Фото Олега Холодилова
Из промыслов поздней осени — начала зимы многим известен подледный лов язя. О том, что он собой представляет, рассказывает сургутянин Василий Матвеевич Рыткин, последние 20 лет ежегодно отправляющийся на этот промысел. Рассказчик он интересный — наблюдательный, с живой памятью и чувством юмора, и мы постарались сохранить в тексте интонации его повествования.
Когда пошел на пенсию, то решил посвятить себя рыбалке, не требующей сложных орудий лова. Крючки — вещь простая, но и те было трудно достать. Штук 50 мне пожертвовал один знакомый, хорошие крючки.
Ловил не так далеко от города, у противоположной стороны Северного острова, это километров пять от дому будет. Вот я пешком все туда и хожу. Место, конечно, надо подбирать. Язь любит течение, надо, чтобы крючок с наживкой «играл» в воде.
Долгое время мы леску вязали на тычки (таловые шесты. — Ред.) Выдолбишь пешней лунку сантиметров 30 в диаметре (льдобур не годится, у него лунки получаются шириной всего сантиметров десять), привязываешь примерно в метр длиной леску и к ней — коленце в 50-70 сантиметров, один крючок подальше, другой поближе. В общей сложности леска получается около полутора метров. Течение быстрое — значит ее можно пониже привязать, если слабое — повыше. Но слишком высоко не нужно, язь же рыба донная.
Опускаешь тычку комлевой частью кверху, а леска к вершинке привязывается. Выбирать тычку надо потоньше. Она вроде удилища, но к удилищу леску на самый конец привязываешь, а тут — сантиметрах в пятидесяти от тонкого конца и ставишь с небольшим наклоном против течения, чтобы ее течением не «выкачало» и она не всплыла. Сначала опускаешь в воду леску с наживкой, а потом — постепенно, чтобы леска не закрутилась — тычку. Ее предварительно надо хорошо обработать, чтобы не оставалось на ней сучьев. Если тычка так, маломальская, с сучьями, за нее леска цепляется, накручивается, — потом вытащишь рыбу и распутывайся. А может и оборваться.
Просматриваем мы ежедневно, утром. Ночь простоит — утром просматриваем, снова наживляем и можем, допустим, там побыть в течение дня. Когда интенсивный лов, то даже и днем хорошо ловится. Кроме язя, изредка попадает налим, он ведь тоже — рыба донная. Налимы большие (я самого крупного добывал — около четырех килограммов), налимы маленькие — мы называем их «веретешки», иронически так, оскорбительно для них. А он заглатывает страшенно, аж в пищевод. Ну, и каждому «операцию» делаешь. Бывает другой раз, смотришь — червя нет и рыбы нет. Вот причину ищешь. Ну, это, наверное, вот эти «веретешки» обсосали. Мелочь — она обсасывает.
Значит, ночь простоит — утром приходишь, выдалбливаешь эту тычку и поднимаешь: есть кто-то! — Приятно. Вытаскиваешь — там «лапоть» килограмма на полтора. И на два, и на два с половиной — всяко попадает. Вытаскиваешь на лед, снимаешь рыбку, очищаешь крючок, наживляешь снова.
Околотишь эту тычку (намерзает же) и опять в воду. И вся работа, весь секрет.
Вот в первые годы когда я рыбачил, особенно в середине семидесятых годов, приедем, начинаем долбить — есть! В каждой, иногда на каждом крючке по рыбке. Мы на 12 палок по 28 штук и даже по 30 приносили. А почему так? («Мюнхаузен!»). Мы когда вот доходим до последней тычки, на первой уже пошевеливает. Сын говорит: «Папа, там, наверное, есть». Есть! Другой раз даже по два. В одном рюкзаке невозможно тащить. В общем, рыбой себя обеспечивали на зимний период. Я бывало, и вяленую готовил.
Потом нашлись охотники поживиться за счет чужого труда. Приходим на рыбалку утром — батюшки, что такое? Тычки ставили аккуратненько, рядочком так, а стоят как попало, некоторые на льду лежат. Ну, братцы… Подходишь — крючки оборваны. Торопился, видать. И вот приходится выдумывать противоядие…
Ну, простой способ. Как говорится, и затрат немного, и удовольствие. Вот особенно если угадаешь на косу — там течение свальное, хорошо «играет» крючок с червячком — есть надежда, что добудешь хорошо, А если угадал за косу, в «закосок», по-нашему, там можешь ловить пескарей, налимишков.
Какая насадка? Наживляют и мотыля, и всяко, но преимущественно сургутяне ловят на дождевого червя. Если стоит у тебя 15-20 тычек, то есть где-то сорок крючков — значит надо на них сорок червей. Если десять дней прорыбачить, значит 400. А мы — почти весь ноябрь, числа с девятого-двенадцатого, и декабрь.
А бывают годы — и в январе ловится хорошо. А в теплую погоду (загара-то, заморного-то периода, нет) до февраля даже. Вот, Иван Григорьевич Кайдалов одно время… у меня уже червей не стало, а он весь январь проловил. Поэтому запасают его.
Один рассказывал: я весной огород копал, червей много — и накопал, наверное, больше тыщи. Больше тыщи! А вот сейчас, говорит, нет их на огороде. Ну, а я, когда дачу дали, червей из своего огорода увез туда и там выпустил четыре сотни с лишним. Проследил, как они там. В течение полчаса их не стало, ушли в землю. Я полагал, что они там расплодятся и урожай осенью будет хороший. Пять штук накопал только! Ни в картофеле, ни в огуречной грядке, нигде не оказалось. Куда-то ушли.
Рано их не надо заготовлять, потому что их надо все время кормить и землю тоже надо менять. Они как ее секут! Как муку, сделают. И когда даешь им влагу, поливаешь водичкой, они поднимаются на поверхность. Стоит сухое лето — нет и все, дожди к пройдет— появятся. Он и называется — дождевой червь. Подкармливаешь. Выварки чая — это они любят. Вот в кучку положишь — посмотри наутро: все, уже нет. Они действуют. Проростишь овес и в землю, у него быстро развивается корневая система — вот это для них питательная среда. Они, как говорится, жиреют, такие хорошие, сытые. И когда они энергичные, тогда лучше, конечно, чем вялые…
Я больше ничем не кормил, вот только эти отжимки чая и овес. Ну, а корневую систему… Вырвешь куст крапивы — и на дно ящика, потом пересыпаешь землей, потом опять слой — вот так. Корни крапивы.
Вот такой способ простейший. Главное — без особых затрат. Если сорвут два-три крючка — это не ущербно. А если сеть поставить — сеть снимут (а это часто) — опять же думай: а где ее достать? Ведь это проблема. Ни ниток, ни сетей, не достанешь так просто. Все сложно. Ну, а способ постановки этого простейшего орудия мы изменили, теперь иначе стали делать.
Журнал «Югра», 1992, №2
