Михаил Заплатин
В горах ли, в тайге ли, часы возле вечерних костров — лучшее время для долгих бесед. Здесь, после дневных трудов, в кругу местных старожилов, охотников или оленеводов, узнаешь и необыкновенные таежные истории, и легенды, и разные предания мансийской старины…
Как-то мы сидели у вечернего костра за чаем и вареной глухарятиной возле чума оленевода из Няксимволя Дмитрия Самбиндалова. Чум только вчера поставили у самого истока речки Большой Путурньи, что впадает в Майскую Волосницу, а та несет свои воды к великой северянке Печоре.
В десяти метрах от костра, в громадной яме, из земли бил мощный родник. Вода в нем кипела, как в котле, и, выливаясь через край ямы, бешено и с шумом неслась по склону вниз, к тайге. От стана оленеводов просматривалась бугристая гряда Уральского хребта, уходящего далеко на Север. А на юг от нас она начиналась сопкой Хащьсяхл и тянулась к далеким руинам Пуримонитура и плоскому отрогу Маньемти. Над всей этой громадой из гор, запорошенных снегом, господствовал величавый купол патриарха здешних вершин Лунтхусапсяхля, неправильно прозванного топографами и нанесенного на карты Отортэном.
Показывая на купол, Дмитрий спросил меня:
— Ты ведь бывал, наверно, на Лозьвинском-то озере под Лунтхусапом? — сокращенно назвал он гору. — То озеро по-нашему зовется Лоусемьяталяхтур. А легенду про него знаешь?
— Давай, расскажи! Охотно послушаем…
Дальше следовала занимательная повесть, с незапамятных времен передаваемая от мансийских прадедов из уст в уста.
— Старики наши рассказывали, как охотник на этом озере гуся увидел. Хотел было убить его стрелой. Только натянул тетиву, а гусь возьми да и нырни в воду. И не показался больше. Ну, подумал охотник, потонула птица! И ушел искать другую добычу. Перешел на другую сторону Лунтхусапа, вон туда, — показал Дмитрий на западный, печерский склон горного исполина.
Мы все уставились на снежную вершину, уже покрасневшую от закатного солнца.
— Там тоже озерко есть, маленькое, — продолжал Дмитрий. — Видит охотник: гусь плавает там тот же самый. Но и на этот раз не успел мужик приготовить лук — птица скрылась под водой…
— Как же гусь на другом-то озере очутился? —- удивился я.
— Сам охотник озадачился. Значит, подумал он, в горе пусто, вроде пещеры, кераскол, по-мансийски. И она имеет, наверно, выходы в обе стороны горы: в Лозьвинское озеро на востоке и в озерко на западной стороне Лунтхусапа. Гусь, стало быть, переплыл гору под землей!
— Невероятно! Чудо какое-то! — сказал мой помощник Юргенс.
— А никакого чуда там нет! — заявил Дмитрий. — Спустись с Урала по Путурнье, и увидишь, как местами из-под земли хлещут бурные потоки вроде нашего родника, — показал он на яму, из которой мы черпаем воду на чай. — Откуда они берутся? Ясно — из подземных озер! Из таких же озер, скрытых, наверно, в самом хребте, и берут начало и Северная Сосьва, и Егра-Ляга…
После долгих разговоров об этих реках, где мы с Юргенсом бывали в прошлые годы, Дмитрий принялся рассказывать другое занимательное предание.
— Про Лунтхусапа еще есть легенда… Когда большая вода с севера шла, то весь Урал затопило так, что многие горы только чуть-чуть высовывались из воды. И вершина Лунтхусапа торчала крохотной макушкой. На ней только гусь мог устроить гнездо. Отсюда, говорят, и название «Лунтхусапсяхл». Лунт — по-нашему, гусь. Хусап — коробка. Сяхл — самая вершинка горы…
Я уже знал, что словами «шла вода с Севера» начинаются многие мансийские легенды о последнем ледниковом периоде на Урале — как говорят здесь, о «потопе». В результате его, вероятно, и было образовано древнее, так называемое Пермское море, из которого торчали только отдельные вершины уральских гор. Кроме Лунтхусапа, упоминаются такие, как Холатсяхл, Яныквотнер, Маньпупыгнер и другие.
— Сейчас это горы, — продолжал Дмитрий, показывая в сторону всей цепи уральских вершин. — А когда-то они островами были. Может потому у нас, у манси, отдельные горки и называются словом «тумп», что по-нашему означает «остров».
Случай с охотником мне показался интересным даже и научном отношении. Как ни сказочна эта легенда, но если представить разрез горы Лунтхусапсяхл и предложить, что внутри нее имеется гигантская пустота, грот, пещера с большим водоемом, то мы поймем — неиссякаемые озера на обоих склонах Урала по принципу сообщающихся сосудов должны шататься водой из этого, скрытого в подземелье гигантского резервуара. По заверениям оленеводов — манси, Лозьвинское озеро никогда не убывает, всегда сохраняет постоянный уровень воды. Значит, оно действительно сообщается с каким-то неведомым водоемом, спрятанным в самой полости хребта. И водоем этот имеет неизменный водный режим.
Мы еще долго вели беседу. Не раз подбрасывали полешки в костер. Незаметно смеркалось. Темнела горная гряда Урала. За склоном горы Хащьсяхл на синеющем небе возникало зарево. Вскоре там появился краешек луны. И позолоченный диск ночного светила на наших глазах целиком выкатывался из-за горы.
Дмитрий спохватился:
— Вы меня тут заговорили, а олешки-то там как? Повыше этпос станет, — показал он на луну, — надо к маткам идти, стеречь оленят.
И ушли они вчетвером на ночь туда, где паслись важенки с телятами, где стояла их сторожевая палатка.
«К легенде»
Как ни сказочна легенда о гусе, переплывшем внутри горы из одного озера в другое — с восточного склона Урала на западный — но если представить разрез горы Лунтхусапсяхл и предположить, что внутри ее имеется гигантская полость, грот, пещера с большим водоемом, подземным озером, то можно согласится, что неиссякаемые озера на обоих склонах Уральского хребта по принципу сообщающихся сосудов должны питаться водой из одного скрытого в подземелье резервуара. По заверениям оленеводов-манси, часто выпасающих свои стада в этих районах и наблюдающих за поведением озер — Лозьвинское озеро почти никогда на убывает, в засушливое лето только немного понижается в уровне, а озерко на западном склоне хоть и превращается всегда в большую лужу, но из нее постоянно сочится бурливый ручей, который является главным истоком реки Елмы. Главный исток Елмы выглядит небольшим озерком только сразу после весеннего таяния снегов. В засушливое же лето это большая лужа, из которой постоянно вытекает ручей, что подтверждает мысль: ручей питается водой тем же скрытым внутри горы водоемом.
Журнал «Югра», 1993, №6
