Наш переводчик, он же председатель Казымского тузрика т.Каксин вначале настаивал на постройке культбазы в Полновате. Его соображения стали понятны лишь после слов одного остяка: “Все равно Полноват испоганили русские, да и Мне (Тоу-Курт) тоже”. В полном соответствии с этими словами туземное население соглашалось, что и в Амни, и в Полновате будет хорошо построить культбазу. Остяки соглашались с тем, что культбазу можно строить и в Сайтом Пау Курте и Помыт Сангом Курте, только добавляли, что вверх они ездить не будут летом, так как летом у них дорога на Обь.
Сквозь эту своеобразную призму нет желания пускать русских и приходилось рассматривать отзывы туземцев о месте постройки культбазы. В общем выходило так, что культбаза, построенная в любом месте, будет охватывать население юрт, лежащих вверх по течению, и распространять свое влияние на небольшом расстоянии вниз по течению.
В нашей работе нам пришлось брать на заметку все взаимоотношения остяков и русских по Казыму и по мере того, как мы входили в курс этих взаимоотношений, нам становилась понятна жизнь Казыма.
Крупные оленеводы Василий Захаров (Васька Сурум) и Тимофей Молданов (Тимка Молданов), живущие в верховьях Казыма, распространяют свое влияние на весь Казым. На р.Амни находится еще влиятельная группа зажиточников, но не таких крупных, как Молданов и Захаров. О последнем говорят, что у него до 12 000 оленей, разбитых на несколько стад по половым признакам. Откуда Васька Сурум приобрел навыки крупного оленеводства, неизвестно даже на Ямале и Ныдо-Гыданском полуострове.
[…] Сообщение о том, что Васька Сурум в молодости жил батраком в тундре у самоедов и оттуда вывез основное ядро своего стада, ничего не объясняет, так как ямальские самоеды не делят свои стада по половому признаку… Скорее, эти навыки он заимствовал у зырян-оленеводов. Работающие в его стадах рабочие являются его батраками и при скупости Васьки Сурума можно себе представить степень эксплуатации этих рабочих-батраков. О скупости Васьки Сурума рассказывают много и со вкусом. Говорят, что он надевает рубашку лишь тогда, когда приезжает в факторию, что дочери его принуждены красть у него, чтобы купить себе на платье, что он надул одного из работников переписи, который, рассчитывая, что Васька подарит ему ответный подарок, вручил Ваське свою тужурку и не получил, вопреки обычаю, ничего, что Васька Сурум берет за пешек большую цену, в особенности за пешек, пригодных для “пори” (кстати, открытый нами Ильбигортский шайтан находится неподалеку от устья р.Сорума). Много других рассказов передают друг другу остяки о первом богаче района. Нужно полагать, что встречающиеся в средне-нижнем течении луговые пространства дадут возможность собирать в незначительных количествах сено, поэтому было бы целесообразно ставить вопрос о мелком скотоводстве, а именно — козеводстве, т.к. коза неприхотлива, питается не только травой, но и листьями и ветками березы, легко перевозима в лодке по реке и требует мало корма. Кроме того, коза может быть хорошей кормилицей для ребенка, а мы знаем, что остяки кормят детей грудью до 2-х и более лет, что крайне плохо отражается на их здоровье.
Есть еще одна задача по Казыму – это конструирование переносной чугунной печи, пригодной для варки пищи, жаренья и печенья хлеба, который сейчас пекут в глинобитных печах вне юрт. Благодаря чувалу прогнивает быстро чувальный угол юрты. Наши наметки разборной печки встретили живой интерес и просьбу скорее высылать такие печи.
Дальнейшая поездка вверх по Горной Оби начата была нами 26 июля в парусной лодке Госторга, присланной нам из Березова…
Вечером 16 июля причалили к берегу Резанских юрт, где заметили резкие отличия приобских остяков от казымцев. Бродящие у юрт коровы, заброшенный коллективный огород, растянутые сети на вешалах, большое количество лодок с большим количеством уключин (на одзоной насчитали 14 уключин, но узнать, почему здесь фигурирует священная цифра — 7 пар — мы не успели). Остяки были заняты изготовлением балберы (наплава для невода), причем ругали кооперацию, завозящую мелкие куски осокоревой коры, из которых нельзя изготовить нормальные поплавки. Встречаются вешала, на которых сушится трава для плетения циновок (татары). На берегу заметны выходы ржавой болотной воды, а суглинок берега спекается железистыми отложениями. На берегу заметны чашевидные образования в виде сталагмитов ржавого цвета.
[…] Выехав из Резанских юрт, мы, надеясь на попутный катер и парус нашей лодки, двинулись Обью, а не протокой, и получили хороший урок, так как лобовой ветер и противное течение преодолеть парусом не могли. Лавируя от берега к берегу, мы лишь держались на одном месте, не в силах двинуться далее. Пришлось свернуть парус, сесть на весла и целые сутки грести против быстрого течения, благодаря чему мы попали в Тугьянские юрты лишь 27-го июля.
Высокий Тугьянский юрт подмывается быстрым течением, отваливающим большие глыбы глины. Глина тонкая, пригодна для гончарных работ. Благодаря подмыванию берега, остякам тугьянских юрт пришлось перевести на новое место несколько юрт. Против Тугьянских юрт лежат неводные и колданные пески. В юртах открыто отделение Полноватского интегрального товарищества “Ханды”. Проведена беседа о комитете Севера, заслушаны судебные дела о выселении убийц и о спорных сенокосных участках, о распределении сенокосных участков и дан совет перенести их на решение тузсуда.
Сурейские юрты, куда мы прибыли 28 июля, имеют низкий топкий берег, рыбаки жалуются на отсутствие сукна для гусей, благодаря чему неводить приходится, промокая до костей. Мы наблюдали, как дети играют с прирученными чайками и в “соколы” и “вороны” на отмелях берега.
При переезде из Сурейских юрт в Вежакары мы были застигнуты сильным северным ветром. Налетевший шквал сломал мачту, руль был также сломан и мы высадились на берег, чтобы привязать веревками руль, взять зарифленный парус и с трудом добрались до зимних Сурейских юрт, где принялись за сушение одежды и багажа. 29 июня ветер стал стихать, и мы отправились в Вежакары, куда прибыли в ночь на 30-е июля и остановились у вогула Костина, имеющего неводную артель.
В Комудваны приехали 31 июля. Проведя собрание и переночевав, выехали 1-го в Тегинские юрты, где снова нас потрепало и залило наполовину лодку. Сушка материалов отняла лишний день, благодаря чему мы могли двинуться в Перегребную лишь 3-го. Попутный ветер нас побаловал, и мы 3-го, испытав опасность сесть на мель и прелесть заглядывающих в лодку валов, причалили к берегу Перегребной стрелки. Кончилась борьба с течением, теперь оно должно было нам помогать. В Перегребной стрелке у зажиточника Михайлова мы узнали, что в 16-17 году ведомством путей сообщения была организована изыскательная партия для проведения железной дороги из Нижних Нарыкар в Никито-Ивдель, что в Н.Нарыкарах есть остяки, работавшие в этой партии, и они могут провести нас просекой, проведенной этой партией к Игримскому сору и далее, что на возвратном пути мы найдем рыбаков и в Перегребном, которые ходили с этой партией.
Необходимо отметить, что Чемашевское отделение кооперации в Перегребной вогулы хвалят за своевременное снабжение гусями.
4-го августа протокой добрались до Нижних Нарыкар, остановились у зажиточника Буторова, который ранее числился середником. Имеет посевы ржи и огород, в котором производит посадку репы, моркови, картофеля, капусты. Коров, лошадей, овец Буторов держит и живет помещиком.
Благодаря отсутствию проводников в Нижних Нарыкарах и заболоченности просеки, мы произвели лишь съемку берега, начала и направления просеки, а также запроектированное партией место для гавани и вокзала, а затем перебросили 5-го августа в Верхние Нарыкары, где нам удалось найти проводника к кочевному пункту просеки у Игримского озера. Оставив лодку, мы с вогулом Василием Князевым отправились известными ему сухими местами к Игримскому сору. Частично пройдя по зимней дороге, мы обогнули встретившиеся моховые болота и вышли к 3 августа на Игримский сор. Обратный путь был нами преодолен уже через болото, по зимней дороге, чтобы судить об ее проходимости в летний период. Проведя маршрутную съемку пройденного, мы расспросами установили заболоченность левого берега Малой Сосьвы, по которому идет дальнейшее продолжение просеки. Продолжая распросы в Перегребной, куда мы возвратились 10-го августа, мы узнали у остяков о возможности провести сухим путем изыскательную дорожную партию в следующем направлении: Нижние Нарыкары — Верхние Нарыкары, далее западнее Мулигорта в направлении на Нергу, не доходя которой, у устья Сода с правого берега Малой Сосьвы на левый ее берег, возможно в это место навести стосаженный мост (берега не топкие и высокие), далее в направлении на Ханглазингорт, минуя западнее Нага-горта и “Махтургорта”, пересекая верховья Малой Сосьвы и Ханглазингорта, затем взяв направление на юрты Василия Дунаева на р.Полыме, миновать в восточном направлении юрты Тимка Паул, пересекая верховья рек Угорья и Тапсуй. Дальнейшее направление на Бурмантово или на Ивдель, но места для остяков тут неизвестные. Такое направление значительно сокращает проектируемое направление на Березов и избавляет от необходимости пересекать Северную Сосьву и ее разветвленные притоки. Почва в этих местах, по их словам, глинистая, значительное болото встречается лишь у излучины Малой Сосьвы. Проведение автомобильного тракта в этом направлении открывает широкие перспективы для летнего вывоза мороженной рыбы с Севера, связи с этим отдаленным районом и использования полностью, а не на 50% его рыбных ресурсов.
Обратный путь до Полновата мы проделали сравнительно быстро. 11 августа были в Вежакарах, переночевав, отправились далее, но вынужены были возвратиться благодаря сильному ветру и лишь ночью на 12-е выехали в Суреи. Напившись чаю в Суреях, двинулись далее и заехали на минуту в Тугьянские юрты, которые в это время спали (дело было на рассвете), затем стали спускаться в Полноват, куда в 12 часов дня 14-го августа с попутным ветром причалили к сильно обмелевшему за время нашего отсутствия берегу.
Не получив еще к этому времени телеграммы о возможности продления командировки, мы начали готовиться к отъезду, сожалея о невозможности попасть в Шижимлорский сор…
Полноват в это время сидел без почты уже три недели, ожидая ее со дня на день с пароходом. Нанять гребцов было невозможно, так как все они были заняты на рыбопромыслах. Вскоре была получена телеграмма Уралкомсевера, разрешающая поездку в Шижимлор. Почти одновременно было получено сообщение о том, что в Ванзевате вспыхнула эпидемия дифтерии. На низ, таким образом, собиралась выехать группа: комиссия по проведению 3-го займа индустриализации, по управлению рыбозаготовок, врач с походной аптекой. Благодаря тому, что задержало состояние больных в больнице, мы выехали на неводной лодке в Ванзеват только 20 августа. Переночевав 21-го, причалили к Ванзевату 22-го августа. Проведя собрание… и оставив врача, двинулись в Шунгутлор, откуда через несколько часов приезда двинулись в Шижимлор, куда прибыли 24 августа. Сор Шижимлор давал за три дня нашего приезда по 1.600 кило сырка ежедневно. Такие уловы держались и во время нашего приезда. На месте организован коллектив промысловиков, сдающих рыбу на приемочный пункт Интегрального союза, производивший бочечный засоли рыбы. При теплой погоде, в силу необеспеченности льдом, пункт переходит на стоповой засол. В общем получается 50% бочечного посола, остальной занимает стоповой.
Проведенное собрание с остяками показало их тревогу по поводу нашего приезда, так как пошел слух о том, что мы приехали отбирать сор. После собрания эти опасения рассеялись.
На обратном пути мы задержались для проведения собрания лишь в Шунгутлоре, где 25 августа после собрания залегли спать в лодку, а гребцы нас, сонных, доставили 26-го в Ванзеват. Из Ванзевата нас буксировал катер “Иванов”, так как в промежуточных (Сланские, Сумутнел и Ветляховские) население разъехалось по рыбпромыслам. В Чуильских юртах провели последнее собрание остяков. За невозможностью оторваться от рыбопромыслов у нас были гребцами 2 остячки и один мальчик. В дороге налетевший шквал взбороздил воду, очень испугав наших гребцов, не пожелавших двигаться дальше и повернувших нашу лодку на отмели, где мы переждали надвинувшуюся грозу. В Полноват вернулись 28 августа. С пришедшим “Туринцем” мы к 1 сентября в 3-й раз попали в Тугьянские юрты куда “Туринец” доставил груз муки, 2-го были в Березово. 3/IX нами был сделан доклад в Березовском райисполкоме. Затем пришлось ждать парохода, задержавшегося с комиссией и призывниками. 4-го сентября мы расстались с тов. Каминским, который уехал в Полноват, оставшись там работать в качестве избача, а я двинулся 9-го сентября с пароходом “Гусихин” в Тобольск, куда прибыл 17 сентября. В окрисполкоме наш доклад был заслушан лишь в день выезда, т.е. 18 сентября. 20-го я был в Тюмени, где пришлось задержаться на сутки, благодаря переадресовке груза, и 22-го возвратился в Свердловск.
В. Пиньжаков
Подготовили Л. Набокова, В. Белобородов
Журнал «Югра», 2000, №7-8
