Александра Лазарева
В соседнем дворе запел первый петух. Тотчас же ему начали вторить певцы с насестов соседних дворов и сараек. Во дворе бабы Вали не было такого будильника – он был ей не нужен, да и ходить за ним и его семейством ноги уже не соглашались.
В последнее время она просыпалась намного раньше этого бесплатного помощника. Да и спала ли она вообще – на этот вопрос баба Валя не могла ответить уже давно; с тех пор, как её сыночек Генушка добровольно ушёл от неё в загробную жизнь. Добровольно ли? Как? Почему? – первые десять лет эти вопросы ходили по её ветхому дому, садились к ней на кровать и не позволяли смыкать глаз. Но прошло ещё лет десять, сомнения уже не так часто мешали спать, и иногда к бабе Вале приходили другие, радостные мысли.
Прошлой ночью, например, она представляла, как скоро (а, может быть, на днях; а, может, даже сегодня?!) к ней приедет её любимая племянница Шуронька. Бывало, баба Валя сомневалась, приедет ли племянница в тот или иной год. Ведь с тех пор, как схоронили мать Шуроньки, прошло уже несколько лет. Но третьего дня баба Валя получила письмо, где Шуронька написала, что обязательно приедет летом погостить. Баба Валя враз забыла, что собиралась умереть, когда придёт тепло. Зимой она не хотела умирать, чтобы люди не мучились, копая могилу. А теперь вот, летом, очень хотелось дожить до приезда дорогой гостьи.
«Слава Богу, ещё одна ночь позади», – прошептала баба Валя молитву, и кряхтя, начала спускать натруженные ноги на пол. Пол протяжно скрипнул под тяжестью тела хозяйки, а довольная кошка кинулась гладить больные ноги своим телом. Побренчав рукомойником, баба Валя по-хозяйски отметила: «Мыло надо бы духовое положить».
Есть не хотелось, и она привычно вышла на улицу, к скрипучим воротам. Села на лавочку, опершись на костыль, и направила свой тревожный взгляд на районную дорогу, откуда могли появиться люди, приехавшие на утреннем автобусе. Ей хотелось угадать, в чём будет одета её «милая доченька», как уже давно привыкла называть племянницу баба Валя.
Бог не дал ей родную дочь, и теперь она в снах и мечтах видела этой доченькой Шуру, она мысленно просила у покойной сестры Анны прощения за подобную наглость, но ничего не могла с собою поделать. В мечтах она даже фамилию племяннице присваивала свою.
Сердце подсказывало ей, что Шуронька приедет именно сегодня. Баба Валя и боялась верить ему, чтобы потом, вечером, если «доченька» вдруг не приедет, не так сильно плакать. И в то же время вспоминала именно такие случаи, когда она не ошибалась в своих предположениях.
Из-за поворота показались первые приезжие. Это были местные безработные. Они, видно, ездили в район, отмечаться на биржу труда. «Где только они денег берут на проезд? – удивлялась баба Валя. — Ведь проезд на автобус в один конец стоит ни много, ни мало, пятнадцать рублей! Да обратно столько же. Это же мне можно неделю прожить на такие-то деньги!»
Вот появились «чужие». Одеты не по-деревенски, да и в руках сумки большие. Сердце ёкнуло: не мои ли? Весело переговариваясь, гости свернули радовать соседей – видно, неожиданно к сватье Марии приехал сын со своей семьёй. В сторону автобуса прошли несколько местных. Это были конторские работники. «Вот прокатывают совхозные-то деньги, да ещё целой оравой», – без злости подумала баба Валя.
Прошли мимо встречающие и никого не встретившие односельчане. «Эх, если бы ноженьки мои, как прежде, как шестьдесят лет назад бегали, да разве ждала бы я вот так, у ворот? – с горечью подумалось бабе Вале. — Да я бы вперёд автобуса бежала, чтобы первой Шуроньку встретить!»
Дорога опустела. Прошло ещё томительных полчаса ожидания. Опустошающее разочарование охватывало бабу Валю всё больше и больше. Точно так же было и два дня назад, и неделю, и месяц. А как-то после очередного напрасного ожидания истосковавшееся сердечко так прихватило, что фельдшерица Тоня потом целую неделю ходила с этими болючими уколами на дом к больной.
«Надо идти домой, попробовать чего-нибудь поесть», – решила баба Валя. Но мысль, что следующий автобус в деревню будет только в конце недели, так пугала, что ноги словно приросли к земле и не хотели слушаться. «Да когда это наладят автобусы-то, когда это будет горючего-то в достатке, чтобы ходили они каждый день?!»– мысленно неизвестно кого отчитывала баба Валя.
Из дома напротив выходила подруга Шуроньки – Люба. Боясь, что Люба начнёт спрашивать у неё про подругу, и баба Валя не выдержит и, показав свою слабость, заплачет, она, придерживая ноющую поясницу, заковыляла в ворота.
С трудом заставляя ноги подниматься на крыльцо, она услышала: «Баба Валя дома?» Нет, ни с какими другими голосами не могла спутать эти дорогие звуки голосов детей Шуроньки – Вовы и Юли! С самого раннего детства, когда ещё была жива сестра Анна, и дети приезжали к ней, они прибегали к её дому и кричали эти слова под окошком. Сердце с тревожной надеждой ёкнуло. Но звуков не повторилось. «Вот уже и казаться начинает», – с ужасом призналась сама себе баба Валя. Она решила не поддаваться слабости, и не напрягать слух.
Но этого уже и не требовалось делать. Повернув голову на скрип ворот, баба Валя, не веря своим глазам, увидела плачущую от радости Шуроньку, а рядом её взрослых детей – Юленьку и Вову, которые, как в детстве повторили: «Баба Валя дома?» И баба Валя, уже не сдерживая слёзы, прошептала: «Дома! Дома!»
