Г. Лазарев
Петр Медыкин, возвращаясь поздно вечером из клуба, увидел в кабинете председателя колхоза свет. Давно ему хотелось один на один поговорить с председателем.
Простившись с товарищами, Петр направился в правление колхоза.
— Иван Николаевич, мне с вами побеседовать надо.
Юноша заметно волновался, комкал в руках шапку.
— Я пришел посоветоваться насчет рыбалки, — начал Петр. — До каких пор будем лямкой невод тянуть?
— Я думал у тебя важное дело.
— А это разве не важное? Ведь лучше с машиной будет…
— Я вижу, Петр, нам с тобой не дотолковаться. Заладил свое: лучше с машиной, а откуда ее взять, на что?
Чувствовалось, что разговор председателю не по душе.
Петр вышел на улицу и долго бродил по деревне.
Ночь он провел беспокойно. «Видно с ним не договориться, — думал Петр. — Но я не отступлюсь».
Общее собрание колхозников состоялось в начале февраля. На центральную усадьбу съехались с промысловых угодий рыбаки.
— Четыре года у нас работает бригада на стрежевом лове, — говорил Петр Медыкин на собрании. — Рыбы пока даем немного, но сможем больше давать, если будет на песке механизация, как в других колхозах. Надо чтобы наше правление позаботилось об этом.
Председатель, слушая Петра, насупился, его густые черные брови сошлись над переносицей. Как только Петр сел, он сразу поднялся.
— Не знаю, какая Медыкину нужна еще механизация! На песке есть две воротушки.
Следом за председатели выступил его заместитель.
— Только завели два ворота, — вторил он председателю, — теперь давай новые машины. А во что это обходится колхозу, не думаем.
Петру стало не по себе. Неужели они не понимают, что машины быстро окупятся, что станет легче рыбацкий труд.
А в это время поднялся старый рыбак Михаил Илларионович Ладыков.
— Стрежевой лов — очень тяжелый, и механизация нужна. Чем больше рыбаки будут давать тоней, тем больше рыбы брать будут, — говорил он медленно, не торопясь, слушали его внимательно. — Муксун и нельма — рыба дорогая. Больше надо этой рыбы ловить. Тогда любые машины оправдаем.
Ладыков закончил свою речь, сел и стал набивать трубку.
— А что скажет Семен Михайлович? — обратился председатель к деду Петра Медыкина — самому старому жителю деревни, мнением которого все особенно дорожили. Председатель хотел заручиться его поддержкой, но Семен Михайлович выступать не стал.
Тогда снова заговорил председатель.
— Правильно сказал Михаил Илларионович, муксун и нельма хорошая рыба. Больше ее надо. И, конечно, с механизацией сподручней, но кто будет управлять машинами?
— Найдутся люди! — вырвалось у Петра.
В конце марта Петра вызвали в район на кустовой семинар бригадиров стрежевого лова. Здесь он узнал, какая в нынешнем году техника поступает для колхозов, ознакомился с работой передовых бригад, и им еще сильнее овладела мысль о механизации своего песка.
В райкоме комсомола, куда зашел Петр поделиться своими мыслями, юношу горячо поддержали.
Возвратившись из района, Петр с бригадой выехал в протоку Ай-Посол.
Майское солнце озаряло водную гладь быстрой протоки, только что освободившейся ото льда. Но остатки его еще встречались повсюду: лежали на берегах, плыли по воде.
Когда председатель колхоза пришел ранним утром посмотреть на ледоход, он увидел стоявшую на приколе лодку-калданку. Возле нее суетился Семен Михайлович Медыкин. Старый рыбак был занят укладкой снаряжения.
— Семен Михайлович! — окликнул с яра председатель. — Подождал бы немного, пусть лед пройдет.
— Среди льдин проплыву, — бросил в ответ рыбак.
«Неугомонный старик», — покачал головой председатель.
Через несколько дней Ивана Николаевича вызвали в район. Вернулся он не в духе.
— Жаловаться задумал! — сердито говорил председатель. — «Не поддерживают его». Сует свой нос, куда не просят.
— А что тебе сказали? — осторожно спросил заместитель.
— Сказали, что я от жизни отстаю. Мол, техника для того и выпускается, чтобы труд людей облегчить.
В середине июля в колхоз сообщили, что к стрежевому лову район получает три новые электролебедки.
Петра это сообщение очень обрадовало. Но еще большую радость доставило ему единогласное решение правления приобрести электролебедку для колхоза.
Бригада Петра Медыкина работала на песке Широкое плесо. Выбирался невод все еще с помощью ворота. Но по настоянию бригадира уже были проведены подготовительные работы для установки электролебедки: построена моторная будка, установлены столбы для подвески проводов.
Катер с электролебедкой пришел ночью, когда бригада отдыхала. Рыбаки быстро поднялись. К вечеру машина была установлена и пущена в ход. Но на третий день она начала капризничать: заедало тягу. Приходилось останавливать мотор и выбирать невод вручную. Решили переставить лебедку на новую площадку, но и это не помогало.
Но вот из района был доставлен цемент и подготовлена специальная площадка. Лебедка сразу стала действовать отлично.
А вскоре завезли и электропроводку. На тони и в общежитии загорелись электрические лампочки, светящиеся пузырьки, как их назвал Петр.
Семен Михайлович Медыкин вернулся домой, когда на сору почти не было уже воды. Но провел в деревне всего одну ночь. Узнав от жены, что бригада Петра больше не тянет лямкой невод, старик рано утром снова сел в калданку и поплыл к Широкому плесу.
«Прогон выбирает машина. Завозит невод в реку мотолодка, —размышлял старик. — Только и работы, что выбросить невод из неводника, выбрать его, да еще собрать прогон. Не полениться, так можно больше десяти тоней дать за день…».
Вынув изо рта неизменную трубку, он глубоко вздохнул и направился к притони. «А это, видно, и есть те самые пузырьки, о которых говорил Петр. Но ведь никакого света нет» — думал старик, глядя на провода и электрические лампочки на столбах.
Затем он вошел в дом рыбаков. Обвел взглядом помещение. Все было аккуратно прибрано. Стояли пятнадцать одинаково заправленных топчанов, стол. Старик потрогал газеты и книги, лежавшие на столе, погладил блестящую поверхность радиоприемника.
На стене, на полочке заметил еще стопку книг, подумал: «Наверное, Петра. Не расстается он с ними… А может, и кого другого. Теперь все они, молодые, читают книги». Сел за стол, закурил трубку.
За окном сгущались августовские сумерки. В помещении становилось темно. Старик вышел на улицу и направился к лебедке. И в это время по всей тони загорелся яркий электрический свет.
— Огонь в стеклянных пузырьках! Люди, загорелся свет над нашей Обью! — воскликнул взволнованно старик.
Голос его дрожжал, на глаза накатились слезы. Петр осторожно обнял старика.
— Дедушка, иди в общежитие, там тоже свет горит, — сказал он. — А мы закинем еще одну тонь и тоже придем отдыхать.
— Нет, я побуду здесь, посмотрю, как Обь дышит…
И пока рыбаки закидывали тонь, Медыкин все ходил по берегу, глядя на яркие лампочки.
— А кто делает эти машины? — неожиданно спросил Семен Михайлович у Петра, показывая на электролебедку.
— Как кто? Рабочие.
— Русские?
— Все — и русские, и украинцы и белорусы…
— Все, — повторил чуть слышно Семен Михайлович. — А ханты?
— И ханты делают. Вот ты, дедушка, рабочему рыбу даешь, а он тебе — машины. Значит, делают все.
На другой день Медыкин вернулся в деревню и радостно рассказывал в селе о «новом свете». А в это время на Оби бригада его внука Петра Медыкина добывала все новые и новые центнеры знаменитой обской рыбы.
«Ленинская правда», 10 мая 1959 года
