Николай Коняев
Дни отчаяния
…Биография обыкновенная. В 39-ом году семилетку окончил, работал оператором на железнодорожной станции Калуга. Подумывал о дальнейшей учебе. А тут война… С одногодком Сережей Столбиковым на другой же день в военкомат пришли. А там говорят: возвращайтесь на рабочие места, понадобитесь — вызовем. Горячились: мы же комсомольцы! Военком ни в какую: ждите. Но заявления принял. И вот ждем. Днем работаем, а ночью дежурим: пути, мосты охраняем. В августе по 18 лет исполнилось, а нас все не вызывают. Думаем, забыли. Опять идем в военкомат. Ответ прежний. А фронт — рукой подать. Вести одна другой хуже. Как тут было не отчаяться? Наконец, 13 октября — повестки вручили… Распрощались с отцом. Уже навсегда.
Дни горькие
Сейчас тяжело вспоминать то время, трудно. Не потому, что забылись подробности: имена, лица, названия населенных пунктов. А потому, что пережитое кажется на расстоянии лет непереживаемым… Задумаешься иногда: как сил-то хватило? Горькими были особенно первые месяцы. Не думали, что отступление затянется. От Калуги до Нарофоминска… Что запомнилось? Бои, конечно. Под Смоленском, Можайском, под Москвой. К трудностям фронтовой жизни сразу привыкли, а в глаза детям, старикам смотреть, отступая, — вот что горше всего-то было. А немец прет… Первый успех наша 336-я стрелковая дивизия 50-й армии имела в районе Заячьей Горы. Врага приостановили, он на горе укрепился, а мы в болоте очутились. Ближайшая станция — в 25 километрах. Ни снарядов у нас, ни хлеба. Вот и приходилось каждую ночь туда-обратно пешочком ходить. Носили на загорбке кто снаряды, кто мешки с сухарями. По колено в болотной жиже. Не сухари — месиво приносили… Было! Но когда от поселка Погорелое Городище фрицев на 100 километров от Москвы турнули, веселее на душе стало. Поняли, что не все врагу доступно.
Дни трудные
Десантником я стал вот как. Однажды вызвал к себе начальник штаба батальона.
— Старшина, ты по деревьям когда-нибудь лазал?
— Лазал.
— Не страшно было?
— Н-нет…
— Направляем тебя в воздушно-десантную школу!
Там за три месяца обучили взрывному делу, прыгать с парашютом. И опять на фронт. Нет, подвигов я не совершал. Война это, прежде всего работа, не только стрельба. Работа до соли на губах и гимнастерке. И каждодневная, без выходных. Что запомнилось? В Карелии оборону прорвали, отбросили финнов за Олонец. Десантирование за Днепр, Донбасс. Белорусская… Потом Польша, Венгрия (это уже в составе 99-й гвардейской воздушно-десантной дивизии)… Подробности? В районе венгерского города Секешфехервар окружили и уничтожили одиннадцать танковых дивизий СС. И вперед на Австрию, Чехословакию. Победу в Праге встретил. А оттуда — в обратный путь, победным маршем через Европу. Из Праги — в Венгрию через Австрию. Исторический марш! Шли по 50 километров в сутки. С ног валились — засыпали на ходу. Трудной была прогулка… Но ведь шли победителями! Слезы, объятия, оркестры, — все было… Одних демобилизовали, а для других служба не кончилась. Меня в комендатуру венгерского города Эгер направили. Домой лишь в сорок седьмом вернулся…
Дни исканий
Вернулся в Калугу, 24 года мне. На груди медали «3а оборону Москвы», «3а взятие Вены», «3а освобождение Праги», «За победу над Германией»… Вернулся, я дома-то нет. Мать еще до войны умерла. Отец погиб в сорок первом не от пули, а в железнодорожной аварии, в Калуге. Ни друзей, ни родных. Вообще мало кто уцелел. Но горевать некогда было. Поступил бойцом в отряд военизированной охраны, а в 55-м уволился с должности заместителя начальника по пожарной части. Трудно сейчас сказать, почему… На Чукотку по договору уехал. Там четыре года автослесарем отработал. Оттуда — в поселок Октябрьский, а через год, в 1960-м, — приехал в Ханты-Мансийск. Работал в речпорту на кранах, электромехаником.
И дни светлые
Дни светлые — не значит только радостные. Всего было вперемешку. Детей вырастил. На пенсию с честью проводили. Правда, ни дня не отдыхал. Сразу же сторожем перевелся в радиотелевизионный передающий центр. Работаю. Благодарностями отмечают, премиями, ценными подарками и Почетными грамотами. Ночи долгие. Времени для раздумий, хоть отбавляй. И о прошлом передумаешь и о настоящем. Давно ли война была? А вот уж и 40 лет скоро нашей Победе. На судьбу не жалуюсь. Жив остался, ни ранения, ни контузии не имею. Повезло. Вот и 60 стукнуло. Младший сын, Сергей скоро год, как служит. Пишет: «У меня все хорошо, не беспокойся, папа!» Утром сослуживцев встречаю. «С добрым утром, Андрей Иваныч!» — говорят. «Здравствуйте, — отвечаю, — С добрым утром!».
1984
