Из Самарово мы выбыли днем 3 апреля. Едем вверх по Иртышу. За селом дорога идет по речке Долга. Лучи весеннего солнца серебрят снег. Легко скользят сани. Все вызывает радостное, бодрое настроение.
Путь по речке Долга подходит к концу. И тут наша радость невольно остывает. Перед нами на берегу из-под снега виднеется невод Самаровского колхоза. Как мы потом выяснили, он здесь лежит с января. Порыбачили самаровцы и бросили свое орудие лова, а ведь этот невод стоит тысячи рублей. И такая ценность брошена, как говорятся, на произвол судьбы.
Дорога привела нас к устью речки Долга. У самого Иртыша на лугу из-под снега торчат какие-то машины. Останавливаемся, рассматриваем. Оказывается, это сенокосилки и конные грабли. Хозяин этим машинам Самаровский консервный комбинат. Знают ли о них в дирекции Самаровского комбината?
Мы проезжаем по селу Базьяны. Здесь наше настроение испортилось окончательно — опять видим торчащие из снега машины. Тут мирно покоятся жатка, сенокосилка, грабли. И это никого не беспокоит. Всем кажется, что тут ничего особенного нет. Как будто так и надо. И будто машине веку нет. Выходит, что ее можно бросать где угодно, давать ржаветь. И ведь в Базьяновском колхозе есть куда прибрать машины, много стоит пустых поднавесов.
Деревня Тюли. Снова та же картина. Налево от дороги кузница, и около нее в снегу лежат косилка и грабли. Свалены в одну кучу 10 борон — новеньких, «с иголочки». Когда мы стали в правлении колхоза спрашивать, почему в снегу лежат машины, нам спокойно ответили:
— Там старая косилка, списанная. Вот не можем найти, куда сбыть. Давно бы надо было ее продать. Через улицу, направо от кузницы, помещение Тюлинского Совета. Из окна кабинета председателя Совета вся эта свалка машин хорошо видна. Не потому ли тов. Бабкин сидит за столом спиной к окну?
Село Реполово. Машинно-тракторная станция. Вот здесь-то мы, наверное, увидим, как нужно хранить машины, наше социалистическое добро. С такими мыслями направляемся в МТС. Проходим в кабинет помощника директора по политической части тов. Дьячкова. Завязывается беседа. Да, в МТС дела идут ничего. Машины отремонтированы. Тракторы уже доставлены в колхозы. Все в порядке.
Но вдруг мы видим из окна занесенные снегом сельскохозяйственные машины и обращаемся к помполиту:
— Плоховато вы храните машины.
— Да, неважно. Видите ли у нас нет помещений для хранения машин. Есть одно, так в нем тракторы. Сейчас их там, правда, нет. Мы, было, пробовали извлечь из снега сеялки, борони и плуги, но трактор ЧТЗ до них никак не может добраться, а СТЗ…
Тут тов. Дьячков сворачивает разговор на другую тему…
Мы заглянули в сарай, где стоят тракторы. У трактора СТЗ (газогенераторного) гусеницы до отказа набиты снегом. Тов. Дьячков поясняет:
— Это мы в общественном порядке перевозили клуб на новое место.
Тов. Дьячков, неловко переминается с ноги налогу, молчит, лицо его краснеет.
Г. Лазарев
«Сталинская трибуна», 13.4.1941
