О.П. Цысь
Кондинский Свято-Троицкий монастырь – старейшая монашеская обитель Тобольского Севера, возникшая в середине XVII в. и просуществовавшая до конца 1920-х гг.
…Земельная собственность Кондинского монастыря стала складываться еще в начале 1660-х гг., когда монастырские старцы особой царской грамотой получили во владение плодородные земли на р. Исети в Тюменском уезде – в 1 045 верстах вверх по Оби и Иртышу от обители. Там основывается небольшая Троицкая (позднее Николаевская) пустынь, где имелся отдельный управляющий и велось самостоятельное хозяйство. По сведениям С.В. Турова, в 1684 г. на Николаевской заимке уже насчитывалось 47 крестьянских домов, 350 десятин пашенной земли, были своя мельница и солодовня. Благодаря этому монахи обеспечивали не только сам Кондинский монастырь, но и многие «беспашенные районы» Березовского уезда. По ревизии 1744 г., хлебопашенные земли на заимке давали монастырю запас следующих продуктов: «муку арженую, пшеничную, ячную, солод, ячмень, рожь, овес, крупу, семя конопляное». Вотчинное хозяйство монастыря было смешанным – аграрно-промысловым.
В 70-е гг. XVII в. у монастыря было свое «подворье» в Тобольске. «Принадлежавшие монастырю лавки монастырские старцы сдавали в аренду, что приносило им ежегодный доход до 200 руб.». К 1679 г. относится царское пожалование Кондинскому монастырю земель в радиусе трех верст от места, где он стоял. В конце XVII в. монастырю были отведены два острова с песками для рыбного промысла и луг за р. Обью.
Во второй половине XVII в. для нужд рыбного промысла Кондинский монастырь имел небольшой речной флот – «дощаник», два «каюка» крытых, «карабаз», «шитик», 15 больших и малых «ловецких лодок».
Уже в начале 80-х гг. XVII в. при монастыре имелась мукомольная мельница с солодовней, мастерские для выделки сливочного и конопляного масла, изготовления свечей. Под горой находилась «плавильня железная» (кузница) на пять наковален, одна из которых предназначалась для серебряного дела, остальные – для железного.
Накануне появления императорского указа от 26 февраля 1764 г. о секуляризации церковных владений в Кондинском монастыре находилось 6 иеромонахов и 3 монаха, 18 служек «всякого звания» (пономарь, церковный сторож, кузнец, часовщик, повар, мельник, водовоз и др.), 10 женщин, «которых мужья их находятца в услужении при монастыре» с малолетними детьми. Всего же, по данным В.В. Зверинского, Кондинскому монастырю в период его экономического расцвета в середине XVIII в. принадлежало 755 душ крестьян.
Таким образом, на протяжении первого столетия своего существования Кондинский монастырь превратился в крупный региональный экономический центр, сыгравший значительную роль в освоении Западной Сибири, развернувший здесь энергичную деятельность по развитию ремесел, торговли, отдельных видов промыслов. Это был самодостаточный хозяйственный комплекс, обеспечивавший необходимыми продуктами питания и ремесленными изделиями не только монастырских служителей, но и местных русских крестьян, а отчасти и коренное население.
Однако с изданием императорского указа от 26 февраля 1764 г. ситуация кардинально меняется. В результате секуляризации обширных архиерейских, монастырских и церковных земель все жалованные акты и грамоты на церковные вотчины потеряли свою силу, земельные владения были переданы в собственность государства с подчинением Коллегии Экономии (после 1786 г. – Казенной палате).
Кондинский монастырь лишается земельных угодий, рудников и относится к штату третьего класса. Ему выделяется постоянное содержание от государства, за счет которого монашеская община должна была существовать: жалование братии – 459 руб. ассигнациями и на штатных служителей – 56 руб. ассигнациями. «Именным указом», последовавшим в 1766 г., государственная дотация возросла. Прибавка к штатному содержанию в размере 25 руб. 53 коп. рассматривалась как «добавочное» жалование монастырю «во внимание к его особенному положению среди инородцев на далеком севере». Таким образом, общая казенная сумма, ассигнованная на содержание монастыря, составляла 530 руб. 53 коп.
Хотя данных о годовом бюджете монастыря в предшествующий период у нас не имеется, но для сравнения можно привести следующие факты. В июне 1753 г. игумен Иакинф в письме наместнику иеромонаху Авраамию и казначею иеромонаху Иллариону велел прислать ему «за подряды и за покупку» 747 руб. 43 коп. В 1756 г. игумен Иакинф выделил из монастырской казны на строительство новой Троицкой церкви на Николаевской заимке 1800 руб.
Как видно, эти разовые перечисления существенно превосходили годовой бюджет монастыря после секуляризации. Можно согласиться с выводом А.И. Сулоцкого, что «до отбирания у монастырей недвижимых имений он (Кондинский монастырь. – О.Ц.) был довольно богат, а с тех пор обеднел до крайности».
Таким образом, секуляризация привела к тому, что Кондинский монастырь оказался в полной финансовой зависимости от казны. Исчезли на долгое время возможности для дополнительных заработков, которые позволили бы вести жилое и хозяйственное строительство, благоустраивать подворье. Выделявшихся средств из государственного Казначейства теперь едва могло хватить, чтобы свести концы с концами. Поэтому монастырь постепенно стал приходить в упадок. Ветшали постройки, уменьшалось число служителей.
Отечественные историки, определяя последствия реформы 1764 г., сходятся во мнении, что секуляризация нанесла чувствительный удар по монастырскому землевладению и монашеству в целом. По словам И.К. Смолича, «чтобы улучшить финансовое положение обителей, настоятели стремились сократить предусмотренные штатами число монашествующих. Поэтому везде, кроме самых больших монастырей, число монахов вскоре оказывалось меньшим, чем это было установлено в штатах». Видимо, это происходило и в Кондинском монастыре. Постепенно сворачивались торговля и ремесло. Из крупного экономического центра обитель превращается в место проживания нескольких монахов и послушников.
Братия вынуждена была отказаться от того немногого, что предполагало сохранить за монастырем государство: «Состоящую при оном монастыре мельницу… братия взять не пожелали». Отговаривались монахи тем, что «…казенного монастырского немолотого хлеба имеется небольшое число, а постороннего хлеба для молотья на мельницу не бывает (и содержать ту мельницу нечем, ибо как мельница, так и плотина у ней ветхое)».
Для ведения своего хозяйства монастырь применял труд штатных служителей, которые работали на монастырь и находились на его содержании. Согласно «Ведомости о штатных служителях, состоящих на 1833 г. при Кондинском монастыре», их количество было одинаковым с другими 3-х классными монастырями и достигало девяти. Управляющий иеромонах Фотий сообщал в консисторию, что все работники – государственные крестьяне с. Кондинского, поступившие в монастырь с 1814 по 1833 гг. Служители были сравнительно молодыми мужчинами в возрасте от 20 до 32-х лет, многие имели семьи и детей. В «Ведомости» сообщается об их профессиональных навыках: 4 чел. могли выполнять плотницкие работы, 1 – столярные, 1 – кузнечные, 1 – «мастер деревянной посуды», 3 являлись чернорабочими.
Согласно договору, заключенному игуменом Константином (1809–1812 гг.), жалованье им (штатным служителям. – О.Ц.) выдавалось не деньгами, а ржаной мукой по 4 пуда в месяц на одного человека (из расчета 60–80 коп. за пуд).
О сложном материальном положении, в котором оказался Кондинский монастырь после секуляризации, свидетельствует следующий случай. Монастырь имел возможность отпускать наемным работникам лишь в счет жалованья в первой половине 1814 г. по три пуда муки, а во второй половине 1814 г. и первой половине 1815 г. – по два с половиной пуда в месяц вместо положенных четырех. Это обстоятельство вызвало недовольство штатных служителей монастыря, уход с работ в поисках заработка для пропитания своих семей. Как отмечалось в одном из рапортов настоятеля, несколько служителей «самовольно отлучились без данных им видов далее верст на сто, дней на десять и сверх оных».
До секуляризации средства монастырю отпускались через Исетскую управительскую канцелярию, с 1764 г. по 1768 г. – Самаровскую управительскую канцелярию, с 1768 г. по 1783 г. – из Сибирской губернской канцелярии, а после этого – из Березовского окружного казначейства. До 1868 г. деньги поступали от земских сборов через Казенную палату.
Позднее сумма на содержание монастыря вошла в смету расходов по ведомству Св. Синода и перечислялась березовскому окружному казначейству, которое «без сношений с Казенной палатой» положенное жалование на содержание направляло по полугодиям. В 1843 г. приведённые в штатах суммы были переложены с ассигнаций на серебро.
Казенное содержание существенно увеличивалось с приданием монастырю дополнительных функций. Высочайше утвержденным докладом Св. Синода от 6 июня 1836 г. на миссионерские нужды предполагалось выделять 3 260 руб. ассигнациями (т.е. по курсу 2,5:1 – 1 304 руб. серебром) в год (начальник миссии – 800 руб., двум иеромонахам – по 480 руб., на расходы по миссии – 1 тыс. руб., на содержание 10 учеников в миссионерской школе – 1 тыс. руб.). Согласно этому же законодательному акту, настоятель получал в то время 200 руб. в год, а два иеромонаха – по 20 руб. в год. Деньги стали поступать после учреждения православной миссии в 1844 г.
По данным на 1864 г., Кондинскому монастырю из казны выделялось 1684 руб. 46 коп. серебром, в том числе «на содержание монастыря» – 237 руб. 9 коп., на жалованье – 618 руб. 67 коп., на ежегодные расходы по миссии – 142 руб. 83 коп., на содержание 10 учеников монастырской школ – 285 руб. 69 коп., «взамен штатных служителей» – 400 руб. (с этого времени обязанности «штатных служителей» с государственных крестьян были сняты). В 1882, 1884 гг. из казны монастырю поступало по 1 600 руб. 47 коп.
Эта сумма осталась неизменной и после преобразования мужского монастыря в женскую обитель в 1891 г. (последние казенные перечисления, выявленные в документах, относятся к весне 1919 года). Однако ни настоятельница, ни рядовые монахини (в отличие от того времени, когда монастырь был мужским) не получали жалованья на руки. Все деньги поступали в «общий котел» и расходовались на текущие нужды монастыря. Таким образом, на протяжении многих десятилетий – с момента учреждения миссии и до революции 1917 г. – казенные поступления на содержание Кондинского монастыря увеличивались очень медленно. Денег хватало только на текущие расходы.
Поэтому в условиях Севера существовать только за счет государственных субсидий, без возможности получать хотя бы минимальные доходы от сдачи в аренду земельных, промысловых угодий или иных источников было крайне сложно.
Так, еще в 1766 г. Кондинскому монастырю вернули обратно «курью, находящуюся за Обью с неводным песком». В декабре 1797 г. по указу императора Павла I монастырям разрешили иметь земельные владения в размере до 30 десятин, в том числе монастыри снабдить «сходственно с положением в штатах рыбными ловлями, хотя бы те ловли и далее 15 верст от дому или монастыря находятся». Кондинской обители в этом же году отводится остров на Оби, называемый «Казенным», а в 1798 г. – «Малый остров», тот и другой с песками для рыбного промысла.
Важным представляется вопрос о качественных характеристиках владений. Известно, что межевание угодий, которыми владел монастырь, производилось в октябре 1800 г. уездным землемером Д. Чукмагиным. По итогам работ был составлен «Геометрический специальный план Березовского уезда Кондинского монастыря», установивший границы его владений. В документе содержится описание монастырских угодий: удобной и неудобной земли – 1 479 дес. 1 730 кв. саж., за исключением неудобных мест, остается удобной земли 783 дес. 1404 саж. Указанные в межевых планах размеры монастырских владений «песками» на берегах Оби, предположительно, сохранялись и на протяжении первой половины XIX века, однако они в несколько раз уступали площадям, которыми обладал монастырь до секуляризации.
Известно, что в начале XIX в. силами сезонных работников из числа кондинских крестьян монастырь занимался ловом рыбы на принадлежавших ему угодьях для «пропитания и обмена на муку». «В рыбную ловлю на монастырском песку едва успел (настоятель. – О.Ц.) получить и принять на провизию себе и братии и на песке находящимся работникам, и прокормление коней муки 250 пудов», – сообщалось в декабре 1815 г. епископу Амвросию. Часть свежевыловленной рыбы, вероятно, из-за невозможности сразу найти покупателя, соответствующим образом обрабатывалась (солилась и сушилась), а потом реализовывалась тобольским купцам-рыбопромышленникам. Для этих нужд, как сообщается в рапортах, братией на «песках» хранилась соль в объеме до 15 пудов.
Сохранилось еще одно, относящееся к 1813 г. дело, касающееся спора между игуменом и братией, по материалам которого можно судить о состоянии монастырского хозяйства. В донесении на имя преосвященного Амвросия монахи обвинили игумена Иоанникия I в ущемлении их материальных интересов. «Во время промысла рыболовного, – указывалось в рапорте, – было наловлено общей, настоятеля и братии, рыбы – осетров, посаженных в сад сорок один; в августе, около последних чисел, настоятель отец игумен Иоанникий, собрав служителей их собственным неводом в саду, всех вышеозначенных, осетров заневодил. Выбрал что есть лутших икряных шестнадцать, да из неводу четыре таковых же, без согласия братии, словом сказать, ограбил братию. Оные осетры не менее весу в них двадцать пудов ценою составляли на восемьдесят рублев…».
Хотя сведения о прибыли, полученной монастырем от продажи улова, оплате за работу на промысле отсутствуют, указанные факты свидетельствуют о том, что рыболовный промысел играл определенную роль в хозяйственной жизни монастыря. Богатства Обского бассейна, без сомнения, позволяли не только оставлять рыбу «на свой обиход», но и реализовывать часть ее на продажу, выручая за это немалые деньги. Однако уже с 30-х гг. XIX в. о самостоятельной рыбодобыче никаких сведений в источниках не содержится.
В рапорте настоятеля Амоса за 1864 г. Кондинский монастырь характеризуется как бедный, «так что для продовольствия братии и рабочих нужно было до приплава судов с провизиею занять в общественном крестьянском магазине 50 пуд., а для отопления церкви, корпусов и кухни нужно было вырывать из земли бревна, доски, торчащие столбы, оставшиеся без всякого наблюдения от старых зданий монастыря». Таким образом, если в 1810–1820-х гг. монастырь продавал или давал в долг хлеб крестьянам, то в 1860-е гг. уже сам вынужден был брать у них взаймы.
В ходе инспекции преосвященного Варлаама 1865 г. в его рапорте отмечалось, что «неокладные сборы», как обычные для монастыря, предусмотренные законодательством (продажа свечей, оплата за требы, кружечный сбор и т.п.), так и те, за которые деньги «можно выручить частным образом» (сбор орехов, рукоделие, лов рыбы), необходимо «непременно умножить» и не оставлять эти средства «безгласными» (т.е. неучтенными в приходно-расходных книгах). Очевидно, что доход, получаемый братией за счет дополнительных источников, помимо казенного содержания, был весьма невелик или же просто не вносился в отчетную документацию.
На момент реорганизации мужского монастыря в женский в 1891 г. было составлен план «владение дач Кондинского Троицкого монастыря». Два указанных выше острова вновь подверглись межеванию. Согласно плану, на большом острове было учтено 1 423 дес. 1 530 саж. земли, в том числе удобной (сенокос, скотский выгон, тальник) – 783 дес. 1 404 саж. Таким образом, за сто лет характер и размеры монастырских угодий на острове не изменились. Кроме того, еще в 1840-е гг. монастырю отводится в Вандинском сору (20 верст на северо-запад от монастыря) 150 дес. кедрового и дровяного леса и водопоенное место «Большой сор» площадью 7 дес. 1 088 саж.
Всего же, по данным на 1890 г., в Тобольской епархии было 7 монастырей, у которых имелось угодий 6 945 дес., в том числе пахотной земли – 258 дес., луговой – 2 272, лесной – 3 488, не разделенной на угодья – 927, в том числе неудобной – 1 383 дес. Таким образом, в конце XIX в. Кондинскому монастырю принадлежало около четверти (23,4%) всех монастырских владений в Тобольской епархии. Однако большая часть этих земель была малопригодна для эксплуатации и составляла один большой остров на р. Оби, где имелась возможность лишь заготавливать сено и пасти скот.
По сведениям А.А. Дунина-Горкавича, на рубеже XIX–ХХ вв. на левой стороне Оби в пяти верстах выше с. Кондинского находился песок «Монастырский», принадлежавший женской обители. Под этим названием объединялось три более мелких песка: Кеурпан по Большой Оби, Изголовный и Голец по Малой Оби. Угодья сдавались в аренду за 60 руб. в год Н.М. Григорьевой – представительнице одной из семей местных промышленников (соглашение было заключено 3 октября 1894 г.). В начале ХХ в. арендатором становится мещанин Е. Горкушенков, подписавший с монастырем соглашение на 6 лет, с платой по 250 руб. в год.
Монахини принимали меры по благоустройству своих владений. Так, в начале 1910-х гг. от «Монастырского» песка в результате изменения русла реки отделился «Малый» песок, который был расчищен и подготовлен к сдаче в аренду. На песках располагались три жилых и одна хозяйственная постройка, а также баня.
Как отмечают многие исследователи, основным источником доходов православного духовенства служила полевая земля (пашни, сенокосы, выпасы). От ее количества и качества и уровня агротехники зависела не только степень материального благосостояния священнослужителей, но и полноценная церковная деятельность. В северных благочиниях Тобольской епархии причтам от казны надельной земли не отводилось. В отчетах приходских священников отмечалось, что «по суровости климата и нехлебородности земли в здешнем крае нет ни руги, ни других хлебных и денежных сборов». Кондинский монастырь в данном отношении составлял определенное исключение.
Для собственных нужд, а также для миссионерской школы при Кондинском монастыре содержался домашний скот: на 1864 г. – 9 лошадей и 2 коровы; на 1886 г. – 12 лошадей и 12 коров; на 1901 г. – рабочих лошадей 15, жеребят 13, дойных коров 12, быков 2, телят 3, птицы 17 штук; в 1909 г. – 20 лошадей и 25 голов крупного рогатого скота; в 1913 г. – рабочих лошадей 13, жеребят 5, дойных коров 14, нетелей 6, бык 1, телят 2, птицы 12 штук, овец 2. Приведенные цифры свидетельствуют о том, что поголовье скота в монастыре на протяжении многих десятилетий было стабильным или незначительно увеличивалось. Развитие животноводческого хозяйства было ограничено наличием кормовых и сенокосных угодий.
Кондинская волость относилась к неземледельческим районам, хотя повсеместное распространение здесь получило огородничество, игравшее важнейшую роль в самообеспечении продуктами местного русского населения. Исследователь Севера и путешественник, писатель К.Д. Носилов, побывавший в Кондинском монастыре летом 1894 г., указывал, что «в огородах росли картофель, репа, редька, капуста, огурцы (в парнике), морковь, но, видимо, северное короткое лето не позволяло этим овощам расти тут как следует, хотя некоторые из них, например, картофель, могут произрастать и на этой широте и служить местному населению громадным подспорьем. Монастырь для образца и для опыта сеет даже понемногу ржи, овса и ячменя». Зерновое производство в Березовском уезде носило очаговый характер. Во многом оно опиралось на робкие попытки одиночек-хлеборобов. И, конечно, их земледельческие занятия не могли обеспечить потребности населения уезда. Хлеб, которого всегда не хватало на Тобольском Севере, приходилось ввозить из южных районов губернии.
В результате экономическая ситуация в монастыре определялась преимущественно традиционными (природно-обусловленными) для севера Западной Сибири видами деятельности: рыболовством, овощным растениеводством, животноводством, торговлей, что подтверждается хозяйственным укладом монастыря после секуляризации.
По сведениям отчета за 1901 г., доход за счет аренды рыболовных песков увеличился до 225 руб. в год, а к 1909 г., по данным «Перечня каждогодных доходов Кондинской Свято-Троицкой женской общины», – до 380 руб.
Продукция северных промыслов, прежде всего рыба и орехи, отправлялись в Иоанно-Введенский монастырь на проходящих пароходах. Так, в сентябре 1895 г. было отослано 26 пудов (п.) сухого язя, 28 п. 14 ф. соленой рыбы (в ящиках), 20,5 п. орехов (в мешках). Взамен поступали свечи, керосин, церковное вино, ладан, елей, строительные материалы и инструменты и др.
Помимо этого, монастырю приходилось изыскивать и дополнительные источники доходов. В 1768 г. вышел в свет указ о создании государственных инородческих запасных магазинов. Хлеб (мука), а также соль, порох и свинец инородцам продавались в них по цене, всего на 6% превышающей ту, по которой они обходились самим магазинам. В крайних случаях, «в годы скудного улова зверей и рыбы», губернатор имел право назначать через запасные магазины необходимое количество хлеба «в раздачу беднейшим безденежно». Система государственных хлебозапасных магазинов создается на территории проживания ханты и манси, в том числе и в с. Кондинском. Кондинский монастырь, имевший готовые складские помещения, получил возможность сдавать их в аренду казне за установленную плату, составлявшую в начале XIX в. 30 руб. в год за три амбара.
Женское монастырское хозяйство отличалось большим разнообразием трудовой деятельности и использовало новые источники получения доходов для своих нужд. Это нашло отражение в следующем документе, подписанном настоятельницей Иоанно-Введенского монастыря игуменья Миропией: «Предъявительницы сего тобольского Иоанно-Введенского монастыря монахини С. Борова, В. Петухова уволены от монастыря по казенной надобности на одной лошади в тобольский округ для распродажи монастырского рукоделия и сбора добровольных пожертвований на нужды Кондинской Свято-Троицкой женской общины сроком на 28 дней… 1897 г. 27 декабря». Известно также о поездках сестер Кондинской общины с аналогичными целями в Оренбургскую епархию. В 1896 г. подобным способом было собрано около 800 руб. пожертвований.
Использовался и такой специфический способ получения средств, как продажа места для могил в ограде монастыря. В 1913 г. 30 руб. поступило от Екатеринбургской обсерватории «за наблюдения» (вероятно, погодные).
К 1909 г. денежный доход монастыря, включая казенные субсидии, возрос до 3 664 руб., в том числе за счет продажи рукоделий монахинь – до 100 руб., рыбы и орехов – до 500 руб.; платы за аренду рыболовных песков – до 380 руб.; кружечно-кошелькового сбора – до 250 руб. Стабильный доход давали проценты от вкладов в банках и ценных бумаг – 333 руб. 43 коп. (Эта сумма распределялась между монашеской общиной и священником в соотношении 64% – 36%), а также пособие на школу от Тобольского комитета Православного Миссионерского общества – 500 руб. Таким образом, в этот период собственные доходы монастыря, вместе с перечислениями общественно-религиозных организаций, равнялись 56,3% от общей суммы бюджета.
Расходы общины состояли из нескольких статей. В 1909 г. на покупку пищи и одежды тратилось 1 260 руб., на жалование священнику и его законоучительство в школе – 630 руб., учительнице – 240 руб., на содержание в школе инородческих детей – 450 руб., на производство текущего ремонта, наем работников, выполнявших обязанности, «непосильные для женских рук», – 650 руб. Из вышеизложенного можно сделать вывод, что кондинская женская община не только обеспечивала свои текущие нужды и работу школы, но и имела небольшой денежный профицит. Достигнутый монахинями уровень благосостояния стал следствием расширения общиной направлений хозяйственной деятельности, а также продуманной эксплуатацией монастырских рыбных ловель и лесных дач.
Таким образом, в истории Кондинского монастыря в рассматриваемый период можно выделить три основных этапа.
Первый (1764–1843 гг.) характеризуется упадком монастырского хозяйства и монашеской жизни как следствие проведенной по указу Екатерины II секуляризации. Были разрушены традиционные связи между двумя экономическими центрами Кондинского монастыря: заимкой на юге, в Ялуторовском уезде и собственно обителью в Березовском уезде. Сворачиваются переработка сельскохозяйственного сырья и ремесла. Однако почти сразу же монастырь получил угодья, благодаря которым удавалось вести с помощью штатных служителей лов и перепродажу рыбы ценных промысловых пород.
Во второй период (1844–1890 гг.) обитель существовала почти исключительно за счет казенного финансирования. Прекратились почти все виды самостоятельной хозяйственной деятельности, включая рыбодобычу. Сохранялись скотоводство и необходимая для содержания лошадей и коров заготовка сена.
Третий (1891–1917 гг.) отмечен новым подъемом Кондинского монастыря в связи с его преобразованием из мужской в женскую обитель, когда, несмотря на указанные выше объективные причины, его хозяйство получило значительное развитие и в определенной степени вышло из застоя, характерного для большей части XIX века. Этому способствовало не только увеличение числа насельников, но и в том числе восстановление существовавшей до секуляризации связки «север-юг», где роль сельскохозяйственного центра играл Иоанно-Введенский женский монастырь.
