— …Ей-Богу, жалко мне нашего прежнего председателя – НиколСаныча! Вот уж какой славный человек был! Даже не человек – ЧЕЛОВЕЧИЩЕ!
— Погоди, сосед, а чо его шибко жалеть? Это ж при нем наш колхоз-миллионер по миру пошел, народ спился, скотина передохла, пашня быльем поросла. Неужто он при всем этом – и не виноват?!
— Молчи, несчастный! Ты – недоумок и продукт вражьей пропаганды! У НиколСаныча душа нежная! Увидит, бывало, карапуза в луже – и ну его сразу в брюшко целовать! А бабу какую повстречает – и давай ей комплименты выговаривать, шарман, мол, Матильда Феликсовна! Во как!
— Ага! Как раз в то время, когда наши коровы благим матом от бескормицы орали, а Гришка-конокрад последнего мерина цыганам свел! А карапузу тому он бы лучше краюху хлеба отрезал! И с чужими бабами шашни не заводил!
— Да чтоб у тебя язык отсох, семя ты иудейское! Прогрессивные ученые давно доказали, что понесла Матильда Феликсовна совсем не от председателя, а от лектора общества «Знание» — помнишь, приезжал к нам позапрошлым летом? А мы оболгали хорошего человека! Каяться нам всем надо, прощения у него просить!
— Погоди-погоди, а за что – просить-то?! Вспомни-ка лучше, каких архаровцев он над нами начальниками поставил: зоотехником — Горемыкина, агрономом — Штюрмера, счетоводом – Хвостова, участковым — Куропаткина! Курам на смех! Дурак на алкаше и самодуром погоняет! А бригадирами поназначал всех своих родственников: СанСаныча, СергейСаныча, МихаилСаныча!
— А кто же знал, что все они такими прохвостами окажутся? Да просто обдурили НиколСаныча, обманули, а он, чистая душа, поверил! Слишком доверчив оказался, на свою беду…
— Доверчивость его нам всем боком выходила! Например, мы сколь ему талдычили: нельзя наш дырявый колхозный паром в райцентр гнать, так нет же – не послушал! Вперед, говорит, банзай! И что? Утопил паром по пьяному делу кладовщик Рождественский! И как теперь прикажешь коров на ферму возить?
— Дурья твоя башка! Утопил-то – Рождественский, а при чем тут НиколСаныч, которого тогда вообще в деревне не было? А вы на его всех собак вешаете! Вы сами виноваты в том, что такой душевный человек ушел!
— Это как же так получается, что вдруг мы – и виноваты? Он ведь сам, собственными руками, заявление об увольнении написал! Бросил его на стол, дверью в правлении хлопнул – и был таков! Не хочу, кричит, руководить таким неблагодарным коллективом!
— А вы почему его не остановили? Почему в ножки не упали, не умолили остаться?! Не пообещали бросить пить, курить, ругаться матом и воровать комбикорм со склада?
— Здрасьте! Чего это вдруг — остаться? Знаешь, соседушка, народу надоело из наших халуп смотреть на того председателя, который себе и своим родственничкам шикарные особняки понастроил — и у нас в деревне, и в райцентре, и в области! Надоело любоваться, как его присные фрикасе в три горла жрут, а мы – голодаем!
— Типун тебе на язык! Три разА! Да НиколСаныч, святая душа, любил русский борщик вкушать, а уж если постный день – одним только кваском с пряничками и пробавлялся…
— Может быть. Только борщик он хрючил с золотого блюда, а кваском — из бокала с жемчугами — устриц закусывал! На наши, между прочим, денежки за границей купленные!
— Молчи, порождение ехидны! Да знаешь ли ты, как сильно он деревню нашу любил, каждого поросенка по имени знал, каждую коровку мог подойти и погладить! Не брезговал! Всех ворон окрест извел – чтоб не каркали тут, не нарушали христианского благолепия. А вы, неблагодарные, позволили ему уволиться!
— Так вместо того, чтобы на ворон охотиться и коровье вымя мять, он бы лучше бухгалтерией занимался. Его подручные всю колхозную кассу разворовали, сеялки пропили, в тяжбу сначала с японцами, потом с немцами нас втравили! Да таких специалистов поганой метлой надо было гнать, а твой председатель с ними галантерею разводил и почетными грамотами награждал!
— А почему вы ему вовремя глаза не открыли? Почему не пришли к дорогому нашему игемону, честно и открыто не поведали о своих нуждишках?
— Так мы ходили! Вспомни – аккурат 9-го января пошли к нему на двор с бабами, стариками и малыми детками, а он из-за забора давай по нам поленьями швырять! Четыре ребра поломал и восемь зубов выбил!
— Чтоб тебя разорвало, гадский ты папа! Сколько раз повторять –НиколСаныч в тот день уехал в соседнее село, а дровами с пьяных глаз кидался его родственник — дядя Вова. Но племянник за дядю не в ответе – понимать надо!
— Вот слушаю, соседушка, и диву даюсь. По-твоему, так бывший председатель – невинный агнец! Хотя тут ты не одинок, в райцентре его портрет до сих пор на Доске Почета висит. А народ смотрит – и офигевает: Николаша крепкое хозяйство до ручки довел, а представители сельской интеллигенции подписи собирают – чтобы, значит, присвоить ему звание персонального пенсионера союзного значения!
— Будь ты проклят, агент масонский! Наймит капитализма! Фарисей пиндосовский! Не сосед ты мне боле и на порог я тебя отныне не пущу, так и знай! Прощевай, гад!..
…К чему я написал и разместил здесь эту штучку? Да просто слишком сладок и приторен елей, которым в последнее время так усердно натирают лик Николая Романова. Умные, грамотные и талантливые люди в одночасье вдруг забывают о логике, объективности, исторической правде и принимаются скотчем примастрячивать ангельские крылышки к невзрачной и унылой фигуре последнего российского самодержца.
В общем, как-то так…
