в размере 3 тыс. рублей на вышеуказанных условиях на улучшение молочного хозяйства, чем много меня обяжете, а также прошу не оставить меня уведомить и указать, как мне в дальнейшем поступить».
Отзывчивый к просьбам Н.Л. Скалозубов остался верен себе и на этот раз и принял на себя хлопоты о деле, лично известном ему с весны и лета 1906 г., когда он находился в Березове в ссылке. Получив осенью ответ, Шахов 11 декабря 1909 г. вновь пишет Николаю Лукичу:
«С прошлой почтой я возбудил ходатайство согласно указанию Вашему в управление земледелия в Петербурге о выдаче мне ссуды для продолжения моего молочного хозяйства в Березове, причем сослался на Вас, что Вы можете дать отзыв о моем деле.
Сообщаю Вам, что хозяйство наше шло бы прекрасно, если бы не большеводье. Вот уже два лета за недостачею сена пришлось скот убавлять, к нынешней зиме осталось рогатого скота 50, это почти все от бычика, которого я привозил в 906 году из Соколовки (деревня, в которой находилась Тобольская сельскохозяйственная школа. — В. Б.). Что выйдет из этих коров, не знаю, они еще молоды. Здесь скотоводство вполне возможно, но нужно всегда на случай большой воды иметь запас сена, что здесь вполне возможно, я покупал сено, которое лежало в обмете 15 лет и прекрасно сохранилось. Здесь главный недостаток рабочие руки, и нужно иметь свободные деньги. Нынешнее лето на сенокосе рабочие главным образом были политики (политссыльные. — В. Б.), большинство из них или никогда не занимались сенокосом, или совсем неспособные к физическому труду. Несмотря на это, все они зарабатывали порядочно, зато зиму почти совсем без работы.
Рыбные промысла были ладно.
Если Вас не затруднит, то когда-нибудь напишите мне несколько слов о моем ходатайстве, за что я останусь премного Вам благодарен».
Была ли получена ссуда, неизвестно, но по скудным сведениям из различных источников можно заключить, что С.П. Шахов продолжал вести свое хозяйство, внося в него небольшие усовершенствования. Так, А.А. Дунин-Горкавич в работе «Опытное сельскохозяйственное дело на Тобольском Севере» сообщал, что летом 1910 года на шаховской ферме при заготовке сена применялись сенокосилка и конные грабли. Делалась попытка посева кормовых культур, для чего Шахову из Тобольска были посланы 1 пуд ячменя и три и три четверти фунта семян клевера. Чтобы застраховать себя от последствий болыпеводья, Семен Прокопьевич стал в благоприятные для сенозаготовок годы запасать корм на несколько лет вперед. Например, в 1910 г. он заготовил сена на три года.
В 1912 г., несмотря на все трудности, Шахов не оставлял намерения расширить производство молока и масла и даже заражал своим примером других предприимчивых северян. Калугин, техник фирмы «Альфа-Нобель», выпускавшей сепараторы, после поездки в Березов по вызову Шахова говорил, что маслодельные заводы здесь намерены открыть с весны предприниматель Гурьянов и березовский городской староста Кузьмин.
Сокрушительный удар по хозяйству С.П. Шахова нанесло наводнение 1914 года. 18 января 1915 г. «Сибирский листок» писал: «Единственный бывший маслодельный завод С.П. Шахова должен был прекратить свое существование, у него из 60 дойных коров осталось лишь 10 голов. Постройки завода почти разрушены водой; нужны годы, чтобы восстановить прежний вид завода». Но и при этом Семен Прокопьевич не опустил рук и не бросил хозяйства, хотя теперь оно было уже далеко от прежнего состояния. И только в 1917 г. кооперативное общество «Самосознание» приобрело у него ферму, за которой к тому времени уже закрепилось название «деревня Шахова», и 17 коров, в большинстве своем холмогорской породы, были увезены в Тобольск.
Опыты с рыбоконсервным производством и маслоделием, по-видимому, самые дерзновенные из поступков С.П. Шахова, и они займут достойное место в истории, но и во всей своей жизни он был ярким, незаурядным человеком, стоявшим в центре общественного внимания. С 1888 по 1895 г. С.П. Шахов избирался городским головой, позднее — городским старостой. Известно, что по его инициативе и под его началом в 1900 г. в Березове была построена пристань. В 1906 г. березовский съезд городских избирателей делегировал его в Тобольск на губернское собрание выборщиков в Государственную думу. Учитель Ф.Ф. Ларионов, присланный на службу в Березовское уездное училище в конце 1890-х гг., вспоминал: «Дом Шаховых был таков, что сюда легко входили разные люди по надобности и без всякой надобности, чтобы только провести время; словом, он играл роль клуба…».
Отношение к Шахову сильно изменилось в революционные годы, когда на гребне волны оказались люди, призванные не к созиданию, а к разрушению. Жизненный путь этого сделавшего немало полезного человека оборвался в последний год Гражданской войны. По сообщению газеты «Голос Народной Армии» за 27 марта 1921 года, он был расстрелян большевиками перед отступлением из Березова вместе с 24 другими заложниками. Достоверных сведений об обстоятельствах его гибели мы не имеем, свидетельства противоречивы. В списке погребенных 27 апреля 1921 г. 22 расстрелянных его имени нет. Бывший начальник Обдорского гарнизона Иван (Ян) Судникович в своих воспоминаниях пишет, что 15 марта 1921 г. близ Березова кто-то спилил телеграфный столб, и была нарушена связь. Председатель Тобсеввоенревкома Протасов-Жизнев приказал арестовать одного из граждан Березова в качестве заложника и для устрашения населения расстрелять. Выбор пал на С.П. Шахова.
* * *
О том, что в конце XVIII — первой половине XIX в. в Березовском округе жил художник-самородок Николай Шахов, известно давно, но до недавней поры на Обском Севере вряд ли нашелся бы десяток любителей истории, знакомых с его творчеством и тем более — знающих что-нибудь о личности творца. Единственная сохранившаяся в пределах бывшей Тобольской губернии его работа «Битва остяцких племен» находится в фонде Тобольского государственного историко-архитектурного музея-заповедника, но этот факт как-то не привлекал к себе особенного внимания, а о других его работах можно было составить представление по черно-белым копиям, опубликованным в статье В.Н. Чернецова «Быт хантов и манси по рисункам XIX в.», напечатанной в 10-м «Сборнике Музея антропологии и этнографии» в 1949 г.
В нынешнем столетии петербургские историки и искусствоведы проявили интерес к творчеству безвестного художника, и югорские любители искусства получили возможность видеть красочные репродукции работ Шахова в журналах «Родина», «Полярная сова» и альманахе «Славянский ход». По мнению А.И. Терюкова, эти произведения являют собой «исключительный историко-этнографический источник». По-видимому, впереди еще большой разговор о них.
Что касается личности художника, то долгое время в литературе существовала одна версия, высказанная В.Н. Чернецовым: Н. Шахов — выходец из ижемских зырян, переселившихся на север Западной Сибири. Однако иное утверждение находим в личном фонде омского историка и краеведа А.Ф. Палашенкова в государственном архиве Омской области среди собранных им материалов для биографического словаря видных деятелей Западной Сибири. Палашенков, будучи сотрудником Омского краеведческого музея, в конце 1930-х гг. совершил археологическую экспедицию в западную часть Березовского района и нашел необходимые доводы для своего утверждения. В деле №2307 «Шахов Николай» читаем: «Шахов — казак. Самородок-художник. Воспроизводил сцены из быта и жизни остяков и самоедов Приобья». Здесь же, ссылаясь на сообщение В.Н. Чернецова, сделанное в Омске осенью 1948 г., Палашенков пишет, что шесть панно Шахова, написанных водяными красками на миткале, были приобретены в середине XIX в. в Обдорске начальником экспедиции на Северный Урал Гофманом для Русского географического общества, затем куда-то переданы. В деле также имеются 8 фотографий с работ Шахова и статьи искусствоведа К.А. Болыпевой «Стилистические основы композиций панно Н. Шахова из коллекции МАЭ» и В.Н. Чернецова «Быт хантов и манси по рисункам XIX в.» из «Сборника Музея антропологии и этнографии».
А в деле № 1604 того же фонда Палашенкова воспроизведена следующая запись из инвентарной книги Тобольского музея: «От березовского купца Александра Степановича Плеханова. Картина изображает битву между инородцами. По отзыву Плеханова, картина эта писана казаком Шаховым более ста лет назад». К последней четверти XVIII в. относит и искусствовед К. А. Болыпева те шесть панно, что были вывезены в Петербург Гофманом, на основе анализа их стилистических особенностей.
Кто же художник? В метрических книгах березовских церквей мной не встречено упоминаний о Николае Шахове. Но в материалах ревизии (переписи населения) 1834 г. есть запись о березовском отставном уряднике Николае Леонтьевиче Шахове, достигшем к тому времени 60-летнего возраста. 1 сентября 1840 г. он умер от чахотки в возрасте 70 лет. А ревизией 1816 г. зафиксировано, что в 1815 г. умер 72-летний отставной казак Леонтий Васильевич Шахов16 — вероятно, отец Николая Леонтьевича.
Упоминание о Николае Шахове встречено еще в одном источнике. Историк Н.А. Миненко, исследуя вопрос о хозяйстве русского населения Западной Сибири в XVIII — первой половине XIX в., пишет о широком распространении незаконной торговли русских северян в волостях аборигенов. Чтобы ограничить ее, в 1811 г. в Обдорске был установлен караул для задержания приезжавших из Березова казаков и осмотра их товаров. Среди тех, кто привез тогда особенно много товаров, были братья Николай и Федор [Леонтьевичи?] Шаховы.
Мог ли Николай Леонтьевич Шахов быть тем самым художником? Если принять за «рабочую гипотезу», что это именно он, то она не будет противоречить предположению К. А. Большевой о создании шести панно, хранящихся в Санкт-Петербурге, в конце XVIII в. и сообщению купца А.С. Плеханова о том, что картина «Битва остяцких племен» написана на рубеже XVIII и XIX веков. Других Шаховых с именем Николай в церковных документах конца XVIII — первой половины XIX века пока не встречено.
В XX веке, начиная с двадцатых годов, Шаховы уже не столь заметны в Березовском районе. Гражданская и Великая Отечественная войны подорвали жизненную силу рода, а усилившаяся в советское время миграция населения рассеяла по стране тех, кто остался, либо растворила их в массе пришлого народа.
