Самаровский район в тридцатые годы

Тридцатые годы — одна из наиболее трагических страниц истории России. Политика партии и правительства, направленная на коренное преобразование жизни страны, постепенно докатывалась и до самых отдаленных урманов.

С середины 20-х годов территория среднего Обь-Иртышья, а вместе с ним и Самаровский район стал местом ссылки. В каких условиях жили тогда колонисты нам, их потомкам, трудно себе представить. Болезни, голод, суровые климатические условия, в которых оказались старики, женщины и дети, способствовали быстрому увеличению числа скорбных маленьких холмиков по берегам величественной Оби и седого Иртыша.

В январе 1931 года в Самарово прошел шестой районный съезд Советов, на котором присутствовали 62 делегата от всех населенных пунктов. Интересен социальный, национальный и политический состав участников: из 39 мужчин и 23 женщин 28 являлись колхозниками, 16 рабочими, 10 служащими, почти все были русскими, за исключением 4 остяков, одного «казымца» и невесть как оказавшегося здесь мадьяра. 30 делегатов состояли членами или кандидатами ВКП(б), 6 – членами ВЛКСМ, 23 являлись бедняками, 12 — середняками, 20 бывшими красноармейцами.

Примечательны некоторые факты из отчета райисполкома: «Раскулачено 40 хозяйств, из коих 13 возвращено обратно. Имущество раскулаченных полностью не использовано… Коллективизацией охвачено 24 процента общего числа крестьянских хозяйств. Батраков по району учтено 192… Всеобучем охвачено 96 процентов детей школьного возраста, изб-читален 9, на пенсии собеса 57 человек… Медпунктов в районе 5 и одна больница, причем последняя штатом не укомплектована, отсутствуют специалисты-врачи… Имеются случаи, когда ученики называют Ленина буржуем (Филинск), а в Батовом даже молятся».

Среди решений съезда не могут вызвать улыбку намерения построить в Самарово Дом обороны, а в «райбольнице, дабы больные не лежали в гусях, переоборудовать прачешную и баню».

«Хлебный кризис» 1927 года в значительной степени повлиял на внутреннюю политику страны. Решение всех продовольственных проблем виделось тогда властям в «сплошной коллективизации. С помощью полновесного кнута и куцего пряника уже к 1934 году в колхозах состояло до 90 процентов всех хозяйств Западной Сибири, и число их постоянно увеличивалось.

В январе 1930 года Тобольский Комитет Севера принял постановление «О классовом расслоении туземных племен Тобольского Севера», в котором говорилось: «Взять установку на сплошную коллективизацию бедняцко-средняцких хозяйств с охватом в наиболее доступных районах Дальнего Севера и кочевых оленеводов». Предполагалось охватить «колхозным строительством» всех крестьян, в полном распоряжении несогласных с политикой партии оставались просторы тундры или пески Каракумов…

Следует помнить, что в истории России всегда был очень силен человеческий фактор, поэтому на местах решения зачастую принимались «на глазок», в меру собственного разумения и соображения. Нередко на ряду со скотом, лошадьми, плугами обобществлялись ружья, орудия лова, собаки. Как следствие, далеко не все крестьяне с охотой шли записываться в сельскую коммуну, многие предпочли бы сохранить прадедовский уклад жизни. Но по отношению к сомневающимся у власти был короткий разговор. Универсальный советский закон «Не можешь — научим, не хочешь — заставим» безотказно срабатывал всегда. Не желавших «коллективизироваться» со стопроцентной уверенностью ждало раскулачивание, то есть насильственное лишение крестьянина принадлежащего ему имущества и гражданских прав. Специальные инструкции определяли категории лиц, подлежащих раскулачиванию, размеры конфискуемого имущества, соотношение выселяемых и оставленных на месте кулацких семей.

И потянулись на Север этапы с лучшей частью России: зажиточными мужиками, выходцами из семей священнослужителей и купцов. В Самаровский район были высланы тысячи крестьян с Украины, Поволжья, Урала, юга Тюменской области. Все перемещения ссыльных строго регламентировались, безраздельными хозяевами жизней тысяч людей становились «спецкомендатуры». Люди, незнакомые со спецификой таежного обитания, высаженные в диких, глухоманных местах, иногда под самую зиму, гибли сотнями.

Выжившие основывали новые поселки: Кирпичный, Урманный, Кедровый, Луговской, Рыбный. Мужчины и женщины с утра до ночи работали на лесозаготовках, сплаве, предприятиях рыбной промышленности и сельского хозяйства.

Разумеется, власти пытались создать видимость заботы о переселенческом контингенте. Но действительно решить все проблемы целой армии колонистов было немыслимо. Да представители партийных и советских органов не очень-то к этому и стремились… Вот что записано в протоколе заседания Президиума Самаровского райисполкома в ноябре 1930 года:

«…9. В части снабжения колонистов питанием, одеждой, обувью, предложить Интегралам ни коей мере не допускать никаких извращений в этом снабжении.

10. По всякому головотяпству в части колонизационного вопроса принимать меры привлечения к допустившим это к уголовной ответственности…
11. Представить колонистам инициативу в части благоустройства помещений…
12. Ни в коем случае не допускать симуляции колонистов, принимая к таковым меры экономического воздействия (нисший паек)…
13. В случае разоблачения вредительских действий кулаков на лесозаготовках немедленно принимать все строжайшие и карательные меры через соответствующие организации…»

Но человек создан так, что выживает в любых условиях. И несмотря ни на что начинает создавать семьи, рожает детей, учится, влюбляется. В тридцатых годах в районе открывается целая сеть переселенческих школ: в Урманном, Луговском, Кедровом, Горном поселках, следом появляются медицинские пункты, клубы, почтовые отделения.

На крови переселенцев, поте и слезах местного крестьянства все же становились на ноги колхозы. Для того были и объективные причины: существенная помощь со стороны государства, дешевая рабочая сила, появление современных орудий труда и высококвалифицированных кадров. И — ежечасная и ежеминутная, невидимая глазу работа колоссальной пропагандистской машины, заслугу которой нельзя переоценить. Социалистическая агитация заменяла собой религию, домашнее воспитание, образование, культуру — с успехом.

Из письма в газету жительницы деревни Семейка Самаровского района: «Советские дети — самые счастливые во всем мире. Они воспитываются под непосредственным руководством и заботой нашей славной коммунистической партии и лично вождя народов Иосифа Виссарионовича Сталина. Иосиф Виссарионович как солнце своим вниманием и любовью согревает советских детей. За отеческую заботу я искренне благодарю Советское правительство и вождя народов Великого Сталина, создавшего для наших детей и нас, матерей, счастливую и радостную жизнь». Ей вторила колхозница из деревни Мануйлово: «Женская доля в прошлом была самая тяжелая. Всякое воспоминание о ней вызывает страх. Сейчас пришли новые времена. В нашей стране жить хорошо — эту жизнь дали нам Советское правительство и большевистская партия, руководимая товарищем Сталиным».

А вот как в окружной газете «Остяко-Вогульская правда» рассказывалось о настоящем и «светлом будущем» деревни Фролы, стоявшей некогда на правом берегу Иртыша, в тридцати километрах от райцентра: «Навсегда сброшена кабала и бесправие. Вместе со всем советским народом легко вздохнули крестьяне деревни Фролы. Они твердо встали на путь, указанный партией и любимым вождем товарищем Сталиным — на колхозный путь. В 1931 году организовался колхоз имени Ленина. В начале в него вступило только 5 крестьянских дворов, теперь колхоз объединяет всех жителей деревни Фролы.

Первые годы жили бедно. Но дружная, спаянная работа колхозников, их горячее желание выполнить указания товарища Сталина — сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными — обеспечила быстрый рост общественного хозяйства. Сейчас за колхозом закреплено 2690 га земли, из них 900 га сенокосных угодий и выпасов и около 100 га освоено пашни. Кроме этого, колхоз получил рыбные угодия по реке Иртышу протяженностью в 6 километров. За собственные средства колхоз выстроил 6 амбаров, 3 скотных двора, кузницу, овощехранилище, есть несколько сенокосилок, конных граблей, жатка, бороны «зиг-заг», культиваторы, молотилка, веялка.

При организации колхоза обобществленное стадо состояло из 2 коров и 13 лошадей. Теперь артель имеет 59 голов крупного рогатого скота и 61 коня. Сейчас строится типовой скотный двор на 50 голов. Хороший уход рогатым скотом обеспечил неплохие удои. За последние три года удой на фуражную корову выражался в 1300-1500 литров. Кроме обобществленного стада каждый колхозник имеет в личном пользовании коров, овец, свиней и домашних птиц. Строгое соблюдение сталинского устава сельхозартели, дружная и спаянная работа обеспечили фроловцам неуклонный рост общественного колхозного хозяйства.

С каждым годом жизнь становится лучше и радостнее. Теперь уже крестьянин не беспокоится о завтрашнем дне. Он знает, что колхоз его обеспечит всем необходимым. Собираясь вечерком в красном уголке, колхозники частенько ведут беседу о настоящей жизни, сравнивая её с проклятым прошлым. На одной из таких бесед колхозник Кузьма Абрамович Губин заявил: «Да, какая раньше была жизнь, сахару и того не видали. Если и купишь когда его фунт и то к большому празднику, а теперь в квас сразу закладываешь по 10 килограмм. Прежде мы ходили в самодельных рубахах, а теперь мануфактуры несколько десятков метров в год покупаем, да разной верхней одежды. Вот в 1938 году мы семьей заработали 785 трудодней, за которые я сумел приобрести пальто, шубу, костюм, тулуп, детское платье и много других вещей. В нынешнем году тоже куплю не меньше».

Неузнаваемо изменилась деревня Фролы. Культура прочно входит в быт колхозников. В домах чисто и уютно, столы покрыты скатертями, клеенками, везде кровати с хорошей постелью, на стенах картины, портреты вождей и руководителей партии и правительства, во многих домах комнаты убраны коврами. Есть красный уголок, небольшая библиотечка, где колхозники проводят культурно свой отдых. В летнее время организуются детясли. В соседнем селении есть медпункт, почтовое отделение». Кто мог тогда предположить, что через тридцать лет густой бурьян затянет улицы заброшенной деревни, а в обвалившихся печах будет нудно гудеть промозглый ветер…

В тридцатых годах перед сельскохозяйственным Самаровским районом была поставлена задача снабжения страны валютной пушниной, лесом, рыбой и мясом. И справлялся с ней район неплохо. В 1938 году один только Реполовский совхоз засеял 245 га зерновых культур и овощей, получив с одного гектара по 19 центнеров овса и ячменя, озимой ржи — по 25 центнеров, картофеля — по 100 центнеров. К этому времени у совхоза уже имелось три трактора, хотя «на полевых работах использовались в большом количестве лошади, а машины бесполезно стояли». На Реполовский совхоз было возложено «ответственное задание по заготовке и отправке овощей в Ямало-Ненецкий округ». В 1939 году вместо 811 тонн по плану, совхоз сумел заготовить для Ямала 860 тонн овощей. За семь лет в хозяйствах района поголовье крупного рогатого скота и овец увеличилось более чем в два раза, свиней — в четыре раза, в одном только Сосновском колхозе численность колхозного стада выросла почти в восемь раз.

К середине тридцатых годов в основном была решена задача создания собственной продовольственной базы. В район уже не требовалось завозить масло, а мясная продукция обеспечивала потребности не только населения района, но и соседних территорий, «красная рыбка», выловленная в районе, шла на многие столы – от Москвы до самого дальнего зарубежья.

Активно развивалась племенная работа в животноводстве, в район регулярно завозили породистый крупный рогатый скот, овец, лошадей, широко использовали научные наработки Остяко-Вогульского опорного пункта Наркомзема. Из газетного сообщения: «На днях с пароходом «Орджоникидзе» в Остяко-Вогульск прибудут два кровных орловских рысака, стоимостью в 9 тысяч рублей каждый. Они будут отправлены в Елизаровский и Сухоруковский колхозы Самаровского района. Через 4-5 дней прибудут ещё 3 орловских рысака для колхозов нашего округа».

Появлялись совершенно новые, немыслимые прежде формы и методы работы. В Реполово, например, долгое время исправно функционировала специальная «хата-лаборатория» под руководством Сургутскова. Здесь проводились опыты по сортоиспытанию зерновых культур и картофеля, лишь за один сезон испытывалось сразу двенадцать различных сортов овса и ячменя, пять сортов картофеля, с колхозниками регулярно проводились беседы по агротехнике. Посильную помощь хате-лаборатории оказывали специалисты из земельной партии — почвовед и геоботаник.

Одной из основных отраслей местной промышленности оставалось рыбное хозяйство. С каждым годом возрастали объемы рыбодобычи. Неуклонно увеличивались и темпы лесозаготовок. В 1930 году начал работу Самаровский леспромхоз, через три года — Самаровский лесопильный завод, в 1937 году — Белогорский лесозавод.

Постепенно налаживались работа и быт в колхозах Самаровского района. С каждым годом обустраивалась жизнь крестьян, на повестку дня выходили вопросы не только увеличения производственных показателей, но и образования, культуры и спорта. Во всех населенных пунктах были на общественных началах организованы школы ликвидации неграмотности и малограмотности среди взрослых.

Даже в далеких сибирских деревушках все ощущали тяжёлое дыхание грядущей войны. К ней готовились: во всех населенных пунктах были организованы ячейки ОСОАВИАХИМа, стрелковые кружки, военного дела. Так, например, в юртах Пашкинских Самаровского района в конце тридцатых годов активно развернулась оборонная работа, 35 колхозников вступили в местную организацию ОСОАВИАХИМа, 16 человек занималось в кружке по подготовке «Ворошиловских стрелков», 12 женщин являлись членами общества «Красного Креста». Колхоз выделил 200 рублей, на которые были приобретены противогаз, учебная винтовка, наглядные пособия, организован военный уголок. Посильную помощь оказывали энтузиастам районные власти. Скажем, когда в командировку в Пашкино прибыл начальник Самаровского райотдела милиции т. Балатюк, то он проводил с колхозниками беседы на политические темы, «помог активу в развертывании оборонной работы».

Чрезвычайно популярными стали в этот период различные лыжные переходы, совмещавшие в себе элементы оборонно-спортивного мероприятия, «агитационного поезда» и примитивного средства массовой информации. Например, в честь Дня Красной Армии и Военно-Морского флота группа лыжников села Самарово осуществила военизированный переход «Самарово-Троица». В ходе его участниками перехода в селах Белогорье и Троица, посёлках Луговском и Кирпичном, деревне Ахтиной были организованы кружки военного дела, первичные организации ОСОАВИАХИМа, проведены соревнования среди лыжников и гранатометчиков, сдача норм ГТО. Столь основательное и всестороннее занятие оборонно-массовой работой на селе заставляет по-иному переосмыслить известные строки: «Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой»…

Ну, а все ошибки и просчеты, как водится, власти объясняли происками врагов и шпионов:

«Враги народа, находившиеся у руководства земельными органами, нанесли большой ущерб животноводству. Они насаждали эпизодические болезни по колхозам Самаровского района, срывали завоз к нам племенного скота. Много вреда они нанесли в сельском хозяйстве. Ежегодно в Реполовской МТС срывался ремонт тракторов и прицепных орудий, проводилась мелкая вспашка и посев засоренными, непротравленными семенами. В области животноводства троцкистско-бухаринские бандиты насаждали болезни скота, заражая здоровое стадо. Корма заготовлялись низкого качества. Враги народа засоряли правление колхозов враждебными советской власти людьми, через которых проводили свое вредительство, срывали землеустройство в национальных колхозах деревень Слушка, Саргачи, Чага и т.д. Враги народа сейчас разоблачены и арестованы. Но борьба с троцкистско-бухаринскими бандитами, вредителями кончится этим не сможет. Имеют место факты, свидетельствующие о плохой ликвидации последствий вредительства. В Батовском колхозе высеянная на 20 гектарах пшеница не взошла. В Горно-Филинском колхозе ушло под снег 2 гектара картофеля. В Тюлинском колхозе стравлен урожай гороха, в Нялинском — утоплены 5 рабочих лошадей. Подобные факты требуют настороженности партийных, советских, колхозных организаций. Надо до конца разоблачать и изгонять из всех щелей замаскировавшихся врагов народа».

От различного рода репрессий, не обязательно заканчивавшихся арестом или ссылкой, в те годы не мог быть застрахован никто, начиная от члена Политбюро и заканчивая неграмотным пастухом. В свет то и дело выходили такие вот постановления бюро окружкома ВКП(б):

«Исключить из партии:

…Холкина Алексея Филипповича, состоявшего на учете в Самаровской парторганизации — за активную службу у Колчака;

…Бабенкова Василия Игнатьевича, состоявшего на учете в Самаровской парторганизации — за притупление классовой бдительности;

…Пакина Дмитрия Ивановича, состоявшего на учете в Самаровской парторганизации — как выходца из княжеско-шаманской среды и скрытие от парторганизации своего подлинного социального происхождения».

Наверняка вся вина этих людей состояла в том, что один двадцать лет назад работал в волостной канцелярии Омского правительства, второй когда-то женился на дочери местного священника. А разве виноват был Дмитрий Иванович Пакин в том, что его прадеды владели сотней-другой оленей, камлали у костра и приносили жертвы Торуму?

Компартии тоже требовались жертвы, которые необходимо было приносить на алтарь светлого будущего. Принцип «бей своих, чтобы чужие боялись» срабатывал очень хорошо: «В Реполовском совхозе после проведенной разъяснительной работы по материалам процесса антисоветского право-троцкистского блока, заметно повысилась производственная активность рабочих. Кроме того, рабочими дополнительно куплены облигации оборонного займа. За наличный расчет приобрели облигации займа обороны: Редикульцева — на 50 рублей, Ушаков — на 50 рублей, Хозяинов — на 25 рублей. Всего дополнительно приобретено рабочими и служащими совхоза облигаций займа обороны на 1300 рублей».

Несмотря на все чистки и разоблачения  жизнь в районе шла своим чередом. Продолжали широко развиваться традиционные виды деятельности: рыболовство, охота, сбор ягод и кедрового ореха, как для собственного потребления, так и для сдачи государству. Самаровский район, богатый лесными и водными ресурсами, предоставлял для этого большие возможности. Обилие дичи позволяло добиваться немыслимых сегодня показателей и добывать невиданные трофеи. Скажем, за два месяца охотники одного только Батовского сельского совета добыли семь медведей, а «охотник-контрактант Самаровского отделения Омпушнины» Василий Заваруев за две недели сдал на заготовительный пункт 2317 шкур водяной крысы, заработав при этом 896 рублей. Шапшинский колхоз «13 Октябрь» обязался за один квартал заготовить 8 тысяч шкур грызунов и 200 штук бурундуков. Возрастали доходы, получаемые районом от охоты — с 27 тысяч рублей в 1931 году до 190 тысяч в 1937 году.

14 августа 1938 года окружная газета «Остяко-Вогульская правда» сообщала: «В последние дни в районе устья Иртыша и выше заметно увеличился вылов осетра и стерляди. На Черемховском песке рыбаки ежедневно вылавливают неводом до 10 осетров и более центнера стерляди. Лов осетра начался и сетным способом. На днях Самаровский рыбак-любитель К. Кашкаров небольшой верховой плавной сеткой заловил двух осетров».

Но жители района не только сами использовали богатства таежного края, но и думали о своих потомках. В июне 1938 года в водоемы вблизи Цингалов и Ягурьяха были выпущены несколько десятков ондатр (или, как их тогда называли, «американских мускусных крыс»). Через два месяца из Демьянской производственной охотничьей станции поступила новая партия ондатр в количестве 200 штук, они были выпущены в близи Реполово, Батово и Цингалов.

С каждым годом увеличивалась в районе площадь засеваемых земель, поднимались свежесрубленные дома, разносился над рекой детский смех и даже звучала музыка. Официальные заявления о «возрастающих культурных потребностях сельских жителей» находили свое подтверждение на практике. В быт крестьян Самаровского района все больше входили книги и газеты, расширялась сеть радиовещания. С немалой гордостью руководители района сообщали о том, что за три месяца магазины Самаровского райпотребсоюза продали трудящимся 50 патефонов, 3 тысячи патефонных пластинок и 65 альбомов с грамзаписями докладов Сталина и Молотова.

В каждую навигацию выходила на реку плавучая культбаза, осуществлявшая «культурно-массовое обслуживание» рыбаков в колхозах. Для этого культбаза была обеспечена музыкальными инструментами, фотоаппаратом, литературой и кинопередвижкой, здесь же размещалась выездная редакция газеты «Северный рыбак».

А сколько всего насчитывалось тогда населённых пунктов в составе Самаровского района! Нельзя не перечислить их названия – так, как они приводятся по спискам избирательных участков. Итак, в 1938 году в район входили: село Самарово, деревня Мануйлово, Красная сопка, посёлок Ярки, деревня Базьяны, деревня Фролы, посёлок Добрино, село Тюли, деревня Борки, деревня Чага, село Реполово, деревня Заводные, деревня Батово, деревня Саргачи, деревня Сотник, деревня Семейка, село Горно-Филинское, село Луго-Филинское, село Л.-Деньщики, Горные Деньщики, выс. Островной, выс. Тугонос, село В.-Деньщики, Степановский выс., село Китовск, село Деньщики, село Цингалы, деревня Слушка, село Чембакчино, село Черемухово, село Елизарово, юрты Алтуринские, посёлок Горный, село Сухоруково, посёлок Урманный, Сухоруковские юрты, Сушка, посёлок Кедровый, Кыня, село Зенково, Спирино, Косари, Городище, деревня Алекино, юрты Нялино, Нялинская сопка, выс. озеро Пыжьян, Малая речка, речка Чебачья, речка Сыньяга, село Селиярово, Бала, село Скрипуново, Матка, Каменная речка, деревня Чебыкова, деревня Долгое Плесо, Елыково, Елыковская речка, деревня Сивохребт, посёлок Нялино, деревня Саньёга, село Троица, село Мыс, село Ягурьях, юрты Сеульские, юрты Васпухольские, юрты Каюковские, село Матка, юрты Востыхой, село Белогорье, Ахтино, Янгулово, посёлок Луговой, Сумрино, Затон, село Богдашка, село Конево, Костино, выс. Горный, Сумкино, деревня Шапша, деревня Кузнецы, деревня Вершина, юрты Вар, деревня Кышик, Терешка, Нариманово, Нарымцы, деревня Пашкино, Кабель, деревня Чучели, деревня Тренька.

Через полвека количество населённых пунктов в Ханты-Мансийском районе уменьшилось в три раза…

Самаровский район в 1926 году

На территории района в 1926 году насчитывалось 77 селений, 2789 хозяйств, проживало 11272 души обоего пола, в том числе 5474 мужчин, 5795 женщин. Площадь района составляла 36,7 тысяч кв. км. Из всего населения 88,2% составляли русские, 11,8 – туземцы.  37% жителей владели грамотой. В сельском хозяйстве было занято 6194 человека, рыболовстве — 3722, на службе — 310. Кроме того, население занималось извозом, кустарными ремеслами, имело 1750 ружей.

В районе насчитывалось 7228 лошадей, 7494 головы крупного рогатого скота, 4997 овец и коз, 600 свиней. 1804 хозяйств имели лодки (каюки, неводники, городовушки, обласки, калданки), 2175 – гужевой транспорт (сани, двуколки, телеги).

За 1926 год населением было добыто продукции пушного промысла на сумму 39 тысяч рублей, птицеловства на 10 тысяч, рыболовства — на 521 тысяч, прочих промыслов (сбор ягод, орехов) на 19 тысяч рублей. 2429 хозяйств обрабатывали 89 млн десятин усадебной, покосной, огородной земли, за год собрали 53 тысячи пудов зерновых, картофеля и прочих культур на сумму 52 тысячи рублей, 2 млн пудов сена.

Жители района приобрели в течение  года муки ржаной 149 тысяч пудов, пшеничной – 13 тысяч пудов, масла коровьего — 198 пудов, сахара — 959 пудов, водки — 10990 бутылок, самогона 4015 бутылок.