Забытая и потерянная экспедиция «Сартыньинская НРЭ (партия)»

Александр Михайлович Молостов

Судьбе было уготовано так, что я уже в солидном возрасте заинтересовался историей своей малой родины в Березовском районе – д. Сартынья. Несколько строк об этой деревеньке. Считаю ее сакральным местом.  За свою историю она прошла периоды расцвета и забвения. Поселения Сартынья известны археологам с времен неолита, затем «Сартынинская культура», два века расцвета 15-14 века до н.э., интересный период освоения Зауралья казаками и зырянами, роль в этом купцов Сибирякова А.М. Бешкильцевых и др. Хорошо описанный исследователями и краеведами период Гражданской войны: причастность к «кровавому хлебу Ляпина» 1918-1919 гг, зимовка в Сартынье князя Вяземского полковника Шапошникова с белогвардейцами. Не обошли историю и с «золотой бабой», установление советской власти, колхоз им. Чапаева, школьный интернат.  Наконец Сартыньинская НРЭ (партия) 1957-1965 гг. как тема нашего повествования. Сейчас деревенька переживает «скучный» период – в ней проживает 23 сартынинца.

Но наше повествование о периоде ее расцвета — Сартыньинской геологоразведке. Почему забытая и потерянная экспедиция? Я вырос и большую часть жизни провел в среде геологов. Меня особо заинтересовало – как же так мои земляки геологи первопроходцы, мои близкие родные открывали несметные природные богатства и так же скоро их имена ушли в небытие? В доступной печати нахожу единичные, скупые строки о Сартыньинской геологии. И обращение в компетентные организации родного районного центра «славный град Березов» не дали результата.  «Иногда в выступлениях ответственных лиц, на праздники очередных юбилеев нефтегазового комплекса не звучит даже упоминания о заслугах Тюменьнефтегазгеологии. Невольно ловишь себя на мысли – неужели все забыто и громкие открытия совершались сами собой?».

И здесь ясен смысл моего письма — сохранение памяти о трудных, жестких и славных временах геологического Березовского Севера, преемственности поколений, памяти о наших с вами предках.

И так, сразу после знаменитого березовского фонтана на Р-1 в 1953 году, вся геология Тюмени, а за ней и Западной Сибири пришла к заметному оживлению и движению. Как вспоминает Юрий Георгиевич Эрвье – «Березово было спусковым крючком». Руководимый им трест Тюменьнефтегеология развернул на Березовский Север 47% всех ресурсов треста, до 90% личного состава геофизиков Ханты-Мансийского округа. Березовское газовое месторождение позволило правительству увидеть реальную перспективу к наращиванию энергоресурсов, дефицит которого уже сдерживал развитие страны. Обладая боевым историческим опытом партия и правительство концентрирует значительные силы по направлению главного удара – на Березовский Север! За 1954-60 годы здесь организуется мощная сеть геологоразведочных и поисковых организаций, были годы, когда одновременно здесь работало до 27 только геофизических партий и отрядов. В течении короткого времени открываются и нефтеразведочные партии и экспедиции: Березовская, Сартынинская, Нарыкарская, Устремская, Сосьвинская, Казымская, Полноватская, Шухтунгорская, Шаркалинская. При этом быстро нарастающие и меняющиеся объемы работ, технологических задач и источников финансирования, меняли и названия всех геологических организаций. Ежегодно, а то и чаще. Это мы видим в разных приказах и документах того времени, в частности, по Сартыньинской геологоразведке: с 1957 года — как Сартыньинская разведка структурно-поискового бурения Тюменской Геолого-поисковой экспедиции, ПГБ Березовской КГРЭ, с 1958 г — самостоятельная Сартыньинской НРЭ, с 08.02.1960 переоформляется в КГРЭ. Затем 25.07.1960 в НРЭ, и вновь с 09.05.1961 становится ПГБ в составе Нарыкарской КГРЭ. Обращает внимание, и это справедливо, что флагманом геологоразведочных работ на Березовском Севере на весь его период доминирования, являлась Березовская КГРЭ. Она являлась в той или иной степени руководящим, координирующим органом, донором кадров, технологий, ресурсов на весь период существования, условно 1953-1968 гг., конечно в связке с трестом Тюненьнефтегеология и ТТГУ. Обмен и мобильность кадрами, расходным материалом, оборудованием среди организаций был столь энергичный, что его можно сравнить лишь с боевыми действиями (благо опыт еще был не утерян).

Итак, 11 сентября 1957 года, трест Тюменьнефтегеология включает в план работы на 1958 год: По геолого-поисковым работам – основными задачами считать изучение регионального геологического строения западной части Западно-Сибирской низменности, выявление и подготовку для глубокого разведочного бурения станками УРБ-4П, «Уфимец» и В-4 в Сартынинском районах …1. Продолжить структурное бурение по профилям…Северо Сосьвинском. 2. Ввести в структурно поисковое бурение перспективные площади: Сартынинскую в среднем течении Сев.Сосьвы в районе с. Сартынья.

Привожу мои юные воспоминания, сына вышкомонтажника и сельской учительницы, как очевидца. С приходом геологии жизнь в далекой мансийской деревне (за 250 км от Березово) закрутилась как в цветном калейдоскопе, дух захватывало от набежавших событий. В деревне на берегу замерзающей реки срубили деревянную буровую вышку, загремел круглосуточно дизель, и мы впервые в жизни увидели на ней сверкающую электрическую лампочку. На скованную и покрытую снегом Сосьву нагнали тучи оленей, их были сотни, может тысячи. Ловкие оленеводы бойко разгоняли огромное стадо по кругу, вытаптывая снег под будущую взлетно-посадочную полосу. Это было завораживающее зрелище. Не менее эффектно смотрелась затем ежедневная карусель подлетающих АН-2 на лыжах, совершая по 5-6 посадок за короткий зимний день. Прилетало все что входило в этот небольшой, но удивительно надежный и красивый самолет. Это были пассажиры, оборудование, стройматериалы, амуниция и провиант – мороженные, — чаще оленьи, туши, рыба, колбасы, и разные консервы – тушенка китайская, американская в красивых квадратных баночках с ключиком (вероятно отголоски «лендлиза»). И широкий выбор сушенных овощей — лука, картофеля, бобовых, сухое молоко. яичный порошок, сухофрукты и т.д. Свежие овощи и фрукты не долетали в холодных самолетах. Они были редкостью и летом (тогда я впервые, в 11 лет, попробовал яблоко (венгерское), холодильников не было. Понятно, что такое питание без свежих овощей, фруктов, цельного молока, с частыми перебоями доставки продуктов в поселок и на буровые, не способствовало укреплению и адекватному восстановлению работоспособности геологов (о чем позже сгоряча напишет В. Бованенко). С организацией экспедиции в Сартынью в течении 1958-59 годов прилетают и приплывают геологи, их семьи со всех концов Союза — Москвы, Ленинграда, Львова и Грозного, Башкирии, Урала и Сибири, в подавляющем числе это была молодежь. И в первой волне было много образованных городских геофизиков – геологов – романтиков.

Прибывал и непростой люд со сложной судьбой в поисках удачи. До строительства жилья все они расселялись у оседлых сартынинцев, которые сами предлагали свою помощь, и ночлег, и стол. Я не помню дома, где бы не было подселений.

Нужно отдать должное руководству экспедиции — в течении год –полтора бойко отстраивается новый поселок из бревенчатых, щитовых домиков. Отстраивается вся инфраструктура экспедиции и нового поселка — 66 зданий! И в течение двух лет все семейные геологи жили уже в теплом собственном жилье. Обращаю внимание, что семейного балочного жилья не было!

В 50-е годы, как правило, в экспедиции еще не использовались вертолеты, они в полную меру приступили к работе в 60-е годы. Транспортной техники поступало много, преимущественно гусеничная, начиная с тракторов, заканчивая армейскими тягачами АТЛ, АТС, АТТ, ГТТ, танков без башни.

Хотя геофизики не чурались и лошадиных и особенно оленьих упряжек, на которых баловали и нас, детвору. Доставка рабочих и грузов на буровые производилась чаще зимниками по берегам рек и речушек (посевная), или коротким летом — катерами, баржами.

Помню, как мы выходили провожать на зимник отца с бригадой монтажников, которые зарывались с головой в сено. И санно-тракторные караваны отправлялись в дальний путь на буровые за десятки и сотни километров. Мы завидовали им – так уютно прокатится за сотню километров. А они возвращались лишь через 1,5 – 2 месяца грязные, уставшие, 3-4 дня им отводилось на приборку, это все, когда мы видели отца, и вновь на монтаж. Бывало, трактора проваливались под лед и гибли уставшие трактористы.

Был издан приказ – тракторам выходить в дорогу со снятой крышей. Вот уж, где не позавидуешь! В те времена мой товарищ — молодой тракторист В. Бешкильцев, на зимнике за одним голенищем держал палку колбасы, за другим бутылку питьевого спирта – «для согреву» (причем это на постоянной основе). Значение алкоголя в условиях геологического Березовского Севера трудно переоценить (надеюсь, кто-нибудь исследует эту тему). Алкоголя, причем крепкого, было в достатке. С открытием навигации первыми приходили баржи с алкоголем. Как вспоминает сартынинский фельдшер Ситникова К.Ф. (работала на Сартыньинском ФАПе 4 года): «Были драки, поножовщина, к сожалению, и гибель молодых ребят. Редкая ночь у меня обходилась без вызова». Не сложно догадаться, как это сказывалось и на производстве. Я тоже помню эти криминальные эпизоды тех лет. Не все представляют, насколько тяжелыми были геологоразведочные работы на Березовском Севере, особенно первое десятилетие. Девственная тайга, бездорожье, болота и топи, до 80 градусов годовые перепады температур, преимущественно физический труд и это в постоянной плотной рабочей одежде при ужасном, ужасном гнусе. Не было надежных репеллентов.

В полевых условиях, на буровых, приходилось жить и в палатках, сырых землянках. Как делилась мне воспоминаниями ветеран геофизики Талакина Р.И. «Мы жили с мужем в одной землянке с остальными геофизиками, отделившись в нишах занавеской. Круглые сутки топили буржуйку, за которой следили по очереди. Прозевал и волосы превратились в сосульки. Весной землянка подтаивала и подтоплялась талыми водами. Обычным делом при непогоде были перебои с поставкой оборудования, продуктов. Приходилось охотиться, ели и ворон, пили болотную воду». Вот строки из письма известного геофизика Вадима Бованенко: «…Верчусь целый день. Много работы. С утра до позднего вечера я на берегу. Гружу трактора, балки. Сегодня отгрузили последний паузок. По реке идет лед. Работа не клеится, рабочих набрали паршивых, все слабосильные и ленивые, много не достает оборудования, не едут из Москвы осциллографы …Разговор заказать с Москвой почти невозможно… Застряли в Тюмени из-за непогоды два инженера оператора. От всех дел я захандрил. Бросить все захотелось страшно»! Добавить не чего — спишем на хандру, кроме лишь одного —  что эти рабочие, позднее, вынесут В. Бованенко на своих мозолистых руках на олимп Славы – начальником треста геофизиков на Ямале! Правда уже позднее он пишет жене: «Постепенно все более-менее наладилось … устроил базу в маленькой деревушке … За это время много прошел   пешком …день здесь короткий, зато очень красиво… вспоминаю Джека Лондона».

И все же большинство сартынинцев (с кем жил и беседовал я позднее), при всех имеющихся трудностях, отмечают, что жили в ожидании лучшего, «лишь бы не было войны». Был отстроен хороший клуб, запущена восьмилетняя школа и молодые геологи, их дети блистали талантами. По всем признакам страна шла на подъем, — космос бороздили спутники, победы в спорте, надежды во внутренней и внешней политике. Печать, радио рапортовали об успехах в разведке недр и призывали к новым: «В труде как в бою», «В новом году буду работать еще лучше», «Работаю за двоих», «Природные богатства района – на службу родине». Такими заголовками пестрили наши местные и центральные газеты. Нужно сказать, что пресса, радио сыграли важную роль в пропаганде передового опыта первопроходцев, победителей соцсоревнования — лучших бригад, отрядов, экспедиций, инициативы и изобретательности людей.

Первые годы геологический Березовский Север, и в его составе Сартыньинская экспедиция, были полигоном для овладения новыми методиками поиска. Наработан неоценимый опыт, допущены ошибки, которые были грамотно проанализированы и в будущем позволили заметно эффективнее осваивать Ямал и другие регионы Западной Сибири.

За 10 лет геологами Березовского севера разведано и оконтурено 22 месторождения газа с общими запасами 35 миллиардов кубометров. Начальниками Сартыньинской геологии в этот период были: Сафонов Владимир Степанович (59-60 гг), Гиря Иван Яковлевич (61-62 гг.), Рогожников Геннадий Борисович (64г), Безушко Виктор (64–65 гг.).

Жесткие планы и «направление главного удара» геологами были выдержаны; и мы, уже в другую эпоху задаемся вопросом — откуда у геологов-первопроходцев, у наших родных отцов и дедов, брались силы, мужество, уверенность в успехе?! А если вспомнить! Всего 10-15 лет назад от этих событий, как отгремела Великая Отечественная война! Наши геологи 50-60 годов, все как один, (изучено более сотни биографий), были фронтовиками героями (в том числе мой отец) или детьми войны! Они не могли жить по-другому, не ведали других подходов к делу, к своему здоровью. Родина сказала надо —  значит будет успех. На их счету это была уже вторая победа. Не сложно догадаться какой ценой они им достались. Школу Сартыньинской геологоразведки прошли до сотни известных в будущем геологов геофизиков, мастеров и руководителей высокого ранга, квалифицированных рабочих.

Наиболее известные из них: Герои Социалистического Труда, двое из 12 по Тюменской геологии:

1. Глебов Николай Дмитриевич — новатор, передовик Сартыньинской НРЭ, начинал бурильщиком, дошел до главного специалиста по бурению Обьед. Пур НГГ.
2. Косенко Марк Иванович — УВОВ, кроме Героя, кавалер многих боевых и трудовых наград, начинал бурильщиком в Сартыньинской НРЭ, старший инженер Тарко-Салинской НРЭ (65-84 гг.).
3. Прудаев Борис Николаевич — первый из пяти по Тюменской геологии полный кавалер Ордена Трудовой Славы, начинал в Сартыньинской НРЭ, помощник бурильщика (63-64 гг.), буровой мастер по сложным работам НарыкНГРЭ.
4. Пархамович Виктор Михайлович — Генеральный директор объединения ОбьНГГ, орденоносец, звезда на мемориале в музее геологии, нефти и газа в Ханты-Мансийске, начинал помощником бурильщика Сартыньинской НРЭ.
5. Драцкий Николай Иванович — в Сартынье прораб вышкомонтажник, начальник вышкомонтажного цеха, впервые на Березовском Севере и области стал новатором в переброске буровых вышек в неразобранном виде на баржах и по суше, орденоносец, рано ушел из жизни (1973г. Правдинск).
6. Малек Анатолий Радионович — начальник сейсмической партии Сартыньинской НРЭ, (60-66 гг.), орденоносец, директор ЗабСибНИИгеофизики.
7. Ситников Владимир Иванович — буровой рабочий, помощник бурильщика Сартыньинской НРЭ, главный инженер Правдской НГРЭ (65-80 гг.), начальник Красноленинской НГРЭ (80-81 гг.), главный инженер, заместитель генерального директора Обьед. ХМНГГ, орденоносец.
8. Гиря Иван Яковлевич — главный инженер Сартыньинской НРЭ, (61 г.), начальник Сартыньинской ПГБ (61-62 гг.), инженер по бурению Березовской конторы бурения (56-58 гг.), главный инженер Березовской, Нарыкарской НРЭ (62-68гг.). Два сына: Виктор – родился в Березово (59 г.), Александр родился в Сартынье (62 г.), оба известные геологи нефтяники. Лауреат Ленинской Государственной премии, орденоносец.

И еще в списке 27 известных интереснейших геологов – геофизиков Сартыньинской школы геологоразведки.

К 1965 году закончились запланированные объемы геологических и геофизических работ для Сартыньинской геологоразведки. Весь уже опытный штат наших разведчиков остро востребован на других перспективных направлениях Тюменского ТГУ. Ю.Г. Эрвье констатирует «Березово научило нас работать!» И разъехались наши первопроходцы: один поток уже на Ямальский Север на баржах с оборудованием, семьями. И длился их поход месяц в холодных северных водах до Тарко-Сале (вот еще драма для повествования!). Другие — в Среднее приобье — Сургут, Мегион, Стрижевое, Мушкино, Шаим, и около 50 семей (включая нашу), в Горноправдинск, детище Салманова Ф.К. (с кем мне выпало позже лично быть знакомым). С отъездом геологов из Сартыньи, здания их поселка оказались невостребованными по прямому назначению, и большая часть его лихо пошла на дрова, и еще долго грела дома уже в старой деревеньке (кстати, такая судьба не редкость для геологических поселков Севера).

Можно подытожить, что судьба геологов первопроходцев была как яркой и неординарной, так и драматичной, и нередко трагичной. Тяжелый труд в изнурительной гонке за нефтью и газом, не оставили многим шансов на долгую спокойную и счастливую жизнь. Особенно из числа простых работяг, которых были тысячи, которым мало что осталось от внимания властей. Многие с семьями годами и десятилетиями ютились в балках, вагончиках, малосемейках в многочисленных поселковых и городских «Шанхаев» Севера, стали инвалидами и быстро уходили из жизни. Век их был короткий. Разве мы имеем право предать забвению их имена и дела? Как вы считаете, мы можем согласиться, чтобы Сартыньинская экспедиция была забыта и потеряна?

Я восхищаюсь трудовыми победами Тюменских нефтяников, газодобытчиков, транспортников и строителей, но перед мужеством первопроходцев — геологов я «снимаю шляпу» и низко склоняю голову.

Хочу выразить благодарность в подготовке материала землякам-сартынинцам: Филипповым — Анатолию, Борису и Ларисе; Анадееву Анатолию; Терентьевым Александру и Нине; Антону Чиркову; Бешкильцеву Валерию.