Атаманы и дети боярские Березова середины 1590-1620-х годов

Я.Г. Солодкин

В 1593 г., видимо, летом, включавший три сотни ратных людей отряд воеводы Н. В. Траханиотова, накануне служившего в Чердыни, заложил на левом берегу Северной Сосьвы, в 20 верстах от ее впадения в «великую» Обь, крепость, которая отныне в течение нескольких десятилетий являлась центром крупнейшего уезда Западной Сибири. Гарнизон «Березова города», состоявший все это время примерно из 300 казаков и «литвы», возглавляли дети боярские и атаманы, судьбы которых, за редким исключением, пока не являлись предметом внимания историков.

В самом раннем из найденных Г. Ф. Миллером в березовской «архиве» документе – царской грамоте воеводе Н. В. Траханиотову и письменному голове А. И. Благово от 17 августа 1594 г. – сообщается о «присылке» в Москву с сыном боярским Прокофием Змеевым «животов» кондинского князя Агая, а с Гневашем Норовым – самого этого князя, его старшего сына Азыпки и брата Косякмы. Возможно, названные служилые участвовали в состоявшемся зимой 1593/94 г. походе головы (видимо, уже не письменного, как прежде, а казачьего) Ивана Змеева в Большую Конду. Прокофий Змеев, быть может, приходился родственником предводителю этой экспедиции (Змеевы за конец XVI – начало XVII вв. известны как выборные дворяне по Мещовску и Калуге, а Г. У. Норов принадлежал к «выбору» по Коломне).

Согласно наказу от 19 февраля 1594 г. воеводе князю Ф. П. Барятинскому и письменному голове В. В. Аничкову об основании Сургута, в походе с целью «поставления» этой крепости, кроме служилых людей, отправленных за Урал из Москвы, тоболяков, годовальщиков, находившихся в Обском (Мансуровском) городке, кодских остяков, должен был участвовать и отряд березовцев под началом головы (видимо, казачьего) Молчана Норова (вероятно, сын боярский, он в начале XVII в. принадлежал к выборным дворянам по Коломне) и атамана Дениса Базарова (другими сведениями о нем мы не располагаем; возможно, он оказался в числе тех местных служилых людей, которых «побили» остяки и «самоядь» в ходе длительной осады Березова в следующем году).

Стало быть, считать (как поступил А. Т. Шашков) первым березовским атаманом Алексея Галкина опрометчиво. Последний (обычно причисляющийся к соратникам Ермака), по утверждению Е. В. Вершинина, в начале XVII в. среди атаманов заложенной отрядом Н. В. Траханиотова крепости не значится; тогда, «скорее всего», А. Галкин являлся «рядовым казаком». Данный вывод нуждается в уточнении: согласно царской грамоте «на Верхотурье» от 31 мая 1610 г., березовский атаман А. Галкин отправился в этот город (считавшийся «воротами» в Сибирь и обратно) с девятью ссыльными – Ф. Старово, «литвой» С. Гронским «с товарыщи», которых потом обязывался доставить в Тобольск. Однако в окладных книгах 1620-х годов и более ранних документах, появившихся в Березове либо направленных туда, А. Галкин не упоминается, что заставляет отклонить распространившуюся в историографии версию его потомков, будто он провел в березовских атаманах 30 лет, вплоть до гибели «от иноземцев» в Мангазее.

Как писал Е. В. Вершинин, следуя царской грамоте сургутским администраторам от 31 августа 1596 г., где говорится о снаряжении войска для экспедиции в Пегую орду, в его состав намечалось включить полсотни «лутчих» березовских казаков под предводительством двух детей боярских – Прокофия Воейкова и Ивана Пешего – и двух атаманов. В статье же, написанной Е. В. Вершининым в соавторстве с А. Т. Шашковым, на основании опубликованной еще Г. Ф. Миллером грамоты царя Бориса в Березов от 5 февраля 1602 г. воеводе князю И. М. Манке Барятинскому и письменному голове Г. П. Викентьеву упоминается об участии в походе 1597 г. против властителя Пегой орды верхненарымского князя Вони семидесяти березовских казаков с атаманами И. Пешим и И. Аргуновым. Это сообщение, повторяющее свидетельство из челобитной березовцев, предпочтительнее показания грамоты, составленной московскими приказными.

О П. Воейкове же известно, что он в 1595 г. привез в Лозьву пищали, а четыре года спустя продал свой березовский двор кодскому князю Игичею Алачеву, видимо, покидая Сибирь.

Поскольку в городе, «срубленном» даточными людьми неподалеку от впадения Северной Сосьвы в «великую» Обь, в самые первые годы его существования служили три сотни казаков и «литвы», видимо, Д. Базаров тогда не был единственным березовским атаманом, предположительно в таком чине в ту пору состоял и И. Пеший (Атаман зачастую возглавлял сотню казаков).

Еще об одном березовском атамане Якове Чермном известно, что он в 1592/93 г., во время русско-шведской войны, вместе с Истомой (Саввой) Аргуновым (накануне участвовавшим в «ругодивском» походе «святоцаря» Федора, по свидетельству сына Истомы Лазаря –ленского служилого человека, бывшего приказным Индигирского острожка) находился «у Спаса на Неве» в полку воевод князей П. А. Черкасского (кстати, управлявшего Березовым в первые годы московской Смуты) и М. М. Быка Путятина. Видимо, Чермной, как и Аргунов (если опять следовать относящимся к началу второй половины XVII в. показаниям сына Истомы), очутился в Сибири в первые недели 1596 г., когда включавший донских казаков отряд князя П. И. Горчакова прибыл к Березову, дабы окончательно подавить мятеж «иноземцев», свыше полугода державших эту крепость в осаде.

Из царской грамоты в Березов от 9 апреля 1601 г., присланной в ответ на челобитную Я. Чермного (его Д. Я. Резун почему-то называл Черемным) и 50 местных казаков во главе с Максимом Казанцем, мы узнаем о том, что они годом прежде для похода князя М. Шаховского и Д. Хрипунова в Мангазею сделали четыре морских коча и на них и двух коломенках двинулись в бассейн Таза; «для … дальние службы и для … бедности» челобитчики были пожалованы – березовским администраторам предписывалось выдать атаману «с товарыщи» оклады на 109 (1600/01) г. сполна. 21 ноября того же года «градодержателям» Березова грамотой Бориса Федоровича удовлетворялась и следующая просьба Я. Чермного и его казаков: «как де их громила самоядь (на пути «в Мангазею и Енисею». – Я. С.), и они де у смерти обещалися к соловецким чюдотворцам молитися». Государь разрешил «с Березова молитися отпущать на Соловки человека по два и по три».

Очевидно, не Аргунов (как, следуя челобитной его сына, заключили Е. В. Вершинин и Д. О. Скульмовский), а Я. Чермной возглавлял полсотни березовских казаков, которые вместе с тобольскими служилыми людьми в 1600 г. заложили острог в среднем течении Таза.

В представлении Е. В. Вершинина, «старейшим атаманом на Березове» являлся Иван Бобарыкин, оказавшийся здесь в 1596 г., по-видимому, прибыв с «Руси», как и И. Аргунов, в отряде князя П. И. Горчакова. Но первое известие о И. Бобарыкине относится к 23 ноября 1616 г., когда этого атамана вместе с другими мангазейскими годовальщиками, служившими накануне в Тобольске и Березове, пожаловали сукном «за сибирский приезд» в Казенном приказе – вероятно, доставку «ясачной казны». А. В. Малов не исключает, что Бобарыкин нес тогда службу в сибирской столице, однако он назван в окладных книгах 1620-х годах по Березову вместе с Истомой Аргуновым (жалованье этих атаманов равнялось 15 и 10 рублям соответственно) и служил там, по меньшей мере, до 1635 г., причем Бобарыкина посылали на Обдорскую заставу.

29 декабря 1613 г. в Казенном приказе такой же награды, как вскоре И. Бобарыкин, удостоился березовский сын боярский Неведом Пухов. Его, как дворового И. Н. Романова, в 1601 г. сослали в Тобольск, а затем, видимо, определили в дети боярские «на Березов».

Казак Андрей Иванов сын Тутолмин, участвовавший еще в экспедиции самого конца XVI в. на реку Таз и пожалованный в Москве «за сибирский приезд» 12 января 1616 г., через три года, 26 февраля 1619 г., был там награжден вновь как мангазейский годовальщик, будучи уже сыном боярским.

«Книги имянные березовским служивым людем и ружником и оброчником з денежными оклады, что им дати государева денежного жалованья» на 1627/28 г., сохранили известия о детях боярских Федоре Игнатьеве, Иване Мокринском и Иване Лихачеве. Ф. Игнатьев упоминается среди казаков в первой из дошедших до нас окладных книг по Березову, в 1626 г., являясь сыном боярским, был «заставщиком» на реке Зеленой, а в 1643 г. – ясачным сборщиком в «Обдори». И. П. Мокринский, возможно, происходивший из рязанских мелкопоместных дворян, впервые упомянутый как сын боярский в 1627 г., в 1610 г., будучи березовским атаманом, ездил за железом в Устюг. И. Лихачев, бывший рядовым казаком по крайней мере с 1607 до 1622/23 г., умер в чине сына боярского в 1639 г., став родоначальником «клана» березовских казаков, существовавшего, по меньшей мере, до первых лет XIX в.

Итак, за приблизительно первую треть столетия со времени «поставления» русской крепости возле устья Северной Сосьвы «начальными людьми» местных казаков и «литвы» успели побывать, насколько известно, семь атаманов (Д. Базаров, И. Аргунов, Я. Чермной, И. Пеший, А. Галкин, И. Мокринский, И. Бобарыкин) и столько же детей боярских (М. Норов, П. Воейков, которые, вернувшись на «Русь», вскоре сделались выборными дворянами, сосланный из Москвы Н. Пухов, А. Тутолмин, Ф. Игнатьев, И. Мокринский, И. Лихачев); И. Мокринский последовательно занимал обе эти должности, а И. Аргунов провел в березовских атаманах свыше трех десятилетий; при этом Тутолмин, Игнатьев и Лихачев до пожалования в дети боярские числились в казаках. Названные служилые, возглавлявшие отряды из нескольких десятков «литвы» и казаков, участвовали в экспедициях с целью сооружения Сургута, Нарымского и Мангазейского острогов, подобно своим подчиненным, возили в Москву «соболиную казну» и воеводские отписки, объясачивали остяков, «самоядь» и тунгусов, «годовали» в Мангазее, выполняя разнообразные обязанности, становившиеся типичными в условиях ранней русской колонизации «Сибирской земли».

О. В. Внукова пришла к заключению о том, что поначалу в гарнизонах первых городов Азиатской России «основную роль играли атаманы», а не служилые люди по отечеству. Приведенные данные позволяют внести ограничения в этот вывод.