Малолетко А.М. На фото Алексея Галкина — семья самаровского купца
Более 400 лет назад поход Ермака обозначил начало русской колонизации Сибири. За Урал были введены воинские отряды, построены остроги. Под защиту воинства в Сибирь ринулись любители легкой наживы, беглые крестьяне, преступники, промышленники (охотники). Всех привлекала возможность нажиться. Как испанцев в Америку влекло золото, так русских в Сибирь влекла мягкая рухлядь, в основном собольи меха. Численность жителей неуклонно росла за счет пришлого населения. Но это были в основном мужчины. Возникла демографическая проблема — нехватка женщин.
Архиепископ Сибирский и Тобольский Киприян, едучи в 1622 году на место назначения в Сибирь, был свидетелем безобразного уклада жизни в Верхотурье, Тюмени и Тобольске, о чем он и доложил непосредственному начальнику, патриарху Московскому и всея Русии Филарету Никитичу. Патриарх вскоре, в январе 1623 года, отписал тобольскому воеводе Матвею Годунову о том, что «…в сибирских городах многие служилые и жилецкие люди живут некрестьянскими (то есть нехристианскими) обычаями».
Чтобы у читателя сложилось представление о нехристианском образе жизни, приведу дословно цитату из патриаршего документа, адресованного в феврале 1622 г. архиепископу Сибирскому и Тобольскому Киприяну: «…и с татарскими, и с остяцкими, и с вагулецкими поганскими женами смешаютца и скверная деют, а иные живут с татарскими с некрещеными как есть со своими женами, и детей с ними приживают, а иные и горше того творят: поимают за себя в жены в сродстве сестры свои родные и двоюродные и названные и кумы крестные, а иные де и на матери свои и на дщери блудом посягают и женятця на дщерях и на сестрах…» Патриарх в сердцах добавляет, что не только писать, но и слышать это гнусно.
Широко распространился позорный обычай отдавать своих жен в кортому (то есть в аренду). Если муж уезжал на время в Россию или уходил в далекий поход, то он оставлял за 10-20 рублей свою жену желающему, чтобы тот пользовался всеми правами мужа.
Особо развратными были купцы и торговцы, рыскавшие повсюду. Они «…прельщали женщин на блуд, обещая пояти в супружество, приживая детей, а потом бросали их». Это было так часто и возмутительно, что 29 октября 1623 года был издан указ, которым повелевалось насильно женить этих развратников на обольщенных ими женщинах. Митрополит Филофей писал об огромном количестве детоубийств, что объяснял общим развратом.
Нередко отцы семейств продавали или закладывали и закабаляли своих жен, детей, родственниц. Так, в 1779 году томский казак Щелканов продал жену Прасковью крестьянину Василию Манакову за 5 рублей и игреневого коня.
В 1623 году Тобольский воевода Матвей Годунов пересказал туринскому воеводе Апухтину содержание патриаршего письма, особо обратив внимание на то, что служилые люди, едучи из Москвы в Сибирь, подговаривают по городам «жонок и девок» предложением найти мужей: «…навезут их в Тобольск до 50… и учнут продавать литве, и немцам, и татарам, и в воевоцкие дворы, и пашенным крестьянам в работу». Воевода в заключение стращал: «а буде они (служилые люди) вперед так учнуть делать, жонок и девок и робят учнут подговаривати и в Сибирь свозити, и учнут между себя продавати и покупати, и им за то их воровство быти от государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии в великом наказанье и в смертной казни». Но мудрый царь решил сделать наоборот. Вместо запрета он дал указание дворянину Шестакову собрать по разным городам 150 девок и жонок и конвоировать их в Сибирь.
Это мудрое решение царь принял в ответ на челобитные государственных пашенных крестьян, поселенных около Енисейского острога. Жизнь государевых крестьян, сосланных в Сибирь для хлеборобных дел, была особо тягостной. Вот как описывали свою судьбу крестьяне Енисейска в челобитной, отправленной в 1627 году царю Михаилу. Писана она крестьянином Ивашкой Семеновым от имени двадцати товарищей.
Присланы-де они были все в 1621 году, и все эти годы распахивали новину (новую землю), перевозили из Маковского острожка в Енисейск хлебные и иные припасы, «курили» вино и пиво на «остяцкие расходы», построили «государеву винную пивоварню» (для спаивания инородцев) и аманацкую избу (для заложников), производили разные поделки по городу. Словом, все время отдавали государеву делу, даже своих «…пашнишек распахать не успели». Все эти шесть лет они терпели «великую нюжу (нужду) и бедность, и голод, и наготу, и босоту». И за все время получили «подмоги» всего по 2 рубля, «мало не померли голодною смертию». Все они «…людишки одинокие и холостые» и занимались домашними делами сами: «как, государь, с твоей государевой пашни придем — хлеб печем, и ести варим и толчем и мелем сами, опочиву (отдыху, сну) нет ни мал час. А как бы, государь, у нас, сирот твоих, женишки были и мы бы хотя избные работы не знали… Жениться не на ком, а без женишек, государь, нам быти никако не мочно». Челобитная заканчивалась криком души: «Смилуйся, пожалей нас, сирот твоих бедных, своим царским денежным жалованьем на платьишко и на обувь… Вели, государь, нам прислати из Тобольска гулящих жоночек, на ком жениться». Из Сибирского приказа была отправлена грамота Тобольскому воеводе князю Андрею Хованскому, которая предписывала выдать «подможные деньги» «да жонок гулящих (то есть незамужних) и свободных, вдов и девок, из Тобольска и иных городов в Енисейский острог вели послати, потому что в Енисейском остроге пашенные крестьяне многие холостые, а без жен им быть не уметь». Князь Хованский отписал, что выдано «подможных денег» по два рубля на человека (взаймы!), но «гулящих жонок и девок» не послано потому, что таких не нашлось в Тобольске.
В 1630 году такую же челобитную подал крестьянин Федор Толстихин от имени 53 таких же мучеников. Они уже не просили царя прислать им жен и девок, крестьяне просили лишь указать местным воеводам, чтобы те отпустили их «в сибирские городы для женитьбы». На просьбу крестьян неожиданно откликнулся царь и великий князь всея Руси Михаил Федорович. Не надеясь на тобольские власти и зная, что там напряженка с женщинами, царь поручил некоему дворянину Григорию Шестакову прибрать в Вологде, на Тотьме, на Устюге Великом, у Соли Вычегодской служилым людям и пашенным крестьянам Енисейского острога на женитьбу 150 человек жонок и девок.
Царь был настолько уверен, что его указ будет выполнен, что сразу же приказал Верхотурскому воеводе Никифору Плещееву выделить подводы для перевозки женщин. Но Григорию Шестакову удалось прибрать только пять жонок. Доехали ли они до Енисейского острога или их «тормознули» по дороге, нам неизвестно.
Совсем по-иному решалась женская проблема у служилых. Люди властные, энергичные, мобильные, они не беспокоили царя и великого князя челобитными. Женский вопрос решали сами, причем весьма эффективно. Одним из способов пополнения русского общества в Сибири женщинами было пленение их во время набегов на поселения инородцев. При этом нередко плененных пытались вывезти из Сибири, что было завуалированным рабством.
В 1635 г. тубинские «татаровья» побили девятерых служилых, которые собирали с канских коттов ясак. Красноярский воевода Никита Карамышев, не разобравшись в сути дела, послал против коттов, уже пострадавших от тубинцев, служилых, которые повоевали и разорили их (коттов), а жен их и детей взяли в полон. Воевода из «добычи» получил двух жонок и малого. Одну жонку он в Красноярском остроге окрестил.
Передав воеводство в следующем году Федору Мякинину, Карамышев взял с собой коттовский полон в Енисейск, намереваясь увезти его на Русь. Поскольку одна полонянка была им крещена, возвращать ее к язычнику-мужу было бы большим грехом. Коттовцы в своей челобитной в 1636 г. просили лишь вернуть некрещеную женщину и малого. Бывший Красноярский воевода Никита Карамышев пленниц (ясырок) не отдал. При возвращении на Русь его остановили на Верхотурской заставе (Зауралье) и отобрали двух девок.
Одна умерла, а вторую отдали замуж за крещеного инородца. Там же задержали торгового человека, который пытался вывезти на Русь жонку-инородку. По ее просьбе она была отпущена в Енисейский уезд к мужу.
Некрещеный ясырь возвращался на родину, а крещеные девки выдавались замуж за служилых или других людей. Взрослые ребята верстались на службу, а малолетние отдавались до совершеннолетия на прокормление служилым людям в городах, а затем также записывались на службу.
Казаки укрепленных линий Западной Сибири под видом преследования противника делали рейды глубоко в степь с целью пленения и дальнейшей продажи в рабство как мужчин, так и женщин. Полковник фон Энден, например, купил хорошенькую молоденькую калмычку всего за одну корову и пару суконных кафтанов. В Березовском крае (низовья Оби) девочку можно было купить еще дешевле — за 20 копеек.
В 1759 г. было указано поселять в Сибири, по Иртышской и Колыванской укрепленным линиям, ссыльных жонок и девок, а также незамужних женщин, «проводящих в городе праздную жизнь». А определять ссыльных женщин на поселение поручалось лично командующему линиями генералу Фрауендорфу.
В Сибирь направляли даже колодниц в возрасте от 19 до 40 лет. Контингент их был серьезным. Так, в одной партии из 33 колодниц 20 были сосланы за убийство, четыре — за поджигательство, три — за побеги, по две — за воровство и волшебство, по одной — за кровосмешение с отцом и за укрывательство преступлений. В другой партии из 42 преступниц за убийство было осуждено 23.
Колодницы без труда находили себе женихов среди крестьян и разночинцев, казаков. Офицеры брали их в услужение. Далеко не всегда такие семьи были благополучными. Буйный характер жонки и девки проявляли и в замужестве. Немало мужей лишилось жизни от их рук.
По правилам тех лет на лице колодниц выжигали отличительный знак (тавро). Однако вскоре отказались так метить женщин-преступниц, дабы не лишать их привлекательности. Однако и при нехватке жен мужья относились к ним с крайней жестокостью. Нередки были истязания и убийства. Жены платили тем же.
Дефицит женского пола закреплял обычай воровства невест и насильственного венчания. Девиц захватывали в поле, в лесу, на крестьянских гулянках, на реке, где они полоскали белье. Был случай, когда украденную невесту при церковном бракосочетании насильно держали за руки и голову, чтобы при венчании она не сбросила венец. Женский дефицит в крестьянской среде поддерживался искусственно. Отец, не желая терять рабочие руки, не разрешал дочерям выходить замуж. Так, Белоярская земская управа в Алтайском горном округе в 1773 году насчитала 208 девиц в возрасте от 20 до 50 лет. Такие девицы в результате вынужденного безбрачия «…заявили себя в зазорным поведении» и были наказываемы плетьми. А родителям накрепко было приказано «..чтобы в выходе дочерей замуж препятствий отнюдь не чинили». В детстве я подслушал, как моя старшая тетка жаловалась собеседницам, что тятя (мой дед Андрей) долго не разрешал ей выходить замуж: «жалко было терять работницу».
Диспропорция полов среди населения Сибири сохранялась длительное время. В 1771 г. в приходе Змеиногорской церкви (Алтай) было 1940 мужчин и только 1084 женщины, в приходе Колывано-Воскресенской церкви (там же) на 495 мужчин приходилось 400 женщин. В Восточной Сибири женский «вопрос» решался еще хуже.
Положение изменилось лишь с отменой крепостного права. В Сибирь хлынули переселенцы — малоземельные крестьяне из «Расеи», истосковавшиеся по земле. В начале XX века власти это переселение провели на хорошем организационном уровне. И мой дед выбрал благодатное место в Минусинском крае на берегу красивой реки Тубы. Демографическая ситуация в Сибири постепенно стала нормализоваться. Проведенная властями в 1917 году перепись населения показала высокую зажиточность сибирских крестьян и оптимальное соотношение мужчин и женщин. В Алтайском округе, по крайней мере, среди казачьих семей, было одинаковое количество мужчин и женщин. Женский вопрос в Сибири был решен.
