Прочный тыл – крепкий фронт

Антонина Надеина

Этим утром Веня в постели долго не залеживался, потому что с вечера с ребятами договорился идти на пруд. В селе Eгa Куйбышевской области не было большой речки, только пруд, где все и купались. Наскоро перекусив, он с мальчишками отправился на пруд. Погода была прекрасная, настроение отличное. Позади экзамены в семилетке. Впереди летние каникулы. И ребятишки резвились в воде от души, купались до посинения.

Обсохнув и отогревшись на солнышке, пацаны усталые и довольные возвращались домой. Впечатлений было полно. Уже приближаясь к селу, они вдруг обратили внимание на странное поведение сельчан: как будто все село на дыбах ходит. Значит, что-то случилось! Но что? И они заторопились. Подошли к клубу, а там митинг. Говорят, война… На всю жизнь мальчик запомнил слова секретаря партийной организации села, который с трибуны сказал, что “на каждый снаряд мы будем отвечать центнером хлеба”.

В сорок первом году Веньке исполнилось 14. Этот день, 22 июня, такой прекрасный и такой печальный, он запомнил навсегда. Горе опустилось на село. В этот день у детей закончилось детство, а взрослые отправились защищать Родину. Отец у Вениамина Нечаева уже побывал на германской, поучаствовал в гражданской. Домой вернулся в 22-м. И теперь снова на войну.

Eгa — мордовское село. По преданию, давным-давно, наверное, не от хорошей жизни несколько семей перекочевало из Мордовии на самарскую землю и выкупило у башкир эту территорию. А выкупить землю было не так-то просто. В торге действовали свои правила игры: человек должен от восхода и до захода солнца обежать предложенную территорию. Успел — выкупай, не успел — прости прощай.

Сколько себя помнит Вениамин, все его деды и прадеды занимались крестьянством. А когда началась коллективизация, родители добровольно вошли в колхоз. Сказать, что добровольно, нельзя. Любому крестьянину страшно жалко расставаться со своим хозяйством. Мужчины плакали, когда уводили со двора лошадей. Жалко было расставаться и со своей кормилицей землей.

Тридцатые годы были лихие. Коллективизация, голод. Доходило до того, что ели траву. Перед войной стали получше жить, получать неплохие урожаи, но всё в одночасье рухнуло. И сразу же начались перебои с хлебом.

Мужчины ушли на фронт, а в селе остались женщины и дети, которые стали тягловой силой тыла. Все лето проработал Вениамин в колхозе, а осенью пошел учиться на агронома в сельскохозяйственный техникум. Он жил и рос на земле, которая кормила его и его семью, и другой профессии просто не представлял.

Фронт откатывался на восток, заставлял тревожиться и волноваться тыловиков. Мальчик проучился совсем немного в техникуме, потому что заболела мама. И снова Вениамин работал в колхозе, возил на лошади корм свиньям. Тогда трудно было всем.

Осенью паренек вновь пошел учиться в техникум. Когда в Куйбышевской области открыли второе Баку, на земляные работы отправляли всех, кто мог держать лопату в руках.

Весной сорок второго всех сельчан, взрослых и подростков, отправляли на строительство аэродромов. Люди копали землю с бугров и на лошадях, тачках возили её в низину, выравнивали, утрамбовывали. Таким образом, построили два аэродрома. Одними пользовались, а другой впоследствии распахал колхоз.

…Закончилась тяжелая и долгая война. Вернулся с фронта отец, весь израненный и больной. Он умер в пятьдесят первом году, когда младший из сыновей уже работал на севере и не смог выбраться на похороны.

В сорок шестом году Вениамин закончил техникум и готовился к распределению. Именно тогда из Министерства сельского хозяйства пришла в учебное заведение телеграмма, где говорилось, что в Москву для распределения нужно отправить пять специалистов. А у них в группе из 32 человек только семь парней. Остальные девчонки. Василий Логинов был инвалидом войны и его в дальние края не отправишь, а другой парень, здоровый такой был, застудился и умер.

Молодые агрономы тогда и не думали о работе, все мысли их были заняты армией. Соответственно и одеты бедно. Вениамин, например, ехал в отцовской фронтовой шинели, на ногах что-то вроде тапочек.

В Москве с армией у парней ничего не получилось: нужны были специалисты для сельского хозяйства. В отделе кадров их встретил представитель земледелия министерства и предложил ехать на Чукотку, Якутск или в Ханты-Мансийск. Молодым специалистам все равно было, куда ехать: они ни там и ни там не бывали.

На стене в кабинете висела карта Советского Союза. Представитель министерства ткнул пальцев в неё и говорит: “Ладно, ребята, Чукотка и Якутск далеко, а Ханты-Мансийск рядышком”. Вот так решился вопрос с распределением молодых специалистов. И пятерка молодых агрономов Вениамин Нечаев, Федор Егоров, Семен Кумиров, Анатолий Карандаев и Женя Дунаев, получив по тысяче рублей, стала собираться в путешествие.

А тогда с попадкой туго было. На вокзале творилось столпотворение. Пришлось с письмом от министерства сельского хозяйства обратиться к начальнику вокзала, который помог ребятам с билетами. И вот так парни оказались в пятьсот веселом поезде, где часть вагонов была классных, а часть — обыкновенных теплушек, в которых перевозили скот. И покатили молодые агрономы на север. Дорогой в Кировске они купили себе по кирзовым сапогам. Вот это была покупка!

Наконец добрались до Тюмени и прямым ходом на пристань. Разузнали, когда идет пароход на Ханты-Мансийск, и вперед. Ехали долго, потому что в пути пароход загружался дровами. Тогда он ими же и отапливался. В дороге у агрономов закончились съестные припасы. Парни, затянув потуже пояса, справились и с этой проблемой.

Ханты-Мансийское сельхозуправление встретило молодых специалистов хорошо: их поселили в гостиницу, выделили продовольственные карточки. Поначалу молодых смущали белые ночи, к которым они не привыкли. Уснуть не могли. А потом ничего, привыкли.

В Ханты-Мансийском райсельхозуправлении оставили Анатолия Карандаева, в Октябрьское отправили Семена Кумирова, Федора Егорова и Вениамина Нечаева – в Кондинское, Женю Дунаева — в Реполово. Женя Дунаев через три года вернулся назад, домой. А эти парни так и остались здесь, на севере. Нечаев, Карандаев и Кумиров взяли в жены учительниц, Егоров — торгового работника.

В ведении молодого агронома Нечаева в Кондинском районе находились поселки Малоновый, Ягодный, Лева, Совлинский, Сумравинский, Дальний и Евра.

В 1952 году Вениамина Нечаева переводят агрономом в Реполовскую МТС. Он успел поработать и председателем Батовского колхоза имени Маленкова. Приехал туда осенью, а в колхозе сена нет. Пришлось в сентябре заниматься сенозаготовками. Не хотел, но всё-таки пошел на поклон в совхоз к реполовцам. Там и с техникой получше было, и с людьми. С грехом пополам дожили до весны. Хорошо, что большого падежа скота не было.

А когда в 62 году встал вопрос о соединении колхоза с совхозом, Нечаева перевели главным агрономом в совхоз “Реполовский”. Работал он здесь с душой. Агрономия — это его специальность. Она его вдохновляла, увлекала.

В совхозе хорошо было налаженo овощеводство. На 20 гектарах земли выращивали отменную капусту, морковь, свеклу, огурцы в закрытом грунте и кормовые культуры, помидоры в открытом. В работе было более 300 га. На корню томаты не успевали поспевать, так их розоватыми снимали и дозаривали. И лук тоже садили. Только с ним мороки много было.

Вениамин Иванович с удовольствием вспоминает шестидесятые годы. В Реполово трудились спецпереселенцы, бывшие кулаки, очень трудолюбивый народ, который любил землю и умел на ней работать. Сейчас, пожалуй, таких людей не найдешь.

В овощеводстве было два женских звена. Женщин не приходилось подгонять, они знали работу и делали её очень старательно. Тяжело им приходилось, когда закладывались весной парники. Надо было кайлить мерзлый навоз, а для этого сначала разжигали его. Землю мерзлую, которая шла в парники, топорами рубили.

Когда появилась пленка, совхоз “Реполовский” одним из первых получил её да ещё опытная станция. И тогда агроном настоял, чтобы рассаду выращивали только в теплицах. Выращивать рассаду в парниках — адский труд. И рассада получалась дорогой. Постепенно стали отходить от парников. Со временем в совхозе стало появляться всё больше техники. В те годы совхоз “Реполовский” выращивал овощи и производил масло для Салехарда и отправлял продукцию нефтяникам округа.

В 1969 году Вениамина Ивановича перевели главным агрономом в окружное сельхозуправление, где он и проработал до 1987 года. Девять лет они с женой жили только на пенсию, которой им хватало. В то время председателем окружного совета ветеранов войны и труда был Анатолий Тихонович Еремин. Он и сагитировал Нечаева идти к нему работать заместителем, а вскоре Анатолий Тихонович умер.

Мы сидим в маленьком кабинете председателя окружного совета ветеранов войны и труда и разговариваем о жизни. Вениамин Иванович озабочен тем, как достойно отметить 55-летие Победы, а осенью провести отчетно-выборную конференцию.

Время неумолимо: с каждым годом ветеранов становится все меньше и меньше. И в то же время ежегодно в округ прибывают пенсионеры со всех регионов страны в поисках спокойной жизни, социальной защиты. Ещё совсем недавно квартирный вопрос участников и инвалидов войны в Нефтеюганске, Сургуте, например, был решен. Теперь и здесь возникла очередь. Наибольший поток приезжих наблюдается в новых городах округа. В Ханты-Мансийске их гораздо меньше.

Кто-то возразит, что участники войны получают квартиры. Да, получают. Но дома, как и люди, имеют свойство стареть, особенно деревянные. Да к тому же в них нет горячей воды.

Сам Вениамин Иванович вот уж лет двадцать живет в деревяшке, которая догнивает. Не так давно у него умерла жена. И он остался один. Дочь живет в Когалыме, куда отец звонит каждую неделю. Сначала обо всех новостях ему рассказывает внук, остальное добавляет дочь.

Из той дружной пятерки их в живых осталось трое: Егоров, Карандаев и Нечаев. Семен Силантьевич Кумиров умер.

Как агроном, Вениамин Иванович считает, что округ способен себя прокормить картошкой и капустой. Только для этого надо иметь сельскохозяйственную базу. Он считает, что допустили грубейшую ошибку, развалив сельское хозяйство. На дачах же люди получают прекрасные урожаи.

Наверное, сейчас трудно возродить крупное хозяйство, ну а фермерским сам Бог велел помочь.

В старину говорили: “Если корову по удою считать, то молока не видать”. Стоит или не стоит заниматься сельским хозяйством, выгодно это или нет, об этом любит рассуждать тот, кто не умеет или не хочет работать.

Надо искать выход из сложившейся обстановки, пусть даже путем проб и ошибок, но надо сельское хозяйство поднимать. А рыба, а лес!

Хоть и остался Вениамин Иванович один, но дачу держит. Дача — это его отрада, отдых для души. Природа кругом. Красота!

Высокий, седой человек вызывает к себе глубокое чувство уважения. И хотя он не был на полях сражений, но знает цену жизни, цену хлеба, которые доставались так нелегко. Прочный тыл – хороший фронт.

Больше пятидесяти лет прожил на севере Вениамин Иванович, север стал для него второй родиной. Здоровье стало барахлить, время беспощадно ко всему, что попадается ему на пути. А надо дожить до юбилея Победы, осенней отчетно-выборной конференции, 70-летия округа. Если надо, значит надо.

Журнал «Югра», 2000, №4