Дмитрий Карасиер
Когда-то Тобольск жил рекой. Казачьи струги, купеческие расшивы, юркие паузки и неуклюжие барки. Баржи и пароходы. Танкеры, теплоходы, караваны земснарядов, сейнеры рыбаков. И так все 423 года. Ещё одной достопримечательностью Тобольска уже с XVIII века был театр. И в 1949 году театр и река встретились…
Отдать швартовы
В чью именно голову пришла идея проведения речных гастролей неизвестно. С уверенностью можно утверждать, что Тобольский театр «пустился вплавь» во исполнение воли коммунистической партии и советского правительства, и замысел сей стоит признать верным.
Благодаря необычной гастрольной практике к драматическому искусству смогли прикоснуться люди, проживающие в таких отдалённых уголках нашего региона, о которых пресловутый Макар со своими телятами даже и не слыхал. Ранее в те края добирались только почтальоны, уполномоченные агитаторы и лекторы, заплывали на маломерных судах кинопередвижки. А здесь – целый театр.
Масштабы гастрольного «броска на Север» впечатляют. От родного «теремка» тобольские артисты уходили аж за 2000 километров. Уходили на баржах и брандвахтах, иногда «подсаживались» и на рейсовые пароходы. Напомню молодому читателю, что речь идёт о конце сороковых годов прошлого века. И тогдашний Тюменский Север разительно отличался от нынешнего. В том же Ханты-Мансийске ещё не строил бизнес-центры Эрик Ван Эгераат, но рубил «с топора» бараки дядя Саша Кузьмин… Впрочем, мы чуть отвлеклись – вернёмся к гастролям.
Ежегодно труппа отправлялась в вояж к Полярному кругу, останавливаясь в больших и малых населённых пунктах. Оленеводы, рыбаки и лесорубы смотрели спектакли, знакомясь с драматургией Островского, Гоголя и современных авторов. В Октябрьском, Берёзово, Нарыкаре и Салехарде весной ждали первых транспортов с луком и прочими полезными продуктами, а уж ближе к середине лета готовились к встрече с искусством.
Агит-Аркаша
А в 1961 году Тобольский драматический стал судовладельцем. Единственным в СССР (а может быть, и во всём мире!) театром, имеющим собственный пароход.
Плавсредство это было из разряда так называемых «колёсников» и, скорее всего, принадлежало к типу судов «проекта 739» (не путать со знаменитыми представителями «проекта 737», среди которых тоже был свой «Гайдар»).
Из письма давнего друга нашей газеты Витольда Хороса (г. Чудово):
«В 1960 году я прибыл в Тобольск и возглавил отдел проектирования судов. В план его работы было включено переоборудование буксирного парохода «А. Гайдар» в агит-пароход.
Задача была непростая – на небольшой площадке разместить зрительный зал, пригодный для показа театральных постановок и просмотра кинофильмов. К залу должны были примыкать гримуборные. Необходимо было предусмотреть также душевые и прочие бытовые удобства.
Конструкторские работы выполнялись под руководством Рудольфа Ивановича Целова. Ему приходилось по ходу дела изучать новые для нас требования по технике безопасности зрелищных мероприятий, театральную специфику, жёсткие противопожарные требования.
Конструкторы и корабелы Тобольска свои задачи выполнили, и в навигацию-61, тяжело проворачивая плицы, отмирающий вид речного транспорта вышел в свой первый театральный рейс.
Эти гастроли продлились более двух месяцев. Первым «театральным» капитаном «Гайдара» был Пётр Копылов. Показано 105 спектаклей, которые посетили 16 000 зрителей. А артисты-судовладельцы уже в ходе гастролей ласково переименовали свой новый чудо-театр в «Аркашу».
«Гайдар» и его команда
Воспоминаний о хождениях театра по водам осталось немало. Многие их участники и по сию пору причастны к ТДТ. Мы же предоставим слово тому, с кем не поговорить уже никогда. Перед вами небольшой фрагмент книги Бориса Павлова:
«Аркадий Гайдар» работал на мазуте, поэтому ужасно коптил. Зато гудок был слышен на весь Обь-Иртышский бассейн. Профессиональных речников было всего трое: капитан, штурман и механик. На остальных должностях подрабатывали работники театра, включая и ведущих актеров.
Весь увешанный афишами и рекламными щитами «Гайдар» представлял собой незабываемое зрелище и был узнаваем издалека. Его любил и ждал весь Север, особенно дети, не слишком избалованные цивилизацией. Единственный в мире театральный пароход. Он становился нашим родным домом на целых три месяца».
А в родном доме случается всякое. Такое вот, например, происшествие описывает Борис Петрович:
«Актерам, конечно, многое прощали за их щедрый талант. Как-то на гастролях Быр-Бырыч (Борис Борисович Порошин), крепко выпив, подрался с главным режиссёром. Тот, естественно, сдал его на 15 суток. Подплывая через две недели к Берёзово, мы увидели, что вниз, к пристани, спускается Быр-Бырыч. Но в каком виде! Обстриженный наголо, босиком, с узелком на палочке через плечо и ботинками через другое. Как классический персонаж в пьесе Островского «Лес». Режиссёр махнул рукой и простил ему всё».
Прощание с легендой
Артист и режиссёр Виталий Козлов (проживает ныне в Екатеринбурге) работал в ТДТ в 1976–1989 гг. Он застал последнюю теанавигацию «Аркаши» и вспоминает такой случай:
«Однажды один актёр купил у охотников на Севере медвежонка. И до конца гастролей, недели три, медвежонок жил у него в каюте. А он это не ест, другое не ест. Людмила Николаевна Титова в это время ещё Иринку грудью кормила. Вот и нацедила она молока да дала медвежонку. Ему очень понравилось. И началось самое смешное – он начал просто её преследовать – дай молока!!! Всю дверь у неё ободрал в каюте, пытаясь внутрь попасть».
Вот ещё история с северным колоритом:
«Приплыли к стойбищу оленеводов. Пригласили на спектакль. Пришли, все солидные, неторопливые, с трубками во рту. Расселись, молча смотрят. Показали им какую-то комедию, самую смешную. Смотрели без единого звука или слова – актеры в растерянности: провал или нет? После поклона расходиться не стали. Давай, говорят, еще! Опять купили билеты, смотрят следующий спектакль – уже драму. Также молча посапывая трубками. «Еще давай!» – говорят после спектакля. И так они просмотрели все гастрольные спектакли, включая детские». «Похороны» парохода «Аркадий Гайдар» произошли на Иртыше. В 1978 году пароход списали и… сожгли посреди реки – такова была технология утилизации флота в то время. Обгоревший корпус ветерана отбуксировали на металлолом.
«Лыбедь белая»
«Аркаша», как говаривали в старину», почил в Бозе, но речные гастроли продолжились. К этому времени они уже стали предметом особенной гордости нашего театра, его фирменным знаком. На актёрской бирже такая «изюминка» неизменно обращала на себя внимание. Нынешние заслуженные артисты Николай Макаренко и Олег Исаков рассказывали автору сих строк, что выбрали Тобольск, прельстившись именно наличием у театра собственного судна.
На смену «Гайдару» пришёл «Пётр Шлеев». Эта посудина (возможно «331 проект») была значительно меньше славного «колёсника».
Рассказывает Борис Терентьев, работавший в ТДТ 1984–1992 гг. (сейчас в Новосибирске):
«Наша лыбедь белая! – с весёлой иронией приветствовала теплоход одна актриса. Мне он показался немногим больше речного «трамвайчика». Вид судна, хоть и покрашенного в белый цвет, был неказист и беден. Но это было настоящее судно, которое плавало по реке не хуже всякого другого. К тому же малые размеры и малая осадка давали «Шлееву» важные преимущества – не было такого берега, к которому бы он ни пристал.
У театрального корабля и команда, и артисты ещё те! Капитан и старпом были настоящие речники, но служили в театре. Оба уже немолодые, краснолицые мужички, не лишенные пагубной страсти… Под стать им был механик». А на ставках матросов подрабатывали тогда молодые актёры, которым добродушный капитан легко доверял управление судном. В театре известна история, когда пронырливый «Шлеев» так «удачно» подошёл к берегу, что заплыл в… затопленный паводком огород и «пришвартовался» к сараю.
Свидетельствует Борис Терентьев:
«К такому ненадежному кораблю и отношение было соответствующее – всерьёз его никто на Оби не принимал и вообще считал встречу со «Шлеевым» дурной приметой. Зная лихой нрав наших лоцманов, способность пролезть в любую щель и пристать там, где их никто не ждал, все шарахались от нас и гоняли, как сидоровых коз. «Петр Шлеев», немедленно отойдите от причала! Немедленно!» – а что удивляться, если дебаркадер чуть не снесли… Всяких анекдотических историй из плавания на этом полупиратском судне можно набрать на целую книжку».
Театр во льдах
А иногда бывало и не до смеха – реки-то на нашем Севере ох как суровы. Рассказ Виталия Козлова: «Ну а когда Дрижд (директор театра в 1976–83 гг.) завёл нас в лёд, а потом на коленях стоял перед Борей – капитаном с «Омского», «Омский – 13» взял нас на буксир: наш нос вплотную привязали к его корме и так тащили до Сургута.
Мы ко всему этому легкомысленно относились. До одного момента.
Итак, нас тащат, рулить не надо. Сидим в рубке, курим, травим анекдоты. А встречным курсом идёт контейнеровоз класса «река-море» и на нём идёт капитан–наставник участка реки. И на этом участке он самый главный начальник. Так вот мы сидим, ржём, а переговорное устройство «Кама» работает, и мы слышим: – «Омский», что за… вы на корме тащите?!
– Да это Тобольский театр в беду попал… – Бросай! Всё равно утонут…
После этого мы почему-то долго не смеялись».
По непроверенным слухам, «Борю-капитана» с «Омского-13» за «неуставную» помощь «Шлееву» затем сняли с должности, но успокоился он тем, что женился на одной из актрис Тобольского театра.
Виталий Козлов: «Он (Дрижд) ещё и чуть не утопил нас в 1982 году. Как всегда, горели заделки в Аксарке. Вышли из Салехарда в ночь, а вскоре разыгрался шторм. Волны метра по 3–4 – бросало так, что… Как нас не переломило тогда?! У «Шлеева» ведь допуск был по малым речкам – Конде, Кызыму, Сосьве…
Так вот, разгар шторма – корабль бросает. В рубку врывается Дрижд и орёт: «Назад!!! Назад!!!» Ему Павел Петрович, капитан: «Не могу. Только против волны. Хоть в море, но только против волны». Он не мог борт поставить под волну – перевернуло бы. У него был последний шанс – ловить волну и нос против неё. Так и дошли до Аксарки».
Финальный плеск
Отловил свою волну героический «Шлеев» – списали по дряхлости и его. Утилизировать не успели – при паводке старый корабль выбросило на берег, где он вскоре сгорел.
Театр утратил статус «судовладельца», но тогдашний директор Николай Лаптев не намерен был «сматывать швартовы». Теплоход для гастрольной деятельности решено было фрахтовать.
В 1985 году труппу принял на борт «Механик Калашников». Затем были громадный «Римский–Корсаков» и компактный «Ленинский комсомол». На каждом из них Тобольский театр совершил по два гастрольных вояжа.
Вновь слово Борису Терентьеву:
«Жизнь наша изменилась. Если раньше мы были хозяевами в своем плавучем колхозе, то теперь мы стали пассажирами на солидном судне. Всегда свет, всегда горячая вода, душ, прачечная…
Теперь, правда, мы уже не могли гулять по мелким протокам, но в целом маршрут остался прежним. Без Конды, зато стали подниматься и вверх по Иртышу, доходя до Омской области.
Последнюю нашу экспедицию на Север омрачила тяжёлая история. У повара под Аксаркой утонул маленький сын. Дурная примета – тихо пронеслось на корабле. И так случилось, что больше мы не ходили на Север на теплоходе. И в этот же год сгорел старый театр… Стало ясно: кончилась целая эпоха».
Добавлю лишь, что в конце 90-х была предпринята ещё одна попытка – тоболяки вырвались на просторы Оби на совершенно неприспособленном (ни к серьёзной воде, ни к гастрольному быту) речном «трамвайчике». Обошлось без серьёзных неприятностей и громких творческих свершений.
Речные гастроли Тобольского драмтеатра окончательно стали историей.
«Тобольская правда», 2011
